— Садись в машину.
— Ни за что! Вы опасны, и мы никуда с вами не поедем! — у Есении дрожал голос, руки, да, и чего уж тут стесняться, и ноги тоже.
— Я опасен? Ты не того боишься, дура. Не сядешь, и тебя задерут дикие волки.
— Какие волки? В этом лесу страшнее зайцев зверей нет.
— А ты прислушайся, — ухмыльнулся пугающий мужчина и открыл водительскую дверь.
Поначалу Есения ничего не слышала из-за грохочущего в ушах пульса и плача Ивэна. Но, в перерыве между детскими всхлипами, вдруг, послышался протяжный голодный вой. Ему вторил другой, раздавшийся заметно ближе. А затем затрещали кусты и на открытое пространство выскочила громадная зверюга.
— Мамочки… — Есению парализовало от страха при виде скалящегося волка. Он рычал и медленно приближался, опустив морду и глубоко втягивая воздух.
— Садись.
У Еси не осталось выбора, и она предпочла оказаться в обществе опаснейшего мужчины, чем остаться наедине со зверем.
В один шаг оказалась возле машины, дернула на себя дверь, юркнула в спасительное нутро салона и заперлась. И очень вовремя — темного окраса волк гигантскими прыжками преодолел всё разделяющее их расстояние, и оказался возле автомобиля за пару секунд. Более того, из кустов появились ещё несколько таких же хищников-переростков и окружили машину.
— Кошмар! Что им нужно от нас? Что происходит?
— Сожрать тебя хотят, — мужчина повернул ключ в замке зажигания, и рванул с места с пробуксовкой, заставив волков расступиться.
Есения от страха прикрыла глаза и крепче обняла Ивэна. Сейчас, находясь вне досягаемости волчьих клыков, она боялась уже не зверей, а мрачного мужчину, уверенно и зло ведущего машину и увозящего её всё дальше от поселка.
— Куда мы едем? — Еся преодолела себя и решилась задать вопрос. Если он не ответит, значит дело совсем плохо. Катя всегда учила — с человеком, задумавшим причинить тебе вред, нужно непременно устанавливать контакт. Разговорить, расположить к себе, рассказать что-то личное. Тогда ему будет тяжелее решиться на противоправные действия.
— В одно тихое место, где никто не будет мешать общаться.
Мужчина ответил отрывисто и резко, и Есению опять окатило тошнотворной волной страха, которую она постаралась подавить.
Мужчина шумно вздохнул и коротко хохотнул.
— Боишься? Правильно делаешь. Вы, бабы, такие непроходимые дуры, что только силу и понимаете.
Есения крепче прижала к себе ребенка. Ивэн боялся даже голову повернуть в сторону жуткого мужчины, и замирал каждый раз, когда слышал его голос. И Есения его очень понимала — сама находилась на грани, и не понятно какими силами удерживала себя от истерического припадка. Но как же хотелось поступить, как несмышленый Ивэн, и спрятаться от опасности подмышкой у кого угодно.
— Приехали. Выходи. — грубовато приказал незнакомец, и первым открыл дверь машины.
Есения почти вывалилась в сгустившуюся прохладную темноту, — ноги совсем не держали.
Кое-как доковыляла за расслабленно шагающим мужчиной до небольшого лесного домика, скорее, даже, хижины, и, нерешительно остановилась на пороге.
— Заходи. И дверь закрой, а то налетит комарья.
Пространство хижины осветил неяркий свет — мужчина включил портативный фонарик.
Есения робко вошла в комнату, просто обставленную грубой самодельной мебелью, и, повинуясь взмаху руки, присела на краешек широкого чурбака, играющего роль стула.
— Рассказывай. — незнакомец подвинул ближе ещё один чурбак, и уселся напротив, широко расставив ноги.
— Как ваше имя? — Есения, вспомнив наставления Кати, решила ещё раз попробовать наладить контакт.
Мужчина удивлённо приподнял бровь и усмехнулся, но, в итоге, представился.
— Грэг.
— А меня Есения.
— Ну что, Есения, если с официальной частью покончено, то давай, кайся.
Антрацитовые глаза смотрели с суровым ожиданием, и от этого взгляда на девушку накатила дурнота.
Разом куда-то делся весь воздух, в животе что-то неприятно скрутило, и появилось предчувствие близкой беды.
****
От давящего взгляда хотелось уползти в самый дальний угол, и отгородиться крепкой стеной, или, на худой конец, подобием ширмы, что прикрывала большую оцинкованную ванну. Такого раритета Есения давно уже не видела, даже бабуля избавилась от подобной лет десять назад.
Грэг угрожающе прищурил глаза, а Ивэн, словно почувствовав нарастающую опасность, дернулся и заскулил жалобно Есе в шею.
— Грэг, я вас прошу, давайте поговорим спокойно? — взять себя в руки, когда неуравновешенный слабовоспитанный мужлан сидит на расстоянии всего в несколько сантиметров, оказалось не просто, но ради Ивэна Есения сделала это. И пусть внутри она обмирала от страха, но зато внешне оставалась спокойной. — Я расскажу все, что вас интересует, но не пугайте ребенка, пожалуйста.
Грэг недоверчиво посмотрел на девушку.
— Ты его защищаешь? Интересно…
— А что не так? По-моему, это естественный человеческий инстинкт — защитить слабого. Тем более, ребенка.
— Не слабого, а ущербного, — презрительно сплюнул Грэг. — И ты права, инстинкт этот человеческий. Ни одно животное не станет оставлять в живых такое недоразумение.
— Как вы можете так говорить? — Есения незаметно для себя повысила голос от возмущения. — Это же ваш сын! Его, между прочим, обследовали врачи, назначили лечение. Я сама медик, и каждый день наблюдаю улучшения в его состоянии. Он уже пробует ходить! Вы представляете? Немного заботы, грамотное лечение, массаж, и всё будет в порядке. Я уверена, через год никто и не скажет, что у него были проблемы. Максимум, останется лёгкая хромота, но, уверяю вас, она ему абсолютно не помешает вырасти счастливым человеком.
Высказавшись, Есения выдохнула и прикусила язык, ожидая очередной вспышки гнева. Но Грэг лишь опять усмехнулся и с неожиданной горечью произнес:
— Мне нужен здоровый, крепкий сын. Которого не нужно лечить и прятать от ветра и мороза. Который будет бегать быстрее ветра босым по снегу и по горящим углям. А ты говоришь — всего лишь хромота.
Есения не нашла, что ответить на это странное признание. Ясно было одно — мужчина психически нездоров, иначе зачем бы ему заставлять несчастного ребенка ходить босиком по снегу и углям?
— Но мы отвлеклись от темы и зря теряем время. Я и так уйму времени убил, как оказалось, зря, ошиваясь возле границ стаи Строжина. Запах этого недоноска почуял, и повелся. Но моя благоверная оказалась хитрее и скинула его тебе, обычной человечке.
Есения слушала эту тираду, хлопая глазами. Область психиатрии в колледже почти не затрагивали, и, как вести себя с больными людьми, она представляла лишь в общих чертах. Не раздражать, не спорить, во всем соглашаться. Вроде, так.
— Что молчишь? Так где Стелла, спрашиваю?
Вот и как ответить ему, чтобы не разозлить?
— Давайте, я вам расскажу всё с самого начала? — осторожно спросила Еся, и, получив в ответ одобрительный кивок, продолжила: — Ваша супруга пришла к нам в центр помощи женщинам несколько недель назад. Она ничего о себе не рассказывала и не предоставила документы. Я часто общалась с Ивэном, и он ко мне немного привязался. А потом Стелла исчезла… Просто ушла, оставив сына. А у меня как раз отпуск подошёл, я и решила съездить с Ивэном к бабушке. Вот и вся история.
Есения решила сказать полуправду. Неизвестно, что надумает предпринять Грэг, если узнает, что Стелла должна скоро объявиться и забрать сына.
— Ты же сейчас говоришь мне правду, девочка? — От вкрадчивого тона по телу побежали мурашки. — Я очень не люблю, когда меня обманывают.
Есения постаралась сделать самый честный вид, на который оказалась способна.
— Конечно. Я правда не знаю, где ваша жена.
Грэг надолго задумался, а Еся так и сидела на неудобном чурбаке, мучаясь от боли в спине и покачивая задремавшего Ивэна. Чтобы мальчик успокоился, ей пришлось затянуть бесконечное "Я колобок, колобок…", и бессчетное количество раз погладить ребенка по спине.
— Не надоело завывать? — раздраженно спросил мужчина после очередного "я от дедушки ушел". — Нравится тебе с чужим щенком возиться? Даже Стеллка его столько не тетешкала.
— Не надоело, — шепотом парировала Есения. — Вы его сильно напугали, успокаиваю, как могу. Ему, вообще-то, давно спать пора. Где мне его уложить?
— Я ему должен ещё удобства предоставить? Вон топчан, там и располагайтесь. И заткнись уже, а? Скулы от этой заунывщины сводит.
Еся не стала спорить с грубияном, молча встала, и перенесла Ивэна на примитивное ложе, прикрытое старым истертым ковром. Вместо подушки использовала второй свежести полотенце, обнаруженное тут же. Неприятно, конечно, но хоть что-то. Не лежать же бедняге на жестком. Хотя, судя по представлениям его отца, так и нужно было поступить, иначе настоящего мужика не вырастить.
Устроив Ивэна со всем возможным комфортом, Есения присела рядом, опираясь спиной о дощатую стену хижины, и так и сидела, пока сама не уснула, утомленная нервными переживаниями.
Проснулась утром совершенно окоченевшая от холода, и первым делом проверила Ивэна. Ребенок безмятежно спал, укутавшись вытащенным из-под головы полотенцем, и Есения тихо встала с неудобного ложа. Сделала несколько энергичных движений, разгоняя кровь по телу, быстро растерла руки, и осторожно выглянула в мутноватое окно. Грэга нигде не было видно, и девушка рискнула открыть дверь и выйти из хижины. Машина на месте, значит мужчина где-то рядом. Отошёл в туалет?
В ответ на это предположение, слева от домика под тяжёлыми шагами затрещал лесной валежник, и к хижине вышел полностью обнаженный Грэг, на плече которого болталась половина туши оленя. Тело мужчины, как и то, что осталось от несчастного животного, блестело от свежей крови и росы, и Есению чуть не стошнило от страха и отвращения.
Она юркнула в хижину и захлопнула за собой дверь. За хлипкой преградой, отделяющей ее от сумасшедшего, послышался смех.
— Куда умчалась? Готовить кто будет?
Есения предпочла не отзываться и, вообще, сделать вид, что её тут нет. Притаилась на топчане возле Ивэна, и с тревогой прислушивалась к звукам, доносящимся со двора. Грэг чем-то гремел, стучал, и, судя по лёгкому запаху дыма, разводил костер.
Вскоре проснулся Ивэн и сразу запросился в туалет.
Делать нечего, нужно выходить.
Возле хижины вовсю пахло жареным мясом, и мальчик жадно задышал, поворачивая голову в сторону костра. Бедный ребёнок остался вчера без ужина, и был очень голоден.
Грэг, к счастью, уже чистый и одетый, колдовал над костром, перекладывая палочки с истекающими мясным соком кусочками, и Ивэн смотрел на еду блестящими от голода глазами.
— Чего замерла? Иди есть. Зря я что-ли тут вожусь…
Есения несмело подошла ближе. Образ голого окровавленного мужчины не давал расслабиться, но голодный взгляд ребенка толкал вперёд.
— Уже готово? Выглядит очень аппетитно.
— Ешь, не отравишься.
— А оно прожарилось? Ивэну нельзя с кровью.
— Ему как раз и нужно с кровью, а лучше сырое.
Есения оставила без ответа это заявление, безмолвно сделав скидку мужчине на его болезнь, и выбрала самую прожаренную на вид порцию мяса. Не лучшая еда для ребенка, но другой нет.
Мужчина с любопытством пополам с раздражением наблюдал за тем, как девушка кормит Ивэна.
— Всё равно не понимаю, зачем тебе это?
— Что именно?
— Возиться с этим бесперспективным щенком. Ты можешь родить своего собственного, а вместо этого тратишь время и ресурсы на бесполезное существо.
Есения прикрыла глаза, заставляя себя успокоиться.
"Спокойно! Помни — не раздражать и не перечить".
— Грэг… Я же могу обращаться к вам по имени? — Мужчина кивнул, и Еся продолжила: — Так вот, Грэг, можете считать это моей прихотью. Я очень привязалась к мальчику, а он ко мне. Мы, если хотите, помогаем друг другу. Я восполняю его потребность в любви и защите, а он мою — в заботе о ком-то.
— Так он для тебя вроде игрушки? — сделал вывод мужчина.
Еся вздохнула. Разговаривать с этим человеком решительно невозможно. Как объяснить мужчине такие простые вещи, если он абсолютно уверен в своей правоте? Бедная Стелла, жила же с таким…
Накормив Ивэна, Еся и сама с удовольствием съела пару кусочков угощения. Ей больше по душе было тушеное мясо, а лучше — курица, но выбирать не приходилось. Голод — лучшая приправа.
— Ну что, любительница сирых и убогих, давай прощаться?
Еся торопливо проглотила жестковатый кусок, и с недоверием посмотрела на Грэга.
— Вы нас отпускаете?
— Нет. Я уезжаю. Не думала же ты, что я так просто поверю твоим словам? Съезжу в город, наведаюсь ещё раз в ваш центр, наведу справки. Вдруг там кто-то совершенно случайно в курсе местонахождения Стеллы. — Грэг нехорошо улыбнулся, намекая на то, что не верит Есе.
— Но как мы тут с Ивэном…? Тут же никаких условий..
— Ничего, как-нибудь перекантуетесь. Мяса вам надолго хватит, рядом родник и малинник. Не пропадете. — Мужчина поднялся, отряхнул спортивные брюки от налипших травинок, и, не обращая внимания на ошарашенный вид Есении, пошел к машине.
Уже открыв дверь, обернулся и бросил напоследок:
— Да, забыл сказать — далеко от хижины не отходи, и двери держи запертыми. Помнишь вчерашних волков? В этом лесу их ещё больше.
Глава 16
Он и правда уехал. Просто сел в машину, хлопнул дверью, развернулся и уехал. Есения только успела несколько раз моргнуть, а широкий бампер внедорожника уже раздвинул кусты дикой жимолости и скрылся за ними. Вскоре стихло рычание мотора, а Есения всё стояла в центре небольшой лесной поляны и смотрела на неподвижные кусты.
— Ма! — Ивэн подполз ближе, схватился за ноги девушки и встал. — На!
Мальчик с самым искренним выражением восторга на лице протягивал ей замусоленный кусок мяса.
— Спасибо, — машинально сказала Еся, принимая неказистое угощение.
Села на пень возле тлеющего костра, опустила Ивэна ползать по траве, и долго смотрела на поддернутые серой плёнкой пепла угли.
Разум отказывался принимать произошедшее. Ну как возможно такое в нашем современном гуманном обществе? Какой-то мужик возомнил себя кем? Богом, вершителем судеб, хозяином жизни? На секунду Еся даже представила себя на месте всех тех несчастных женщин, которые проходили через её руки в центре. Они точно так же зависели от причуд и переменчивого настроения своих мучителей. Захотел, значит, — накормил, а захотел — в подвале запер. Вот и её, Есю, сейчас, получается, заперли в подвале. Бросили в лесу одну с несмыслёнышем на руках, и делай, что хочешь.
— Ма! — Ивэн покрутил в воздухе перепачканными влажной землёй ладошками.
— Ну и как мы это теперь отмывать будем? И зачем мне строишь глаза честные-пречестные?
Ивэн сосредоточенно посмотрел на грязные руки и вытер их о свою серую футболку. Теперь чёрные разводы украшали и одежду.
— Мо-ло-дец!
Ивэн довольно агукнул, радуясь похвале, а Есения горестно вздохнула и взяла сорванца на руки.
— Пойдём искать ручей? Злой дядька Грэг сказал, что вода где-то рядом.
Перед тем, как отправиться на поиски, заглянули в хижину и прихватили трёхлитровую банку. Небольшой запас воды в хозяйстве с таким деятельным мальчуганом не помешает.
Родник и правда был совсем рядом. Даже странно, что сразу не услышали звонкое журчание воды. Еся устроила Ивэна на мшистой кочке, строго пригрозила сидеть смирно, а сама подставила пыльную банку под ледяную струю воды. Отмыла ёмкость хорошенько, до голубоватого блеска, и наполнила водой.
— Ма!
— Ивэн! Ну что за проказник!
Мелкий вертлявый человечек успел отползти метров на пятьдесят от того места, где ему велели сидеть, и теперь с упоением поедал малину прямо с куста. Еся наскоро умылась, выцарапала, в прямом смысле этого слова, проказника из колючих зарослей, подняла на вытянутых руках, и цокнула языком.
— Ты знаешь, на кого сейчас похож? На поросёнка.