Черт, я хочу его всего. Я ужасно изголодалась.
Поэтому я отрываю губы и вместо того, чтобы в очередном поцелуе прижаться к его губам, я наклоняюсь и нежно прикусываю его мужественный подбородок. Я чувствую, как в ответ его сотрясает мелкой дрожью, и это побуждает меня стараться еще больше. Дразнить больше. Исследовать больше.
Мои руки скользят к густой массе его волос. Они мне немного напоминают гриву лошади с моей Родины на Земле — густые и немножко жесткие, но все ровно по-своему красивые. Отводя их в сторону, я обнажаю ухо и осторожно облизываю. Каким бы сексуальным я его не находила, все же он не человек, и вполне возможно, что его уши не такие уж эрогенные зоны, как у нас.
Его тело напрягается, а руки отпускают меня.
Я чуть-чуть отодвигаюсь, не забывая о его больших мощных рогах.
— Что… что, получилось настолько ужасно?
— Да нет же, — испускает он хрипом, снова принимаясь ласкать мою щеку. — Слишком уж хорошо получилось. Сейчас бы я сам себе не доверился, как бы не схватить тебя и напугать этим.
О господи. Я понимающе киваю.
— Что ж, тогда можно это еще разок повторить?
— Если тебе хочется.
— А тебе понравилось?
Медленно кивнув головой, он скользит рукой по моему плечу, а потом вниз по руке. После этого он, обняв за талию, прижимает меня к себе.
Ну и отличненько. Ему понравилось. Я тут же снова зарываюсь руками в его чудесные волосы и наклоняюсь, чтобы прикусить мочку его уха. Его ухо, так же, как и все остальное, больше, чем я ожидала, но сама мочка чувствуется мягкой и вполне человеческой. Своими зубами я осторожно прикусываю ее кожу, после чего провожу по ней языком.
Своим лицом он прижимается к моему плечу, но вырывающийся из него приглушенный стон все ровно достаточно громкий, чтобы я окаменела. Резко усевшись, я зажимаю ему рот ладонью и оглядываюсь на Джоси. Спустя мгновение становится очевидным, что она по-прежнему спит, и я успокаиваюсь.
— Прости, — шепчет Салух. — Я постараюсь контролировать себя получше.
Я снова провожу пальцами по его губам.
— А мне даже понравилось, что ты потерял над собой контроль… но давай не будем ее будить.
Если Джоси услышит, чем мы тут занимаемся, я не только опозорюсь, но и чары будут разрушены.
Мне хочется, чтобы происходящее продолжалось.
Убедившись, что Джоси не проснулась, я наклоняюсь к нему и снова облизываю его ухо, кончиком языка исследуя его форму. К моему изумлению, в верхней части раковины оно бугристое. Я провожу по нему языком, и меня радует, когда он снова испускает мне в плечо приглушенный стон. Он однозначно там чувствительный. Облизывая и посасывая чувствительный кусочек плоти, я стараюсь, делая все, что в моих силах, чтобы помучить его. Впившись пальцами в мою ночнушку, он прижимает меня к себе покрепче, но меня это нисколько не беспокоит. Мне это очень даже нравится. Мне нравится, что он безмолвно посылает мне все эти сообщения о том, насколько сильно я его возбуждаю.
Однако я не намерена довольствоваться только его ухом. Я прокладываю дорожку из поцелуев вниз по его шее, наслаждаясь теплотой его кожи. Я спускаюсь вниз по его плечу и надавливаю там рукой, без слов требуя, чтоб он перевернулся на спину. Ни секунды не раздумывая, он растягивает свое крупное красивое тело, дабы я могла без спешки прикасаться к нему и лизать. Он лучший источник вдохновения. Я целую его грудь, ненадолго задерживаясь на его сосках прежде, чем вспоминаю о том, что они не очень-то нечувствительны. Далее я продолжаю уделять внимание его пупку и облизываю его, после чего начинаю спускаться еще ниже.
Он хватает меня за руку, и глаза у него аж округлились. Выглядит он потрясенным, и он притягивает меня к себе, чтобы шепнуть мне на ухо.
— Ти-фа-ни, чем, по-твоему, ты занимаешься?
— Оральным?
Он наклоняет голову.
— Я не понимаю этого слова.
— Вот это, — отвечаю я, постукивая по своим губам. — Опускаются сюда. — И я, протянув руку, провожу пальцами по его члену.
Я слышу, как он втягивает воздух.
— Зачем бы тебе это делать?
— А почему бы и нет? Разве здесь мужчины этим со своими парами не занимаются?
Если нет, то заберите меня с этой планеты как можно скорее.
— Все совсем по-другому. Это мужчина должен доставлять удовольствие своей женщине.
«Эээ… понятно».
— А что, если мне хочется доставить удовольствие своему мужчине?
Его глаза снова смотрят на меня с такой страстью. Его большой палец прослеживает мою нижнюю губу.
— Так значит, я твой?
«О черт. Я еще не готова ответить на этот вопрос».
— В этот момент, да.
Глаза Салуха слегка прищуриваются, и он кивает головой.
Но момент уже испорчен. Сейчас мне кажется, что если я возьму его в рот, то он подумает, что мы поженимся. Или он попытается доставить мне наслаждение оральными ласками. И покуда обычно я сказала бы «Да, пожалуйста!», здесь все это должно быть просто легкими, непринужденными обжималками. Не более того. Все это может вывести наши отношения на новый уровень, а я не уверена, что готова к таким обязательствам.
Я наклоняюсь и снова целую его, и заново влюбляюсь в его чудесные губы. Целовать его — одно удовольствие. Мои ужасные воспоминания стерлись, и все, что сейчас существует, — это обжигающе-горячие губы Салуха, ласкающие мои, и его язык, скользящий по моему. Я возвращаюсь обратно в этот момент и меняю свой план действий.
Может, мы еще не готовы к оральным ласкам, но это вовсе не значит, что эта ночь должна закончиться вот так.
Моя рука тянется обратно к его члену, и я снова поглаживаю его через леггинсы. Он ощущается чрезвычайно твердым, а его обхват неправдоподобно толстым. Лишь вообразив, как эта огромная длина проникает в меня, вызывает глубоко внутри меня ноющую боль. У меня вырывается легкий вздох, и я начинаю его тереть через кожаную одежду.
— Он мне нравится.
— Правда? — его голос настолько низкий, что звучит практически как рычание, и мои соски напрягаются, когда я слышу его.
Кивнув головой, я наклоняюсь снова поцеловать его, и мои губы порхают поверх его.
— Я собираюсь его вынуть и поиграть с ним.
Он резко втягивает воздух, и я чувствую, как его тело пробирает дрожь. Салуху эта мысль нравится больше, чем он пытается показать. Мои пальцы нащупывают шнурки, удерживающие пояс его леггинсов, и я развязываю узел, пока он не распускается. Паховая область прикрывается лоскутом декоративной материи, и я отодвигаю ее в сторону, после чего его член оказывается на свободе.
Теперь, когда он свободен от леггинсов, его кожа обжигающе-горячая, а тело Салуха совершенно неподвижно, в то время как моя рука исследует его длину. Кончик его члена сплошь покрыт предсеменем, и я, намочив подушечки пальцев в этой шелковистой жидкости, провожу ими по всей макушке.
Салух закрывает глаза, яркое свечение которых на время темнеет. Интересно. Сейчас у меня такое чувство, будто здесь лишь я и его член, развлекаемся в свое удовольствие. Подавляя смешок, я провожу пальцами по его длине вниз. Я тру вдоль бугорков, наслаждаясь текстурой и воображая, как бы они ощущались внутри девушки. Перейдя к его яичкам, я глажу и ласкаю их. Так странно, что этот мешочек такой безволосый и в то же время такой большой, но это просто еще одно напоминание о том, что я больше не в Канзасе. Его шпора олицетворяет собой следующее напоминание о том, что В-Этом-Мире-Все-По-другому, и я провожу некоторое время, исследуя пальцами этот аспект его анатомии. Она довольно твердая, почти что кость, но я никак не могу понять, в чем ее смысл. Опять же, в анатомии я не могу понять смысла многому.
Подразнив его плоть и исследовав прикосновениями его… всего целиком, я возвращаюсь к его длине и охватываю пальцами основание его члена. Оно такое большое и толстое, что, когда обнимаю его, я даже не могу дотронуться до кончиков пальцев с обратной стороны. У меня никогда не было секса с кем-то настолько большим, и хотя в глубине души я думаю, что это может оказаться вовсе не забавно, я не слышала ни единой жалобы от других спарившихся женщин. И это подсказывает мне, что бояться нечего, ну, относительно размера. Я сжимаю его покрепче и наклоняюсь, чтобы снова его поцеловать.
На этот раз, когда мои губы касаются его, он испускает стон мне в рот, а его член толкается мне в руку. Это признак того, что он не настолько безучастный, как пытается притвориться, и мне это нравится. Крепко его обхватив, я принимаюсь поглаживать его член, и поглаживаю я его твердой рукой.
Он не выдерживает. Мгновение спустя голова Салуха, с рогами и всем прочим, утыкается мне в плечо, используя меня, чтобы приглушить себя в то время, как делает толчок в мою руку. Я шокирована этим резким движением, но в то же время я восторге и не могу устоять, поэтому глажу его еще, еще и еще. Он взбрыкивает бедрами мне в руку, толкаясь своим членом в круг моих пальцев более стремительно, чем я успевала бы его надрачивать, и я завожусь от того, насколько диким его делают эти ласки. Его лицо прижимается к моей груди, как будто он не доверяет самому себе, что в силах сохранить молчание, а его член врезается в круг моих пальцев. Затем его рука хватает мою, и, используя мою руку, он занялся собой сам.
И да, это дьявольски сексуально. Когда он трахает мой кулак, а его тело, прижимающееся к моему, прям неистовствует в лихорадочном возбуждении, я чувствую, что моя киска становится все влажнее и влажнее.
Вдруг все заканчивается — горячее, сливочное семя заливает мои пальцы и руку. Оно обрызгивает мои бедра, а все тело Салуха у моей груди сильно дрожит, при этом он испускает настолько громкие стоны, что я точно уверена, что Джоси может проснуться и увидеть меня, всю покрытую семенем Салуха. Другой рукой я убираю волосы с его лица, целуя его кожу, до которой могу дотянуться. У меня кружится голова, и я чувствую приятную дрожь, и я счастлива, что смогла доставить ему такое удовлетворение. Он кончил, и кончил сильно, все благодаря моим ласкам.
Тяжело дыша, он утыкается мне в шею.
— Никогда не чувствовал себя таким счастливым.
Я улыбаюсь во тьме.
— Мне захотелось доставить тебе наслаждение.
— Сейчас я бы мог горы покорять, — шепчет он мне на ухо. — Вот только это означало бы покинуть твою постель.
Мне знакомо это чувство. Мне тоже не хочется, чтобы он уходил, не тогда, когда чувствую себя так хорошо и расслабленно. Я не кончила, но я все еще наслаждаюсь тем, что кончил он. С меня достаточно дурных воспоминаний.
— У тебя, часом, нет тряпки, чтобы очиститься? — шепчет он.
Господи. Я не знаю, есть ли у меня. Уж точно, что не под рукой, а если вставать с постели, это означает, что могу разбудить Джоси. Ложась спать, я и не думала, что стану проводить время таким образом. Подумав всего мгновенье, я хватаюсь за свою ночнушку и стягиваю ее через голову, после чего, воспользовавшись ею, вытираю свою руку и его живот. Как только он приведен в порядок, я скольжу обратно в его объятия и вздрагиваю от неожиданности, когда мои напряженные соски касаются его груди, ибо ощущается это очень уж приятно. Вполне возможно, что я не настолько расслаблена, как мне казалось, потому что мой пульс опять начинает учащаться.
Он притягивает меня к себе, и его руки начинают скользить по моей обнаженной спине, и это кажется восхитительно похожим на то, что меня ласкают. Мне приходится подавить стон и сопротивляться искушению, чтобы, расставив ноги, не сесть на его ногу и не начать тереться. Салух утыкается в меня своим носом, слегка подталкивая мой.
— Могу я прикоснуться к тебе? — шепчет он. — Как ты сделала это со мной?
Мои ногти впиваются в его руки, и это все, что я могу сделать, чтобы не застонать вслух. Я киваю головой и на случай, если он в темноте этого не видит, шепчу «да».
Большие руки перестают скользить по моей спине. Он притягивает меня к себе поближе, до тех пор, пока я не прижимаюсь к его груди. Затем его рука тянется к моим грудям и принимается ласкать их. Его пальцы дразнят мои соски, и они уже настолько напряжены и побаливают, что мне хочется вылезти из собственной кожи.
На этот раз, чтобы приглушить звуки, лицо прячу я. Я зарываюсь в его шею, и это лишь усугубляет ситуацию, потому что его густые великолепные волосы скользят по моей коже, а его запах там сильнее. Ничего не в силах с собой поделать, я лижу его горло, в то время как он дразнит мои соски. Подцепив ногой его бедро, я пытаюсь прижать его бедра к себе, но его тело слишком длинное. Проклятье.
Салух, должно быть, почувствовал мою потребность, потому что его рука покидает мою грудь и скользит вниз по моему животу. Его движения медленные, осторожные, на случай, если я запаникую и его оттолкну. Но я не собираюсь этого делать. Я готова к тому, чтобы он спускался ниже, ниже, ниже, и к тому времени, когда его пальцы касаются волосков моей киски, я практически дрожу от напряжения. Черт, да я готова насадить себя на его руку.
Но когда он, наконец-то, прикасается ко мне — и Боже, такое чувство, словно прошла вечность — он настолько, настолько нежный, что у меня на глаза наворачиваются слезы. Когда в последний раз кто-то ко мне прикасался, как будто я самое прекрасное, что они когда-либо видели? Как будто я богиня, которой нужно поклоняться? Из-за этого мне хочется плакать, потому что чувствую я себя такой желанной.
Его пальцы кажутся огромными, когда он, легонько прикасаясь, исследует мои складочки. Я настолько мокрая, что слышу звуки, издаваемые моим телом, и мне следовало бы съежиться от смущения, но, как ни странно, с ним стыда я не чувствую. С ним все превращается в чудо. Когда он подносит свою руку ко рту и облизывает пальцы, я понимаю, что он пробует меня на вкус. Вожделения еще одной стрелой пронзает мое тело, и я хватаю его руку с его губ и направляю ее обратно к своей киске, настойчиво.
— Ти-фа-ни, — выдыхает он, и тогда его пальцы начинают скользить по моему клитору, и из-за интенсивности этого легких прикосновений я едва не отрываюсь от шкур. Мне так хочется, чтобы он толкнул эти пальцы в меня, однако он лишь обводит кругами мой клитор, размазывая мою влажность по чувствительной коже. Я понимаю, что он повторяет то же, что делала я, когда ласкала себя, и мне приходится укусить его за плечо, чтобы не застонать во всеуслышание. Я такая мокрая. Я так возбуждена.
Я вот-вот кончу и очень, очень сильно.
Это не займет много времени. Я двигаю бедрами, толкая их ему на пальцы, покуда он ласкает мой клитор, и цепляюсь за него, как обезьяна, пока мое тело стремительно приближается к оргазму. Когда я взрываюсь, это происходит практически невыполнимо молча, и, в конце концов, я издаю громкий, задыхающийся стон, в то время как изливаюсь соками, и еще большая влажность покрывает его руку. Он резко вдыхает, после чего снова поднимает руку ко рту.
Какой сексуальный зверь, он никак не может мной насытиться.
Джоси спит, но вдруг, испустив храп, переворачивается. Я, вцепившись в Салуха, замираю, но она не просыпается. В конце концов я успокаиваюсь, а он, заправив одеяла вокруг меня, прижимает меня к себе покрепче.
— Сегодня ночью, Ти-фа-ни, ты преподнесла мне замечательный подарок, — едва слышно шепчет он. — Эту ночь я не забуду до конца жизни.
Я тоже. Кажется, эта ночь отпечаталась в моем мозгу, и я этому рада. Так хочется, чтобы Салух вытеснил все страшные воспоминания, предав их забвению, пока в моем мозгу не останется ничего, кроме этого потрясающего синего инопланетянина.
В этот раз, когда я засыпаю, никаких теней нет. Никаких кошмаров. Только синяя кожа и разгоряченные тела.
Часть 10
САЛУХ
«Давай, сейчас, — уговариваю я кхай. — Утверди ее сейчас. Резонируй. Заберем ее себе и зачнем в ней мой комплект».
Но мой проклятый кхай, тот еще предатель, хранит полное молчание. Без сомнения, он ведь хочет того же, что и я? Я чувствую потребность заполучить Ти-фа-ни себе, так же, как я нуждаюсь в воздухе для дыхания и в воде для питья. Она моя, и я хочу, чтобы весь мир об этом знал. Я хочу видеть ее округлившейся моим комплектом. Я хочу, чтобы она спала в моих шкурах каждую ночь до конца нашей жизни, прижимая свои маленькие, холодные человеческие ступни к моим ногам, как она это делает сейчас.