— Конечно, — тут же опустил экран, откровенно заинтересовавшись причиной её визита.
Тонкая шпилька утопала в толстом ковре, когда стройные ноги, соблазнительно вышагивали к моему столу. Кроткий беленький халатик оголял большую часть бедра, заставляя напрячься. Взгляд помимо воли упёрся в запах халата, под которым виднелись серебряные кружева её неглиже. Казалось ещё немного. Всего одно неверное движение, и я буду вынужден увидеть то, чего уже давно жаждали мои глаза.
— Чего ты хотела? — отпил виски, стараясь не смотреть ни на что кроме её лица, которое на этот раз практически не выказывало утренней апатии.
Свежее, румяное, со слегка подведёнными глазами и… как всегда аппетитными губами. Накрученные волосы, спали по груди не менее изящно, чем у актрис Голливуда, от чего в этот момент Даяна показалась мне куда старше своих лет. В мыслях тут же возник образ Клаудии Кардинале, словно бемби сошла ко мне с экранов черно-белых фильмов.
— Поговорить с вами.
— Послушай, Даяна, — раздраженно потёр переносицу, чувствуя, что начинаю звереть, — но только давай не переливать из пустого в порожнее. Я устал талдычить тебе одно и то же.
— Я пришла сюда не для этого, — пройдя куда дальше положенного, она присела на мой стол, потянувшись за бокалом с виски. Надо было бы забрать его, но я оказался в таком замешательстве, что ненадолго позабыл, а что собственно происходит?
— Хочу попросить вас об одолжении, — отставила пустой бокал, смотря на меня на удивлении спокойными глазами.
— И чего же ты хочешь?
— Переспите со мной.
Сам не знаю, почему от этой просьбы из меня вырвался непонятный истерический смешок.
— Да ты сбрендила! — подскочил на ноги, отходя к окну. — У тебя, что после Мартини совсем ум за разум зашел?! — старался не смотреть на неё, всё ещё переваривая каждое сказанное ею слово, словно она заставила проглотить меня кусок стали. — Нет, ну надо же было спороть такую чушь!
— Я вам, что не нравлюсь, — поспешила за мной бемби, касаясь поясницы, от чего тело тут же пробило электрическим разрядом. Что не говори, но инстинкты не обманешь. Я могу говорить что угодно и сколько угодно, но откровенный призыв той девчонки уже начал делать своё дело.
— Да, — отрезал, отстраняясь от её прикосновений. — Меня не интересуют такие маленькие девочки как ты, — направился к бару, наполняя бокал. — Да и как тебе вообще могло нечто подобное в голову прейти?!
— Да потому что я боюсь! Я не знаю, как это будет с Джейем, и потому боюсь даже думать о чём-то подобном!
— Ерунда, — проглотил весь свой виски, стараясь не смотреть в её сторону, — нечего там бояться. Все женщины через это проходят, так что и ты как-нибудь переживёшь.
— Ну так помогите мне это пройти.
— Стой на месте, — заставил её остановиться, когда та снова попыталась приблизиться. Что не говори, но это было впервые, когда я так настойчиво избегал женского общества. Эмоции бурлили во мне, напоминая самый настоящий ураган. От чего я совершенно не мог устоять на одном месте, тем более, что Даяна то и дело старалась приблизиться ко мне с совершенно ненужными прикосновениями. — Понятия не имею, какая именно муха тебя укусила, Даяна, но это нужно прекращать. Мало того что я старше тебя на тридцать лет, так ещё и отец твоего будущего мужа!
— Но ведь я и не прошу у вас ни о чём большем, кроме возможности избавиться от девственности без страха.
— О Боже! — взялся за лоб, чувствуя, что наш разговор однозначно не приведёт ни к чему хорошему. — Поверь мне, я совершенно не тот мужчина, с которым стоит проходить через это.
— Не бойтесь, — снова приблизилась бемби, аккуратно прикусывая губы, которые я уже давным-давно хотел попробовать на вкус, — я не собираюсь вас шантажировать. Не собираюсь делать запись, или что-то подобное. Я ведь не дура и прекрасно понимаю, что всё равно не чего не добьюсь подобным ребячеством.
— Нет, — отказал, прекрасно понимая, что с каждым разом мне становится всё сложнее и сложнее противиться её напору.
— Но почему? — обхватила себя руками, словно теряя надежду достучаться до моего здравого рассудка. — Вы взрослый, опытный и наверняка сделаете всё как нужно. Так… чтобы мне не было ни страшно, ни больно.
От её слов в паху стало горячо. Слишком горячо. Тело уже начало отвечать на её просьбу, да и кого я вообще пытался обмануться? Будь моя воля, и я бы уже давным-давно взял Даяну на этом же столе! Её лицо, кожа, тело.… Словно в день её восемнадцатилетия во мне щелкнул рубильник вседозволенности, спуская на неё всех своих бешеных псов.
Она уже не была той миленькой девочкой, которая когда-то грозилась перерезать мне глотку. Сейчас эта куколка превратилась в самую настоящую бабочку, от которой любой мужчина был готов потерять голову. Кровь с дикой жадностью стекалась всего к одной точке моего тела. Туда, откуда уже начал звучать голос послать всё к чертям и дать этой крошке то, чего она так настойчиво просит. Стиснув зубы, обливая себя мысленно ледяной водой, я сделала глубокий вдох. Затем ещё один и ещё. И наконец-то повернулся.
— Давай так, — сделал шаг на встречу, ложа руки на её маленькие плечи, стараясь не смотреть откровенно голодными глазами, — сейчас ты выйдешь отсюда и, как следует, успокоишься. А завтра встанешь и поймёшь, какую немыслимую глупость только что собиралась совершить. Хорошо?
Всего за одно мгновение лицо Даяны переменилось. Потупив взгляд на пуговицах моей рубашки, она поджала губы, словно обиженный ребёнок. Ну, ей Богу, словно я говорю сейчас не со взрослой женщиной, а с двух летней девочкой, пытаясь объяснить почему не могу купить ей эту игрушку. Слёзы потекли из раскрытых глаз, пока она старательно сдерживалась от ещё большего плача.
Ничего не ответив, бемби отшатнулась от меня, словно от больного черной оспой и тут же пошла к двери, оставляя мой кабинет. Слыша, как её точёная шпилька выбивает звонкие щелчки из мраморного пола, я невольно вспомнил прикосновения к её шелковому халату. Будь моя воля, и я бы с удовольствием развязал тонкий пояс. Поднялся руками по бёдрам вверх, запуская палец за тонкие края её белья. Разорвал бы этот короткий пеньюар, добираясь до самого главного.
От подобных мыслей весок пронзило, словно выпущенной из ствола пулей. И как бы сильно я не пытался заглушить навязчивые образы, а возбуждение превратилось в разрушающую всё вокруг лавину. Перед глазами, то и дело, мелькали образы лежащей в кровати Даяны, заставляя голос разума замолкнуть. Ведь она и сама этого хочет. Сама пришла ко мне и сама попросила. Да и что это изменит? Я всего лишь дам ей то, чего она жаждет. Дам и уйду. Сделаю одолжение, жест доброй воли и не более того.
Ширинка брюк начала натягиваться, принуждая подчиниться одному единственному желанию — обладать! В голову ударил адреналин, заставляя тело двигаться скорее инстинктивно, нежели осознано. Поднимаюсь, иду к столу и достаю пачку резинок. А стоит ли переступать эту черту?
«Стоит… — шепчет мой внутренний голос, срывая крышу. — Ещё как стоит! Ты ведь хочешь её! Хочешь её трахнуть! Хочешь насытиться ею! Хочешь как никого другого!»
Убирая презервативы в карман, я почувствовал себя пьяным. Может завтра я, и буду сожалеть об этом поступке, но до него момента у меня есть ещё несколько часов, которые я могу провести в настоящем удовольствии.
ДАЯНА
Стоило зайти в спальню, как мои дорогущие туфли полетели в соседнюю стену. Рухнув на кровать, я тут же опустилась лицом в ладони, чувствуя, как последняя надежда всё изменить, утекает сквозь мои пальцы. Внутри было горько, так горько, словно я проглотила целую ложку острого перца.
А ведь я так старалась вызвать в нём жалость! Ради этого мне даже пришлось получить отравление алкоголем. И что в итоге? Нет, конечно, никто и не говорил, что всё получится. И что если Прайд не оттолкнёт меня сейчас, то и после нашего с ним секса, не передумает отдать Джею. И всё же это был единственный и самый верный шанс на то чтобы получить желаемое. А теперь.… Теперь меня уж наверняка не ждёт ничего хорошего!
Стук в дверь заставил меня опомниться, отвлекая от гнетущей жалости к себе несчастной.
— Да?
Но ответа не последовало, дверь тихо открылась, и на пороге появился огромный силуэт Прайда. В комнате было гораздо темнее, чем в коридоре, что совершенно не позволяло разглядеть его лица.
— Прежде чем всё случится, я задам тебе последний вопрос. Так что подумай, как следует, ведь потом отступить уже не получится. Ты уверена?
Сама не знаю почему, но после его вопроса мне на самом деле стало страшно, словно сейчас мы сделаем нечто настолько ужасное, от чего вся моя жизнь изменится в худшую сторону. Да даже если и не брать в расчет то, что ждёт меня завтра, мой первый секс пугал меня ничуть не меньше. И не то чтобы я боялась самого процесса или боли. Отсутствие влечения и страсти, вот что на самом деле держало меня в напряжении. Я боялась, что не смогу расслабиться, боялась, что каждая ласка нелюбимого мне мужчины будет вгонять в ступор, панику и отвращение.
— Да, — единственное что сумела выдавить из себя, раз и навсегда лишаясь возможности говорить.
Николас сделал шаг, проходя в мою комнату. Дверь беззвучно закрылась, погружая нас во мрак, и у меня тут же свело поясницу, словно я стаю на самом краю пропасти. Не зная, что делать, я лишь сжимала в руках шелковый халатик, ожидая его приближения, словно загнанный в угол заяц в ожидании того, когда же эта огромная кобра наконец-то проглотит её, избавляя от пытки страхом.
Остановившись около меня, мужчина протянул руку, помогая подняться на трясущиеся ноги. Последний раз я была с ним в подобной близости во время нашего танца, от чего мои уши загорелись, словно спичечные головки. И это был последний невинный жест, который отделял нас от той грани, которую мы переступили этой ночью.
Взяв меня за подбородок, Ник опустился с первым поцелуем. Мягкие губы скользнули по моим губам, и сердце тут же забило такую бешеную чечетку, что мне практически стало больно. Кажется, он уловил этот момент по моему сбившемуся дыханию, отрываясь от меня ровно на столько, чтобы стало легче. Зарывшись носом в мои волосы, втягивая в себя их аромат, Николас прижал меня к себе, жадно сжимая шелковый халат на спине и плечах. Секунда и горячие руки проникли под нежную ткань, задержавшись на тонких лямках.
Чувствуя его крепкую грудь, я ощутила, как у него в паху становится всё горячее и твёрже. И стоило мне это понять, как Ник тут же откинул меня на спину, впиваясь таким глубоким поцелуем, что я бы не отстранилась, даже если бы захотела. Влажный язык раздвинул мои губы, проникая в рот. Настойчивые, поступательные движения уже не позволяли отдышаться. Его язык касается самых нежных и чувственных точек, заставляя опомниться только тогда, когда начала сжимать волосы на его затылке. Сама не понимая, что творю, я закинула руки ему за шею, на самом деле наслаждаясь этим поцелуем. Таким запретным, неправильным и грешным!
Осознав это, я попыталась отстраниться, на что Ник лишь обхватил меня под лопатками, слегка приподнимая. Его длинные пальцы легли на затылок, растрепали волосы и так сильно прижали мои губы к его раскрытому рту, что наш поцелуй стал чем-то невообразимо порочным. Ник заставляя меня отвечать. И даже не меня, он заставлял отвечать моё тело. В этот момент мне показалось, что моё собственное сознание блуждает непонятно где, пока порочное тело сходит с ума от каждого его прикосновения.
Все мои ощущение болезненно стянуло между ног, превращая в оголённый провод. И в одно и то же мгновение мне хотелось взвыть от отчаяния, от чувства вину, от того что я совершаю нечто по-настоящему ужасное! Получаю удовольствие от близости с тем, кого поклялась презирать! Поклялась ненавидеть настолько сильно, чтобы ни испытать, ни капли сожаления вбивая гвоздь в крышку его гроба! Того, по чьей вине умер мой отец! Но в другое…. Понимать, что ты близка с тем от кого тебя не воротит, было действительно приятно. Приятно, что я могла расслабить и перестать бояться. Приятно, что благодаря этому всё могло пройти намного лучше, чем с Джейем.
Оторвавшись от моих дрожащих губ, продолжая игриво касаться их языком, заставляя несдержанно простонать от возбуждения, Прайд, скинул с меня халат, вслед за которым к моим ногам спал и пеньюар. Стоило ему отойти, и я почувствовала себя совершенно беззащитной, словно пробудившись ото сна, возвращаясь в сырую реальность. Медленно расстегивая свою рубашку, Ник жадно водил взглядом по моему обнаженному телу, заставляя прикрыться. Было стыдно и холодно.
Покончив со всеми своими пуговицами, он опустился к поясу брюк. Натянутая до предела ширинка довольно красноречиво говорила о том, какое сильное воздействие на него оказывает моё тело. Потупив взгляд в ожидании, я разрывалась между желанием посмотреть на его возбуждённый член и сейчас же отвернуться.
Запустив руку в карман брюк, Прайд достал оттуда что-то маленькое и тут же кинул мне, принуждая убрать руки от обнаженной груди. Отвлекаясь на пачку презервативов, я пропустила тот момент, когда он полностью разделся. Взгляд упирается в его большой эрегированный член, и я поняла, что начинаю дрожать. Дрожать не от отвращения или возбуждения, а от того, что совершенно не понимаю, и как такая громадина может во мне поместиться?
«Будет больно, — мгновенно пронеслось у меня в сознании, заставляя боязливо сжать ноги, — очень больно!»
Это было впервые, когда я видела мужское достоинство, воплоти и крови. Аккуратная головка отблескивала, словно была из стекла, и это было видно даже при бледном свете ночника. Удивительно эстетичный, ровный и, сама не понимаю почему, так сильно напоминающий мне мрамор. Может из-за орнамента набухших вен, а может из-за того что показался мне каким-то совершенно-красивым.
Рука сама потянулась к нему на встречу. Подушечки пальцев коснулись невероятно нежной, пульсирующей головки, и я услышала, как от этой близости Ник подавил болезненных вздох, заставляя меня отдёрнуть руку. Отступив назад, натыкаясь на кровать, я не справилась с равновесием, падая на прохладное одеяло. Нависнув надо мной словно огромная, широкоплечая гора, Прайд опустился коленом на кровать, от чего я снова подтянулась назад, добираясь до самого изголовья.
Я чувствовала, как от каждого его движения мой упругий матрас прогибается, словно я лежу на мягком сливочном суфле. И Николас так близко, опасно близко. От его хищного приближения грудь содрогается от волнения и трепета. Тело сводит в мучительной истоме, и я впервые ощущаю себя в подобном возбуждении или… страхе? Сама не знаю, и не хочу знать. Сознание начинает отключаться, утопать в его пьянящем аромате крепкого виски и шоколада. Нежная головка скользит по бедру вверх и всё… больше не стыдно. Вся моя совесть разом умолкла, словно у неё живьем вырвали язык.
Прайд, гладит мои бёдра, сжимает ягодицы с такой невероятной силой, что я вынуждена оторваться от него, болезненно простонав. И это всё… первый стон разрезает пространство комнаты, не позволяя замолкнуть. Его губы скользят по моей груди, поочерёдно сжимают соски, заставляя выбирать спину навстречу его горячему языку. Как приятно.… Как удивительно! Шею сводит от удовольствия, когда волна мурашек покрывает моё дрожащее тело.
Я сжимаю его волосы, всё больше и больше прижимая к своей груди. Не хочу, чтобы он останавливался, не хочу, чтобы это прекращалось. Но этого всё равно мало, всё равно не достаточно чтобы наконец-то расслабиться. Клитор сводит от боли, отчего рука сама тянется вниз. Нужно расслабиться, снять то напряжение, которое пробудил во мне Ник наравне с удовольствием.
Но, он не позволил. Опережая меня, Прайд неторопливо стянул с моих бёдер последнюю преграду от моего полного обнажения и тут же скользит пальцем между влажных складочек, останавливаясь на самом заветном месте дрожащего тела. Очередной стон вырвался из моего горла и тут же застыл на его губах. Касаясь их языком, он проникал мне в рот, пока его настойчивые пальцы кружили по клитору, заставляя сходить с ума. В одно и то же мгновение мне хотело прекратить всё это, хотелось остановиться от стыда и смущения и тут же самой кричать на всю комнату, чтобы он даже и не вздумал останавливаться. Сладкая волна неги растекалась от живота и выше.… Всё выше! И выше! Ещё сильней! И быстрей! О Господи! Да! Именно так и не иначе!