— …они, — выдохнула я в грудь Себа, не надеясь, что он услышит, — это были они….
Я не думала, что он поймет, о ком именно я говорю в эту секунду, почувствовав, лишь как под моими ладонями стройное тело Себа напряженно застыло и он смачно сматерился так резко и громко, что своими матами подавился на секунду даже орущий шеф, растерянно замолчав.
— Лапушка в шоке! Вы не видите?! Ее всю трясет! Те уроды пытались ее изнасиловать в первый рабочий день! — рявкнул Себ шефу, отчего я напряженно застыла, надеясь, что тот поймет мое угнетенное состояние ну хоть на капельку и, возможно, не уволит сегодня…
Но шеф был не тем человеком, который знал что-либо о жалости, когда снова разразился ором на весь клуб, в очередной раз шарахнув руками по стойке, и кидая в нас одну из еще уцелевших рюмок:
— Да лучше бы они отымели ее в тот первый день и избавили нас от проблем!! БУТЫЛКА!!! Бутылка, говорю тебе!!!! Ей придется пахать на меня день и ночь как минимум пол года, не получая ни копейки, чтобы рассчитаться!!! Пусть продает свое барахло, дом, машину — мне насрать, но чтобы завтра же эти деньги были у меня на столе, или…
— Или что?…
Тишина, которая воцарилась в единую секунду от простых двух слов, была удушающей своей тяжестью и искрящаяся от напряжения так, что мне казалось, будто перед моими глазами посыпались блестки от звука знакомого голоса, который впервые не пытался лукавить, усмехаться или язвить.
Лишь спустя пару секунд икающего от ужаса времени и двух десятков истеричных ударов сердца, я ощутила его аромат терпким сигаретным дымом, который опустился словно адский пепел на наши седеющие от напряжения головы.
Почти повиснув на Себе и боясь оторвать от него своих холодных влажных ладоней, я осторожно выпрямилась, пытаясь отыскать глазами того, кто сумел ввергнуть в тишину это место, наполненое адской яростью и горящей ненавистью.
Долго искать не пришлось.
Бродяга стоял у края стойки, вальяжно привалившись бедром, облаченный сегодня в странные мешковатые спортивные штаны и пару тонких трикотажных кофт, которые были насквозь мокрыми от пота.
Будь ситуация немного другой, я бы не смогла удержать улыбки, глядя на тонкую шапочку, целью которой было не спасти его уши от стужи, а скорее лишь для того, чтобы белокурые пряди не мешались. Этакий мужской вариант ободка для растрепанных волос, чтобы они не смогли спрятать его пронзительного, колкого и такого тяжелого взгляда, что становилось жутко.
В оглушающей тишине, не торопясь, медленно и с чувством собственной силы, он взял с барной стойки пачку сигарет, извлекая из нее всего одну, которую поднес к чувственным губам, зажав ее и поджигая кончик уверенным движением пальцев, от которых я не могла оторвать дрожащего взгляда.
Господи, он просто курил, но в том, как его длинные сильные пальцы держали сигарету, как подносили ее к губам, как эти колкие, ранящие глаза чуть прищуривались от белых завитушек дыма — было столько скрытой силы и эротизма, что сердце икнуло и провалилось куда-то в живот.
Бродяга сделал ровно три затяжки, лениво и хмуро рассматривая нас своими кусающими голубыми глазами, когда никто не посмел сдвинуться со своего места или лишний раз вздохнуть, не говоря уже о том, чтобы попытаться что-то сказать.
Даже наш громогласный шеф молчал явно сконфуженно и неловко, глядя на Бродягу и словно в какую-то секунду позабыв даже про стоимость разбитой бутылки, пока я с грустью думала, что, возможно, это был последний раз, когда я вижу этого голубоглазого странного мужчину, чья бешеная энергетика завораживала меня, заставляя теряться в себе.
— Слишком громко, — слова вышли вместе с очередными клубами белесого ароматного дыма из губ Бродяги, пока он продолжал разглядывать нас, сквозь кончики пушистых ресниц чуть щурясь от дыма.
Первым очнулся шеф, который снова принялся что-то вещать про разбитую бутылку, на которую я в жизни не заработаю столько денег, правда в этот раз делая это в разы тише, и переходя на разъяренное шипение, принявшись махать руками, но отчего-то не решаясь долбить по барной стойке снова…видимо лишь по той простой причине, что на нее опирался Бродяга, слушая вопли своего непосредственного босса с явной скукой и недовольством.
За все это время, что босс извергал из себя десятки цветастых словечек в мой адрес и даже адрес Себа, каждое свое предложение заканчивая стоимостью разбитой бутылки, Бродяга слушал, не дрогнув ни единым мускулом, продолжая лениво курить, разъедая мужчину своими глазами так, что мне становилось не по себе.
Не знаю, сколько именно это длилось, должно быть, не более нескольких минут, пока я приходила в себя, понимания, что Бродяге просто нечего делать, а еще замечая, как в клуб вошел Зак, облаченный как всегда в тонкую кожаную куртку, незаметно кивнув Большому Стэну на дверь, куда охранник тут же нырнул, понятливо хмыкнув.
Очевидно, что мужчины здесь понимали друг друга даже без слов. Достаточно было каких-то жестов, даже простого взмаха ресниц, чтобы все встало на свои места, вот только я снова вздрогнула, на секунду прикрывая ресницы, когда босс опять перешел на крик:
— Пошла вон! Немедленно!! Если увижу тебя на пороге, то…
— Даже пальцем ее не тронешь, — голос Бродяги был приглушенным и почти мурлыкающим, вот только в глазах была сталь, способная резать и рвать на части одним лишь взглядом, когда мужчина лениво и подчеркнуто медленно потушил свою сигарету прямо о барную стойку, за что обычный посетитель схлопотал бы уже и был вынесен из клуба в бессознательном состоянии со сломанной челюстью.
— Это была моя бутылка.
Себ издал надо мной какой-то звук — не то смешок, не то что-то среднее, между хрюком и икотой, обнимая меня крепче и начиная улыбаться довольно и немного лукаво, глядя на Бродягу с таким обожанием, что, увидь это Люк, приревновал бы — к гадалке не ходи!
Растерянно заморгав, я переводила свой ошарашенный взгляд с Бродяги, который так и не смотрел на нас, на босса, который выглядел не менее обалбешенным и даже смущенным, топчась на месте, закрывая и открывая рот.
— …так разве ты не ром пьешь? — прохрипел босс, будто проглотив свой язык, когда Бродяга дернул бровью, и лениво повел плечами, словно разминаясь перед боем:
— А разве я не могу пить что-то другое?
— Можешь, можешь, конечно! Просто…
Мужчина снова сконфужено замолчал, потому что Бродяга оттолкнулся бедром от барной стойки, прошагав до Зака, который все это время молчал и пристально рассматривал нашу компанию, сидя на краю одного из столиков и вытягивая свои длинные накаченные ноги вперед, чуть подмигнув Бродяге, когда тот подошел к нему, не говоря ни слова.
И снова было ощущение, что мужчины понимают друг друга на каком-то генетическом уровне, не утруждаясь даже звуками, просто переглянувшись, когда Бродяга залез в нагрудный карман Зака, извлекая из него увесистую пачку зеленых купюр, на что мужчина и бровью не повел, лениво откинувшись назад и с явным озорством и интересом наблюдая за тем, что будет дальше.
Увидев деньги, добытые таким странным способом с молчаливого согласия Зака, да еще в ТАКОМ количестве, притих даже Себ надо мной, перестав похрюкивать от удовольствия и явной распирающей гордости за его Золотого, который неожиданно вступился за меня.
Надо ли говорить, что мои глаза округлялись все сильнее и сильнее, пока я напряженно наблюдала за Бродягой, который за все это время на нас даже ни разу не обратил своего внимания, прошагав неторопливо до стойки снова, и принявшись кидать на плоскую отполированную поверхность купюру за купюрой в напряженной тишине, когда глаза большого босса были наверное даже больше моих, вот только сложно было понять — оттого, что у Бродяги и Зака было столько денег, или оттого, что он не ожидал, что стоимость этой проклятой бутылки возместят ему так быстро?
Скоро на барной стойке прямо перед носом босса была целая горка из купюр, которую накидал Бродяга, делая это с явным и совершенно не скрываемым презрением, глядя при этом на мужчину так, что проще было сбежать из города сразу. Почему-то было ощущение, что босс думал именно об этом, когда от его виска по пухлой щеке скатилась капелька пота, впитываясь в ворот фиолетовой рубашки.
— Это за бутылку, — Бродяга улыбнулся жутко и хищно, недобро полыхнув глазами, делая шаг вперед и вставая почти нос к носу с сжавшимся боссом, чтобы запихать в нагрудный карман его пиджака еще пару купюр, добавив приглушенно и язвительно, — А это лично тебе за испорченные нервы. Купи себе успокоительного и не отвлекай меня больше от тренировок своим ором, потому что если начну нервничать я, то едва ли это тебе понравится. ЛадЫ?…
Я тяжело сглотнула, чувству внутри какую-то нездоровую эйфорию от происходящего и не в силах моргнуть, когда Бродяга все-таки отступил от босса, потеющего на глазах, а за его спиной послышался смешок Зака, что тоже подошел к мужчине, приглушенно добавив тому, кто едва не падал в обморок:
— Кажется, ты забыл, что я не люблю, когда обижают девочек. Не делай больше этого, красавчик, — тяжелые крепкие ладони Зака опустились на грудь покачнувшегося босса, якобы поправляя ворот его красного пиджака, делая это с излишней силой и явным намеком на то, что и это ему едва ли понравиться, если в следующий раз он забудет.
Первым задышал Себ над моей головой, не убирая своих крепких и вместе с тем мягких рук от меня, очаровательно улыбнувшись Бродяге, который уже почти отвернулся от нас, чтобы снова уйти куда-то по своим делам, взяв со стойки оставшуюся пачку сигарет:
— Как там поживают кубики?
Я вздрогнула, не ожидая того, что Бродяга опуститься до того, чтобы оглянуться, поворачиваясь к нам, и неожиданно задирая край кофт, обнажая свой пресс с усмешкой:
— Все на месте. Хочешь пересчитать?…
Божечки мои!
Я на секунду закрыла глаза, чтобы справиться с дыханием.
Когда я уже привыкну к его красивому гармоничному телу и тому, что он не стесняется его демонстрировать совершенно всем?
Посмотрев на Бродягу сквозь пелену ресниц, я все еще надеялась, что хотя бы в этот момент он посмотрит и на меня, ведь я хотела пересчитать эти самые кубики его пресса не меньше Себа…может, даже больше, учитывая все то, что между нами случилось.
Но, очевидно, что по моими меркам, если было хоть ЧТО-ТО, то по меркам Бродяги было НОЛЬ действий, НОЛЬ эмоций и НОЛЬ притяжения.
Особенно последнего, потому что мужчина хмыкнул, развернулся и размеренно зашагал прочь, даже ради приличия не дождавшись ответа окосевшего от счастья Себа, который просто потерял дар речи вместе с возможностью потискать своего любимого Золотого хотя бы за пупок.
Я очнулась быстрее, понимая, что Зак зашагал куда-то по танцевальному залу, свернув прямо за запасной лестницей и просто исчезая из вида, куда за ним неспеша направился и Бродяга, когда босса словно унесло штормовым ураганом, который мы даже не заметили.
Поспешно выбравшись из объятий растаявшего Себа, я побежала за Бродягой, нагнав его уже под лестницей и потянув за руку, чтобы обратить на себя внимание, чувствуя себя в тот момент не счастливой девушкой, оттого, что он по своему защитил меня, а скорее провинившимся ребенком, который искренне не понимал, что происходит и за что конкретно его наказывают:
— Подожди!
Бродяга обернулся нехотя и даже опустил на меня свои глаза далеко не сразу.
Вот ей-богу, сейчас мне казалось, что это не он. Правда.
Брат-близнец, приведение, мой глюк, эротическая фантазия Себа, но только не тот самый Бродяга, который хохотал надо мной, веселился и просто поедал своими глазами каждую секунду…и вот теперь в его глазах был один лишь лед, сквозь который я никак не могла пробиться, чтобы понять, что такого страшного случилось той трижды проклятой ночью, когда он вылетел из моего дома и стал совершенно другим человеком.
— Зачем ты сделал это? — этого я не понимала совершенно искренне, учитывая то, как он относился ко мне сейчас, даже в глаза не глядя и всем своим видом показывая то, что у него нет желания даже на то, чтобы уделить мне пару секунд своего драгоценного времени.
— Ты меня остановила, чтобы поблагодарить или отчитывать?
Я растерялась, не понимая, что мне делать теперь, когда весь мой запал на выяснение отношений явно потухал под напором колкого льда в его глазах и полной скуки в голосе.
— …поблагодарить конечно, но…
— Принято. Ты не уволена, так что можешь приступать к своим обязанностям без промедления.
Открыв рот от ярости и шока, я даже не нашлась, что ему ответить из колкого и язвительного, когда Бродяга просто прошагал вперед, неожиданно выйдя через дверь, о наличии которой я даже не знала.
Первым желанием было вылететь вслед за ним, дать пинка под зад, высказать все, что думаю о нем и с гордо поднятой головой удалиться….если бы не чертово осознание того, что теперь я должна ему фигову кучу денег, которые обязательно отдам.
ОБЯЗАТЕЛЬНО!
Вот просто назло, даже если он ничего не сказал про их возврат с моей стороны. Лысому ежику было понятно, что ТАКИЕ деньги едва ли кто-то просто возьмет и простит.
Надо ли говорить, что мое хорошее настроение было безвозвратно испорчено, даже не смотря на то, что я все еще работала, а босс не пытался спуститься снова, чтобы наговорить гадостей или сказать, что эти парни его не запугают.
Видимо, эти самые парни могли запугать даже того, кто был их непосредственным начальником, каким бы крутым и мафиозным он не пытался выглядеть.
Себ же напротив, цвел и пах, включив приглушенную музыку и принявшись даже пританцовывать, словно ему удалось пощупать Бродягу, а еще иногда щипать легко меня, заставляя улыбнуться.
— Да ладно тебе, лапушка, — в конце-концов обнял меня Себ, убирая из рук очередные стаканы, которые я держала так крепко, что немели пальцы, поклявшись себе, что с этой секунды я лучше упаду сама, чем уроню еще что-нибудь, — Все ведь хорошо закончилось! Мы снова вместе и никто нас не разлучит теперь!
— … да уж…а еще должна денег… много-много денег…
— Ну так ведь Бродяге же, а не кому-то другому! Сама знаешь, он странный, но хороший.
Я лишь тяжело выдохнула, прикрыв глаза, потому что теперь не знала совершенно ничего:
— Какая разница, кому именно их отдавать, когда сумма такая огромная, что действительно проще продать дом.
— Не говори глупостей, лапушка! Бродяга не изверг, с ним просто нужно поговорить и решить все вопросы, — Себ мило улыбался, приглаживая выбившиеся из моего хвоста на затылке локоны, не понимая того, будто я не пыталась это сделать ранее — поговорить с Бродягой и решить.
Хотя бы просто понять хоть что-нибудь!
Но он повел себя, как отмороженный упырь и с каждым часом я злилась на него все сильнее и сильнее.
— Как с ним можно разговаривать, когда этот член сообщества только и знает, что чпокаться! — шикнула я, слыша, как Себ рассмеялся, обнимая меня крепче и увлекая за собой в нашу подсобку, пока двери клуба еще не распахнулись, и у нас было время, чтобы поесть и передохнуть перед очередным фееричным началом ночи.
— Он каждый день в клубе?
Не нужно было даже говорить, о ком я спрашивала, тщательно жуя какую-то булочку, вкуса которой даже не чувствовала, сосредоточившись на этом разговоре излишне сильно, что было не слишком хорошо в свете последних событий.
— Практически. Иногда бывает, что Бродягу не видно, но такое случается крайне редко.
— …и он дерется каждый день? Там, на своем нулевом этаже?
— Неа, не каждый. Есть пара дней для восстановления и лечения ран. Но, надо отдать должное, лечится и восстанавливается Бродяга всегда быстро, — Себ активно жевал свой бутерброд, запихивая в мою руку красное яблоко, — Он почти все время проводит в клубе, даже тренируется здесь.
Я задумчиво откусила яблоко, чувству себя в этот момент странно.
С одной стороны я совершенно по глупому продолжала переживать за него, а с другой…думала, что лучше бы меня сегодня все-таки уволили, чтобы больше я его не видела перед собой. И перестала бы думать уже!
— …видимо, как сегодня? — наконец пробормотала я, вгрызаясь в сочное сладкое яблоко, — В клубе и тренажерный зал есть?
— Видимо, да. Не удивлюсь, если он тоже на нулевом этаже, — Себ протяжно вздохнул, явно сожалея о том, что он находится не среди танцевального зала прямо перед барной стойкой.