— …так сколько тебе все-таки лет?…
От его низкого чуть хриплого голоса тело сжалось, застыв и буквально завибрировав, оттого что он стоял так близко, возвышаясь надо мной, пока его руки не отпускали моего лица, касаясь с каждой секундой все настойчивей и жарче, скользя по подбородку, скулам и губам, расставляя приоткрыть их снова, даже если он убрал бутылку.
Я не могла говорить, заворожено глядя на него распахнутыми глазами, ощущая его жар и аромат, от которых кружилась голова, но сознание стало неожиданно ясным от прикосновения длинных сильных пальцев, которые скользнули по губам, когда неожиданно большой палец Бродяги скользнул в мой рот, мягко касаясь языка и словно поглаживая его.
Затаив дыхание, я не могла даже моргнуть, задрожав от ощущения аромата его кожи на своем языке и то, как он скользил во мне, заставляя губы вытянуться трубочкой, впуская его в себя так глубоко, как только он хотел.
Я видела, как напрягаются мышцы его пресса и дрогнули бедра, которые были немного выше уровня моего лица, неосознанно проведя языком по его пальцу, словно всасывая его в себя, отчего Бродяга дрогнул, поспешно убрав руку, но не убирая ее от лица, заставляя подняться на ноги, которых я не чувствовала от дрожи и жара.
Какой же он был большой, возвышаясь так невыносимо близко и почти касаясь своим напряженным телом, заставляя смотреть в его глаза, взгляд которых сделался тяжелым, разъедающим и таким откровенно возбужденным, что не нужно было даже смотреть на его бедра, чтобы понять, что было в голове этого мужчины.
Вот только почему у меня не вызывало это страха или отвращения, а кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к нему, скользнув ладонями по его напряженному прессу и обхватить руками, чтобы прижаться со всей силы.
— Не смотри на меня так… — прошептала я, даже не пытаясь вырваться или отступить, но едва в состоянии выдержать его раздевающий и голодный взгляд.
— Как?
— Будто хочешь укусить…
— Хочу.
Я растерянно моргнула, не в силах понять, как теперь мне реагировать на него, его прикосновения и слова, теряясь в себе настолько, что от этого становилось просто страшно.
Я хотела бы убедить себя в том, что это всего лишь действие алкоголя и температуры вместе взятых, вот только зачем было обманывать себя?…
От молчания и наших отрывистых дыханий казалось, что воздух в ванной нагреется и заискриться с такой силой, что зеркало запотеет. Я терялась в том, что мне делать и что говорить, вздрогнув, когда он сжал мою ладонь проведя по своему напряженному прессу, заставляя положить ее поверх своего члена над тканью джинсов и прорычал в лицо горячо и отрывисто:
— Если не девственница, то знаешь что это такое?
Я ошарашено моргнула, пытаясь не дернуться и не отступить назад, сипло выдохнув:
— …раздел анатомии есть даже в биологии младших классов. А я закончила школу с отличием, — Бродяга молчал, пронзая меня своими глазами, и сжимая мою ладонь поверх своего возбуждения сильнее, словно давая мне возможность ощутить сполна его силу, едва слышно пискнув, — Ты это на меня?
Бродяга усмехнулся резко и коротко, опалив меня своим горячим дыханием:
— Нет. На твою соседку.
— …. ей 86 лет, — хихикнула я, ахнув, оказавшись прижатой к холодной стенке, лишь в эту минуту с ошеломляющей ясностью понимая, что на мне была лишь тонкая майка, облаченная на обнаженное тело, когда от этих чувственных потрясений физиология снова взяла верх и через тонкую ткань торчали бусинками напряженные соски.
Мое сердце колотилось, словно чпокающийся кролик, когда его горячая ладонь скользнула по моей шее, опускаясь на грудь, и оттягивая тонкую ткань в сторону, обнажая грудь его полыхающему взгляду.
Если бы только воздух был в моих полыхающих легких, я бы выдохнула ему: «Ну же! Сделай, что хочешь! Только не отводи свои голодные глаза! Только не останавливайся!»
Но Бродяга вдруг сделал шаг назад, резко убирая свою руку и выдохнув вибрирующим от ярости голосом, звук которого отразился от каждого кафеля в этой небольшой холодной комнате:
— Я повторю только один раз. Не попадайся больше мне на глаза. Или ты пожалеешь!..
Он ушел так же неожиданно, как появился в моем доме, оставляя меня продрогшую, дрожащую и полыхающую в ванной комнате с распахнутыми глазами и обнаженной грудью, где колотилось истерично сердце.
4 глава
— Я просил просто побыть с девочкой, а не спаивать ее! Кто ж пьет при такой высокой температуре!!! — верещал, метаясь передо мной в розовом фартуке мамы, Себ в трубку, которую уже отключили на другом конце провода, отчего он буквально перешел на визг, — Ты посмотри на него! Еще и телефон бросил! Никакой больше бесплатной выпивки тебе, Платиновый мой!! …Даже если станцуешь голым на пилоне, — пробурчал наконец Себ, надув губы и притопнув ногой, отчего я хихикнула.
Прикрывая глаза и страдая этим утром не только от температуры, но и от ноющей головной боли, я была не в силах смотреть на красавчика, который ринулся ко мне виновато изогнув брови:
— Прости, сладкая, прости! Я буду тише, обещаю!
Быстро поцеловав меня в полыхающий лоб, Себ поморщился тоже:
— Так и не спадает жар…ждем еще часик и дам тебе другое лекарство, лапушка.
Я была согласна на все, блаженно растянувшись в своей кровати и ощущая ароматы готовящейся на кухне божественной еды.
Моим буйным эротическим фантазиям суждено было исполниться в образе милейшего Себа, который прилетел рано утром сразу после своей смены с большим пакетом продуктов и таким же большим пакетом лекарств, которые они собрали вместе с Люком.
Прошла уже пара часов, а Себ продолжал что-то чистить, мыть и готовить, каждые десять минут прибегая ко мне с градусником наперевес.
Вот кто был идеальной мамой, папой, подружкой, сестрой, другом — всем.
— Скоро будет супчик и тебе сразу станет легче, — длинные изящные пальцы Себа легко коснулись моего лица, осторожно убирая прядки волос и гладя по полыхающей коже прохладными пальцами.
На самом деле мне стало гораздо лучше с того момента, как Себ влетел в дом, озаряя собой все, словно солнце…даже если первые два часа истерично ругался и возмущался, углядев три бутылки водки, сок и перец прямо у моей кровати. А еще мое вялое состояние, которое было таким ватным далеко не от одной температуры, но и от все еще путающихся мыслей.
Теперь же я была как в Раю, если не считать того, что никак не могла уснуть даже не смотря на жуткую ломку и усталость.
Из головы никак не выходили слова Бродяги…
Я никак не могла понять, почему он повел себя именно так.
Что я сделала не то, когда просто молчала и смотрела на него, соглашаясь взглядом на все?…
Видимо, Бродяга привык к другим девушкам и нравам, когда не приходилось ждать даже согласия, они просто сами делали то, что хотели…ну а он был совсем не против.
Мое молчание его только разозлило, но я не могла иначе.
Пора уже было выбросить это из головы.
Просто перестать думать о нем и все, ведь было совершенно очевидно, что мы не подходили друг другу даже кончиками ресниц.
С чего я вообще решила, что может что-то быть, а?…
Потому что погрел меня своими способами, и пришел этой ночью?
Ну так он всех так грел!
Да и пришел по просьбе Себа, а не по доброй воле, в конце-концов!..
Да, была дрожь в теле до сих пор.
Да, сердце колотилось от мысли о нем.
Но было и осознание того, что рядом с этим мужчиной нет будущего.
А это означало лишь одно — нужно успокоиться и продолжать жить дальше, пока меня не затянуло в эту воронку сильнее.
Я устало закрыла глаза, делая вид, что сплю и прислушиваясь сквозь пелену дремоты к тому, что происходило на кухне, где Себ готовил и что-то мило напевал себе под нос.
Странно, но сейчас я ловила себя на мысли о том, что с радостью жила бы вместе с Себом и Люком, даже если эта сладкая парочка любила обниматься, что меня уже даже не смущало.
Вечером, когда со своей смены приехал Люк, мы все перебрались в зал, расправив диван после сытного и на редкость вкусного ужина, приготовленного стараниями Себа, и с попкорном принялись смотреть один фильм за другим.
Мне было легко с ними…и так по семейному тепло.
Как никогда не было даже в кругу семьи…
Впервые в жизни я спала ночью между двумя мужчинами и не чувствовала себя в опасности, даже если была посередине. От их присутствия даже температура спала, и болезнь отступила за считанные дни, пока мы жили все вместе.
Себ и Люк были дома по очереди, ни разу не упрекнув меня в том, что не могут вернуться к себе. Мне казалось, что они переживали за меня совершенно искренне, из-за чего я привязалась к ним лишь еще сильнее.
Боже, я была бы согласна даже на то, чтобы они жили у меня постоянно! Или удочерили!
Но рано или поздно рай приходит к концу, и возвращаются серые будни.
Проблема была лишь в том, что даже в этом Раю я не могла выбросить из головы мыслей о Бродяге.
За эти дни он не пытался позвонить и узнать, как у меня дела.
Пусть даже не мне…моего номера он не знал. Но вполне мог бы позвонить Себу…
Но нет, ему было не до меня и моей болезни!
Конечно, пока в клубе было столько не опробованных еще девушек!
Спустя четыре дня я вышла на работу.
Попросилась сама, уговорив Себа, что со мной все в порядке даже раньше положенного больничного, и ему пришлось согласиться, как бы он не возмущался, что я еще слаба.
Но даже на работе я чувствовала себя лучше, чем дома, когда вернулись мама и сестра, и начались новые стоны, вопли и истерики, оттого, что деньги закончились, а я почему-то позволяла себе валяться в постели.
Поэтому уже утром я была за стойкой бара под пристальным взглядом Себа, что продолжал носиться за мной с таблетками, постоянно проверяя температуру, которой уже не было, под хохот Большого Стэна.
Я была рада стаканчикам, рюмкам и сотням бутылочек, по которым успела даже соскучиться за эти дни, перебирая их, тщательно вытирая и переставляя в нужном порядке, готовя их к ночи.
Я улыбалась на смех охранников и Себа, что-то отвечая и поддакивая, но все мое существо было настроено лишь на одну волну, которая меня, откровенно говоря, совершенно не радовала.
Бродяга.
Будь он не ладен!
Вот ведь приклеился же его образ ко мне! Как теперь его было можно отлепить-то?…
Даже если он был в клубе, то меньше всего на свете интересовался тем, вернулась ли я или нет.
Хотя…разве могло быть как-то иначе? Словно я ожидала другого.
— Лапушка, новая партия пришла. Очень дорогие бутылки, — Себ поставил на пол коробку с бутылками, на которых словно было нанесено золото, — В чистом виде продавать только Вип гостям, для остальных только в коктейли и в очень-очень маленьком количестве.
Я быстро закивала, с особой осторожностью доставая одну из бутылок и удерживая обеими руками, чтобы разглядеть то, что стоило, как половина моего дома.
— Выглядит красиво, — улыбнулась я, слыша, как дверь клуба хлопнула и закрылась, но не обращая особого внимания на этот факт. В любом случае, пока клуб был закрыт, то никто из посторонних не войдет, — Интересно, что там внутри, если у бутылки стоимость, как у вертолета? Расплавленное золото, очищенное серебром?
Себ рассмеялся, закивав головой и подмигивая, когда раздались голоса рядом.
— Нам бы два пива из холодильника!
Не сказать, чтобы голоса были особо знакомыми.
Странное чувство, я словно слышала их до этого, но никак не могла вспомнить, где и когда.
— Бар закрыт, приходите ночью, мальчики, — пробасил Большой Стэн, подходя ближе, на что раздался наглый смех:
— Да бросьте вы! Ваш хозяин знает нас! Так что меньше слов и больше дела!
Странная дрожь прошла по моему телу от этого смеха, словно каждый нерв сжался внутри, давая сигнал бежать. Бежать без оглядки, чтобы только не попасть снова в беду.
Я едва могла себя заставить даже моргать, глядя лишь вперед на то, как Себ, повернулся к стойке, проговорив мило и вежливо, но достаточно напряженно:
— Ребята, вы же слышали, что вам сказали. Мы не продаем выпивку до открытия клуба. Сходите в магазин и купите все, что хотите…или что вам продадут в силу вашего возраста.
Большой Стэн низко и отрывисто хохотнул, но я не смогла сделать и выдоха, когда мои ресницы дрогнули и тяжело поднялись вверх, открывая взору то, что заставило меня дрогнуть всем телом, пошатнувшись.
Это были они.
ОНИ!
Те самые придурки, которые зажимали меня у стены и пытались изнасиловать на полном серьезе, даже если были в стельку пьяны. Эта троица снова была в полном составе и явно навеселе, судя по тем «неземным ароматам», которые стойко витали над ними, а теперь и у стойки бара.
Мне было тяжело дышать…
Я едва могла втянуть воздух в легкие, которые сжались в теле, истошно завибрировав от опоясывающей меня паники, когда выступил холодный пот, появляясь капельками на лбу и висках.
Кажется, прав был Зак, когда говорил, что я хрустальная как бы не пыталась переубедить себя в этом. Прошло уже столько дней, и мне казалось, что я спокойна и собрана, но все это было лишь видимостью и большой ложью.
Я боялась так сильно, что закричала бы, если бы только могла дышать от паники и омерзения, будто их руки снова касались меня, припирая к стене и делая меня такой беспомощной и хрупкой, какой я не была никогда. Просто не могла себе позволить такой быть!
Разговоры продолжались, Себ что-то говорил этим придуркам, которые лишь продолжали нагло скалиться и явно дерзить в ответ, отчего Большой Стэн уже нависал над ними, когда раздался оглушительный грохот.
Грохот, от которого стало невыносимо тихо и где-то сверху раздался разъяренный крик, извергающий десятки матов и оскорблений….в мой адрес.
Потому что я только что разбила ту самую драгоценную бутылку, за которую едва ли смогу расплатиться.
— Уберите ее с глаз моих, пока я не прибил эту криворукую малявку!!!! — кричал так, что брызгал слюной, наш самый большой босс и непосредственный начальник, едва ли колобком не скатываясь по запасной лестнице и кидаясь к стойке, чтобы шарахнуть по ней своими пухлыми ладонями с огромной силой, отчего я задрожала, плотно закрывая ресницы, чтобы только сдержать первые слезинки.
Босс продолжал что-то надрывно кричать обо мне и том, что сделает со мной в унисон с хохотом тех малолетних уродов, перед которыми разворачивалось самое настоящее представление и рычания Большого Стэна, что уже, очевидно, сгребал их своими ручищами, чтобы выкинуть из заведения. Жаль, что так поздно.
Мои мысли разбегались, словно тараканы на кухне глухой ночью от внезапно включенного света, когда я терялась оттого, на чем мне стоит сосредоточиться, чтобы понять одну простую вещь — я только что поставила большой и жирный крест на своей работе, и, очевидно, задолжала одному страшному типу, с явным криминальным прошлым, огромную сумму денег.
— …я выдерну эти ее кривые руки!!!
— Лапушка, — дыхание Себа коснулось меня, как и его мягкие руки, которые обнимали и прижимали к его телу, когда мужчина вдруг буквально зашипел на нашего босса, — Можно вести себя потише, в конце-то концов!!! Не видите, что девочка сама напугана так, что вся дрожит и стала холоднее льда в вашем стакане!!
Прижимаясь всем телом к Себу, я хваталась трясущимися пальцами за его очередную идеально выглаженную и кристально чистую рубашку, не боясь ее измять или замарать своей потекшей тушью, потому что он был единственным человеком, который мог меня понять и защитить.
Вот только шеф все никак не унимался, от слов Себа разъярившись лишь еще сильнее и принявшись колотить кулаками по стойке, отчего разбил еще пару стаканов и рюмок, крича так, что я не слышала даже собственного дыхания.
— Деточка моя, скажи мне, что с тобой, — руки Себа опустились на мою голову, словно он закрывал меня собой от осколков этой никчемной жизни, где я не смогла быть даже его помощницей, как бы он меня не прикрывал и чтобы не делал, чтобы меня не выгнали, — Ты белее молока….чего ты так испугалась?