Что за? Как по мне, так массаж в исполнении пальцев рук - это еще куда не шло, но вот что рядом с ними делают его губы? Мы так не договаривались! Я резко тяну на себя ногу, и сажусь в кровати, подтянув к себе колени.
-Адам...
Он спокойно встречает мой взгляд:
-Обещаю, что ни сейчас, ни когда-либо в будущем не буду влиять на твои эмоции. Поверь, что мне того урока хватило на всю оставшуюся жизнь.
Я стягиваю полы халата, и прошу:
-Ладно, спасибо, что разбудил. А теперь иди, мне надо переодеться.
Вместо того, чтобы встать, он плавно передвигается ко мне:
-Ты дала мне две минуты, и они еще не истекли.
Я смотрю в глаза явно голодного от возбуждения мужчины, и, вот блин, не ощущаю при этом никакого страха. Вообще ничего не ощущаю, кроме интереса а-ля "и что же дальше?". Скорее инстинктивно, чем осознанно упираюсь ему в грудь кулачками:
-Адам, береги руку.
-На этот раз - всенепременно. Обещаю подставлять под твои кулаки только свои мягкие части тела.
И зажимает мои согнутые в локтях руки нашими телами. Ладонь Адама так крепко давит мою спину, что мои попытки оттолкнуть от себя его грудь, не приводят ни к чему хорошему. Его слова уже обжигают мне ухо: "Любимая моя упрямица, две минутки - о большем не прошу". Мои губы говорят ему в шею: "Не проси".
Ну почему я это сказала? Почему я не сказала простое и понятное "нет"? В толковом словаре Адама мой ответ явно значится, как поощрительный, а не отказной. Свидетельством тому является то, что он не дает мне больше издать ни одного звука, зажимая своей другой ладонью мой затылок, и прижимаясь своими губами к моим...
Его поцелуй - легкий как бабочка, он порхает по моим губам очень нежно и очень уверенно, но при этом не пытается разомкнуть их, чтобы получить доступ к тому, что закрыто за ними.
Я же боюсь пошевелиться, боюсь открыть рот, чтобы что-то сказать, потому что понимаю, как только я это сделаю, так сразу он воспользуется этим, расценив движение моих губ, как поощрение к продолжению "знакомства". Он чувствует мою инертность, и "переходит в наступление". У моего затылка уже другая опора - его ладонь сменяет плечо той руки, которая продолжает удерживать меня за спину. Пальцы его другой руки нежно поглаживают мне кожу на шее... ниже вдоль ключицы... потом резко вниз к тому месту на моем бедре, где заканчивается мой халат... от ощущения его пальцев, ласкающих мое бедро, я невольно вздрагиваю, и невольно открываю рот, чтобы высказать свое возражение вслух. Адам понимает это, как согласие на взаимность, и пользуется моментом, чтобы-таки овладеть моим ртом...
И... мне уже не хочется ничего говорить. Мне уже хочется ответить на его поцелуй, и мои губы начинают действовать, не дожидаясь формулировки моего мысленного согласия. Меня охватывает легкая приятная дрожь, которая отзывается по телу Адама... и он сам прерывает это мое безумие...
Когда его губы выпускают мои, мое горло издает то ли томительный, то ли недовольный остановкой стон. Адам слегка отстраняется от меня со словами:
-Вот таким должен был стать наш первый поцелуй.
Чмокает меня в щеку, и встает:
-Как жаль, что две минутки пробежали так быстро, - и направляется к двери.
Опять, я опять наступила на те же грабли!!! Как можно быть настолько самоуверенной, чтобы допустить повторения этого. Если мужчина действует на тебя, как твой личный возбудитель, то, как ты допускаешь себе оставаться с ним наедине? как можно быть уверенной в том, что ты сможешь устоять перед продолжением, позволив ему начать свои невинные прикосновения? Как? Дура! Дура! Ненавижу!
Адам оборачивается, внимательно смотрит на то, в каком смятении я нахожусь, и резко возвращается к кровати:
-Арина...
-Стой, где стоишь! Стой там!
Я почти срываюсь в крик. Он подчиняется моему "стой", и мягко уговаривает:
-Арина, прекрати раскаиваться, не надо себя ненавидеть за это...
-Это - мое дело, что я должна чувствовать за это, не правда ли?
Он отходит в сторону кресла, и присаживается на его краешек:
-Арина, я тебя люблю, и это уже на грани моего сознания, понимаешь? Я не знаю, как донести до тебя то, что ты значишь для меня. Не представляю, как дать тебе понять то, на что я готов пойти ради того, чтобы ты согласилась стать моей, чтобы ты согласилась принадлежать мне.
Я грустно хмыкаю:
-А ведь ключевым словом в твоем признании является "принадлежать".
-Глупенькая, это слово...
Глупенькая? Да это мягко сказано! Только вот не касательно его намерений по отношению ко мне:
-Адам, прости, что перебиваю, но... Это заложено в твоей природе, в самой твоей сущности. И это не от тебя зависит. Я не настолько глупа, чтобы не понимать фундамента твоей любви ко мне.
Вот ведь незадача, с него такой же воспитанный собеседник, как и с меня. Адам прерывает мои суждения:
-Фундамент любви? А что, такой бывает? Арина, да я, когда впервые увидел твою неземную красоту...
Не дам я тебе закончить твою тираду, и все тут:
-Ты хотел сказать подземную?
-Твоя манера переворачивать все фразы...
-Выводит тебя из себя?
-Ставит в тупик.
-И тем самым выводит тебя из себя, потому что тупик, это - не то место, в котором ты привык оказываться. Адам, ты сжился с тем, что окружающие ласкают твое эго. Причем не только окружающие тебя люди и соРодичи, но и окружающие тебя вещи.
-Ты хочешь сказать, что я страдаю манией величия?
-Нет, я хочу сказать, что ты ей наслаждаешься. Так вот, я для тебя всего лишь очередная игрушка, которой ни у кого нет, и которой ни у кого не будет.
Он сам себя слышит?
-Ты - не игрушка, ты - шедевр!
-Вот ты и подтвердил мои слова. Если я, в твоем понимании - шедевр, то я всенепременно должна принадлежать твоей коллекции. Тебе, и никому больше. Познакомьтесь... моя... ах, вы знакомы? Да, это правда - она единственный Носитель - девушка, да она вообще единственный Носитель на сегодняшний день. Моя исключительность манит тебя, и первопричиной твоей любви ко мне была именно она.
Он улыбается:
-Твоя исключительность заключается не в том, что ты - Носитель...
-Да неважно в чем она заключается, а важно то, что ты хочешь, чтобы она - не я, а именно она принадлежала тебе, и только тебе!
-Хорошо, предположим, что ты разобралась с причиной моего чувства к тебе, но что это меняет? Я тебя люблю, люблю всем своим существом, и я.... Застыл к тебе. Да ты хоть понимаешь, что такое Застывание?
-Не понимаю. Но, по какому праву ты говоришь мне это в таком обвиняющем тоне? Я что, виновата в том, что ты ко мне, как ты выразился, Застыл?
Он устало смотрит на меня, и горько (горько?) вздыхает:
-Нет, конечно. Только я не думал, что когда-то смогу полюбить, никогда не хотел испытать это чувство, боялся его, видя то, как другие страдают из-за безответности. Так что уж тут говорить о том, чтобы, единожды познав это чувство, стать обреченным на то, чтобы нести его через всю свою жизнь?
-Любовь и обреченность. Как-то странно у тебя два этих чувства выстроились в один ряд. Может, объяснишь мне, чтобы я поняла причину.
-Арина, тебе что, родители ничего не рассказывали об этом?
-Нет.
-Застывание - это не связь, а вечная зависимость...
Вау! Что ж, должна признаться, что это многое определяет. Адам, который весь из себя сам по себе и в себе, и вдруг - влюбился. И не просто испытал это чувство на собственной шкуре, но и осознал, что его эмоциональная сетка навсегда зафиксировала это чувство. Воистину, неисповедимы пути...
Мне жаль его, но вот только моя жалость никогда не станет первопричиной моей Любви к нему. Ровно, как и:
-Адам. Давай с тобой расставим точки над i. Меня к тебе тянет в физическом плане. Точка. Но ты с сегодняшнего дня прекратишь пытаться навязать мне свою физическую связь, запятая, потому что для того, чтобы я получила полное удовлетворение от близости с тобой, запятая, одной этой тяги мало. Точка.
-Ты сопротивляешься нашему взаимному желанию из-за своего упрямства, да?
-Что за нелепое предположение? Да ты же меня совсем не знаешь, и самое страшное, что ты не пытаешься меня узнать и понять. Притом, что ты меня любишь, тебя выводят из себя многие черты моего характера и поведения. Держу пари, что ты успокаиваешь себя тем, что они обязательно притрутся к тебе со временем, и что я захочу ради тебя что-то в себе поменять. Держу второе пари на то, что ты даже не задумываешься над тем, что притираться, в случае моего согласия, придется не мне, а тебе.
-Ответь мне на мой вопрос. Почему нет?
-Адам, ты - неуступчивый... ты прешь, как танк... ты видишь цель, и не видишь препятствий. Так нельзя.... Вот ты слышал, что я тебе только что говорила? Нет? Мало любить... точнее - это уже что-то... и я искренне рада, что ты познал это чувство, хоть и к такому неудобному для тебя, во всех отношениях объекту, как я. Но Любовь не всегда приходит к нам в удобной упаковке. Так вот, свое чувство надо еще научиться проявлять, надо делать это так, чтобы его не навязывать, а привязывать. Отвечая на твой вопрос, почти повторюсь. Ты надеешься на то, что физическая связь привяжет меня к тебе эмоционально? Да? Если так, то зря, потому что это на мне не сработает, потому что, в моем случае, это работает от обратного - от близости эмоциональной к близости физической.
Его лицо немного просветлело:
-То есть, ты хочешь сказать, что мне надо научиться тебя понимать, найти с тобой что-то общее, завоевать твою симпатию, и только после этого...
-Да. Теперь - бегом на выход, потому что Влад уже наверняка потерял терпение, ожидая нашей компании.
Глава 10. Ненависть
-Сева, давай погуляем в парке.
-Давай.
... Она грустит, и не скрывает это чувство.
-Арина, я же так стараюсь, чтобы тебе было здесь хорошо.
-Я знаю.
Теперь я вижу жалость.
-И кого ты жалеешь?
-Тебя.
-Чего?
-Севочка, почему так получилось?
-Что?
-Почему тебя никто не любит?
-Да меня любят миллионы.
-Ты делаешь вид, или действительно не понимаешь меня? Я же говорю не о суеверном поклонении тебе людей, а о нашей семье.
-Мама меня любит.
Может, я обманываю себя? Может, это уже давно не так? Когда я видел ее в последний раз? Когда я в последний раз видел проявления ее материнской любви?
-Сев, я же на собственной шкуре испытала ощущения одиночества и неприкаянности. Я прекрасно помню, как они давили на меня, но это происходило у меня на подсознательном уровне, потому что я не помнила других ощущений, и мне было не с чем сравнивать. Но ты... ты же вырос в такой любви. Ты же не просто чувствуешь, но и знаешь разницу между любовью и ее отсутствием...
-Арина, я знал, на что и ради чего иду. И я все еще верю, что наша семья когда-то поймет меня. Я поставил человечество на его место, и создал ему на этом месте те условия, на которые оно заслуживает.
Сестра очень спокойно парирует мне:
-И почему ты взял на себя ответственность решать, чего заслуживает, или нет человечество.
-Потому что я родился с осознанием того факта, что люди - недостойные своего Создателя творения, и что они не заслуживают на то, чтобы быть любимыми Богом, и на то, чтобы прийти к осознанию своей божественной сущности.
-Ты, наверное, так часто повторял это самому себе, что сам поверил в это.
- А ты со мной не согласна?
-Нет, но соглашусь, если ты признаешь тот факт, что Родичи, в свою очередь - недостойные своего Отца дети, потому что мы, вместо того, чтобы принять свое изгнание, как урок, который должен был научить нас любить и понимать людей, приняли его, как Цель не допустить Апокалипсис.
-И это ты говоришь мне о любви и понимании к людям? Ты, над которой эти люди так жестоко надругались?
-Зачем же судить о человечестве по его худшим представителям? Да и кто мы такие, чтобы судить? Мы можем лишь давать субъективную оценку отдельным индивидуумам, потому что для осуждения существует Суд Божий.
-Ты говоришь мамиными словами. Почему меня никто не слышит? Почему вы все отказываетесь принять мою безусловную правоту? Я, и только я, смог, невзирая ни на что, создать этот Мир - Мир, в котором люди относятся к нам так, как им положено.
-НеМир, в котором люди обожествляют тебя и твоих Родичей?
-А что в этом плохого?
-Сева, ты только что напомнил мне о том, что меня изнасиловали...
Я вижу, что ей больно думать и говорить об этом.