«Знать бы, в чем каяться», прикусила губу принцесса и осторожно выпрямилась.
Вот только отец не спешил ее просвещать. Пройдя в покои, он грузно опустился в старое, но очень удобное кресло. Лота как-то отстраненно подумала, что ей уже раз пять или шесть удалость отстоять любимый предмет мебели, а то мама все грозилась заменить его каким-то модным и жутко неудобным вариантом. Ведь «у принцессы должно быть все самое лучшее».
— Ты должна победить в этом драрховом отборе, — произнес неожиданно Его Величество Нордад.
Лотанари пожала плечами — зачем эльфийскому правителю человеческая жена? Породу портить? Но делиться своими мыслями принцесса не стала, а потому уклончиво ответила:
— Приложу все усилия.
— Не просто приложишь, — с усилием выдохнул Нордад. — Если не станешь ему женой — обратно не возвращайся. Впрочем, если станешь — тоже приезжать не надо.
От обиды у Лотанари перехватило горло:
— Так ты мне жеребца пожалел? Из-за коня дочь выгоняешь? Да его никто кроме не объездит, потому что с ним договариваться надо! Вы его сломаете и получите аморфного, ни к чему не…
— Лота! — прикрикнул король.
— А башню ты все равно собирался сносить, — буркнула принцесса.
— Ты высокородная леди, Лота, — устало вздохнул Нордад.
— Которой велено не возвращаться в отчий дом, — криво улыбнулась Лотанари. — Вот как распоясаюсь, чтобы вы меня надолго запомнили!
— А мы и так надолго запомним, не было еще такого, чтобы королевскую дочь при жизни отпели, — угрюмо произнес Его Величество и ударил кулаком по подлокотнику кресла.
— Я не сделала ничего такого, чтобы меня отпевать, — оторопела принцесса. — Пап?
— Сестре спасибо скажешь. Это она вычитала в старых книгах обряд передачи невесты-человека жениху-нелюдю. Драконы наш мир покинули, оборотни далеко, а эльфы — вот они, близко. Светлый Отец вцепился в эту идею, — король сжал переносицу пальцами, — у меня нет над церковниками власти.
Лота глубоко вдохнула, медленно выдохнула и села на подлокотник кресла, как в детстве, когда папа был папа, а не король, а потому, как все папы, был вынужден читать дочери сказки.
— Ничего страшного, — словно уверяя саму себя выдохнула Лотанари. — Ничего страшного. Что за обряд?
— Ты посвящена Четырем с самого рождения, как и положено благородной нерисской девушке. Как ты знаешь, Четверо не отворачивают свой лик ни от кого, а потому нельзя вот так взять и отказаться от своих богов. Большое оскорбление.
На самом деле, куда большим оскорблением был тон короля — саркастичный, пропитанный ядом и тоской.
— А потому ты будешь при жизни отпета и передана эльфам в гробу.
— В гробу, — повторила за отцом Лотанари. — Заколачивать будете?
— Это все будет весьма стилизовано, — Нордад скривился. — Суть в том, что вернуться ты не сможешь — Лотанари Шин Нейрин как бы повиснет между двух религий. И если ты не останешься в Эльфхиире, то…
— То мне придется уйти в монастырь, молить богов обратить ко мне свои лики, — продолжила за отца Лотанари. — Вероятность того, что ушастый выберет меня — ноль процентов. Ладно, добавлю пару пунктов за свою интересную личность — три процента, что я стану эльфийской королевой. А значит, по мнению Светлого Отца, я вернусь и поселюсь в монастыре. И что, в этом есть какая-то политическая выгода?
— Смотря как вывернуть, — король вздохнул. — Можно по-хорошему — старшая принцесса живет в монастыре и молится за всех жителей Нериса. А можно по-плохому — неурожай? Это потому что старшая принцесса Нериса от богов отвернулась, ушла, да потом обратно на святую землю вернулась. Ату династию Нейрин, ату.
Лотанари легко поцеловала отца в щеку и уверенно сказала:
— Не вернусь. Хоть королевой, хоть достопримечательностью, а в Эльфхиире я останусь. Я знаю три языка, владею магией — устроюсь на работу.
— Если ты будешь так же «работать», как в Академии, — рассмеялся король, — то эльфы тебя дипломатической почтой обратно пришлют. Мне знаешь, как стыдно было отчеты безопасников читать? Неужели тебе денег не хватало?
— Из казны не интересно тратить, — хихикнула принцесса. — К тому же, никто не пострадал.
— Кроме моей королевской гордости.
— Все было так плохо? — искренне удивилась Лота.
— Очень, — вздохнул король, — я читал очередной отчет и смеялся так, что ко мне целителя вызвали. Правильно, секретарь-то мне отчет подал под видом финансовой ведомости.
— Я даже не знала, что меня охраняют, — призналась Лота. — В Академии же безопасно?
— Я отец, — сурово ответил король и встал. — В общем, зови свою Лиму, пусть перекладывает свой лук обратно в сундук.
— Ты знал? — ахнула Лотанари, — но зачем тогда обыски?
— Не только ты любишь поиздеваться над ближними, — подмигнул король и открыл портал. — Готовься, дочь. Платье я тебе сам подбирал, как и положено по обычаю — если дочь умирает незамужней, одежду для нее выбирает отец.
В дверь осторожно проскользнула Лима.
— Слышала? — глухо спросила принцесса.
— Слышала. Никогда не хотела быть принцессой, — задумчиво произнесла лисица. — Теперь знаю почему. Это мне звериное чутье подсказывало, что власть лишь кучка драрховых яиц.
— Они откладывают яйца внутрь живых существ. Людей, например, — вздохнула Лотанари.
— А я о чем? Власти без людей не бывает, как яиц дрархов без теплого и вкусного носителя. И, знаешь, для заигравшихся во власть людей конец, как правило, такой же как и для доноров драрховых личинок — вонь, боль и ничего хорошего.
— Люблю твою образность, Лима.
— Твоя ничуть не хуже. А за лук я обиделась.
— Можно опять из всего папиного алкоголя градусы убрать, — предложила Лота. — Или, лучше, перетащить все запасы братцу в покои.
— Успеем? — прищурилась лисица. — Когда тебя отпевать-то будут?
— На рассвете, наверное. Как всех покойных. Тьфу, аж мороз по коже.
— Представляю лица эльфийской делегации, — мечтательно прижмурилась Лима.
Лотанари уныло кивнула:
— А я их мысли: «Человечка так хочет замуж за нашего повелителя, что даже на смерть пошла».
Лисица сочувственно вздохнула и тут же добавила:
— А это твой козырь, между прочим. Взять и принять участие в отборе может каждая дура. А вот пойти на прижизненное отпевание — не-ет, это работа для целеустремленной девушки.
— Вот только на фоне утонченных эльфийских леди я буду смотреться как кружка с элем в ряду хрустальных фужеров с благородным вином, — напомнила принцесса подруге.
— И это не изменится. Так что сделай так, чтобы остороухому захотелось эля, а не вина.
— Или как-то вытребовать себе право носить мужские вещи. Эльфийские, но мужские, — Лотанари прижала пальцы к губам. — Ты не знаешь, на этом отборе какие-нибудь подарки будут? А то мало ли скажут что-то вроде: «А теперь невесты могут одарить Повелителя». А у меня только личные вещи и пара памятных книг.
Лима развела руками:
— Не представляю. Обычные брачующиеся обмениваются самовыращенными цветочками.
— Хм? К дрархам перенос бутылок, — решительно произнесла принцесса. — Иди за лопатой и встретимся у оранжереи. Сама я могу вырастить только чертополох!
— Так ты все же настроена убедить повелителя пить эль? — вскинула бровь Лима.
— Не попытаюсь — не… Подставь сама что-нибудь умное и мотивирующее.
— Если станешь королевой — не говори такого министрам, а то они наподставляют, а тебе потом подписывать.
Принцесса рассмеялась, и в очередной раз отправилась переодеваться. Платье с тугим корсетом хорошо для лечения истерзанных нервов, а вот выкапывать цветы лучше в брюках. Или, хотя бы, в костюме для верховой езды.
Лима, убедившись, что подруга справится без нее, отправилась добывать лопату, а принцесса, переодевшись, устремилась к оранжерее. По дороге она, старательно отводя слугам глаза, думала о том, что по большому счету ничего страшного ни в отборе, ни в таком принудительно-добровольном браке нет. Она лет с пятнадцати усвоила, что личная жизнь принцессы это дело королевства и не ей решать, с кем гулять под луной. И гулять ли вообще. Лота даже могла бы проявить энтузиазм в попытках получше показать себя повелителю Эльфхиира. Вот только эльфийская мода призывала укрывать себя десятком слоев воздушной ткани. Традиция максимально скрывать фигуру у эльфов пошла откуда-то из глубин времен, а так как срок жизни у ушастиков велик… Мода сменится не скоро, очень не скоро.
— У меня может уже внуки будут, когда первая эльфийка решит подпоясаться, — проворчала Лота и поспешно остановилась, чтобы скользнуть в очередной тайный ход.
Лотанари многое поражало в Лиме. Начиная от какой-то лесной, нарочитой простоты в деликатных вопросах, до невероятной скорости передвижения. Вот и сейчас подруга встретила принцессу у развилки тайного хода. И, надо признать, с лопатой на плече рыжекосая Лима смотрелась бесподобно.
— Не хватает только черного плотного мешка, как из-под единорожьего навоза, — хмыкнула Лота.
— Зачем нам навоз? — поразилась лисица и тут же добавила, — а, поняла. Для удобрения. Пахнуть будет так, что эльфы не оценят. Единороги красивые животные, но вот отходы их жизнедеятельности… Как будто подкинул кто, не могут же такие прекрасные звери так вонюче гадить.
— Не знаю, — растерялась принцесса, — я как-то не сталкивалась.
— Но ты сама сказала про мешки.
— Это из детектива, — отмахнулась Лота. — Идем?
Лима серьезно посмотрела на подругу:
— А что, к сестре ты зайти не хочешь? Точнее, в пустующие покои сестры заглянуть не желаешь?
Лотанари тяжело вздохнула и честно призналась:
— Не хочу. Противно. За такую подлость надо наказывать серьезно, а не мелкие пакости подстраивать. Она ведь не просто эту старую традицию раскопала, она куда надо отнесла. Отец бы ее к такой-то матери послал, а вот Светлый Отец вцепился в идею как клещ.
Покивав, лисица хмыкнула и что-то шепнула принцессе на ухо. Та удивленно вскинула брови и задумчиво произнесла:
— А вот это разумно. Идем, навестим покои.
Два поворота и подруги вышли в один из совсем не тайных коридоров. Еще один поворот и они остановились перед двустворчатыми дверьми в будуар принцессы Талорины.
— Слишком много позолоты. У тебя совсем другие двери, — Лима поскребла когтем дверную створку. На пол медленно спланировала позолоченная стружка. Лисица, пренебрежительно хмыкнув, спрятала руки за спину. — Так себе качество.
— Покои старшей принцессы, — улыбнулась Лота. — На качество никто не жаловался.
Лима нахмурилась и принялась пересчитывать королевских детей вслух:
— Самый старший ребенок погиб, так?
— Так.
— Потом родился твой старший брат.
— Да.
— Потом ты.
— Угу.
— Потом принцесса Талорина.
— Да, — кивнула посмеивающаяся Лотанари.
— Это — покои старшей принцессы, — Лима ткнула пальцем в разукрашенные позолотой и драгоценными камнями двери.
— Абсолютно верно.
— Но старшей принцессой получаешься ты!
Подавив очередной смешок, Лота толкнула попорченную дверь и вошла внутрь. Недоумевающая подруга устремилась за ней.
— Когда я уехала в Академию, Талорина приняла решение переехать. Она искренне надеялась, что из Академии я не вернусь. Был большой скандал, но нам с отцом пришлось уступить. Рина слегла, матушка принялась порхать вокруг нее, и приговаривать, что у старшего поколения семьи Нейрин нет сердца. Ведь малышке и без того досталось!
— И ты, как всегда, уступила младшенькой, — Лима внимательно оглядела будуар. — Почему?
— Привыкла.
— У нее есть вкус, — вынужденно признала лисица, и, не сдержавшись, чихнула. — А вот с благовониями перебор. Уже не благо, уже просто… единорожий дух.
Лотанари рассмеялась и с достоинством ответила:
— Спасибо, очень приятно. В той части, где не про благовония.
— Что? — лисица прикрыла рукой нос и посмотрела на подругу. — Ты еще и обстановку ей оставила?
Принцесса грустно улыбнулась и провела рукой по обитой мягким бархатом стене.
— Это мои покои, Лима. И пусть меня заставили уйти, ремонт здесь приживется только после того, как я покину дворец. Наш дом обладает собственной магией и для того, чтобы изменить интерьер нужно лишь желание и право на внесение правок. У Рины это право распространяется только на ее покои. Как, собственно, и у меня — я могу менять только свои покои. Эти.
— А те, в которых ты живешь сейчас? — тихо спросила Лима.
— Вот еще, — фыркнула принцесса. — Ты видишь, как легко я открыла двери? Думаешь, я бы жила там, куда Рина может с такой же легкостью войти? Я заняла свободные покои младшего принца. Потому и цветовая гамма там довольно холодная, мужественная. А так же недалеко до библиотеки, тренировочного зала и лабораторий.
— Значит, в итоге ты выиграла?
Лота поджала губы и неопределенно хмыкнула. Выигрыш немного горчил, потому что мама с тех пор так толком с ней и не заговорила. Ведь бедной Риночке так тяжело жить в давящей обстановке скучной старшей сестры.
— Помоги-ка, — принцесса кивнула на массивное кресло. — Отнесем его в гардеробную. Оставлю сестрице послание там. Когда она подойдет к зеркалу, услышит и увидит меня.
— Нас, — плотоядно улыбнулась лисица.
— Нас, — согласилась принцесса и добавила, — я думала, ты не знала, что Рина требовала передать тебя ей.
— Мне было очень смешно, — фыркнула лисица и напомнила, — острый слух, острый нюх и так себе глаз. Оба глаза так себе, если честно.
С этими словами подруга в одиночку подняла кресло и, ориентируясь на подсказки Лоты, понесла его в гардеробную комнату.
— А уж мне-то как было весело, — мрачно вздохнула Лотанари и добавила, — тяжело быть умной, красивой и магически одаренной старшей сестрой, когда твоя младшая не очень умная, не слишком красивая, не одаренная, да еще и больная. И мамина любимица.
— И ты бы предпочла стать как Толарина? — с насмешкой спросила Лима и со стуком поставила кресло перед зеркалом.
— Нет. Именно поэтому мне есть что сказать.
Чуть поправив кресло, Лота села в него, а Лима встала за спинкой кресла.
— Тебя, наверное, веселит, что старшую сестру при жизни признают мертвой? — мягко произнесла Лотанари. — Наверное, ты считаешь, что я бьюсь в истерике? Это не так. Ты здорово помогла мне Рина. После обряда я не смогу вернуться в Нерис, а знаешь, что это значит? Это значит, что я буду свободна и счастлива. Может быть, я надену малую эльфийскую корону и до самой своей смерти останусь в том возрасте, в котором меня коронуют. А может быть, в Эльфхиире я встречу свою любовь и обрету обычное женское счастье. В любом случае, я говорю и читаю на всех языках нашего континента, у меня есть диплом Магической Академии и собственные деньги. Не из папиной казны. Ты помогла мне, Рина. Ты очень сильно мне помогла. Живи с этим, сестрица.
— Ты вряд ли заключишь надежный контракт, — с тонкой усмешкой произнесла Лима и положила руку на плечо подруги. — Тебе не познать радости равных отношений. Мне, бездомной и безродной, жаль тебя, будущую старшую принцессу Нериса, будущую жемчужину рода Нейрин. Теперь твоя личная жизнь больше не принадлежит к тебе, принцесса. Теперь твоя личная жизнь — достояние королевства.
Едва только Лима замолчала, Лота вскинула руку и отправила в зеркало простое заклятье. Теперь это послание обязательно дойдет до своего адресата. Принцессу Толарину ждал довольно неприятный сюрприз.
— Тебе было тяжело сносить ее редкие сестринские визиты, — вздохнула Лота.
Лима пожала плечами и отошла от кресла.
— Я простая лисица, и знаешь, что тебе скажу? Что дети лесного короля получают плюх вдвое больше, чем их сверстники. Лейсир очень жестко следит за тем, чтобы его отпрыски не позорили корону. И если ты встретишь вежливого и предупредительного оборотня, то девять из десяти — он из правящей семьи. Они даже убивают с вежливой улыбкой на лице и выражением искреннего раскаяния и участия в глазах.
— С тобой только накладка вышла, — хмыкнула принцесса.
— Я обычная, — отмахнулась Лима.
— И говоришь, как и я, на всех языках континента, не путаешься в столовых приборах и знакома с большей частью классической литературы, — кивнула Лотанари. — Как скажешь, мне все равно кто ты — обычная лисица или приближенная лесного короля. Мне важна моя Лима. А теперь вперед, где-то в оранжерее без нас скучает роскошный и неприхотливый цветок.
— Несовместимо, — качнула головой лисица. — Я не особо в этом разбираюсь, но заметила, что чем красивее растение, тем оно капризней и бесполезней.