Жадный оборотень был, конечно, все-равно не доволен ее работой, но хотя бы не так дулся, и чуть позже засыпал, уютно устроив Лану таким образом чтобы и ей было удобно и он мог бы обнимать ее за талию. В отличие от Яра, княжна находила некоторое удовольствие от своих ночных рукоделий. Отдыхая, она снова и снова любовалась спящим возлюбленным. Черные волосы шелком блестели в свете настольной свечи, а лицо его было спокойным и безмятежным. Лана не лгала, когда говорила, что сбежала бы снова. Эти драгоценные мгновенья тишины и уютной неги наполняли душу такой безразмерной любовью и нежностью, что девушка как никогда ясно понимала — только с этим мужчиной она будет по-настоящему счастлива. Пусть ревнивый, пусть вспыльчивый и резкий, но все-равно он — ее. А горячий норов, тут Всемир прав, сгладится ее лаской.
— Лана, Ланушка-а-а! Ау! Опять о своем милом думаешь? — веселый голос Смешки вырвал ее из сладких грез. Лана смутилась.
— Ничего не думаю…
— Ага, как же, — совсем развеселилась подружка, — улыбаешься, как блаженная!
— На тебя посмотрю, когда Грай сцапает!
— Вот еще! Не возьмет, лапки коротковаты!
Дверь внизу хлопнула и Смешка рванула к лестнице вперед нее. Усмехнувшись, Лана пошла следом. Вдруг девушка запнулась, и уже не так уверенно стала спускаться вниз. Бегло оглядев горницу Лана поняла, что Яр появился один. К чести Смешки она быстро взяла себя в руки. Ужин прошел тихо. Яр намеренно избегал вопросов о Грае, чем весьма огорчал и нервировал Смешку, которая за все время ни разочка не улыбнулась. Сидела, словно в воду опущенная. И куда весь пыл делся? Сама Лана нутром чуяла — мужчина что-то не договаривает, но подловить его не получалось.
Спустя некоторое время, очень неохотно и после многочисленных намеков, Яр все же поведал, что вроде как Грай покинул селение и куда-то ушел. Зачем, почему и как надолго мужчина не знал, но полагал, что отсутствовать тот будет не менее нескольких месяцев. Услышав это, их гостья совсем поникла и засобиралась домой. Тихо попрощавшись, поплелась к выходу. Лана же пошла следом. Негоже подругу в беде бросать.
— Смешечка, может, Яр ошибся, мало ли сплетен гуляет… А может и отлучится, да будет скоро.
Девушка выдвигала одну догадку за другой, но подружка будто ее не слышала. Шла вперед, словно на улице никого и не было, даже головы к ней не поворачивала. Видеть Смешку вот такой было до дрожи больно, и Лана всерьез вознамерилась при следующей встрече оторвать Граю и хвост, и лапы и… и… и все что отрывается! То же, нашелся красавец, раззадорил девушку — а сам в кусты!
Смешка вдруг свернула в неприметный закуток между двумя домами и с громким вздохом прислонилась лбом к стенке.
— Не могу больше, — выдохнула она. Слезы частыми каплями покатились по круглым щечкам и девушка тихо заплакала, пряча лицо в ладошках.
Лана от горя и беспомощности чуть не завыла. Только и могла, что обнимать подружку за плечи и шептать глупые утешения.
— Лана-а-а, — рыдала безутешная Смешка, — ну зачем я его дразнила-а-а, что у меня за язык такой глу-у-упый! Не скажу теперь ни слова бо-больше-е-е… Никогда не скажу-у-у…
Осторожная тряска за плечо заставила княжну обернуться. В полушаге стоял Грай и умоляющими знаками просил молчать и отойти в сторону. Девушка окинула его кровожадным взглядом и покосилась на землю, выискивая камень потяжелее. Сейчас она этому мордатому ушки-то надерет… Знаки Грая стали еще быстрее и отчаянней. В какой-то момент оборотень просто махнул рукой и вытащил из-за пазухи бархатный сверток. «Для нее!» — голубые глаза смотрели умоляюще. «Ладно» — смилостивилась княжна и быстро отступила в сторону. Мужчина тот час занял ее место. Увлеченная причитаниями о собственной дурости, всхлипывающая Смешка подмены не заметила. «Иди уже» — Грай быстро почувствовал себя хозяином положения. «Рядом буду» — заупрямилась княжна. Вот еще, не оставит она подругу! Мужчина нехотя согласился.
Едва Лана сделала пару шагов, как перед ней бесшумно возник Яр. Окинув взглядом развернувшуюся сцену, он хмыкнул и потащил девушку вбок.
— Яр! — шипела она. — Пусти!
— Не мешай любимая, сейчас эти голуби ворковать начнут. Как бы нам не перепало.
И точно, едва они скрылись за домом, как вечернюю тишину разорвал возмущенный крик.
— Ты! Ах ты… Морда! Ну, Ланка, ну погоди уже!
— Скучала по мне, красавица?
— Я?! Да век бы тебя не…
Внезапно возмущенные возгласы оборвались. Княжна осторожно выглянула из-за угла и тихо ойкнув, поспешила спрятаться обратно. Прижав Смешку к стене Грай с упоением целовал затихшую девушку. И, судя по довольным вздохам, она не имела ничего против.
— Ну что — спокойна твоя душенька? — поинтересовался ухмыляющийся Яр.
— Ты все с самого начала знал! — догадалась она. — И молчал!
— Ну, а как с этой упертой трещоткой иначе? Эдак она еще год Грая изводить будет. А сейчас, почувствовав — каково это без милого друга, по-другому петь станет.
В чем-то Лана была с ним согласна. Смешка вполне могла загнать сама себя в положение "и сам не ам и другим не дам" Мучилась бы потом, но из глупой гордости не уступала. Не год конечно, но волчьи дни бы точно пропустила. Только все равно обидно! Слезы подруги, пусть и во благо ей же, больно жгли сердце.
— Скажи, чтобы не смел поступать с ней так больше, — хмуро заявила княжна, — иначе я не знаю, что с ним сделаю.
— Если только попробует, то я тебе помогу, — пообещал Яр, — но не волнуйся — свою пару волк бережет пуще всего. Грай с нее пылинки сдувать будет. Вон, уже и подарок ей припас. А теперь пойдем, они без нас разберутся.
Вздохнув, девушка последовала за Яром. И правда, чего им тут делать. Да и времени побыть рядом с возлюбленным оставалось все меньше. Хоть она и ждала праздника, но не слишком уж хотелось жить, пусть и три дня, отдельно от мужчины. Но обычаи есть обычаи. А ей, пришлой неизвестно откуда, как никогда надо следовать правилам, чтобы скорее стать среди Стаи своей.
Дома ее ждал сюрприз. Не только Грай постарался с подарком. Яр тоже позаботился о ней и, стоя перед кроватью, Лана восхищенно разглядывала новое платье, что было аккуратно разложено на покрывале.
— Любимый, тебе не стоило…
Над головой послышался довольный смешок.
— Стоило любимая. Правда я долго сомневался, ведь на такую красавицу могут и другие облизнуться. Потому знай — и близко никого не подпущу!
Девушка слушала его в пол уха. Взгляд снова и снова скользил по чудесному платью. Кипенно-белое, сделанное из тончайшей ткани, оно струилось по кровати мягкими волнами. Шелковые лазурно-синие цветы оплетали горловину, поясом охватывали талию и расходились вниз, к подолу. На вороте в середке каждого венчика блестела драгоценная жемчужная капелька. Никогда прежде она не видала такой красоты. А к платью было подобрано украшение. Тонкое серебристо-кружевное очелье* с ряснами*, собранными из мелких и крупных жемчужин и небольших бляшек из перламутра.
— Яр, мне так… так приятно! Но это стоит наверно много. Я ведь уже подобрала, что одеть на праздник…
— Вот и оденешь, — согласился оборотень, — На первые два дня, а на третий — это. Поверь, любимая, девицы все сундуки повытряхивают, лишь бы выдумать наряд получше. Каждая с юных лет готовятся к этому празднику.
— А у меня тоже есть подарок! — встрепенулась Лана. Девушка бросилась к шкафу и осторожно вытащила с верхней полки спрятанный сверток. Развернула и перед мужчиной очутилась черная шелковая рубаха, расшитая золотыми и алыми всполохами пламени и к ней в тон пояс. Ей было так стыдно просить Дарину о помощи, ведь тех средств, что щедро оставил ей Яр, не хватило бы на все, но ведунья с радостью согласилась помочь. Откуда она достала рубаху, в пору ее жениху, княжна не ведала, да и женщина не стала отвечать, лишь велела быстрее приниматься за работу. Девушке все же пришлось пожертвовать украшением полотенец, лишь у трех платков распустились в уголках нежные цветы, зато она успела закончить свою работу до возвращения Яра с охоты.
— Я хотела подарить ее позже, — смущенно пробормотала девушка, глядя на рассматривающего ее работу Яра, — но если тебе не по нраву… У нас просто принято, ну, после свадьбы…
Мужчина поднял взгляд и девушка облизнула пересохшие губы.
— Когда успела? — выдохнул оборотень, сгребая ее в охапку. — Ведь ты шила Смешке… Во время охоты, да? По ночам работала?
— Работала, — повинилась она.
Мужчина еще крепче прижал ее к себе.
— Это бесценный дар, любимая. У тебя золотые пальчики.
Отстранившись, Яр без слов переоделся в новую рубаху. Девушка обошла его со всех сторон, поправляя и разглаживая ткань. Нет, если приглядеться вот тут, на левом плече не очень вышло, а к груди можно было узор забористей пустить. А может и ладно…
— Еще как ладно, — заверил ее оборотень. Лана ойкнула, она что, в слух размышляла? — Не хватает только кое-чего.
— Чего? — вскинулась княжна.
— Тебя рядом, в платье. Примерь.
— Нельзя перед женихом…
— Глупости, — хмыкнул Яр, снимая рубаху и укладывая ее рядом с платьем, — правда, если ты начнешь сейчас раздеваться, то примеришь его гораздо позже.
Мужчина подошел вплотную и притянул девушку к себе. Лана немедленно затребовала поцелуй. Какой же он любимый, родной и самый-самый… ее!
— Раздеться все ж таки придется сейчас, звездочка, — пробормотал Яр в ее губы.
Лана была согласна, что угодно, лишь бы он был рядом до конца ее жизни и после.
***
Очелье или головотяжец — исконно славянский атрибут для волос. Он заменяет ободок.
Рясны — древнерусские украшения в форме подвесок, крепившихся с двух сторон к женскому головному убору или очелью.
Глава 11
Заря еще не успела разукрасить небо, как в дом уже робко скребся служка Всемира. Пришла пора празднества и первые гости должны были явиться совсем скоро. Лана подхватила сготовленный узелок и поспешила вниз. Не хотелось, но ничего не поделаешь — обычай. И не на пустом месте выросший. Многое княжна узнала от Яра, но кое-что ей поведала и Дарина. Лана отчаянно краснела, выслушивая советы да рассказы мудрой женщины. Оказывается, три дня ожидания — вовсе не прихоть. За время отказа от плотских утех семя мужчины обретало большую силу, дольше жило внутри женщины, а значит и дитя зачать получалось легче. В стае каждый ребенок был долгожданным и бесценным. У волчиц редко случалось выходить до положенного срока. Оборотни были крепче и сильнее простого человека, редко болели или умирали во младенчестве, и потому Боги не дали им такой же плодовитости, как людям. У женщин, что лишь носили в себе кровь зверя, родить получалось чаще, но и дети выходили слабее.
Зная это, Лана исправно пила все то, что указывала ей Дарина. Княжна всей душой мечтала подарить возлюбленному сильного, крепкого волчонка, а может и не одного.
Ее провели в правое крыло хором и оставили в светлице, что была сготовлена для будущих невест. Лана очутилась тут первой и теперь с интересом оглядывала будущее жилище. Убранство было ей знакомо. Только украшали оборотни свое жилище больше деревом да шкурами, а не тканями и камнем. Девушка обошла просторную комнату. Легко тронула резные ставенки окон, посидела на широких, оббитых мягким сафьяном лавках. Заглянула в тонкогорлые крынки, что в изобилии стояли на столах. Без стесненья отворила узорчатую дверку, за которой оказалось спальное место. Пять кроватей.
Ох, только бы и Смешка с ней очутилась. С подругой веселее будет. Только о ней подумала, как входная дверь хлопнула и знакомый голосок чистым колокольчиком прозвенел под высоким потолком светлицы.
— Ой, Любанька-а-а! Ну и красота нам досталась! Век бы тут жила!
Улыбаясь, Лана поспешила выглянуть из своего убежища.
— Лана! Ты тут! — Цветастый вихрь чуть не сшиб княжну с ног. Счастливая Смешка бросилась ей на шею и стиснула так, что в глазах замелькали темные мушки.
— Смеш, — засипела княжна, — придушишь… вовсе.
Подружка звонко хохотнула и отстранилась.
— Как же тебя твой милок-то обнимает? — зеленые глаза лукаво сверкнули, — Небось, костей утром собрать не можешь?
Княжна и немногословная Любавушка покраснели вместе. Смешка фыркнула и понеслась выбирать себе кроватку помягче. Обустроившись, девушки принялись ожидать завтрака. Взбудораженная Смешка языком стелила за всех троих. И даже румяные блины, нежные настолько, что сами таяли на языке, не смогли ее заставить помолчать более чем на пару мгновений.
Прошло немного времени, и к ним присоединилась еще одна девушка. При знакомстве Милада держалась слегка надменно, но в прекрасных, орехово-карих глазах мелькало беспокойство. Ее поселили отдельно от подружек, и девушка чувствовала себя неуютно.
Лане стало жаль эту стройную, чернобровую молодку. Сама так же недавно тряслась всеми поджилками. Княжна поспешила добрыми речами хоть немного расположить девушку к их шумной ватажке. Смешка хмурилась и пыталась язвить, но недолго. Оказалось, что Милада — обортница и прибыла сюда вместе с шестью девушками от Озерца, самого северного поселения. Мужчин было немногим больше, и шли они отдельно.
Ближе к обеденному времени прибыла еще одна девушка и тоже волчица, синеглазая Росана, родом с южных Болотинок.
За осторожным знакомством и разговорами время пролетело незаметно. Лана и глазом моргнуть не успела, как, после трапезы и послеобеденного отдыха, за ними явилась одна из женщин-прислужниц. Пора было начинать праздник. Вместе с остальными, Лана поспешила собраться и облачиться в приготовленное платье. Нежно-голубое, с длиннохвостым, шелковым пояском. Подарок своего жениха она оставила на последний день.
Во дворе, перед хоромами уже собрался народ. Взгляд княжны сразу запнулся о большую группу мужчин. Без особого труда она нашла в ней Яра. Мужчина смотрел на нее жадно и внимательно, будто под накидкой на ней не платья вовсе не было. Лана прикусила губу и стрельнула глазами в сторону. Рядом с оборотнем стоял Грай. Смешка тоже заметила своего возлюбленного. Вспыхнула, носик гордо так вздернула. Но оборотень лишь усмехнулся и шутливо прищелкнул показавшимися клыками.
Девиц отвели по другую сторону от мужчин. Лана хотела вновь отыскать глазами Яра, но тут на каменные плиты крыльца ступил сам вожак.
Длиннополая соболевая накидка обнимала по-молодецки широкие плечи мужчины, в седых волосах горел огнем венец. Все как один люди стихли и взгляды теперь были прикованы лишь к вожаку. В стороне, по правую и левую руки волчьего князя стояло шестеро мужчин.
Как завороженная, княжна беззастенчиво рассматривала незнакомцев. Чутье подсказывало — это пришлые, и, судя по всему главы других поселений. Все как на подбор, крепкие, суровые лицом. На ременных перевязях у каждого по короткому клинку в изукрашенных витым тиснением ножнах, через плечо перекинуты плащи, подбитые куньим мехом. Одежда мужчин была почти так же хороша, как и у Всемира. Вдруг один из них, что стоял вторым с левого краю, повернул голову и взглянул прямо на нее, черными, будто сама бездна, глазами.
У нее сердце так и прыгнуло. Незнакомец был, бесспорно, хорош. Густые русые волосы, прибранные кожаным очельем, короткая, аккуратная борода, которая, впрочем, не прятала крупной челюсти и выразительных, четко очерченных губ. А нос с легкой горбинкой придавал его лицу опасное выражение. Она видела, как дрогнули веки в темной опушке густых ресниц, как расширились полукружья ноздрей, пытаясь уловить больше воздуха.
Метку вдруг больно кольнуло и княжна поспешила отвести взгляд. Стыдно стало до горящих щек. В нескольких саженях от нее Яр. Ее будущий муж. Оборотень, который признал в ней пару, а она имеет совесть другого разглядывать? Да еще так… пристально.
Даже приветственная речь Всемира не прервала ее виноватых размышлений. Лана не смела оторвать глаз от земли, и все это время разглядывала лишь камешки под своими ногами. Но как бы она не была смущена, девушка все же порой чувствовала на себе жалящий взгляд того статного мужчины.