Хозяйка самого крупного дома не отказалась от таких постояльцев, уж тем более мы платили серебром.
В деревушке все выглядело мирно. На самом деле, какие бы ни бушевали войны и сколько бы ни творилось непотребств, простых людей, способных обеспечить любое воинство едой, питьем и теплыми домами, старались не трогать. Сжигать деревянные поселения, а вместе с ними и скот, и зерно, насиловать скотниц и крестьянок, которые смогут потом позаботиться о твоем пропитании могли только гнусы. И пусть именно так и говорили о короле-вороне, этих он не тронул.
Верный своей роли, ярл Торрад «приткнул» меня в углу комнаты, приказав усесться на грязные тряпки. Я там и села, вытянув ноги и закрыв глаза. Было уже совсем поздно и черным-черно на улице, но, несмотря на усталость, сразу заснуть не удалось. В голову полезли воспоминания об одном из последних разговоров с Нья.
Она совсем сдала к тому времени и большую часть дня проводила в своей комнатке, так что мы мало виделись. Но каждый вечер я приходила к ней, садилась на лежанку, и пока Нья расчесывала мои длинные волосы и заплетала косу, рассказывала, что видела сегодня и о чем думала.
Мне было десять наверное, когда я поделилась восторгами по поводу брачного обряда и тут же — печалью, что совсем не уверена, что у меня в жизни все будет так же искренне.
— Отец не единожды говорил, что выберет мне и сестрам мужей сам, да так, чтобы мы принесли пользу, а не только приплод. А вдруг он выдаст меня старому Грюну? У него кривые зубы и пальцы, он когда смотрит на меня — ужас охватывает. Или вообще отправит в дальние земли, и мне нельзя будет ни вернуться, ни пожаловаться на дурное обращение? Видела бы ты сегодня жениха с невестой…они с такой любовью и радостью друг на друга смотрели.
Нья посмеялась тихонько. А потом шепнула:
— Если ты проявишь себя столь же безмозглой, что и сестры, останется лишь за тебя выбор сделать. Но ты другая, моя Эсме. Ты из тех, кто сам принимает решение и творит собственную судьбу. Будь всегда тверда в своих словах и поступках — и тогда никто, даже король, не посмеет тебя заставить. Я вижу… я вижу, что у тебя собственный путь. И на нем все станет именно так, как ты захочешь…
Захочу?
Собственный путь, приведший меня в эту дождливую ночь в капкан, который я сама и создала. Путь, в котором у меня нет ни доброго жениха, ни семьи, ни любви.
На меня накатила волна опустошенности и смятения, но я выдохнула эту боль прочь. И крепко зажмурилась, чтобы не пролилась ни одна слезинка…
И сама не заметила, как уснула.
А проснулась от громких возгласов и хлопающих дверей.
— Эй, торговцы! Выходите! Давненько мы никого не встречали с хорошим товаром…
Я даже не дернулась, а вот Торрад и его воины, которые спрятали подальше и оружие, и ненависть, кряхтя и притворяясь вышли в соседнюю дверь и повели там свой, степенный разговор, рассказывая и о товаре, и о «новостях с юга».
Вскоре в комнатку заглянул один из воронья.
Я постаралась не проявлять излишнего любопытства, но не глянуть не могла.
Воин с севера не был бледнолиц, вопреки ожиданиям — наверное потому, что немало лунных месяцев провел за Перевалом, — да и его косы были столь же длинны, что у наших, а шкуры и перевязи, накинутые поверх грубой кольчуги, выглядели столь же грязными и мокрыми, что и у любого в походе.
Пожалуй единственным отличием была незнакомая вязь татуировки, начинающаяся от выбритой макушки и уходящая в ворот — острые узоры, похожие на переплетенные молнии, и означали они то, что мне было неведомо.
Я понимала, что, если рассудить отстраненно, он ничем не был хуже или лучше тех, кого я знала. В нашем мире завоеватели оказывались завоеванными с той же легкостью, что и мертвыми, господа могли превратиться в рабов, а самые забитые слуги — в героев. И ты никогда не знал, окажешься ли по сторону победы или поражения. И сражаться за свою честь и за то, во что веришь, так и оставалось единственной возможностью пировать среди асов после смерти, единственным способом не плеваться от самого себя.
А значит, сколь нормальным не выглядел бы воин, он оставался моим врагом, который пришел, чтобы уничтожить мой дом. И которому я не хотела этого позволять.
— А это что у вас? — сказал мужчина достаточно громко, чтобы привлечь внимание «торговцев».
— Хорошая девка, — нарочито нехотя ответил появившийся в дверях Торрад, — дальше везем.
Пригляд короля — ворона заинтересовался и сделал несколько шагов ко мне, а потом грубо взял за подбородок и поднял мое лицо.
— Ого…
— Не твой товар — не тебе трогать, — резко бросил ярл.
— Сколько хочешь за нее? — на лице черноволосого мелькнула явственная похоть.
— Сказал же, дальше везем, — Торрад подступился к воину, — заказана она нам, понятно? «Девственна, прекрасная и не из наших краев», как и потребовал король Скафти…
— Скафти? — рассмеялся подобно грому воин, — Ты и верно давно не был в этих местах, торговец. Уже три лунных месяца, как этого короля больше не существует.
Торрад сделал вид, что растерялся. Замахал руками, забормотал ругательства пополам со стенаниями о тяжкой судьбе торгового люда, а потом вздохнул.
— Новости доходят до нас с опозданием. Что ж, придется везти назад — я слишком ценю свой труд и время, чтобы отдать её абы кому.
— И мне не отдашь? — нахмурился воин и еще раз на меня посмотрел. А потом вдруг прищурился, — Красива и девственна… Что скажешь на счет моего короля, а, торговец? Он как раз и уничтожил того, кому рабыня предназначалась. Намотал кишки Скафти на меч и раздал куски воронью…
Я почувствовала тошноту.
Слышала об этом мерзком ритуале — издеваться над трупами своих достойных врагов — и каждый раз испытывала одно лишь отвращение. Бесчестно так с воинами поступать, даже если они против тебя бились.
Особенно, если бились против тебя…
А воин продолжил тем временем:
— Достойный подарок для короля Севера и всех земель. И его сделаю я!
Едва подавила злую усмешку. Всех земель? Да Ворон не только жесток и нечестен, но еще и пытается лететь вперед Фрейи. Не видать ему этих земель! А идиоту, что приведет убийцу к своему повелителю, не видать награды.
— Значит, королевский подарок… — огладил Торрад бороду, не скрывая удовлетворения. А от чего он его испытывал… не имело значения, — Что ж, пошли и цену обговорим. А ты, — обратился ко мне, — тряпье свое собери и будь готова выехать немедля.
Я кивнула с должным смирением.
ГЛАВА 10
Ехать с кем-то на одной лошади показалось мне странным действом.
Маленькой девочкой меня может и катали… но с тех пор, как мне исполнилось лет семь, появился собственный жеребец. Потому скакать, прижимаясь к чужому большому телу, оказалось одновременно и страшно, и неприятно, и… на удивление уютно. Воин согревал меня, как очаг, а его широкие плечи и грудь, к которой пришлось прислониться, чтобы не мешать, закрывали от ветра и дождя.
Ненадолго я даже притворилась, что мне и самой этого хочется. Оказаться почти в объятиях чуждого мужика.
Если до этого момента я обдумывала происходящее и, порой, отчаянно жалела себя, то сейчас все мысли улетучились, оставив лишь звенящую пустоту и готовность идти до конца, не взирая ни на что. Пути назад не было, и я была готова сыграть свою роль до конца, и это, неожиданно, успокоило.
Меня даже не вязали — толку-то бежать от конных. А может я достаточно хорошо притворялась покорной рабыней, чтобы не беспокоиться по поводу того, что могу натворить. Я не была уверена, как именно ведут себя рабыни — в нашей крепости их не держали, отец считал, что от вольных жителей больше толку — просто старалась выполнять быстро и четко все указания, а также молчать и прятать лицо и волосы под пологом. Меня беспокоило, что стекшая с волос краска или проблеск ненависти могут выдать меня раньше времени.
Сам путь до лагеря почти не запомнился, хоть ехали мы не быстро, стараясь не терять из виду телегу с продуктами. По картам я знала, где именно находится Сварра и какие пути идут оттуда, к тому же, мы с воинами четко обговорили, каким образом я попытаюсь уйти, когда убью короля.
Если сделаю это — и останусь при этом живой.
Мой путь будет лежать к каменоломням, где меня ждет Даг и еще два воина, а затем — снова к реке, куда уже направился Торрад и его ближайшие соратники. Шансов, конечно, было не так уж и много, но мы постарались сделать все, чтобы их стало как можно больше.
А если не выживу… что ж, это будет достойная смерть. Каждый мужчина в наших землях становился, хотел он того или нет, настоящим воином, дабы защитить свою семью, свой род, клан, королевство от посягателей. Но и дочери настоящих воинов не отставали в этих навыках.
Главный из которых было умение умереть достойно.
— Стой! — рявкнули вдруг со стороны, и мой покупатель натянул поводья.
Я толь покачнулась.
Интересно, какую цену он отдал? Может в крепость Торрада теперь новую корову приведут, а то и две?
Мысль о том, что королевская дочка стоит две коровы, показалась настолько смешной, что я упустила диалог двоих мужчин. Но поняла, что нас остановили смотрящие — Ворон не оставлял ни дороги, ни границы собственного лагеря без надежной охраны.
А дальше я уже постаралась расмотреть все внимательней. Не только потому, что мне еще как-то выбираться придется, но и из обычного любопытства. Ни в морских, ни в сухопутных походах я не была, быта их не знала.
Выглядело вполне… мирно. Мужчины, отложив оружие, сидели кругом возле очагов, не обращая внимания на дождь, или же спали под простыми полотняными навесами. Иногда мелькал кто-то с котелком, от которого шел пар, на двух или трех площадках тренировались — воинов с мечами и копьями вяло подбадривали, а те, раздевшись чуть ли не до одних штанин, плясали друг напротив друга.
Но чем ближе мы подъезжали к самой крепости, верхушки которой уже показались вдалеке, не прикрытые деревьями, и к сердцевине лагеря воронья, тем больше я понимала, что мирного здесь мало.
Теперь попадались богатые шатры и лошади наизготове, воины в полном облачении, ожидающие приказов, щиты, выложенный в защитную стену, а еще… Запах крови и пепла.
Я осторожно посмотрела в ту сторону, откуда он донесся, и тут же отвернулась.
Огромный, все еще тлеющий костер и очертания останков, не оставляли сомнений, что или кто именно там лежит.
Мне рассказывали, что северяне сбрасывают своих людей в пропасти или заковывают их в вечный лед, но то ли они сменили традиции, то ли все это было не правда, только здесь искры тел и душ отправлялись наверх с помощью огня.
Мы почти доехали до самого крупного шатра, возле которого стояло не мало вооруженных мужчин, когда меня ссадили и приказали грубо:
— Иди к тому пологу, к девкам. Они покормят. И не вздумай двинуться оттуда — я должен легко тебя найти, как только придет время.
Похоже, воин ждет удобного момента, чтобы вручить королю. И наша встреча с Вороном чуть откладывается.
Я постаралась не испытывать облегчения — толку-то. Не сейчас, так позже. Хотя и неплохо, что будет это не при свете дня…
Перехватила свой сундучок, в который были напиханы все «приемлемые» для рабыни вещи, травки, тряпки, и, погружаясь в грязное месиво под ногами, отправилась в указанное место, где и правда обнаружились женщины.
Ну как, женщины…
Меня снова обуял ужас.
Четверо девиц с грязными лицами и нечесаными волосами сидели возле небольшой жаровни и ели что-то вроде лепешек. Они даже не среагировали на мое появление, а я… я смотрела и не могла оторвать взгляд.
В одних только шерстяных плащах поверх старых и сальных коротких тряпиц, остекленевшие глаза, лица в синяках и кровоподтеках. Всегда готовые лечь, раздвинуть ноги, или дать на себе отыграться после тяжелого дня… И все это за кусок еды и может быть, потом, пару звонких монет. Откуда они взялись такие? Рабыни? Деревенские простушки?
Или…
Я вздрогнула, увидев на шее у одной из них вязь татуировки. И едва сглотнула подкатившую к горлу тошноту.
Жена ярла
Верно, убитого ярла.
Великая Фрейя, клянусь, меня эта участь минует. Потому что я предпочту отправиться по подземной реке в бесконечный путь, чем стать подстилкой у тех, кто уничтожил мою семью.
Хоть с утра у меня не было и кусочка во рту, есть я не смогла. Села чуть в стороне и прикрыла глаза.
Гул голосов за пределами навеса превратился в ненавязчивый шум, запахи я почти перестала воспринимать, а под веками уже плясали тени… но в этот момент раздался звук рога, столь знакомого каждому воину, и следом крик:
— Нападение! Из леса! В щиты!
И Хель начала свою жатву.
ГЛАВА 11
По нашему временному прибежищу проносятся кони.
В первые мгновения кажется именно так… Полотяной навес сминает с огромной силой, камни вокруг не жаркого очага летят во все стороны, взрытые огромными копытами, а женщины, до того не проявлявшие к своей судьбе интереса, падают назад и в страхе отползают с криками.
Я успеваю сжаться в комок.
В одно мгновение упорядоченное течение жизни превращается в хаотичное море голов и воплей, звона железа и стона тетивы, команд собирающихся в живой щит воинов и хлопков сорванных полотнищ. Кажется, одну из девиц задели — в такие моменты воины не разбираются, кто попадает под удар подковы — но остальные уже хлопочут над ней. Я же выползаю из-под наваленных тряпок и, прижавшись к стоящей позади перевернутой телеге, осматриваюсь.
Понять что-то сложно.
Нападение, похоже, пришло оттуда, откуда и не ждали. Видимо у Сварры нашлись союзники, которые не просто выжидали, что будет дальше, но решили действовать на опережение. И если мой отец, защищая свои земли, рискнул пока только мной, то неизвестные мне воины, несущиеся на лошадях во весь опор с дальнего холма, готовы отдать на растерзание целый клан.
Я испытываю смешанные чувства: страх, восторг и надежду, что сейчас все завершится без моего участия. Уж очень внушительным выглядит вал, который вот-вот сомнет вороний лагерь. Причем не один…
Сварра так и не рискует открыть собственные ворота, но со стен слетают и слетают на веревках новые защитники.
Не выдерживаю.
Оглядываюсь, и, найдя одинокое дерево, вокруг которого свалены вперемешку вещи, забираюсь на первые ветви, а потом выше, в пустую крону, как раз чтобы успеть увидеть, как три людских потока врезаются друг в друга с сокрушительной мощью, сначала выстроив стену из щитов, а затем рассыпаясь на отдельные разящие удары.
Топоры, мечи, копья, щиты, доспехи, луки и стрелы наилучшего качества — все идет в ход. Щиты перекрывают друг друга, не давая приблизиться, отражая первый удар противника, а затем перестраиваются, чтобы было место для взмаха меча и секиры, превращая упорядоченный бой в безумную схватку, в которой можно разглядеть только отдельные детали.
Щиты у воинов отличаются. Все круглые, диаметром около фата (в данной книге — около ярда, 91 см, прим. автора), из склеенных крест-накрест дощечек липы с металлическим умбоном посередине и прикрепленной к нему рукояткой с обратной стороны. Но вот раскрашены они по-разному.
Красный, синий, зеленый — цвет долин.
Черные полукружья у воинов Ворона.
И… полностью черный круг у одного из них.
Я сглатываю.
Этот воин не самый крупный, но его фигура тонет в облаке тьмы и власти. И у меня и сомнения не возникает, кто он такой.
Ворон. С черным щитом, на черном коне и в шлеме с полумаской, которая защищает лоб, глаза и нос. Многие из его воинов в таких, с прокрашенной поверхностью и боевыми знаками, чтобы отличать своих от чужих, тогда как защитники Сварры и их союзники вышли на бой с непокрытой головой, в одних лишь кольчугах.
Я смотрела на короля.
Он мастерски владел оружием. Спрыгнул с лошади, как увидел, что все переросло в рукопашную схватку — послушный конь, будто ведомый невидимой рукой умчался прочь — и ринулся в самую гущу. Щит невесомо перемещался во все стороны, защищая его от стрел и ударов, короткая кольчуга защищала его от копий врагов, будто заговоренная, а каждый редкий удар был не попыткой отразить или защититься, но обладал мощной, непреодолимой силой, уничтожающей тех, кто рисковал сразиться непосредственно с ним.