Оглянувшись, Дирнес лишь качнул головой, прикидывая, во сколько ему обошелся этот милый семейный ужин. Вся посуда перебита. Воистину его омежка – самый боевой! Можно гордиться. Вот кто его тянул за язык? Знает же прекрасно, что Фоли сейчас – что пороховая бочка, и общение с ним сродни прогулке по минному полю. Так нет, забылся… Ну вот что ему стоило увести разговор в сторону или же увлечь мужа другой, менее травмоопасной идеей? Знает же, как и что говорить, научен уже за годы супружества. Н-да, прокололся, увы.
Альфа присел на корточки рядом с диваном, любуясь Фолиэшем. Растрепанный, взъерошенный, губки даже в беспамятстве сердито надуты… Как на такого сердиться? Его сумасшедший боевой омежка. Только его. Любимый.
Да, любимый. Спустя десять лет – любимый.
Даже больше, чем при первой их встрече.
Даже сильнее, чем в день свадьбы.
Даже после всех публичных скандалов, учиненных возмутителем общественного спокойствия, и мелких, почти семейных разборок.
Любимый. Ехидный. Вздорный. Капризный. Упрямый. Резкий. Ядовитый. Бескомпромиссный. Гений.
Единственный и неповторимый автор нашумевших детективов и журналистских расследований, раскрывший не одно хитрозакрученное и запутанное дело.
А ведь как невинно всё начиналось. Вернее, невинно это выглядело для остальных. Дирнес же был заранее в курсе. И даже кое-что присоветовал своему омеге, желающему стать прославленным детективом.
Как Фоли поступал в Академию?
О, это было целое представление, устроенное одним миленьким, славным, нежным омежкой. Юные заговорщики понимали, что родители не дадут омеге поступить учиться на следователя. Значит, надо сделать так, чтобы, выбирая из двух зол, они выбрали правильно. И Фолиэш, пользуясь тем, что родители всецело доверяют ему, преспокойно поступил в Медакадемию. Но умолчал, что выбрал не одну из привычных и традиционных для омег специализаций вроде детского врача или же какого терапевта, а поступил на патологоанатома.
Он даже умудрился проучиться полгода, прежде чем это стало известно.
Причем хитроумный Дирнес предполагал, что это откроется намного раньше, но он не учел патологической вежливости родителей суженого. Пришлось ускорить процесс.
И посему Фоли, вернувшемуся на каникулы домой после первой успешно сданной сессии, пришлось «нечаянно» оставить зачетку на своем столе. Папочка не смог пройти мимо, искренне переживая за успеваемость сыночка. И наконец увидел, на кого именно учится его маленький мальчик.
Скандал был такой, что просто загляденье. У тихого и домашнего папы Лийена прорезался голос, и он кричал так, что окна дрожали. Но Фоли упёрся и ни в какую не желал уступать. Родители, отчаявшись достучаться до отбившегося от рук сына, обратились за помощью к Дирнесу в надежде, что тот обуздает будущего мужа. Тот, конечно же, согласился. Ещё бы ему не согласиться, ведь всё шло по их плану! По их тщательно выверенному и не раз обговоренному плану! И когда он с усталым видом поведал родителям Фоли, что максимум, что ему удалось – это убедить упрямца перевестись в Академию Права и Порядка на менее экстравагантный курс, те с радостью согласились с его выбором. Ведь собственный адвокат еще никому не помешал. А там, глядишь, и детки пойдут, не до учебы будет.
Вот только Фоли сделал так, как задумывал. И вместо социально-экономической адвокатуры выбрал факультет уголовного права и криминалистики. Его папа упал в обморок. Отец грозился лишить наследства.
Но всё закончилось благополучно.
Потому как повзрослевший Дирнес, прекрасно изучивший хитрож… мудрого омегу, понимал, что прямо в лоб Фолиэшу отказывать бесполезно, а действовать надо исподволь, так, чтобы тот сам додумался до нужных Дирнесу мыслей. Да, Дирнес вырос разумным альфой и прекрасно понимал, что омеге никто не даст работать в полиции, тем более заниматься уголовщиной. Как и понимал, что спешить ему некуда.
Благополучно пережив собственную свадьбу, Дирнес стал ненавязчиво подталкивать мужа в нужном направлении. И на третьем курсе Фолиэш, наслушавшись завлекательных историй в исполнении своего альфы, снова перевёлся. На этот раз в Академию журналистики, пусть и на первый курс. Дирнеса же родители Фоли возлюбили, как родного, едва ли не причислив его к лику святых. А скандалист благополучно завершил обучение, заполучив заветные журналистские корочки.
К слову, не стоит думать, что Дирнес, по уши влюбленный и готовый потакать капризам мужа, так легко позволял манипулировать собой. Как бы это ни выглядело со стороны, переупрямить его было невозможно. Уступая в мелочах мужу, в итоге он всегда добивался задуманного.
Да, Дирнес, слишком рано, по мнению его папочки, повзрослевший, уже в школе прекрасно понимал, что истинные они там с Фоли, или нет, но без поддержки альфы студенту Фолиэшу будет ой как несладко, и ему надо поспешить. И посему после той памятной драки, положившей начало их сближению, он всё свободное время стал посвящать учебе. Которого, надо заметить, было не так уж и много: днем – школа, вечером – неизменные встречи с Фоли и всякие хулиганства. Ему оставались только ночи. Летом, когда остальные, и его жених в том числе, отдыхали, Дирнес занимался, согласовав с учителями план учебы. К слову, никто от бывшего хулигана и баламута не ожидал подобной настойчивости и усидчивости. Но Дирнес смог всех переубедить, и его упорство принесло закономерные плоды: осенью он сдал экзамены за предпоследний год, а весной закончил школу. И в пятнадцать Дирнес поступил на первый курс Академии Права и Порядка, в которой его омега отучился уже год.
Их появление в Академии наделало немало шума. Еще бы, малолетка-сосунок альфа и его скандальный омега. Да ещё и Истинные!
Но Дирнесу было плевать на пересуды. Самое главное – он был рядом с суженым. И мог лично защитить его от назойливых ухажеров, которых в Академии было более, чем достаточно.
Надо сказать, что Дирнес, загодя побеспокоившись, всё предусмотрел и попросил старшего брата, который учился там же, но на последних курсах, присмотреть за Фоли, искренне беспокоясь за его безопасность. Однако он всё равно переживал, потому как понимал, что просить альфу приглядеть за чужим омегой – всё равно что кота просить приглядеть за свежей рыбкой. Но, хвала небесам, брат попался на другой цепкий крючок и на попу Фолиэша больше не облизывался.
Да, сперва Дирнеса никто не воспринимал всерьёз как будущего мужа красавчика-омежки, и ему пришлось немало выслушать, навещая Фолиэша в Медакадемии. Но против генов не попрешь, и в свои четырнадцать он догнал Фоли, а к концу первого курса - на голову перерос. Уже никому не приходило в голову, что он может быть младше омеги, наоборот, теперь Дирнесу приходилось ловить за пояс Фоли, рвущегося на разборки, и успокаивать, уверяя, что у него и в мыслях не было улыбаться другим омежкам, ведь ему никто, кроме любимого ревнивца, не нужен.
Ну а через год, летом, их уже отвели в Храм, и на второй и третий курсы они переводились счастливыми супругами.
И, надо сказать, они почти успели. Первые циклы Фоли сдерживал таблетками, рекомендованными врачом, да они и не слишком активными были, сказывалось наличие не созревшего еще избранника. Но в восемнадцать организм словно взбунтовался, чуя, что суженый вырос. Так что против скоропалительной свадьбы Фолиэш уже не возражал.
Неизвестно, кому из них было страшнее в их первый раз. Но Дирнес не собирался показывать свой страх строптивому мужу, вёл себя уверенно, твердо зная, что и как делать, благо братья подсказали. Вернее, мужья-омежки старших братьев, надолго вогнав в краску не самого стеснительного Дирнеса своими ехидными, но нужными комментариями. Всё бы ничего, но после первой брачной ночи он выслушал от законного супруга целый шквал обвинений на тему «где, когда и с кем он посмел научиться всем этим штукам?». Пришлось признаваться. Так Фоли не успокоился, пока лично с каждым их старших омег не поговорил и не убедился в правдивости слов супруга. И ведь не просто поговорил, а наслушался советов! А после ринулся все советы проверять на практике. Дирнес, на котором практиковались, был малость в шоке от напора мужа, но недолго. Потому как оказалось, что вреднючие старшие правильно советовали. А новая квартира, пусть и однокомнатная, подаренная на свадьбу, пришлась как нельзя кстати. Уж слишком Фоли горластым оказался.
К слову, родители юных новобрачных оказались проницательными и благополучно не трогали супругов до самой осени, давая им возможность насладиться обществом друг друга, прекрасно понимая, что всё у них в первый раз: и первые постельные эксперименты, и первый разделенный цикл, и первые скандалы. А к началу осени Дирнес с Фоли немного успокоились и смогли вернуться к занятиям.
Правда, с детьми Фолиэш не спешил. А Дирнес мужа не торопил. Их слишком захватила взрослая жизнь: Дирнес строил карьеру, начав с низов отцовой компании, Фолиэш, удачно устроившись в столичный обозреватель, стремительно завоевывал славу дотошного, но объективного журналиста.
Всё было в их жизни. И скандалы, и ссоры, и примирения. А чего стоило Дирнесу не прибить любимого мужа, когда узнал, что тот по самые уши влез в грязное белье парочки политиков и смачно перетирает детали? И это после очередного скандала с нелегалами, который освещал вездесущий Колючка-Фолиэш? Дирнес, основательно подумав, решил что известный муж-журналист – это, конечно же, замечательно, но уж слишком та известность им дорого обходится. А муж ему нужен живой и, что было бы неплохо, здоровый, с полным комплектом зубов и конечностей. Так что пришлось на время стать забывчивым и пару раз оставить на виду книги с детективами модного нынче омеги. С личным автографом и отпечатком помады на форзаце, так уж получилось. Бдительный Фоли, гневно сверкая очами и обещая громомолнии на голову неверного, тоже подумал. Понаблюдал. Еще подумал. И решился. А Дирнес наконец-то смог выдохнуть, не забывая, впрочем, искренне восторгаться писательскими талантами мужа. Детективы у Фоли выходили настолько лихо закрученными, что ему пришлось пару раз одергивать мужа, напоминая, что он пишет роман, а не детальную инструкцию для маньяков-любителей.
…В дверь деликатно постучали. Дирнес укрыл мужа легким пледом, лежащим в специальной нише под диваном, поцеловал в лоб, чуть поправив волосы, и только после этого открыл дверь, впуская обслугу. Три молоденьких омежки, любопытно сверкая глазами и заговорщически переглядываясь, быстро, но практически бесшумно прибрали осколки, сняли скатерть со стола вместе с остатками ужина, вынесли прочь. Буквально через минуту они вернулись, заново накрывая стол и расставляя блюда. Дирнес кивнул и дал каждому по крупной купюре, пред тем приложив палец к губам, призывая к молчанию. Те хихикнули, понятливо покивали и убежали. Дирнес лишь головой качнул. Да, болтать за пределами заведения не станут, но между собой сейчас им все косточки перетрут.
Метрдотель, омега средних лет в строгом костюме, помог обработать ранку, подождал, пока альфа вымоет руки, и, учтиво поклонившись, вышел, закрыв за собой дверь.
Дир поставил стул рядом с диваном и уселся, любуясь мужем. Скандалист любимый. Будущий папочка.
Фолиэш неловко перевернулся, явно начиная приходить в себя, хныкнув, скинул покрывало. Длинная, ниже бедер рубашка с модным принтом задралась, немного оголяя тугой живот. Дирнес опустился на колени, осторожно коснулся мужа, очерчивая кончиками пальцем любимый животик, из которого в самом скором времени на свет появится их первенец. Фоли что-то недовольно заворчал, поморщил нос. Дирнес, улыбнувшись, склонился, оголил живот еще больше, коснулся губами, положил руку, прижался, прислушиваясь. В щеку мягко толкнулись, потом еще. Уже на волю просится, а папочка его скандалит почем зря, маленького беспокоит. Кабы не родил раньше времени.
- М-м… Буянит… – проворчал сонно Фолиэш и недовольно глянул на мужа сверху вниз. – Ну, что говорит?
- Что папе пора кушать, – Дирнес поправил рубашку и помог мужу встать.
- Эх… И что не надо кричать, да? – фыркнул тот, всем видом показывая, что сдаваться не собирается и уверен в своей правоте.
- Ну нет, ты что. Разве ты у меня кричишь? Ты высказываешь свою точку зрения, – Дир отодвинул стул и, дождавшись, пока муж усядется, чмокнул его в макушку.
- Скажешь, я не прав? – насупился Фоли. – Я свободный человек! И я хочу лететь с ребятами!
- Так разве я против, душа моя? Да, ты свободный, совершеннолетний, адекватный гражданин, можешь распоряжаться своим временем так, как тебе будет угодно.
- Вот! А ты меня не пускаешь!
- Я не пускаю не тебя, – спокойно ответил Дир.
- Да что ты? – снова взвился Фоли. – А кого, интересно узнать?
Дирнес молча указал на живот мужа.
- Его. Он пока несвободен и не может высказаться, хочет ли он рисковать своей шкурой, прыгая с парашютом.
- Ах, вот значит как? Он тебе важнее меня? – вспыхнул Фоли, подпрыгнув на стуле.
Дирнес терпеливо вздохнул, молча поднялся, подошел, так же молча подхватил мужа на руки, посадил его на стол и, не давая опомниться, поцеловал, затыкая скандалисту рот. Фоли пару раз упрямо дернулся и сдался, с урчанием принимая ласки мужа. Любимого, между прочим, мужа, единственного и неповторимого.
А Дирнес в очередной раз доказывал своему дебоширу, что он любит его, как и прежде, что его ненаглядный малыш красив, как и прежде, нет, он стал ещё красивее, ведь нет никого прекраснее на свете, чем будущий папочка.
Уговоры перемежались поцелуями и поглаживаниями.
Закончилось все закономерно – упреками Фоли в том, что ему мешается живот, что он толстый и некрасивый и потому недостаточно желанен для супруга. Дирнес принялся переубеждать теперь ещё и руками, надеясь, что суматошный и взбалмошный любимый муж угомонится этим.
- …Ну как, полегчало? – со смешком выдохнул Дир на ушко мужу, ласково поглаживая по спинке. Тот потянулся, поудобнее устраиваясь на коленках мужа, и потерся носом о сильное плечо.
- Есть хочу. Кажется, – фыркнул Фолиэш. – И вообще… Как-то мне неспокойно.
- Что так? – напрягся Дирнес.
- Не знаю… – прислушался к себе омега. – Не пойму, то ли с голоду в животе урчит, то ли…
Выждав пару минут и так и не дождавшись продолжения фразы, Дир поторопил мужа:
- Так что?
- Ой… Ой-ей-ей… – округлил глаза Фолиэш.
- Что «ой»? Фоли, ты меня с ума сведешь!
- Я это… Кажется…
- Что тебе кажется? Ну?
- Ну, того… Рожаю… – испуганно хлопнул глазами Фоли.
***
Солнце катилось к горизонту, красным золотом заливая палату. Рядом сладко причмокивал кроха, словно и во сне продолжал слюнявить папину грудь. Такой маленький, а уже такой упрямый. Весь в отца.
Фолиэш довольно улыбнулся, тронув пальчиком первый светлый пушок на длинном хвосте. Альфа растет. Будет его Диру помощник.
Эх, кто бы мог подумать десять лет назад, что тот несуразный альфеныш вырастет таким красавцем!
О да, Истинный. Муж. Так ведь остальные омеги-то не дремлют! Кое для кого наличие младшего законного мужа не причина, чтобы хвостом не вертеть. А ну как умыкнут такого красавца? Его, между прочим, Фолиэша, красавца! Вот и приходится вертеться, выдумывать всякие нелепицы, чтобы у любимого не оставалось времени на остальных смотреть. Ну да, скандалист. Зато счастливо замужний скандалист! А остальные пусть даже не смотрят в их сторону! Он, Фолиэш, жутко злопамятный! И за любимого мужа глазки и прочее выцарапает!
- Тук-тук! – в палату заглянула светлая макушка. – Привет, хорошие мои, к вам можно? А то еле-еле пробился через кордоны! Совсем одичали, к мужу пускать не хотели!
Фоли хихикнул и протянул руку:
- Иди сюда, отец семейства. Смотри, такой же цыпленок будет, как и ты!
Дирнес опустился на колени у кровати, переплел с мужем пальцы, поцеловал запястье.
- Мои славные малыши, – улыбнулся он.
- И ничего я не малыш! – надул губы Фоли.
- Мой любимый малыш теперь папочка?
- Любимый папочка! – гордо задрал носик. Носик немедленно поцеловали.
- Любимый, – кивнул Дирнес. – Любимые.
- Любимые, – счастливо выдохнул Фоли.
А остальные пусть идут стороной!