— Моника, нам нужна небольшая услуга, — начал Джон.
— Я способна не только на небольшую, но и на очень, очень большую услугу, — игриво перебила его Моника.
— Мон! Остынь! Этот джентльмен здесь, чтобы поговорить. Только поговорить! Но за откровенность он хорошо заплатит.
— Поняла, — голос и телодвижения Моники стали нормальными, присущими обычным женщинам, а не искусительницам.
— Я оставляю вас наедине, — произнес Джон к, — Так будет удобнее. Моника, не бойся говорить этому джентльмену правду, он мой друг.
Джон вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
— О чём Вы хотели со мной поговорить, сэр? — спросила Моника, присаживаясь на тот же диван, на котором уже сидел Риккардо.
— Мне сказали, Вы были знакомы с герцогом Редклифф, со Стивеном Хорнсби.
— Да, был у меня такой гость.
— Расскажите о нём.
— Что именно?
— Что посчитаете нужным, то и рассказывайте.
— Ну… он был сложным клиентом. Требовательным. Любил главенствовать… Часто был резким и даже грубым. Но всегда хорошо оплачивал свои желания.
— Он о чём-нибудь личном говорил? Делился какими-то переживаниями? Было такое?
— Было, конечно. Мужчины всегда о чём-то говорят. О своих важных проблемах. О том, что их не ценят, не понимают. Часто ругают жен… Его светлость однажды говорил о своей жене… Я понимаю, мы здесь часто слышим скабрезные слова о жёнах из уст недовольных мужей, но слова герцога я запомнила. Мне его жену даже стало жаль…
— Что он о ней говорил?
— Он её назвал «подделкой», «неудачной копией женщины». Говорил, что ненавидит, когда она на него смотрит… Что спать с ней может, только если в комнате темно. И непременно, чтоб она молчала. И не сопротивлялась… Меня заставлял молчать, не сопротивляться и не смотреть ему в глаза, — увидев, как болезненно исказилось лицо собеседника, Моника взмолилась, — Сэр! Простите, я не хотела Вас злить! Мне, наверное, лучше уйти?
Крепкая рука герцога, схватила запястье Моники и не дала ей встать с дивана.
— Останьтесь! Моника, я не хотел пугать. Продолжайте. Прошу.
— Приятного, конечно, нет в моих словах. Но на этом мой рассказ заканчивается. Могу лишь добавить, что герцог приходил нечасто, но только ко мне. Если его не могла принять, он уходил, не пользуясь другими девушками.
Внимательно Риккардо посмотрел на Монику и неожиданно понял, что упустил:
«Её внешность!
Моника похожа на Нору!
Но почему Стивен так избирательно относился к внешности куртизанок и был так равнодушен к собственной жене?
Боже правый! Вот же ответ, на поверхности — он не любил Нору, он любил её сестру — Эмму! И именно внешнее сходство сестёр было причиной его согласия на этот брак. Но Нора — не Эмма. При всей схожести, это были две разные женщины. И Стивен, это понимая, мстил Норе за то, что она не его любимая Эмма.
«Копия!»
«Подделка!»
А учитывая неспособность родить наследника, Нора стала для собственного мужа предметом лютой ненависти. Не человеком, а именно «предметом».
Теперь понятно, почему Нора замкнутая. Муж по капле выдавливал из неё жизненную силу.
В ней нет публичной женственности, нежности. Ей не присуще кокетство и флирт. Вместо этого на вооружении у Норы кинжалы и пистолеты. И если большинство женщин привлекает мысль о поклонниках, то Нора покорять никого не намерена.
Только обороняться!»
— Простите, сэр, — тихо обратилась Моника, — Мне больше нечего сказать. Я могу уйти?
— Задержитесь на минуту, — Риккардо достал из кармана деньги и положил их на стол, — Возьми. Вы их честно заработали.
— Спасибо! Но оплата слишком велика. Я не могу взять так много, — Моника взяла лишь верхнюю купюру, — Этого мне будет вполне достаточно! Прощайте, сэр.
— Прощайте, Моника.
Она вышла из комнаты, и герцог остался один. Ему неудержимо хотелось вернуться домой, чтобы увидеть Нору. Прижать её к себе и уже никогда не выпускать. Стать для неё защитником, опорой, другом.
Не сразу Риккардо заметил появление Джона в комнате. Джон принес поднос с едой и выпивкой. Поставил его на стол, внимательно посмотрел на Риккардо и тихо спросил, присаживаясь в кресло:
— Дружище, давайте поужинаем?
Риккардо даже не посмотрел на друга. Его мысли были далеко. Джон, наливая в два бокала янтарный напиток, уточнил:
— Моника была полезной?
Риккардо взял бокал, сделал пару глотков, задумчиво кивнул и, вернув бокал на стол, тихо произнёс:
— Да, Джон… Моника мне на многое открыла глаза… Она не взяла все деньги предложенные мной. Они на столе. Теперь они Ваши.
Джон посмотрел на деньги, но ничего не сказал. А на следующий день купил на них цветы и раздал женщинам, работающим в этом борделе. Дом мадам Лиман утонул в буйстве красок нежнейших растений. Все были растроганы таким вниманием. Мадам Лиман вечером прикрыла своё заведение для клиентов, сославшись на небольшой пожар в одной из комнат. А когда ушёл последний клиент, устроила маленький банкет для своих работниц. И на этот праздник был приглашен только один мужчина — Джон.
Но это будет только завтра.
Сейчас Джон с грустью смотрит на герцога. Смотрит ему прямо в глаза. И задаёт вопрос, не задать который не может:
— Леди Элеонора… и есть та самая женщина, о которой Вы… — дальше Джон не смог подобрать слова.
Ему на помощь пришел сам Риккардо:
— Да. Это она и есть… Извините, я сегодня не смогу разделить с Вами ужин. Может, в другой раз.
Через несколько минут Риккардо ехал в наёмном экипаже домой.
— Мистер Линдсей, надеюсь, я не опоздал к ужину? — спросил герцог, едва переступив порог дома.
— Нет, Ваша светлость. Дамы ещё в столовой.
— Попроси их задержаться. Я переоденусь и присоединюсь к ним! — взбегая по лестнице, крикнул герцог.
Приведя себя в порядок, он спустился в столовую.
— Добрый вечер!
Обвел взглядом сидящих за столом.
«Милая графиня Маргарет Морсби тепло улыбается мне.
Рядом с ней Шарлотта Медоуз. Сегодня её глаза игривы. Наверное, это результат вчерашнего знакомства с отставным военным?
Сестрички, Мадина и Линда, сидят, как всегда, рядом.
Но главное кого я хочу сейчас видеть, это мой воинственный ангел…»
— А где же герцогиня? Уже ушла?
— Да, ушла. Уехала. Ещё днём. Решила навестить свою подругу леди Габриэль Додсон, — спокойно объяснила Мадина отсутствие сестры.
— Когда вернётся? — встревожено спросил герцог.
— Не знаем. Она сказала, что напишет о возвращении, — пояснила Линда.
— Что значит «напишет»!? Где живет эта подруга? — голос герцога моментально стал металлическим.
— Точно не знаем, где-то в графстве Суссекс…
— Точно не знаете! — заорал герцог. — Да как вы могли её отпустить одну неизвестно куда! Почему она не предупредила меня о своём отъезде?
— Риккардо, прошу Вас, успокойтесь, — взмолилась графиня. — Девочки здесь совершенно не виноваты. Они ничего не могли сделать. Леди Элеонора нас просто поставила перед фактом своего отъезда за несколько минут до него. Практически стоя на пороге. К тому же она заверила, что уезжает ненадолго. Взяла с собой лишь горничную. И категорически отказалась воспользоваться одной из Ваших карет. Уехала в наёмном экипаже. Она сказала, что оставила на столе в кабинете письмо для Вас. Может, в нём указано место, где проживает её подруга?
Герцог, который так и не присел за стол, развернулся и спешно отправился в кабинет. Он всеми силами старался сейчас не думать, что Нора недосягаемо далеко. Что её отъезд не что иное, как побег. Побег от него.
В кабинете было темно. Герцог взял с камина свечу, зажег её и подошел к столу. Там его ждало письмо. Рывком он схватил его. И поднеся к свету зажженной свечи, лихорадочно стал пробегать по тексту:
«Дорогая Элли!
Улыбка на моих губах, когда вспоминаю наши встречи. Те вечера и ночи лучшее, что было у меня. Жаль, что моим планам на совместное будущее не суждено сбыться… И Вы, конечно, понимаете почему.
Весьма рассудительно будет с Вашей стороны воспользоваться шансом с английским лордом, о котором мне совсем недавно стало известно. Это Ваш шанс появиться и блеснуть в Лондонском свете. Держись его, и возможно, когда-нибудь мы с Вами встретимся в театре или на балу. (Читай на Книгоед.нет) Но в любом случае, если вышеупомянутый лорд Вас не устроит, Вы всегда можете избавиться от него и поменять на другого, более достойного джентльмена.
Жизнь Ваша принадлежит лишь Вам. Я же не имею возможности вольно поступать, согласно моим желаниям. После возвращения в Лондон на мои плечи легли обязанности, которые игнорировать не могу. Мне нужно думать о продолжении рода, о наследниках.
Свадьба моя, о которой Вы недавно упомянули, действительно состоится в ближайшее время. И Вы правы, Вас на ней не будет. Хотя мне было бы приятно видеть среди гостей и Вас. Но такова жизнь. Вы будете далеко и не со мной».
Немного растерянно Риккардо прекратил читать письмо к Натаниэлю в Италию, которое не дописал и поэтому так и не передал сегодня Джону.
— Но где, же письмо Норы?
Он еще раз посмотрел на поверхность стола. Но там больше не было никаких писем. Только газеты и несколько его собственных набросков и предложений управляющим.
«Может, письмо упало под стол?»
Заглянул под стол. Пусто.
Осветил вокруг стола.
«Тоже пусто…
А где же письмо от Эрнста?
Помню точно, бросил его в камин, а оно, отскочив от полена, выпало, и когда я уходил, лежало рядом с камином.
Кто его забрал?
Неужели Нора?
Этого ещё не хватало!
Да где же письмо от Норы?
Бог ты мой! Вот оно! Я же его всё это время в руке держал. Нора написала своё письмо на оборотной стороне моего послания к Натаниэлю».
Теперь Риккардо внимательно стал читать письмо Норы, держа листок так, чтобы свет свечи освещал текст, написанный её рукой.
«Герцогу Редклифф!
Полностью с Вами согласна. Моё место на Вашей свадьбе где-то среди гостей. И Вам, действительно, нужно думать о продолжении рода, о своих наследниках. Как я понимаю, Вы узнали, что не смогу Вам их подарить. Кто Вам об этом сказал, для меня сейчас не имеет значения, поскольку сама хотела рассказать об этом, и ещё о многом.
Но Вы сделали правильный вывод, прекращая свой интерес по отношению ко мне. Тем самым избавили меня от необходимости самой убеждать Вас в нецелесообразности наших отношений. Я не расстроена и не удивлена, что Вы поменяли свои планы относительно меня. Нет. Я знала, что рано или поздно это произойдёт. Но не ожидала, что за одну ночь.
Но это даже к лучшему.
Я не успела к Вам привыкнуть.
И благодарна, что избавили от неведения и написали письмо. У меня не было времени искать другую бумагу для своего ответа, поэтому воспользовалась обратной стороной Вашего послания ко мне.
Что же касается английского лорда по имени Эрнст, даже несмотря на Ваше благословение, я его предложением не воспользуюсь. Более того, подобные предложения от других соискателей на моё общество тоже отвергну.
Ещё раз искренне благодарю Вас за то, что написали мне письмо. Ведь, правда дороже, чем глупые надежды и заблуждения.
Последняя просьба. Если мы когда-нибудь случайно встретимся, не обращайтесь ко мне, как к Элли. Я это имя невзлюбила ещё с тех пор, когда была женой Стивена.
Прощайте.
Нора».
Письмо выпало из руки. Упало к ногам, а Риккардо всё продолжал смотреть на свидетельство трагического нелепого заблуждения. Белый листок бумаги, исписанный с двух сторон. Исписанный двумя людьми. Но так жестоко порвавший надежды мужчины на любимую женщину. Листок бумаги, больно ранивший двух людей.
От боли в груди Риккардо стал медленно оседать на пол. Его рука коснулась письма. Неимоверное желание порвать письмо к Натаниэлю, боролось с желанием любой ценой сохранить текст, написанный рукой Норы.
Держа в руке проклятое письмо, он долго сидел на полу. Постепенно комната стала погружаться в темноту. Догорая, гасли свечи. Одна за другой. Взглянув на часы, Риккардо увидел в свете последней догоравшей свечи, что уже далеко за полночь.
«Наверное, надо идти?
Только куда?
Норы нет в этом доме.
Холодная постель будет встречать меня, куда бы я ни пошёл».
Когда погасла последняя свеча, он встал и в полной темноте побрёл в голубую спальню западного крыла.
— Ваша светлость, как долго планируете отсутствовать в Лондоне? Будут дополнительные распоряжения относительно ведения хозяйства? — тревожно спросил Линдсей.
Дворецкий уже выполнил поручения герцога и погрузил необходимые для долгого путешествия вещи в карету, стоявшую сейчас перед домом.
— У меня к Вам только одна просьба, если появиться леди Элеонора Редклифф, заприте её и не выпускайте до моего приезда. Я буду Вам писать, а если возникнет необходимость или новости от Вас, сразу же вернусь. И передайте графу Морсби, в кабинете на столе его ждёт письмо.
Риккардо сделал шаг к двери, но неожиданно в неё постучали. Дворецкий распахнул массивную дверь. На пороге стоял мальчик лет двенадцати, а чуть дальше от него коренастый мужчина, с равнодушным видом озирающийся по сторонам.
— Что тебе угодно? — растерянно, спросил Линдсей.
— Добрый день! Меня зовут Джером, я сын мистера Фридмана, владельца ювелирного магазина, что на Флит Стрит. У меня посылка для герцога Редклифф, — сообщил мальчик.
Мужчина, который видимо был всего лишь сопровождавшим сына ювелира, даже не взглянул на порог.
— Проходи! — дворецкий жестом указал мальчику, что ему лучше войти.
Войдя, Джером достал из внутреннего кармана своей жилетки небольшой, но пухлый коричнево-желтый конверт. Линдсей потянулся к нему, но мальчик прижал конверт к себе.
— Простите сэр, я должен вручить это лично герцогу. Надеюсь, это возможно?
— Да, возможно! — вмешался Риккардо, наблюдавший сцену со стороны. — Мистер Джером Фридман, герцог Редклифф сейчас стоит перед Вами, и Вы можете выполнить свою миссию.
— Добрый день, Ваша светлость! Конверт лично Вам в руки просила передать миледи, — мальчик без колебаний передал конверт герцогу. — Прощайте.
— Не так быстро, молодой человек! Пройдёмте в кабинет. Мне необходимо с Вами поговорить! — тон герцога не позволил Джерому ослушаться, и он последовал за хозяином дома в кабинет.
Когда они остались наедине, Риккардо спросил:
— Вы сказали, выполняете распоряжения миледи?
— Да, Ваша светлость! — подтвердил мальчик. — Вчера, в районе трех часов по полудню, в магазин отца пришла миледи. Она приобрела изделие, но забирать не стала, сославшись, что товар необходимо доставить сегодня утром герцогу Редклифф. Что я, по поручению отца, уже сделал.
— А миледи не передавала на словах что-нибудь?
— Нет, Ваша светлость.
Герцог извлёк из кармана пару монет, передал их мальчику и, поблагодарив, простился с ним. Прошёл к столу, присел и вскрыл конверт. Ему в ладонь выпали карманные золотые часы на цепочке. Он открыл их и увидел циферблат, отделанный драгоценными камнями. Не сразу герцог заметил маленький свёрнутый бумажный квадратик, прикрепленный к внутренней поверхности крышки часов. Аккуратно извлёк его, развернул и увидел знакомый подчерк Норы:
«Простите, не могу вернуть колье и серьги.
Взамен дарю эти часы».
Улыбка на секунду коснулась мужских губ:
«Значит мой подарок ей дорог, раз она не может с ним расстаться…
Хотя с другой стороны, что за нелепая мысль возвращать мне колье и серьги? Тем более тратить на откуп за них такие огромные деньги! Это при её-то стеснённых финансовых возможностях?!»
И всё же настроение герцога улучшилось. Он встал из-за стола, подцепил золотую цепочку к камзолу, сами часы вложил в карман. И очень скоро, простившись с дворецким, покинул дом.
Но на пороге возникла новая преграда.
Мужчина в начищенных до блеска сапогах, в ярком синем сюртуке с серебряными пуговицами и в шляпе с кокардой, преградил путь Риккардо.