Но несмотря на то, что Тэк помешивал деревянной ложкой в кастрюле, его глаза были прикованы ко мне.
— Есть и другой вариант, — осторожно рискнула я, не сводя глаз с Тэка.
— Какой? — Спросила Лэни.
Я посмотрела на свои колени и тихо предложила:
— Ты можешь его бросить. Пусть он сам разбирается со своими проблемами. Я знаю, что это жестоко, но…
Лэни перебила меня:
— Я не могу его бросить.
— Милая, можешь. Речь идет о русской мафии. И речь идет об исчезновении. И еще…
— Тайра, — снова перебила она меня, — через несколько недель я собиралась дать клятву верности этому мужчине. И как это выглядит, когда я намеревалась провести с ним всю свою жизнь в радости и горести, а сама бросила его при первом же препятствии?
— Лэни, милая, я не хочу показаться жестокой, но это не препятствие. Это армированная бетонная стена в двадцать футов высотой. Я понимаю, что не должна тебе это говорить, потому что тебя и меня похитили, но нас похитили из-за его дерьма.
Тэк издал звук, похожий на ворчание со смешком, и я посмотрела на него, он улыбался, что-то помешивая в кастрюле, а Лэни в этот момент говорила:
— Прости, Тай-Тай. Мне очень жаль. И Эллиоту тоже. Ему так плохо. Он все время об этом твердит, так как все произошло не только со мной, но и с тобой и твоей тетей. Но он не похищал нас. Он просто все испортил. И, милая, дело в том, что у меня было достаточно много прекрасного времени с ним гораздо лучшего, чем сейчас. Это худшая часть из лучшего и худшего. И он попал в эту передрягу из-за меня.
Я тут же выпрямилась, уставившись на стену перед собой.
— О нет. Я осторожничаю здесь, потому что знаю, что ты его любишь, хотя это безумие, но ты не будешь брать на себя его вину… за то дерьмо, которое он натворил.
— Давай, детка, выкладывай ей все, как есть, — пробормотал Тэк, и мой взгляд метнулся к нему, глаза расширились в немом ответе «обойдемся без дешевых комментариев». Отчего я улыбнулась еще шире, Тэк выключил газ, взял кастрюлю и перешел к увесистым отбивным, которые положил на противень.
Лэни помолчала совсем чуть-чуть, а потом прошептала:
— Тай-Тай, я люблю его и люблю двадцатифутовую железобетонную стену. Иначе, это не любовь.
Черт возьми, она меня подловила.
— А что ты собираешься делать с деньгами? А как же твоя работа? Его работа? Твой дом? Свадьба? — Спросила я, опуская эгоистичную, но (как мне казалось) важную меня?
— Мы что-нибудь придумаем.
Ого!
— Лэни…
— Тайра, милая, это любовь. Ты сама все поймешь.
Она и меня присоединила.
У меня перехватило дыхание, я опустила голову, плечи поникли.
— Я беспокоюсь о тебе, — тихо сказала я.
И услышала, как открылась дверца духовки, и через полсекунды сильная теплая рука обхватила меня сзади за шею. Я подняла глаза и увидела уже не улыбающегося Тэка, а внимательно изучающего мое лицо, ища мои глаза. Затем, как только он встретился со мной взглядом, в его глазах появилась теплота, и он сжал мою руку.
Задумчиво и мило.
— Все будет в порядке, — заверила меня Лэни.
— Но…
— А если у нас все будет не в порядке, то вместе у нас будет не все в порядке, можно и сказать, что вместе мы будем «все в порядке».
Как бы безумно это не звучало, какой бы безумной ни была ситуация, я была рада за свою подругу, что у нее была уверенность в человеке, которого она любила, так же как я ревновала и хотела, чтобы такое же было у меня.
И, думая об этом, я не отрываясь смотрела в глаза с теплотой Тэка, мое сердце снова сжалось, но это было хорошее сжатие.
Испуганное, но взволнованное.
И с надеждой.
— Хорошо, — прошептала я.
— Я буду держать тебя в курсе, пока Тэк говорит, что все в порядке, — сказала мне Лэни.
Так оно и было. Тэк взял Лэни (и Эллиота) под свое крыло так же, как и меня.
— Я была бы тебе очень признательна.
— Я передам Эллиоту от тебя привет.
Мне хотелось ей сказать, чтобы от меня она дала пинок под зад Эллиоту и, возможно, толкнула его в плечо, отчитала его за то, что он был влюбленным идиотом и натворил такое глупое дерьмо, которое закончилось тем, что русская мафия похитила трех женщин с парковки высококлассного торгового центра, но я не стала ничего этого ей говорить.
Вместо этого сказала:
— Хорошо.
Лэни тихонько хихикнула, потому что знала, что я хотела ей сказать на самом деле, но не сказала.
— Роско нашел твое обручальное кольцо. Он передал его тебе? — Спросила я, меняя тему разговора, Тэк снова сжал мне руку, потом отпустил и отошел.
— Да, отдал. Спасибо тебе за это.
— Спасибо Роско, хорошо, что он умеет пользоваться металлоискателем.
— Я его уже надела.
— Хорошо, — пробормотала я.
— Мне надо идти, Тай-Тай. Они только что принесли нам еду.
— Ладно, милая, будь осторожна и не падай духом.
— Будет сделано. И в следующий раз, когда мы будем разговаривать, я хочу знать о тебе все.
Перевод: она хотела узнать последние новости обо мне и Тэке.
— Будет сделано, — повторила я ее слова. — Созвонимся, милая.
— Пока, Тай-Тай.
Я захлопнула телефон. Когда я это сделала, Тэк тут же забрал у меня его из рук, положил мобильник на столешницу, затем раздвинул мои колени и встал между ними. Он сделал это, обхватив меня руками и потянув вглубь столешницы, его бедра оказались между моих ног, а я довольно плотно прижалась своей промежностью к его торсу.
Его рука скользнула вверх и погрузилась в мои волосы, он пробормотал:
— Похоже, все прошло нормально.
— Все неправильно, она принимает ошибочное решение, я чертовски боюсь за нее, и думаю, что решения, которые принял Эллиот, поставили под сомнение его способность принимать другие важные решения в их будущем.
— Пожалуй, ты права, — согласился Тэк.
Отлично.
— Но, детка, — продолжил он, — я знаю об их плане, и я организую им безопасное исчезновение, с новыми именами и местом, куда они отправятся. МК также будет иметь дело с русскими. Но для твоей подруги и ее идиота это уже будет неважно. Они будут далеко, начав новую жизнь, и все будет хорошо. По крайней мере, с этим. Мы разберемся с русскими, тогда они смогут вернуться. Если он опять не облажается... — он замолчал.
Потому что я пялилась на него во все глаза.
— Ты организуешь им безопасное исчезновение, новые имена и новое место?
— Да.
— Ты организуешь им безопасное исчезновение, новые имена и новое место? — Повторила я и продолжила: — Для Лэни и Эллиота?
Его брови сошлись на переносице.
— Э-э, да, детка.
— Разве это... разве такие вещи не стоят кучу денег? Новые документы?
— Да, в таком положении нужно платить наличными. Как правило, нет под рукой такого человека, кто сделает хорошую работу, и кто должен тебе маркёр.
Я не стала вдаваться в подробности, откуда Тэк знал человека, кто мог хорошо выполнить работу, сделав фальшивые документы, и более того, почему этот человек, кем бы он ни был, был должен ему маркёр. У меня были вопросы поважнее.
— Ты готов пойти на это ради Эллиота и Лэни?
Тэк склонил голову набок и спросил:
— Эта женщина что-то значит для тебя?
— Да, Тэк, она моя лучшая подруга.
— Тогда да, Рыжая, я поставлю маркёр для Лэни. При нормальных обстоятельствах Белов мог бы пойти нах*й, но, к сожалению, Лэни идет вместе с ним, она важна для тебя, так что это означает, что я тоже поставлю маркер и для него.
— Нет, это не так, — прошептала я, все еще глядя на него, и его брови снова сошлись вместе.
— Что не так?
— Ты ставишь этот маркёр ради меня.
Его рука вцепилась мне в волосы, выражение лица смягчилось, как и голос, когда он ответил:
— Ага.
О, Господи. Боже.
Это было так мило. И также было доказательством того, что у Кейна «Тэка» Аллена было большое доброе сердце.
Я уронила голову ему на плечо, обхватив руками его сильную спину и, крепко сжав.
Почувствовала, как он повернул голову и тихо сказал мне на ухо:
— Черт, детка, просто ты так все сделала, что этот маркёр стоит того.
Господи.
Боже.
Я запрокинула голову назад, сжав его футболку в кулаки, приказав:
— Лучше будь придурком.
Его подбородок резко дернулся назад, и он спросил:
— Что?
— Мне трудно иметь дело с милым, заботливым Кейном «Тэком» Алленом. Ты должен быть придурком. Сию секунду. Я могу справиться с придурком Кейном «Тэком» Алленом.
Тэк ухмыльнулся и сказал:
— Извини, дорогая, ты прижимаешься ко мне, хорошая еда готовится в духовке, мы одни, никто не ломится к тебе в дверь. Я не в настроении быть мудаком.
— Какая досада, — пробормотала я. Тэк усмехнулся. Я почувствовала его смех от промежности до груди. Это было так приятно, его руки крепче сжались, лицо приблизилось, что было намного приятнее.
— Ты привыкнешь ко мне сладкому, — пообещал он.
— Я в этом не уверена, — предупредила я.
Его взгляд изменился.
Стальная решимость.
О боже.
Затем он заявил:
— Это тоже я.
Да. Я была права.
О боже.
— Тэк…
Его лицо отодвинулось на пару дюймов, и он сказал:
— Американские горки.
— Прости?
— Еда будет готовиться какое-то время. За это время ты расскажешь мне о своих американских горках.
Это я могла сделать.
— Может, выпьем вина и пересядем на диван, где удобнее?
— Тебе неудобно со мной?
Мне было... нет, конечно, ни в коем случае.
Хотя мне было бы удобнее с бокалом вина в руке.
— Ты же на ногах, — заметила я.
— Рыжая, ты прижимаешься ко мне промежностью и сиськами. В этом нет ничего неудобного.
Точно, я это запомню.
И в эту секунду мне уже не хотелось вина.
— Американские горки, — тихо сказала я, и Тэк кивнул, но я не знала, что сказать. Вспоминая все после похищения, мне теперь казалось это настолько бледным.
— Тайра, — подсказал Тэк, и я сосредоточилась на нем.
— Я... Ну, у тебя бывшая жена — сталкер, проблемы в мотоклубе и за его пределами, в общем многое угрожает твоей жизни. Еще и тетю Бетт, Лэни и меня похитили. В свете всего этого американские горки, с которых я спрыгнула и которые вынудили меня переехать сюда и обосноваться в «Прокатись», больше не кажутся мне американскими горками.
— Боль проходит, — объявил Тэк. — Но все равно расскажи мне об этом.
Я выдержала его взгляд. Затем призналась:
— Вообще-то, сейчас это кажется не таким уж серьезным.
Так бывает. Полная чушь. Офисные интриги. Застряла на работе, которая мне не нравилась, главным образом потому, что люди вокруг меня были ядовитыми, но у меня было такое чувство, словно я стояла ногами в патоке, может такое чувство было просто потому, что я слишком боялась рисковать, чтобы убраться оттуда к чертовой матери.
— Рыжая, отбивные и картошка будут готовиться какое-то время, но не тысячелетие. Рассказывай.
— Я была мишенью, — выпалила я, и он моргнул.
— Повтори.
— Мишенью. Работала в офисе. Была супервизором. Мне нравилось то, чем я занималась. Было непросто. Не рутинная офисная работа, где одно и то же изо дня в день делаешь. Каждый день у меня было что-то новое. Работы было много. Скучать не приходилось. Мне хорошо платили. Я носила красивую одежду. Хотя это не было моей страстью, но я была довольна. Настолько довольна, что в ближайшее время не собиралась менять работу. Но, не знаю почему, одна из моих коллег возненавидела меня, оказывается она вела кампанию за моей спиной в течение многих лет. Дерьмо выплескивалось, ее варево было ядовитым. Она настроила кучу людей против меня. Я же просто ходила в офис, выполняла свою работу, которая мне нравилась, и вечером шла домой. Я понятия не имела, что на самом деле происходит. Для меня было шоком, когда ее стряпня была готова, начав свое движение по офису. А я понятия не имела, потому со мной она была очень доброй. Нет, даже не так, дружелюбной и откровенной. Она мне нравилась. Я переживала и заботилась о ней. Я знала как она живет, знала о ее семье. Не то чтобы мы были лучшими подругами, и она каждый вечер приходила к нам на ужин, но она вела себя так, будто была именно тем человеком в моей жизни, который останется в моей жизни надолго, независимо разойдутся наши пути в дальнейшем или нет. Мы обменивались поздравительными и рождественскими открытками и дурацкими электронными письмами, которые считали забавными, если бы ей суждено было перебраться во Флориду, а мне — в Новую Зеландию. Мы были друзьями на Facebook. Но оказывается все было неправдой. И те люди, которых она наполнила своим ядом, тоже вели себя двулично. Я никогда не испытывала ничего подобного. Такого лицемерия. Это не хорошо, ложь, но от такого рода вещей, что она делала, никогда не будешь чувствовать себя хорошо. Улыбаться мне в лицо, делиться рецептами, а в это время всаживать нож мне в спину. Я не понимаю такое поведение.
— Господи, — пробормотал Тэк.
— Да, — согласилась я. — Но я была такой глупой. Была шокирована, конечно, но, когда ее дерьмо, ее яд стал просачиваться, мне следовало послать все к черту и уйти. Жизнь слишком коротка, чтобы бадаться с такими людьми, их маленькими мирами, их маленькими умами, их ядом. Я этого не сделала, поэтому стала захлебываться от ее яда. Надеясь, что все пройдет, что другие люди умнее, не будут верить ей. Я была начальником, попала на эту должность за счет повышения, мне кажется, хотя для меня это так странно, что она могла разозлиться, завидовать, что меня повысили, а ее нет. А может завидовать тому, что я была моложе. Не знаю. Мне наплевать. Мой босс сказал, что мне не о чем беспокоиться, я не должна обращать на это внимания, держать голову высоко, но дерьмо продолжалось. Так продолжалось несколько месяцев. Всякое случалось, что-то говорилось, делалось, просто подло, ехидно, ужасно. И я попалась на крючок, она добралась до меня. Я перестала спать, есть. Я не могла понять, как человек может меня так сильно ненавидеть, что начала такую кампанию против меня, а тем более только наращивая обороты в течение нескольких месяцев, вынашивая свой план в течение многих лет, говоря мне в лицо только милые вещи. Я не могла все это выбросить из головы, что не только перестала нормально спать, есть, но даже не могла почистить зубы, потому что почистить зубы заставляло меня двигаться, и в конечном итоге перестала их чистить.
— Рыжая, — прошептал Тэк.
Я отрицательно покачала головой.
— Нет, сейчас все в порядке. Я только что решила отпустить все это дерьмо, потому что, оглядываясь назад с сегодняшнего дня, это было настолько глупо. Я не должна была позволять ей добираться до меня.
— Это не глупо. Это изматывающее дерьмо, — отрезал он.
Его ответ удивил меня, но еще больше удивила горячность, с которой он сказал.
— Да? — Спросила я.
— Да, черт возьми, — выпалил он. — Господи, вот суки. Они самые худшие. Я готов сразиться с человеком в ярости кулаками и лучший из нас выиграет. Но у сук все по-другому. Они играют в свои игры разума, трахая тебе мозги. Господи, дорогая, ненавижу то, что случилось с тобой.
Вау, это тоже было мило. Очень сладко.
— Ты, гм... говоришь по собственному опыту? — Спросила я.
— Да, познал на себе то дерьмо, что ты мне рассказываешь, — ответил он. — Но нет. Есть причина, по которой я тот, кто я есть, где я нахожусь и делаю то, что я делаю. У меня есть минное поле политики, я должен вести переговоры, но у меня также есть мозги в голове, я достаточно умен, чтобы вести себя осторожно, у меня есть свое собственное оружие, и я не боюсь им пользоваться. Чего у меня нет, так это сучек, которые играют в игры разума, потому что их что-то бесит в их жизни. Или они злятся, что они такие никчемные, недостаточно хороши и знают это, и вместо того, чтобы улучшить свою жизнь, работать усерднее, им легче перебросить всю ответственность за их неудачи на кого-то другого, все свое дерьмо. Зависть — это уродливое чувство, которое заставляет людей совершать серьезное дерьмо, особенно когда женщина начинает завидовать, то становится все еще хуже. Нет, я тот, кто я есть, где я есть и делаю то, что делаю, чтобы избежать такого рода дерьмовых хлопот.