- Лучше бы умела делать из воздуха серебряные монеты, - невесело пошутила я и тоже взяла кусок лукового пирога. - Или медные, на худой конец. Но я точно не фея.
- А вот это жаль, - согласилась Жонкелия. - В курятнике крыша провалилась, надо доски прибить. Стучать молотком умеешь? А гвозди видела?
- Видела, - не осталась я в долгу на подначки. - На картинке в книжке. Мечтаю познакомиться с ними поближе.
- Лучше бы ты мечтала познакомиться с каким-нибудь мужиком, у которого есть руки и голова, - Жонкелия вытащила из чулана молоток и мешок с гвоздями, и вручила всё мне.
- Слушайте, может, мы вас замуж выдадим, мамаша? - спросила я, примеривая руку к молотку, который больше напоминал кузнечную кувалду. - Есть кто-то на примете?
- Иди, делай крышу, - она указала пальцем за порог. - А потом попробуй вернуть дверь на место. Как ей сейчас запирать?
Очень хотелось ответить крайне невежливо, но старуха была права. Болтающаяся дверь -не дело, а курятник без крыши - это и вовсе катастрофа.
Около двух часов я промучилась, пытаясь прибить сломавшуюся посредине доску, чуть не свалилась, но доска была коротковата, и я никак не могла сообразить, как надставить её. С дверью получилось не лучше, и в конце концов мы с мамашей Жонкелией оставили всё, как есть, понадеявшись, что на мельницу приедет хоть кто-то с деньгами и можно будет нанять плотника.
Но в этот день к нам завернули лишь двое, и оба расплатились мукой. На этот раз я накормила крестьян луковыми кольцами в кляре (не пропадать же луку, который я успела начистить во время разговора с судьей). Угощение было принято на «ура», но я сожгла при этом столько смальца, что сразу стало понятно, что такое блюдо разорит нас быстрее, чем неработающая мельница.
Требовалось что-то другое - что-то из муки, не затратное, то, что готовилось быстро и без особых хлопот.
Просеивая муку, я ломала голову - что же использовать в качестве рекламы? Блины? Нет, слишком долго. Лепешки? Слишком просто. И муки уходит слишком много.
А что если испечь питу? Печь для этого - просто идеальна! И можно сделать сразу несколько лепешек, а не мучиться с каждой по отдельности. Вот только чем их начинять?..
Мои размышления по поводу «чем начинить питу» можно было сравнить только с творческими муками Пушкина, когда он в сотый раз переписывал «Евгения Онегина».
Я думала об этом, когда на следующее утро обнаружила колесо вновь опутанными водорослями. Я думала об этом, когда лазала в холодной воде, срезая водяные плети. Думала, когда таскала мешки к жерновам, и когда расчесывала волосы...
Клиентов на мельнице прибавилось - теперь их было по три, по четыре каждый день, и нам удалось даже заработать пару грошенов, которые мы с Жонкелией тут же припрятали рядом с серебряной монеткой. Всем нравились мои блюда. Я понимала, что большинство посетителей ехали на нашу мельницу только чтобы попробовать вкусный омлет или луковых лепешек, очень рассчитывала, что вкусная выпечка привлечет новых и новых посетителей.
Надо только решить с питой...
Три дня я прикидывала, что можно использовать в качестве начинки. Будь у нас рыба, можно приготовить что-то вроде мексиканских такос - лепешки с кусочками рыбы и зеленью. Но с рыбной ловлей я провалилась ещё позорнее, чем с починкой курятника -полдня мастерила удочку и пыталась загнуть гвоздь, чтобы сделать крючок, потом отвоевала у Жонкелии шпильку, согнула её, и сидела ещё полдня на берегу, но не поймала ничего, кроме каких-то гнилых листьев. Поэтому пришлось думать дальше.
Каждый день мимо мельницы проезжал судья Кроу. Как нарочно, я всякий раз была на улице, и он приподнимал шляпу, приветствуя меня. Я кланялась в ответ (как уж умела, простите меня, жители средневековья!), и с внутренним содроганием ждала, что сейчас судья остановится, доберется до нас и начнет задавать новые каверзные вопросы, но он, наверное, обиделся на меня во время нашей последней встречи, и лишний раз в сторону мельницы не смотрел.
Ну и ладно с ним. И без него хватало забот.
Положить в питы зелень?.. Нет, слишком скучно и постно. Начинка должна быть сочной, терпкой и, желательно, мясной. Были бы хоть грибы.
Но возле озера грибов не водилось. Я пробродила по окрестностям несколько часов, но нашла только заросли поганок и мухоморов.
Очередным утром, после прополки водорослей возле колеса, я рассеянно разглядывала бесконечные грядки с луком, и вдруг ответ на мучивший меня вопрос пришел сам собой. А что если начинять лепешки луковым салатом?..
Луковый салат в годы студенческой юности меня научила делать однокурсница, приехавшая из экзотической африканской страны Замбии. В этом мировом салате было всего два компонента - лук и майонез, но вечно голодные студенты поглощали его с восторженным мычанием. Салат и в самом деле был необычным. Для его приготовления надо было нашинковать лук самыми тонкими полукольцами, одну часть сварить, пока лук не опускался на дно, вторую - обжарить в масле, смешать с майонезом и добавить немного сырого лука - для остроты и хруста. Самое забавное, что никто из пробовавших его впервые не мог угадать ингредиентов. Кто-то думал, что там сыр, кто-то искал грибы. Конечно, такой салатик лучше всего шел с мясом, но мы уплетали его и с хлебом. Почему бы не попробовать с питой?..
Дело оставалось за малым - надо было разжиться растительным маслом, чтобы сболтать майонез. Жонкелия пришла в ужас, когда я объявила, что иду в деревню, чтобы купить постного масла.
- Ты шиковать решила?! - она только что руки не заламывала от горя и печали. - Какое масло?! Дверь надо починить!
- Починим, - деловито сказала я, заплетая боковые прядки в косички, чтобы волосы не лезли в лицо. - Но пока нам нужны вклады в будущее. Поэтому я иду в деревню, а вы займитесь луком. Начистите штук двадцать больших луковиц к моему возвращению.
- Зачем тебе столько лука? - Жонкелия молитвенно вскинула руки. - Ты точно не фея. У феи не может быть таких бредовых затей.
- Прекращаем ныть и начинаем работать, - бодро заявила я. - Это теперь будет нашим девизом. Вот увидите - я раздобуду масло, и всё пойдет, как по маслу!
- Слышала уже такое, - заворчала старуха, выбирая корзину побольше и отправляясь в огород. - Лучше бы раздобыла мужика!
- Примитивно мыслите, - вздохнула я. - Дались вам эти мужики? Что сможет сделать мужчина, чего не сможет сделать женщина с головой?
- Курятник починить, - огрызнулась старуха.
Я досадливо махнула рукой и отправилась в Тихий Омут, сжимая в ладони три заветных грошена.
Глава 7. Что можно увидеть в медном чайнике?
На деревенской площади возле колодца стояли в очередь за водой девы из Тихого Омута. Нет, правда, их так и подмывало назвать с пафосом и торжественно - девы. Хорошенькие поселяночки в разноцветных платьях, в белых фартучках с оборками, грациозно держали на плечах кувшины и переговаривались между собой - то жеманно поводя глазами, то хихикая, кокетливо прикрывая рты ладошками.
Все девы как одна были красавицами. Фигуры у девиц были разными, но на мордашки они все были немного похожи - у всех чудесный цвет лица, кожа - как фарфор, розовые щечки, пунцовые пухлые губы. Различались они только цветом волос и глаз. Были здесь блондинки, были девицы с каштановыми косами, черноволосые, но у всех локоны были блестящими, уложенными волосочек к волосинке, а глаза сверкали, как драгоценные камни
- зеленые, синие, янтарно-карие, опушенные ресницами, под ровными соболиными бровями.
«Подиум какой-то, а не деревня», - подумала я с неудовольствием, немного закомплексовав на их фоне, но постаралась не выказать, как меня задело это внешнее превосходство. Жонкелия не считала свою невестку (а значит, и меня!) хорошенькой, а я была с ней категорически не согласна, но теперь готова была признать, что старуха права.
Девы при моем появлении прекратили щебетать и уставились на меня, провожая взглядами. Это показалось мне странным - я ведь не была холостым судьей на вороном коне. К чему бы такой интерес?
Я решительно толкнула двери в лавку Квакмайера и вошла. Внутри обнаружилась очередь возле прилавка - пять или шесть человек, и все мужчины. Я поздоровалась, глядя в стену -сразу со всеми, чтобы не пришлось никого называть по имени, ведь имен-то я и не знала. Один из мужчин - огромного роста, со светлыми волосами, топорщившимися надо лбом, как жесткая щетка, покупал табак. Он положил на прилавок монетку, и руки были такие же огромные, с крепкими широкими пальцами, в которые накрепко въелась копоть. Да, вот такого бы мужика на мельницу - и Жонкелия прыгала бы от радости. Такой и курятник бы починил, и двери, и окна застеклил...
Великан повернул голову, наши взгляды встретились, голубые глаза (совсем не драгоценные камни) равнодушно посмотрели на меня, но потом в этих глазах что-то промелькнуло, и взгляд стал настороженным, пристальным.
Отвернувшись к прилавку, я встала в конце очереди, но продолжала чувствовать этот взгляд. Другие мужчины тоже посматривали на меня - но иначе. С ленивым любопытством. Если верить тому, что Эдит бегала босиком по снегу, вряд ли ее особа могла вызвать у местных другой интерес. Деревенская дурочка, ещё больше помешавшаяся после смерти мужа.
- Как мой заказ, Фидо? - спросил лавочник, насыпая в полотняный мешочек табак.
Запах от него был таким резким и пряным, что я не удержалась и чихнула.
Все немедленно посмотрели в мою сторону, а я сделала вид, что меня очень интересует медный чайник - блестящий, как зеркало. В его выгнутой поверхности отразилось моё лицо
- с широко расставленными глазами, с чуть вздернутым носом, и сразу же за моим плечом появилось другое - с правильными чертами, в обрамлении темного облака волос, с яркими глазами. В медном чайнике глаза казались янтарными, но я уже знала, что они синие, как сапфиры. И эти глаза смотрели на меня без любопытства, с презрительной насмешкой.
- Думаю, папочка, - прозвучал нежный голосок Сюзетт Квакмайер, - господин Шолдон всё закончит вовремя. Он ведь ни разу не нарушал сроков. Мне тоже не терпится поскорее увидеть нашу новую ограду, но я ведь не тороплю мастера.
Ее лицо в чайнике проплыло мимо, я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, как девица приветливо улыбается мужчинам. Те бормотали в ответ неловкие комплименты, приподнимали шапки, а великан Фидо чуть ли не пожирал красоточку взглядом. Я почувствовала себя невероятно лишней, но воинственно перекинула волосы с груди на спину. Пусть таращатся восхищенно на эту Сюзетт. А я пришла сюда за растительным маслом. Не за мужиком.
Только мужик пришел сам - судья Кроу, собственной персоной. В лавке сразу стало слишком тесно, и я отступила в уголок. Но я зря надеялась, что не привлекаю к себе внимания. Судья кивнул лавочнику Савьеру, рассеянно поздоровался с красоткой Сюзетт, и подошел ко мне.
- Добрый день, хозяйка, - сказал он, снимая шапку. - Мельница работает? Всё хорошо? Повисла тишина, будто в лавке объявилось и внезапно заговорило водяное чудище.
- Вашими молитвами, - ответила я, не понимая, с чего это всех так перекосило. Возможно, они знали что-то, чего не знала я. А может, у каждого был грешок за душой или тайна, которую не полагалось знать судье. Такая тайна была и у меня, но дичиться я не собиралась. Тем более, что выдался отличный повод для саморекламы. - Мельница заработала, -продолжала я небрежно, звякнув тремя грошенами с такой важностью, будто это были золотые монеты, - скоро мы войдем в прежний ритм работы - и дела наладятся. Я сюда за маслом, собственно. Вы будете что-нибудь брать? - спросила я у мужчины, стоящего следом за великаном Шолдоном, но тот промолчал. - Нет? Тогда, разрешите, я возьму, - я деловито обошла всю очередь и положила на прилавок деньги. - Постного масла, будьте добры.
Савьер нацедил в кринку зеленоватого масла, и я опасливо принюхалась, потому что сомневалась, что здесь есть оливковое масло. Что это было за масло, я так и не определила, но запаха не было - и то хорошо. Пока Савьер затягивал кринку тряпицей и обвязывал пониже горлышка веревочкой, в лавку заглянули ещё два посетителя. Вернее -посетительницы.
Две поселяночки в ярких красном и зеленом платьях, утопающие в кружевах воротников и фартуков. У одной девицы были рыжевато-каштановые волосы и кошачьи зеленые глаза, а вторая была пухленькая блондинка - голубоглазая, с кукольным румянцем на фарфоровом личике. Только что я видела этих куколок у колодца, с кувшинами, но теперь кувшинов у девиц не было, они с самым невинным видом сделали кникесы и почти хором поздоровались.
Я сильно подозревала, что красавицы заглянули в лавку не просто так, и ещё больше уверилась в этом, когда они с преувеличенной радостью расцеловали Сюзетт и залепетали что-то о новых лентах.
- Ленты, кружева, тесьма... - зеленоглазая говорила, будто во рту у нее была медовая карамелька. - Я хочу широкую, кружевную, чтобы сделать манжеты и воротник.
- А мне - голубую ленту, шелковую, - вторила ей блондиночка, округляя глаза и пунцовый ротик. - Знаешь, такую с серебряной вышивкой, с кисточками на концах.
- Папочка ещё не ездил в город, я же говорила вам сегодня, - Сюзетт сказала это, вроде бы, приветливо, но слишком громко. Так, что услышали все.
Мне послышалась насмешка в ее нежном, ласковом голосе, и я не утерпела и оглянулась, чтобы проверить - не ошибаюсь ли. Широковатый рот барышни Квакмайер растянулся в улыбке. Нет, я не ошиблась - Сюзетт и в самом деле напоминала лягушку. И эта лягушка только что выставила своих подружек в крайне глупом виде.
Теперь я не сомневалась, что куколки заглянули в лавку, чтобы кое на кого поглазеть, а им намекнули, чтобы не заглядывались на того, на кого не следовало. Интересно, кто у нас завидный жених? Судья или Шолдон? Остальные мужчины вряд ли могли бы поразить женское воображение - включая лавочника, все были среднего роста и совсем не романтической внешности.
Я забрала кринку и пошла к выходу, но по пути не утерпела и снова посмотрела на медный чайник - он так и притягивал взгляд.
В зеркальной золотистой поверхности я увидела, как зеленоглазая и блондиночка, стоявшие рядом с барышней Квакмайер, дружно оглянулись на меня. Подумаешь - оглянулись. Я бы не придала этому большого значения, но кое-что заставило меня замереть на месте. В чайнике отразились те же самые платья девиц, те же кружевные фартучки, но лица. лица были совсем другими. У зеленоглазой лицо вытянулось, губы истончились, нос заострился, брови срослись на переносице, а пикантная мордашка блондиночки превратилась в настоящую подушку - с необъятными щеками, маленькими глазками. Их миловидность пропала в одно мгновение.
Пожалуй, это было ещё страшнее, чем увидеть в окне мельницы зубастую пасть. Я медленно обернулась, и с облегчением вздохнула, обнаружив, что девицы выглядят так же, как прежде - красотками. Наверное, изогнутая поверхность чайника исказила черты. Но это всё равно было жутко. Мне захотелось поскорее выйти из лавки и никогда больше сюда не возвращаться. Что я и сделала, запутавшись в длинном платье и чуть не споткнувшись на пороге.
Дверь хлопнула за моей спиной, и я быстренько зашла за угол, уже зная, кто выйдет за мной следом. Я не ошиблась, и сразу же показался судья. Он решил, что я уже убежала по улице вниз, и пошел по площади в сторону мельницы, ускоряя шаг.
Вот что ему нужно? Опять начал бы приставать с расспросами? Почему он никак не успокоится и не оставит мельничиху Эдит в покое?
Я подождала, пока долговязая фигура судьи исчезнет из вида и готова была выйти из своего укрытия, когда заметила, что к лавке точно так же торопливо идут две другие красотки, которые до этого стояли возле колодца. Девушки обе были брюнетками, с глазами синими, как самое синее море, и тащили по два кувшина. На пороге появились зеленоглазая и блондиночка, и я прижалась спиной к стене, чтобы меня не заметили. Не надо добавлять сплетен о странности Эдит, которая прячется среди белого дня от людей.
- Ну что? - спросила одна из брюнеток. - Вы что-нибудь узнали?