— Знаешь, я вижу, как ти работаешь каждую ночь в своей маленькой мастерской, а также я вижу, как ти все время смотришь по сторонам, надеясь найти что-то интересное, все, что угодно, — лишь би забыть о своей собственной жизни. Поэтому ти и работаешь так поздно — чтоби встретиться со мной.
— Встретиться с вами? Нет. Я работаю поздно, потому что мне нужно чинить обувь, много обуви.
— Так много обуви? Не думаю. Ваш бизнес не так успешен.
Я понимаю, что Викториана умнее, чем мне казалось, даже если она и сумасшедшая.
— Я подумаю об этом, — вздыхаю я.
— Пока будешь думать, подумай и об этом. — Принцесса встает и резко притягивает меня к себе. Потом целует, проводит руками вниз по моим волосам и начинает мять рубашку Райана. Океан под нами бьется, как мое сердце, а сердце бьется, как барабан в хип-хопе. Кричат чайки. В конце концов она отстраняется. — Будь моим героем, Джонни.
Ее помада размазана. Могу поспорить, что и у меня все лицо в ней. Я понимаю, Викториана этого и хотела. Так ее охранники скорее поверят, что мы целовались, а не обсуждали, как я могу помочь снять безумное залкенбургское проклятие. Она использует меня. И мне это нравится.
— Уф… — произношу я, когда наконец снова могу говорить, — я подумаю об этом.
— Не забудь и это.
Викториана засовывает мне в карман деньги. Я вздрагиваю, почувствовав ее руку на своем бедре.
— А что, если я не справлюсь? — говорю я, хотя ощущаю ее поцелуй на своих губах, пачку денег в кармане и прикосновение, волны от которого еще идут по всему моему телу.
Принцесса права. Я хочу это сделать, и не важно, насколько она сумасшедшая. Это решит все, все мои проблемы. Если бы только действительно существовал этот принц-лягушка.
А его нет.
— Справишься, — говорит Викториана. — Но ти можешь оставить деньги себе в любом случае, за неразглашение нашей тайни.
Потом она притягивает меня для еще одного поцелуя — более длинного, чем первый. Я чувствую ее руки на своей груди, плечах.
А потом другие руки.
Большие.
— Хватит! Как ти осмеливаешься дотрагиваться до принцесси?
Бруно. Он оттаскивает меня от Викторианы и толкает на другую сторону балкона.
Принцесса издает возмущенный возглас, но быстро приходит в себя и смеется.
— Ой, Бруно, ти не должен запрещать мне мои забави. Я же принцесса?
Он что-то отвечает по-французски, и дальше они раздраженно беседуют. Потом Бруно поворачивается ко мне и указывает на дверь.
— Кшш, обувщик!
— Не раньше, чем прикажу я, — говорит Викториана. Она притягивает меня к себе для, как я понимаю, еще одного страстного поцелуя, опасного, под наблюдением Бруно. Но вместо моих губ она находит мое ухо. — Я знаю, ти мне поможешь, пожалуйста, — шепчет принцесса.
Охранник вытаскивает меня из люкса, потом впихивает в лифт и ждет, пока дверь закроется. Пока еду вниз, не перестаю ощущать туфельку в руке и пачку денег в кармане.
В холле я быстро прошмыгиваю в кабинку мужского туалета, чтобы пересчитать купюры.
Когда досчитываю, мне хочется ущипнуть себя.
Десять тысяч долларов.
Глава 9
Возвращая Райану его рубашку, я делаю все, чтобы губная помада на моем лице не осталась незамеченной.
— Врешь, — говорит он. — Ты сам накрасился.
— Это цвет ее помады, — смеюсь я.
Остаток дня я провожу в полной прострации и едва слушаю грустную историю какого-то порвавшегося мокасина. Я слишком занят мыслями о том, как у меня в кармане оказались десять штук и как я только что целовал одну из самых красивых женщин мира по версии журнала «Пипл». После работы я, несмотря на жару, мчусь домой и показываю маме деньги.
— Ты их украл? — спрашивает она, посмотрев банкноты на свет и проверив их ручкой-детектором.
— Конечно нет.
— Конечно нет. Я знаю, ты не крадешь. Но где…
Я рассказываю ей всю историю и в завершение говорю, что решил не делать этого.
Мама долгое время не отвечает и обмахивается журналом. Я почти уже готов сказать ей, чтобы она не заморачивалась. Мы обсудим это позже. Но тут она говорит:
— Я думаю, ты должен.
— Что?
Я был уверен, что мама тоже не захочет использовать Викториану. Как и я, она часто сомневается. Почему так бывает только с людьми, у которых нет денег? Может быть, мы бедны именно из-за того, что сомневаемся?
— Ты действительно советуешь мне взять деньги, даже если я знаю, что не найду принца?
Туфелька Викторианы у меня в рюкзаке, а он все еще на плечах, и я чувствую, как в спину врезается ее каблук.
— Нет, — говорит мама. — Я думаю, тебе нужно взять деньги и начать искать принца.
— Разве это меняет дело? Она думает, что ее брата превратили в лягушку. Она спятила.
— Может, она не так уж и спятила. Может, у неё есть вера. Может, ей нужно надеяться хоть на что-то.
Ну понятно — это снова о папе. Мама на самом деле думает, что он однажды вернется.
— У девочки есть надежда. — Она смотрит на свадебную фотографию. — Кто сказал, что волшебства не существует?
— Опять мы говорим о всяких принцах-лягушках, прямо сказка какая-то.
Я спорю, а сам при этом понимаю, что хочу это сделать, и не только из-за денег — хотя десять штук, конечно, решат кучу проблем.
С десятью тысячами я мог бы уже прямо сейчас с комфортом сидеть под кондиционером. Мы могли бы отделаться от многих кредиторов и, может, даже согласовать план погашения долгов с остальными. Но помимо всего прочего, это еще и приключение, возможность хоть раз вырваться из недр отеля и сделать что-то интересное. Я хочу быть одним из тех сумасшедших, которые верят в привидения или в лох-несское чудовище. Им живется веселее, чем здравомыслящим. Однажды я чинил туристические ботинки парню, который утверждал, что ищет во Флориде снежного человека. Это, наверное, поувлекательнее моих летних занятий. К тому же Викториана сказала, что я могу оставить деньги себе, если не найду принца.
А вдруг я из-за всего этого попаду в беду? Я мало что знаю об Алории, разве только то, что у них есть действительно сексапильная принцесса. А если они там до сих пор применяют пытки? Помню, однажды я читал о ребенке, которого в другой стране публично избили палкой за какой-то незначительный проступок. Может, за кражу королевского имущества в Алории сразу рубят голову?
От одних только мыслей об этом у меня начинает побаливать шея.
— Я подумаю об этом, — говорю я, вставая.
Хотя знаю, что не буду этого делать.
Мне надо поговорить с принцессой. Этого должно быть достаточно.
— Куда ты идешь? — говорит мама.
— Обратно. Чинить обувь, как всегда.
Глава 10
— Райан говорит, когда ты вернулся, у тебя все лицо было в помаде.
Мэг бросает слово «помада», будто это бомба-вонючка, такая, какие Райан любил метать в нее. Я ей противен. Она считает меня еще одним болваном, попавшим под чары Викторианы. Может, так оно и есть.
— Принцесса, наверное, собирается тебя сделать своим очередным мальчиком для забав?
У Мэг такой голос, какой был у меня, когда я проткнул палец большой швейной иглой.
— Я просто прикалывался над Райаном по поводу помады, — говорю я, стараясь казаться спокойнее, чем был на самом деле. — Это была помада Марисоль. Я одолжил немного.
«Ложь обойдет полсвета, прежде чем правда успеет надеть ботинки». Принято считать, что так сказал Марк Твен, но никто точно не знает, действительно ли это его афоризм.
В любом случае мои слова, по-моему, удовлетворили Мэг. У нас с ней общий интерес — держать необъятное самолюбие Райана под контролем.
— Так она собирается носить твои туфли?
Я подпираю ладонью подбородок, как будто размышляю, но на самом деле проверяю, не осталось ли на лице помады. С одной стороны, мне хочется рассказать Мэг обо всем, что случилось с Викторианой. Мэг наверняка бы смеялась по поводу принца-лягушки и уверяла бы меня, что принцесса явно обкурилась. Но с другой стороны, я не могу нарушить обещание хранить секрет Викторианы. К тому же я знаю, что Мэг не одобрит поцелуев, поэтому говорю:
— А как ты думаешь? Мне даже не удалось с ней пообщаться. Она все еще была в отключке.
— Ну, это в ее стиле, — иронизирует Мэг. По-моему, она рада, что оказалась права. — Главное не расстраивайся. Я уверена, ты найдешь какой-нибудь другой способ устроить это. У тебя талант.
— М-да, талант к ремонту обуви.
— Я бы сию же секунду надела любую твою модель.
Мэг подходит и начинает массировать мне шею. У нее сильные пальцы. Хорошо, когда кто-то растирает тебе шею, даже если это просто Мэг.
— Приятно. У меня шея и правда начинает болеть, когда целый день приходится стоять, склонившись над прилавком.
— Да, у меня тоже.
Мэг начинает массировать двумя руками, уже и плечи. Она пахнет кофе, а еще немного океаном. На секунду я закрываю глаза.
— Ты когда-нибудь думал о том, что все события происходят не просто так, что для всего есть своя причина?
— Например?
— Ой, ну я не знаю. Это не сразу понимаешь, но существует какая-то глобальная цель. Вот, может, у тебя сейчас не вышло договориться с Викторианой, потому что вскоре должно случиться что-то другое.
Она наклоняется ближе.
— Наверняка.
— Ведь здесь не так и ужасно?
«Нет. Нет, здесь ужасно». Но я отвечаю:
— Да… просто она такая красивая.
Мэг перестает массировать мне плечи.
— Эй, почему ты остановилась?
— Меня ждет работа. И тебя тоже.
Мэг даже не смотрит на меня.
Она возвращается в свою кофейню и начинает переставлять сэндвичи, которые и до этого смотрелись идеально. Она так погружается в работу, что весь остаток дня я не могу поймать ее взгляд. Пару раз мне кажется, что она смотрит на меня, но сразу же отворачивается. Интересно, Мэг разозлилась на меня из-за того, что я назвал Викториану красивой? Но вряд ли это новость.
Так, ладно. Я починю ее для принцессы. У меня сейчас есть время.
Я начинаю работать над босоножкой Викторианы, хотя и не хочу этого делать, потому что при следующей встрече с принцессой мне придется ответить ей «нет», сказать, что я не смогу выполнить ее просьбу. Порванный ремешок тонок, но прочен, и в процессе его починки я предвкушаю, как снова увижу Викториану, надену туфельку ей на ногу.
Только бы это был не последний раз, когда я ее увижу.
Глава 11
Плащ morn возьми себе: он волшебный! Стоит только его накинуть на плечи да пожелать перенестись в какое-нибудь место, и мигом там очутишься.
Закончив починку туфельки, я звоню в номер принцессы и спрашиваю, могу ли принести ее.
Как я и ожидал, ответ короток и резок.
— Non. Я зайду за ней.
Не успеваю я положить трубку, как он уже внизу. Я узнаю Бруно — охранника, которому Викториана, по ее словам, доверяет больше всего. Это у него чуть глаза на лоб не вылезли, пока он злобно пялился на нас. Я вручаю ему туфлю и стою, не зная, что еще сказать.
Бруно прерывает молчание:
— Если думаешь, что она просила тебе что-то передать, то ошибаешься. Такие мальчики, как ти, всего лишь игрушки для ее височества. — Его английский на удивление хорош, акцент гораздо меньше, чем у Викторианы. — Ваш флирт ничего не значит. Принцесса уже обручена.
— Правда? Она так не думает.
Я сразу же начинаю жалеть, что сказал это, — зачем с ним спорить?
— Принцесса, она не такая уж умная, — хмурится Бруно. — В ее голове бог знает что творится. Ее нужно защищать.
Я слышу непроизнесенные слова: «от тебя».
— Я просто хотел отдать ей туфлю, — пожимаю я плечами. — Вот и все.
Он явно хочет поболтать со мной еще, но решает этого не делать и уходит. Через час горничная оставляет на моем прилавке карточку-ключ. Я уже знаю, что это ключ от пентхауса В.
Без пяти два я прохожу через холл, слыша каждый шаг своих кед, поскрипывающих на мраморном полу. Это идеальное время. Ночные тусовщики почти все вернулись, карточки с заказами на обслуживание в номерах уже собраны, но газету «Ю-Эс-Эй тудей» еще не разносят. Клетка с попугаем накрыта, а лебеди спят. Ночной портье занят игрой онлайн, утренние горничные пылесосить еще не начали. Я один, меня никто не заметил. Лифт мчится вверх. Я чувствую, что сердце сейчас выскочит из груди. Интересно, нужно ли будет стучать в ее дверь? Будет ли снаружи ждать охранник? Прогонит ли он меня? Звонок — я подпрыгиваю так, будто на меня набросилась кошка. Не успеваю я прийти в себя, как дверь лифта начинает закрываться. Но когда я на нее наваливаюсь, она снова открывается.
Когда я вхожу, Викториана уже ждет меня. На ней белый махровый халат, такие выдают в отеле, светлые волосы заплетены в косы длиной почти до талии, она похожа на ангела с рождественских открыток. Принцесса прикладывает палец к губам, потом берет меня за руку. Ее кожа холодна, и я понимаю, что она нервничает, а это заставляет нервничать и меня. Она тянет меня в комнату. Там полная темнота, только на восточном коврике в пятне лунного света видны поношенные черные ботинки охранника. Я стою, не шевелясь, боясь споткнуться, страшась любого звука. Мое дыхание кажется громким. Если нас застукают, то наверняка решат, что я хочу причинить вред принцессе. Меня казнят?
В конце концов Викториана втаскивает меня в ванную комнату. Я немного запинаюсь и слышу шепот:
— Болван!
Потом она быстро, но тихо прикрывает дверь.
Эта комната больше всей нашей квартиры, тут есть римская ванна, бар, три раковины. И даже диван. Туалет находится в отдельном небольшом помещении. Я чувствую руку на своем плече. Викториана!
— Ти ведь правда мне поможешь? — улыбается она.
Я моргаю и забываю, что меня назвали болваном. Она красивая. Разговаривать с ней — блаженство, какого я никогда не испытывал. Я должен ответить ей «нет», но не могу! Если я откажу, приключение закончится, а я этого не хочу.
— Уффф… — Я показываю на дверь. — Нас не поймают?
— Не беспокойся, — качает головой принцесса. — Я о нем позаботилась.
Тут она изображает, как глотает таблетку.
— Ты убила охранника?
Меня возбуждает ее безжалостность.
— Только одна таблетка снотворного, подмешанная в пюре из рени. Пюре из репи, — уточняет Викториана в ответ на мой вопросительный взгляд, — это традиционное алорианское блюдо, в нем очень удобно что-нибудь прятать. В детстве я так подложила своей гувернантке гусеницу. А таблетка — она абсолютно безопасна. Я такие сама принимаю, потому что мне трудно заснуть из-за моего брата… — Принцесса печально опускает голову. — Но скоро ти его найдешь, и я снова буду крепко спать. Ми вместе будем крепко спать.
Она улыбается, и я ощущаю на своем лице лучи солнца, будто загораю на пляже.
Но небо затягивает тучами — я не могу помочь ей.
Я прочищаю горло.
— Послушай, я должен…
— Подожди! — Викториана идет через всю ванную к туалету. Она открывает дверь и достает что-то наподобие наушников от айпода. — Это волшебние наушники, я тебе рассказывала, их создала алорианская колдунья. В них ти сможешь разговаривать с животними — но только с теми, которие раньше били людьми.
— А таких много? — не могу не спросить я.
Принцесса такая красивая, что легко забыть о ее сумасшествии. Я был бы не против стать частью ее мира, разговаривать с животными и заколдованными лягушками. Это звучит заманчиво.
— Гораздо больше, чем ти думаешь. Они тебе помогут найти моего брата.
Как Белоснежка!
— Да, как раз об этом… мне нужно тебе сказать…
— Когда доберешься до островов, найдешь там нужних животних.
— Как?
Мне нужно перестать задавать вопросы. Я не буду этого делать. Не буду. Не буду.
— Если би я знала, я би уже нашла его!
Она снова пересекает ванную, ее плечи напряжены. Интересно, мне надо идти за ней? Но принцесса заходит за барную стойку. Я решаю, что она хочет выпить, но вместо этого Викториана вытаскивает кусок зеленой ткани. Потом возвращается и вручает его мне.