Я посмотрела на браслет. Он уже не так сильно светился, от него исходило лишь слабое мерцание.
Ну, по крайней мере, хоть какая-то польза от него есть: это даст мне знать, когда идиот рядом.
Я оставалась в своей комнате до обеда. Даже попыталась снова прочитать дневник моей матери, но не могла выбросить из головы этот глупый разговор и образ того, каким придурком был Блейк.
Просто не могла поверить, как однажды сказала, что люблю его. Что бы это ни было, но чувство давно прошло, и единственное, что осталось, это то же самое, что он чувствовал ко мне.
Я действительно не хотела делиться с ним этой связью и хотела, чтобы ее можно было передать.
Примерно в половине восьмого Бекки и Сэмми зашли в комнату. Сэмми держала в руках серебряное блюдо.
— Шеф просил передать это.
Я улыбнулась, когда она положила его на тумбочку.
— Благодарю.
Когда я подняла крышку, под ней оказалась тарелка с курицей в вине. Одно из моих любимых блюд.
Я уткнулась носом в тарелку, а Сэмми всё никак не могла перестать говорить о своём брате.
— У него просто стадия безысходности. Я уверена. Он застрял между добром и злом.
— Поздравьте меня!
— Елена.
Она посмотрела на меня и, казалось, хотела что-то сказать, но просто покачала головой.
Я знала, что она расстроена всем этим испытанием. Так же, как и я. Тем не менее, безвыходность или нет, я должна была заключить с ним какую-то сделку, чтобы просто сотрудничать, и я понятия не имела, как собираюсь это сделать.
Мы легли спать после нашего любимого подросткового сериала «Огненный Мороз».
Это была новая серия и напомнила мне немного «Волчонка», но этот сериал был о Пантерах-оборотнях. Главный герой очень горяч и мог составить Блейку серьезную конкуренцию.
— В тот день, когда ты с ним встретишься, — сказала Сэмми, — я уже буду там.
— Я тоже, — чирикнула Бекки.
— У тебя есть Джордж, — сказала Сэмми с легкой ухмылкой.
— А у тебя Дин. Кроме того, я просто скажу Джорджу остаться.
Я не могла поверить, что она это сказала:
— Ненавижу, когда ты так делаешь.
Я поднялась.
— Это была шутка, Елена, — воскликнула Бекки и улыбнулась.
— Тем не менее, ты знаешь, что он сделает все для тебя, и ты пользуешься этим.
— Я не пользуюсь.
Я приподняла бровь, и она рассердилась.
— Ты никогда ничего не поймешь.
Бекки встала и пошла в ванную.
Она ошибалась: я всё прекрасно понимала.
Это она не видела всю картину целиком. Подруга никогда бы не призналась в этом, так как безумно влюблена в Джорджа, даже если бы для него это было всего лишь большим любовным заклинанием.
Сэмми, прищурившись, смотрела на меня, слегка приоткрыв рот.
— Что?
— Это было неуместно.
— Пофиг.
Я встала и забралась в постель.
Я закрыла глаза и все еще слышала, как они копошились в комнате, готовясь ко сну.
Я ненавидела спорить или не соглашаться с ними, но иногда они просто не понимали, через что я прохожу.
На следующее утро, приближаясь к кафетерию, я снова посмотрела на мерцающий браслет.
Это идиот был рядом.
Весь кафетерий был заполнен Драконианцами и всадниками. Пришло время очередного отбора на Варбельские игры. Я даже не пошла на открытие в этом году. Во-первых, в последний раз у меня был действительно плохой опыт, и во-вторых, меня тогда все еще держали в заложниках Стэнли и его банда, пытающаяся заставить Пейю перекрыть мне кислород.
Я видела Блейка, сидящего за столом с Табитой. Наши глаза встретились на секунду, и я почувствовала ненависть, которую он испытывал ко мне за этими голубыми глазами. Как я вообще могу ему понравиться? Без чар точно не обойдётся. Я отвернулась и полностью проигнорировала его, схватив свою овсянку с тарелкой фруктов.
— Тебе понравился вчерашний ужин?
— Да. Спасибо, шеф.
Он склонил голову к доске рядом со шведским столом на стене.
— Видишь мою загадку?
— Нет, и не собираюсь, пока некоторые девушки не будут вести себя хорошо, — пошутила я.
Он зашелся хохотом, а я взяла поднос и направилась к столу Бекки и Сэмми.
Мы оставались, пока не прозвенел первый звонок, а затем направились в класс профессора Фейзера.
Она была в своей стихии, когда увидела Блейка. Он не разделял ее энтузиазма, но это не помешало ей тепло поприветствовать его.
— Итак, сегодня я думала начать свою лекцию с драконьей клятвы.
Она раскрыла глаза и широко улыбнулась.
Это заставило половину класса хихикнуть, особенно Джорджа, но другая половина, которые разделяли настроение Блейка и Табиты, слегка хмыкнули.
— Так, кто может сказать мне, в чем разница между драконьим обещанием и драконьей клятвой?
— А в чем разница?
Я заговорила, не подняв руки, вспомнив то самое первое обещание, которое дал Блейк, когда вошла в священную пещеру. Но я знала ответ на этот вопрос. С тех пор, как вспомнила истории, которые папа рассказывал мне, когда была маленькой, знала, что они есть.
Она улыбнулась.
— Есть огромная разница.
Рука Райли взлетела вверх, и половина класса откинулась на спинку стула и закатила глаза. Конечно, у всезнайки был ответ.
— Райли?
— Драконье обещание может быть легко нарушено, но, дав драконью клятву, они действительно испытают физическую боль, если попытаются ее нарушить, верно?
Она смотрела на Вивьен, человеческий облик Ночного Злодея, сидевшую рядом с ней.
Темная голова кивнула.
— Это правильно, — взволнованно произнесла профессор Фейзер. — Джордж, почему драконья клятва так священна?
Джордж усмехнулся:
— Потому что мы её почти никогда не даём.
Бекки засмеялась сильнее всех.
— Бекки, пожалуйста, поделись.
— Его драконьей клятвой?
Она тоже пошутила, так как я знала, что он давал эту клятву много раз.
— Я серьезно, ребята, — повторила профессор. — Блейк, ты, кажется, знаешь все странности драконов, скажи нам, почему такие клятвы так священны, почему вы, существа, так сильно страдаете, когда нарушаете одну из них?
— Потому что так оно устроено. Дать клятву дракона — значит поклясться всем своим существованием, что ты обещаешь, если нет, ты будешь страдать вечно.
Он говорил чуть ли ни в рифму, и это напомнило мне стихи в голове.
Профессор Фейзер, должно быть, подумала об этом тоже, когда мягко ему улыбнулась. Воспоминание о его стихотворении, плавящем ее на этом же стуле, определенно отразилось на лице.
Но голос Блейка стал гулким и тусклым.
— Она никогда не сорвется с моих уст. Даю обещание, — сказал он с ухмылкой.
Мудила!
Она улыбнулась.
— Слава богу, это не была драконья клятва.
Бекки пришлось подавить свой смех, когда Табита просто уставилась на профессора Фейзер.
— Ну, если вы так хотите, я могу и поклясться, мне это ничего не стоит.
— Не надо, Блейк. Уверена, однажды ты захочешь принести клятву той красотке, что сидит сейчас рядом с тобой, и тогда ты искусаешь себе задницу, сожалея о сегодняшнем дне.
Табита улыбнулась, а губы Блейка слегка изогнулись.
Мне это почему-то не нравилось, но я знала, что профессор Фейзер
не идиотка.
Она не хотела, чтобы Блейк давал эту клятву, даже если он никогда не даст мне свою драконью клятву, он все равно может дать ее Табите.
Лекция продолжалась о том, насколько священными и сильными были драконьи клятвы. В старые времена раз в месяц устраивали церемонию, на которой драконы давали клятву перед сотнями людей. Это было также что-то, что вымерло, когда лианы поглотили Итан, и клятвы стали такими же редкими, как дент. Хотя в этом классе их было двое.
Когда, наконец, прозвенел звонок, все разошлись.
Я позволила Блейку и Табите первыми покинуть класс и собиралась уходить одной из последних.
— Елена, Можно тебя на пару слов? — спросила она, и я опустила рюкзак и почти потащила его за собой, хотя это и не положено принцессе.
Я улыбнулась, когда подошла к ней, и она подражала моим действиям с гораздо более доброй и теплой улыбкой.
— Я знаю, что ты переживаешь очень трудное время, и я сказала эти слова…
— Профессор, вы не обязаны мне это объяснять.
— Дай мне закончить, — она одарила меня взглядом, мягко улыбаясь. — Я не хотела, чтобы он это говорил, потому что придет время, когда он действительно захочет это сказать… и не
Табите.
Я фыркнула:
— Для меня это не имеет большого значения.
— А должно. Он — твой дент. Парень, который буквально хочет подарить тебе луну и звезды, тот, кто будет защищать тебя всю оставшуюся жизнь.
Я хотела возразить, так как знала, что этого никогда не случится. Это заставило меня вспомнить истории моего отца Герберта. Он говорил то же самое, и если бы не способность Ченга показать их, благослови его сердце, я бы не вспомнила их. Но… они все ошибались.
— Не надо. Это всегда происходит, когда приходит подходящее время. Тебе просто нужно быть терпеливой.
— Мне так все говорят.
— Будь терпелива, Елена. Ваша связь должна была быть сформирована давным-давно.
Я не стала спорить, так как больше не хотела об этом говорить. Я не люблю ничего связанное с дентом.
Поэтому глубоко вздохнула и кивнула.
— А теперь иди, пока не пропустила второй звонок.
Я открыла дверь и увидела, что Сэмми и Дин ждут меня. Бекки и Джордж шли на пару шагов впереди, бок о бок.
— Что она хотела? — спросила Сэмми, и я чуть сморщила нос, как бы говоря, что ничего интересного.
Драконьи обещания или клятвы не имели значения для меня, поскольку я знала, что день, когда одно из них слетит с губ Блейка, будет днем, когда он уже не останется прежним.
Глава 3
Я думала, после возвращения Блейка заниматься станет легче. Но как же я ошибалась.
Блейк… Ну, это же Блейк. Он взбунтовался против любого взаимодействия со мной на всех занятиях, где только мог.
— Блейк? — ухмыляясь, позвала профессор Миа. — Не хочешь показать Елене, как это работает?
Он просто прищурился, и это уже заставило мой желудок перевернуться, не от желания к нему, а от осознания того, что его ответ будет жестоким.
— Зачем мне что-то показывать Елене? — ответил он, и я увидела, как Бекки уставилась на него.
Придурок.
— Блейк, она…
— Она ничто, Миа, и если ты собираешься настаивать на этом, мне не нужен этот урок, ты знаешь, что нет.
— Я всё ещё здесь, если ты забыл, — я вклинилась в разговор и пыталась говорить как можно резче.
Он уставился на меня.
— О, простите меня за прямоту, принцесса.
Его голос так и сочился сарказмом.
— Высокомерный ублюдок.
Я говорила тихо, но знала, что почти все в классе слышали меня.
— Серьезно, чувак, — вступился Джордж.
Блейк только бросил на него короткий взгляд.
— Джордж, не надо. Нет лекарства от тупоголовых.
Я встала и подошла к двери.
— Елена, — профессор Миа попыталась остановить меня, но я продолжала идти так быстро, как только могла, и вышла из купола Парфенона.
Когда вышла за дверь, я все еще могла слышать благодаря своему улучшенному слуху.
— Однажды ты пожалеешь обо всем этом, — сказала профессор Миа. — Несмотря на то, что другие профессора слишком напуганы, чтобы сказать это вслух. Я нет. Ты ведешь себя как придурок и плачущий ребенок за то, что эта девушка сделала для тебя. Ты ничего из этого не заслуживаешь.
Ладно, этого я не ожидала от Мии, но я закрыла уши и не услышала ответ Блейка.
Если поискать в словаре слово «безнадежные», там будет написано «Блейк и Елена». Этого никогда не должно было случиться, и с каждым днем я начинала осознавать это все больше и больше.
Я вернулась в свою комнату и снова начала читать мамин дневник.
Это было примерно в то время, когда она встретила Танию, она была поймана в ловушку дракона, ее крыло было сильно ранено, и моя мама просто написала, как была напугана. Что это исходит от нее. Моя мама впитала эмоции Тании, и я начала видеть закономерность. Моя мама тоже была частью дента. Она делила его с Танией, и они прошли через то же самое, что и мы.
Мой отец, благослови его Господь, был так нежен с Танией, что это заставило мою маму влюбиться в него еще больше.
Она также писала про Эмануэля, как он общался с Танией в форме дракона, сказав, что они были хорошие ребята.
Он успокаивал её, даже при том, что Эмануэль и сам не был уверен, что кому-то из них можно доверять.
Моя мама много писала о темной стороне Эмануэля, стороне, которую я никогда раньше не видела.
Ее истории лучшие. Моя мама была храброй, и я понимала, почему мой отец так хотел ее.
Она всегда говорила, что думает, и я могла только представить, какой королевой она была, какой матерью она была бы. Я стала бы совершенно другим человеком, если бы она показала мне, как быть храброй, сильной, бесстрашной и ничего не бояться.
Она точно говорила как одна из них. Даже в самые страшные моменты она никогда не плакала. Мама всегда находила способы защитить себя и выбраться из очередной передряги живой.
Звонок прозвенел снова, и настало время для полетов. Занятия, на которых я действительно хотела, чтобы Блейк участвовал, но это было еще одно желание, которое никогда не будет выполнено. Тем не менее, я пошла в Колизей и нашла профессора Владимира и профессора Александру, ожидающих на ринге.
Они оба улыбнулись, когда я вошла. Больше там никого не было.
— Елена! — поздоровалась профессор Александра. Она была драконом профессора Владимира и Ласточкокрылой, как и Констанс. Она была великолепна, с короткими серебристыми колючими волосами и прекрасными зелеными глазами.
Владимир же… ну, он был огромен: огромные плечи, огромные руки, исполинский рост — всё было огромным. У него каштановые волосы и нос с небольшой горбинкой. Мы с Бекки и Сэмми всё гадали: это ли делает его таким великолепным или нет?
— Профессора, — ответила я.
— Как думаешь, он придёт?
— Нет, у нас только что закончилось искусство войны. Этот дракон совершенно не готов выполнять свои обязанности.
— Дайте ему время, Елена, — сказал профессор Владимир, — стадия тупика никогда не была легкой для Драконианцев. Хроматические бунтуют столько, сколько могут, но они всегда поддаются.
— Всегда, — сказала профессор Александра. — Видела миллион раз. Он не исключение.
— Спасибо, — без особого воодушевления ответила я. Честно говоря, я совсем не верила, что такой день настанет.
Один за другим студенты вошли в Колизей. Питер вошел один, без Табиты. Он плюхнулся рядом со мной, когда все остальные драконы начали переходить в свою форму.
Мы сидели и смотрели, как Драконианцы поднимают седла на спину.
Наконец пара любезно вошла. Рука Блейка была на шее Табиты, и я могла слышать вульгарные слова, которые, вероятно, были сексуальными для нее, он шептал ей на ухо. Это было так дешево и отвратительно.
Питер, с другой стороны, выглядел обиженным.
— Эй, если тебя это утешит, они оба идиоты. Мы просто неудачники, которые оказались в паре с ними.
— Я решил предъявить на нее права, Елена, — сказал он, смотря на свои ноги.
— Тогда мой совет — делать то, что мы делаем лучше всего, дать им много пространства и времени.
— Время для чего? — враждебно спросил Блейк меня, и профессор Владимир слез со спины Алекс. Он сказал ей идти, и она улетела, остальные полетели прямо за ней.
Я уставилась на них, когда они грациозно поднялись.
— Я говорю с тобой, Елена, время для чего?
— Блейк, угомонись.
— Не указывайте мне, что делать, — огрызнулся он на профессора Владимира.
— Серьезно, — ответила я ему. — Ты снова ведешь себя, как двухлетний ребенок. Перестань быть нытиком. Ты думаешь, тебе так тяжело, — я издевалась над ним. — Попробуй пожить на моем месте, а потом говори снова, — я покачала головой. — Все, что тебе нужно сделать, это держаться подальше от своей темной стороны. Насколько это может быть сложно?