- Твою мать, ты тесная...- его жаркий шепот у моего уха впремешку с влажным дыханием доносится будто сквозь толщу воды.
Ладонь, зарывшаяся в мои волосы, сильнее давит на затылок. Антон словно подгребает всю меня под себя. Толчок. Толчок. Толчок. Резче, быстрее. Упираюсь пятками в простынь, пальцы на ногах поджимаются. Впиваюсь зубами ему в плечо. Шипение, звук сталкивающихся тел, Антон перехватывает меня за шею, пригвождая к кровати. Приподнимается наконец, и я вижу его искаженное напряжением лицо. Между ног раздувается мокрый навязчивый жар. Толчок, толчок.
И меня сладко глубоко скручивает. До самых костей пробирает. На губах расцветает идиотская улыбка. Тело прошивает то новым спазмом, то расслабляющей негой. Я машинально пытаюсь отползти и насладиться своим кайфом в одиночестве, но Антон не даёт, держит меня за плечо под собой. Пара почти грубых толчков, от которых лоно сводит остаточными судорогами, и он резко выходит из меня и падает сверху. Наши рты встречаются, но это уже не поцелуй. Мы просто сбивчиво дышим друг в друга. По телу Антона проходит тягучая судорога, и я чувствую, как дёргается его зажатый между нашими животами член, а потом ощущаю горячую влагу у пупка. Крепко обвиваю мужскую шею руками, прижимаюсь носом к потному виску.
Я незнаю что сказать. И мне не хочется шевелиться. Просто будем так лежать, пока реальность за дверью не изменится.
***
Но конечно так не бывает. Действительность с каждой секундой всё выше задирает свою уродливую голову, затапливая меня тихим ужасом. Это даже не страх. К страху я давно и отчаянно привыкла. Я живу с ним каждый день, дышу им. Сейчас же всё моё тело бросает в липкий пот, ничего не имеющий общего с испариной возбуждения. Конечности леденеют. Я чувствую требовательный взгляд серых глаз на своём профиле, но просто не нахожу в себе сил повернуться и взглянуть в лицо своему падению. Проще умереть.
-Лейла,- звучит так резко, что я невольно вздрагиваю.
Антон скатывается с меня. Краешком глаза улавливаю, как он поворачивается ко мне боком и подпирает рукой голову.
- Не надо было этого делать...- еле размыкаю пересохшие губы, продолжая пялиться в потолок над головой,- Нельзя!
Антон с явным сарказмом выдает что-то типа "ппффф", и на мой живот по-хозяйски ложится тяжелая мужская рука. Шероховатые горячие пальцы принимаются лениво выводить узоры на моём боку, размазывая по коже остатки спермы. Это приятно, пошло и...В носу щиплет от некстати подступающих слёз. Я глубого вдыхаю, пытаясь успокоиться, но это оказывается ошибкой, потому что воздух пропитан сексом и ИМ.
- Это больше не должно повторится...- хриплю, продолжая гипнотизировать потолок,- Никогда...
В ухо мне летит ещё одно ироничное "пффф", а затем пальцы исчезают с моего живота и крепко обхватывают подбородок. Антон с силой поворачивает мою голову к себе, заставляя всё-таки взглянуть ему в глаза. От выражения его лица у меня перехватывает дух. Он будто пьян и совершенно точно не испуган. Мне кажется это дикостью. Он сумасшедший? Его серые глаза опасно весело мерцают.
- Это повторится уже минут через пять. Так что хватит посыпать голову пеплом. Это бессмысленно...- рот Антона изгибается в чувственной полуулыбке. Большой палец перемещается с моего подбородка на нижнюю губу и мягко надавливает, оттягивая её.
- У тебя охеренные губы, Лукум,- хрипло шепчет мужчина, хищно смотря на мой приоткрытый рот. Подушечка пальца скользит по нижнему ряду зубов, касается языка , и мои рецепторы щекочет вкус его кожи с лёгким привкусом никотина. Его взгляд, направленный на палец, изчезающий между моих губ, плавится словно ртуть. Низ моего живота вопреки всему сладко сводит, дыхание учащается. Опять...
- Сделаешь мне минет, м, Лукумчик? - Антон подаётся к самому моему уху, хриплый баритон царапает слух и что-то внутри, вибрирует в грудной клетке,- И я тебя тоже...хочу...поцеловать...
Он говорит отрывисто, потому что прикусывает и нежно посасывает мочку моего уха. Влажный от слюны палец покидает мой рот и чертит дорожку по шее вниз к груди, обводит левый сосок. Я рвано выдыхаю, пытаясь собраться из последних сил.
- Нам нельзя...Это опасно...Уйди, пожалуйста!- я чуть не плачу, и у меня совершенно нет сил его физически оттолкнуть. Только умолять.
Нет сил, потому что мне безумно хочется продолжить. Так, что мышцы во всём теле сводит. От одной мысли, что я доставлю Антону удовольствие так, рот неожиданно наполняется вязкой слюной. И мужские пальцы уже чертят узоры на моём лобке и бедрах, подбираясь к пульсирующей возбуждением промежности.
- Раньше надо было думать, что опасно. Ты сама...- Антон отпускает мою мочку и быстро целует в губы, заглядывая в глаза. Его лицо становится серьезным и каким-то жестким, голос опускается до едва различимого хриплого шепота,- А теперь... Я чувствовал, что ты такая, но теперь я точно знаю...И плевать мне уже на все твои "нельзя"...
23.
В утренних лучах Антон - совсем мальчишка. Украдкой разглядываю его умиротворенное расслабленное во сне лицо. Яркие четко очерченные губы приоткрыты, прямые светлые ресницы тревожно подрагивают, чуть вздернутый нос, острые скулы, выраженный подбородок с проступающей щетиной. У Антона удивительное лицо. Не красивое в классическом понимании, но намертво запоминающееся, притягивающее к себе. И мимика такая, что на него невозможно не смотреть. И взгляд. Особенно взгляд....Это как наркотик. Всё время хочется разглядывать его, запоминать. Жадно. Русая прядь падает на лоб, и Антон, не просыпаясь, хмурится. Я аккуратно её убираю. Ладонь на моей спине приходит в движение, притягивая меня ближе, буквально впечатывая в обнаженное мужское тело. Мои щеки вспыхивают. Он возбужден. Это всего лишь физиология, но... Между ног моментально предательски печёт, хотя, засыпая, я была уверена, что мне даже мысль о сексе будет противна как минимум неделю. Антон меня измотал. И от этой мысли горячо печёт тоже. Взгляд упирается в крупную ключицу у меня перед глазами. Хочется лизнуть гладкую солоноватую кожу, но я боюсь его разбудить. Не знаю, как в глаза посмотрю. Не знаю, что скажу. Не знаю, как жить дальше. Мы почти не говорили... Зато делали...Сглатываю, кажется румянец уже и шею затапливает, уши горят.
Ладонь Антона на моей спине лениво перемещается ниже и забрасывает мою ногу на мужское бедро. Я резко поднимаю глаза и встречаюсь с сонным серебристым взглядом.
- Доброе,- хрипло со сна бормочет Антон, пристраивая меня повыше и нагло тычась эрекцией мне между ног. У него всё так просто, что мне становится смешно!
- Хоть бы разрешение спросил, - фыркаю, уворачиваясь и обвивая его шею руками. Губы помимо моей воли растягиваются в беспечной хитрой улыбке.
- Ммм, разрешение?- рокочет он мне в макушку, запуская колкие мурашки по коже головы,- Можно я тебя трахну? Пожалуйста...
Я смеюсь, внутри бурлит от незнакомой мне до этого дикой смеси возбуждения и веселья. На секунду меня посещает мысль, что я никогда не смеялась в постели с Вадимом. Моментально мрачнею, но Антон не замечает. Он слишком увлечен уговорами.
- Или ты меня...- мурлычет Палей и перекатывается на спину, утягивая меня за собой.
Я оказываюсь сидящей на нём сверху. Мои волосы рассыпаются по спине и плечам, укутывая нас мягким черным облаком. Глаза Антона, подернутые чувственной дымкой, жадно ощупывают каждый миллиметр моей наготы. Горячие ладони мнут мои бёдра, подсаживая повыше, влажная промежность касается напряженного члена.
- Давай, Лейла,- у него такой чувственный баритон, что у меня по позвоночнику пробегают электрические импульсы от каждого слова. Я думала, это всё исчезнет утром...Растворится под беспощадными солнечными лучами. И, если бы это от меня зависело, то так бы и было, но Антон не даёт...
- Хочу лежать и смотреть, как раскачиваются твои офигенные сиськи,- и нахально улыбается, глядя прямо мне в глаза.
Я на секунду теряю дар речи, проваливаясь в пучину стыда. Его манера выражать свои пожелания так буквально, вводила меня в ступор всю ночь. А слушать это при дневном свете и вовсе невыносимо.
- Ты слишком пошлый, ты в курсе?- нервно хмурюсь, кусая губы.
Я наверно очень плохая, но эта глупость про " сиськи" до сих пор эхом звенит у меня в ушах, и я чувствую, как отчаянно сильнее возбуждаюсь. Меня это заводит? Какой кошмар...
- В курсе, а ещё я дико хочу тебя, мой Лукумчик,- бархатным голосом сообщает Антон, садясь. Наши лица оказываются в миллиметре друг от друга. Стальной расплавленный взгляд становится задумчивым. Его пальцы убирают упавшую мне на лоб прядь, зарываются в волосы.
- Я рад, что ты не истеришь с утра, что "так нельзя", Лейла,- произносит тихо и серьёзно.
- А должна?
- Я этого боялся, - уголок его губ на секунду взмывает вверх, обозначая улыбку.
Я делаю вдох и говорю то, что тревожит меня больше всего.
- Вадим сегодня вернётся...
- Вечером только,- быстро добавляет Антон.
- Это неважно. Это не должно повторится. У меня сын. Я не могу...
Младший Палей с досадой поджимает губы. Во взгляде мелькает что-то упрямое и злое.
- Я придумаю всё. Подожди...Я просто...Не планировал я это. Вообще. Был уверен...- замолкает и хитро улыбается.
- Что " был уверен"?
Он улыбается шире. Руки с моих бедёр сползают на ягодицы, мнут, разводят их в стороны, подталкивают к напряженному члену.
- Был уверен, что твоя крепость понеприступней, Лукум,- жарко шепчет мне в ухо, царапая слух самодовольными нотками.
Я его возмущенно отталкиваю, но Антон сильнее, и уже через секунду мы жадно целуемся, и я медленно опускаюсь на него.
***
Антон уходит, когда часы не показывают и восьми, и я медленно проваливаюсь в сон. С Палеем невозможно нормально разговаривать, но одно я поняла точно. Он не собирается делать вид, что ничего не произошло. И мне не даст. Я была бы в ужасе от подобной перспективы, но от Антона разит такой уверенностью в своих решениях и поступках, что он и меня ей отравляет. И мне проще не думать, полностью доверившись ему. Есть ли у меня на это моральное право? Ведь от меня зависит не только моя жизнь, но и моих родных.
Антон это понимает? А может ему просто всё равно?
Боже, мне некогда было уточнять, я была слишком его членом занята. Закрываю лицо руками, мечтая провалиться в преисподнюю. Я ужасная. Ужасная. Падшая... Дьявол, между ног до сих пор томно тянет... Я такая распутная...Так нельзя! Сама не замечаю, как отрубаюсь. Бессонная ночь всё -таки о себе знать.
Подскакиваю через час от того, что меня тихо кто-то зовёт.
- Лейла...
- Мадин?- я с трудом открываю глаза, садясь на кровати. Быстрый взгляд на настенные часы. Только девять. Перевожу хмурый взор на сестру.
- Ты что так рано?
- Почему рано? - недоуменно спрашивает Мадя,- Ты же всегда так встаёшь, а я поболтать хотела...
Улыбается. А мне совсем не до смеха. Руки холодеют. Вдоль позвоночника выступает испарина. Если бы она пришла на час раньше, она бы увидела Антона...И мне страшно представить, чем бы это кончилось...Отвожу взгляд, боясь выдать себя.
- Поболтать? Давай…- встаю было, но тут же плюхаюсь обратно, натягивая одеяло. Я же голая! – Ну? Как свидание?
***
-Ммм...отлично, - лукаво тянет сестра, падая на спину рядом со мной и раскинув в стороны руки,- Ээй, ты что голая? Совсем???
Она резко сдёргивает с меня одеяло и удивленно хлопает глазами.
- Жарко было,- невнятно хриплю я, подгребая одеяло обратно, - Прямо отлично?
Дьявол, даже голос дрогнул. Что, блин, за "отлично"? Неужели...???! Я этой сволочи нахальной его "отлично" откручу за такие дела! Укутавшись в одеяло как в кокон, топаю в гардеробную. Во- первых, надо одеться. Во- вторых, Мадину я и оттуда услышу. А в- третьих, моё лицо слишком выразительно вытягивается от её рассказа, и я не хочу, чтобы она это заметила.
- Ну да,- щебечет Мадинка из спальни, пока я натягиваю нижнее белье,- Мы сходили в кино. Фильм так себе, тоска полная, но Антон такую чушь несет ржачную, у меня один раз даже кола носом пошла, представляешь?
- Представляю...- сиплю похоронным голосом. Козел!
- А потом домой не хотелось, и мы пошли в ресторан...
Я выглядываю из гардеробной, не выдержав. Хочу видеть её лицо, а не только слышать этот до противного сладкий голосок. Ещё пара слов таким тоном, и мне грозит сахарная кома... Мадинка развалилась на моей кровати звездой и мечтательно пялится в потолок. На моей кровати. На моей...На той самой, на которой я только что три раза кончила с этим долбаным шутником- любителем кинематографа! Ненавижу!
- В "Жемчужину" на теплоходе, там как раз концерт был, какая-то кавер - группа, рок-н-ролл пели, ооочень классно. Я даже потанцевала…- взахлёб вещает Мадина, а потом резко замолкает, кинув взгляд на меня,- Ты чего такая? Случилось что?
- Какая?- бросаю грубо и прикусываю щёку изнутри. Дьявол, ну не виновата же она. Это я...дууура!
- Да хорошо всё,- говорю устало,- Просто...не проснулась...
Ложусь рядом с Мадиной и крепко обнимаю сестру. Дура-дура- дура. Сердце болезненно сжимается. Кому я поверила? Да и чему поверила? Антон даже не обещал мне ничего, не уговаривал...Я ведь сама...Жмурюсь, глаза жжет от обиды и стыда.
- Ааа, бывает…- Мадина так поглощена собой, что не замечает моего состояния, или просто не хочет замечать.
- Ну, так вот. Там побыли и домой около двенадцати только приехали. Так что...
Сестра загадочно улыбается.
-...всё отлично...
Сглатываю, смотря Мадине куда-то в переносицу.
- Он тебе нравится?
Мадя пожимает плечами.
- Да, почему нет? И он точно лучше, чем торчать под опекой его каменного папаши...
Кидает на меня быстрый взгляд и тихо добавляет.
- Извини...
- Ничего,- вздыхаю в ответ, перебирая её рассыпавшиеся по простыням тёмные шелковистые локоны,- Я понимаю, о чем ты. Слишком хорошо…
Следующие слова застревают в горле колючим комком, но я просто обязана спросить.
- А ты ему? Как думаешь?- выходит глухо. Слава богу, что Мадина такая невнимательная.
- А зачем ему тогда звать меня куда-то?- хитро щурится сестра,- Антон не похож на тех, кто просто дружит с девочками. Совсем не похож... Хотя...
Она задумчиво хмурится.
- Хотя он никак не проявил себя, конечно. Была пара моментов, когда он мог поцеловать меня, и я бы даже была не против. И намекала...
Она кидает на меня смущенный взгляд и покрывается нежным румянцем.
- Но он как-то никак не отреагировал. Наверно...
Сестра сводит брови на переносице, размышляя.
- Наверно, торопиться не хочет. Уважает, да?
- Наверно,- тихо выдыхаю я свою ревность.
Я пытаюсь скрыть облегченную улыбку, но у меня ни черта не выходит. И приходится встать и продолжить одеваться, чтобы не озадачить Мадину своим предательски счастливым лицом.
Я ужасная жена. Я ужасная сестра. Я ужасная.
Но я не помню, было ли мне когда- нибудь так хорошо.
24.
На первом этаже слышатся приглушенные мужские голоса. Невольно замедляю шаг, подходя к столовой. Антон. Сердце совершенно неуместно начинает трепыхаться где-то в горле, а ноги подкашиваться от навалившейся слабости. Мадина же наоборот ускоряется и тянет меня за собой. Переступаю порог будто в пропасть шаг делаю. Лихорадочный взгляд тут же вычленяет младшего Палея за барной стойкой в дальнем углу, что-то обсуждающего с начальником охраны Казимовым. Они склонились над ноутбуком, перед ними стоят две кружки, судя по вьющемуся над ними дымку, с кофе. Сглатываю, ноги не слушаются, лицо горит. Мужчины одновременно поднимают на нас глаза, но я вижу только Антона. На нем смешная черная вязаная шапка, сдвинутая на макушку, и серый худи с логотипом пумы. И его стальные глаза впиваются в меня с убивающим безразличием. А потом взгляд медленно переползает на сестру, загораясь подобием теплоты.