Когда я открыла глаза, в комнате было серо-серо, и на улице, кажется, шел снег. Котовский был таким же, как и вчера, без ромашек, с нормальной фигурой и совершенно не страдающий комплексом неполноценности. Не мужчина, а настоящая мечта… И чем меня эта мечта не устраивает, что я нос ворочу?
Впрочем, у Даниила в запасе множество недостатков. Воистину мужское коварство, вот этот неумеренно соблазнительный вид и, в конце концов, Витася этажом ниже, которая любой сопернице глаза выдерет. И борода эта…
— Любуешься?
Я вздрогнула.
— Ты не спишь! — обвинительно заявила я.
— Конечно, не сплю. Под таким пристальным взглядом не получается, — фыркнул Котовский, так и не открыв глаза. — Хоть на раскладушку перебирайся.
— Тебе никто не мешает этого сделать, — проворчала я.
Раскладушка никуда из комнаты не подевалась, так и стояла, придвинутая ближе к стене и заваленная очередными распечатками по проекту. Котовский игнорировал её, и когда пришло время ложиться спать, каким-то чудесным образом успел уснуть в постели быстрее, чем я вернулась в комнату из ванной. Сделал ли он это нарочно?
Ой, да кто б сомневался!
Но будить и ворчать я почему-то не решилась. Может быть, привыкла, а может, и сама нуждалась в толике человеческого тепла этой ночью. Да и Даниилу надо было отойти от ссоры с сестрой, ещё и такой масштабной.
…Следующие несколько минут мы провели в тишине, но я так и не отвернулась. Даниил открыл один глаз, второй, а потом обвинительно произнес:
— Все ещё смотришь, — и со смешком добавил. — Неужто такой красивый?
— Возможно, — ни с того ни с сего согласилась я. — Был бы. Если б не вот эта гадость, закрывающая половину твоего лица.
Котовский провел ладонью по недельной щетине. Когда мы только приехали сюда, выглядела она чуть получше, хотя любая растительность на лице вызывала у меня искреннее раздражение. Ну что за моду нашли дурацкую?
— Без неё я выгляжу как мальчишка, — закатил глаза Даниил.
— А вот ты выбирай, — хмыкнула я, садясь на кровати, — чего ты хочешь больше. Выглядеть на пару лет старше своей юной невесты или быть визуально ровесником Витаси. С этой бородой ты составишь ей отличную пару.
— Я забыл триммер, — сдался Котовский. — Так что, прости, придется отрастить двухнедельную бороду.
— Или сбрить вообще все. Уверена, у твоего отца или у этого… Васи найдется запасная.
— Тиран! — обвинительно воскликнул Даниил, выбираясь из кровати. Я демонстративно отвернулась — не хватало ещё смотреть, как он натягивает брюки, — но Котовский, кажется, намеревался продолжить разговор. — Тебя что, правда так раздражает?
— Очень, — хмыкнула я. — Ненавижу бороды. Она же тебя старит! И…
И ужасно колется при поцелуях, но только ещё об этом я Котовскому не говорила! Он же от меня потом в принципе не отстанет, будет говорить, что теперь, когда он избавился от бороды, можно уже себя не ограничивать.
— Хочешь, — ни с того ни с сего предложил Котовский, — побреюсь? И пойдем куда-нибудь прогуляемся. Позавтракаем в городе?
— Будем отмечать сбритую бороду? — хитро уточнила я.
— Да хоть и так. Только не семейное застолье, — закатил глаза Даниил. — Достало сидеть в четырех стенах. Смотри, снег какой красивый.
— Хорошо, — сдалась я. — Но только если ты избавишься от вот этого вот всего!
— Обещаю, — усмехнулся Котовский. — Вернусь через пять минут!
Очевидно, борода сопротивлялась, потому что ни через две, ни через пять минут Даниил не вернулся, а я вспомнила наконец-то, что посмотреть на хорошую погоду смогу либо из окна комнаты, либо из машины. У меня же из зимней одежды только снегурочий наряд!
Мысль эта в голову пришла как-то совершенно неожиданно, и, хотя видимых причин не было, я уже успела расстроиться. Но, возможно, удастся что-нибудь у Елены Владимировны одолжить? Впрочем, идея дурацкая, у нас совершенно разные параметры. Больше подошло бы что-то из гардероба Богданы, но я себе не враг, чтобы просить о подобном. Все равно откажет, да ещё и грязью польет. Но не ходить же в костюме Снегурочки по городу, право слово!
Я полезла в пакеты с одеждой, так и не разобранные до конца — все не до них было, да и я на первых порах искренне надеялась на то, что удастся все вернуть в магазин и не быть Котовскому должницей. Под руки, впрочем, не подвернулся ни один приличный свитер, платья вряд ли были пригодны для прогулок без пальто, а последнее нечто, которое я выудила из пакета с эмблемой магазина нижнего белья, вообще заставило меня поперхнуться от неожиданности. Кружева, ткань, такая тонкая, что сквозь неё можно смотреть, как сквозь тюль, и практически все видеть… Я даже не заметила, когда этот позор успел перекочевать в наши покупки. То-то Лиля так смотрела, что едва слюной не подавилась. Наверное, представляла себе, как знакомая ей серая Крыса дефилирует перед роскошным мужиком вот в этом наряде и мечтала самой на моем месте оказаться.
Ещё несколько дней назад я б сказала "да пожалуйста, могу уступить", но после более близкого знакомства с Котовским почему-то и уступать больше не хотелось. Я как-то привыкла к присутствию Даниила, к тому, что он готов всегда помочь, и волей-неволей постоянно ловила себя на мысли, что мне не просто льстит его внимание, а ещё и хочется ответить взаимностью. Собственно, ничего не мешает это сделать, просто надо помнить: мое главное оружие — это осторожность.
Остался один пакет, и я потянулась к нему практически без надежды на успех. И когда Котовский успел столько всего нахватать? Я вроде бы меряла не так уж и много одежды, чтобы…
Пальцы коснулись чего-то мягкого, и я вдруг подумала, что какой-то этот пакет очень уж большой. Вытянула на свет… И обомлела.
В руках я держала зимнее пальто. Шерстяное, с теплой подкладкой, меховым воротником, несомненно, безумно дорогое, потому что ценник был предусмотрительно срезан.
Я добыла его из пакета, всё ещё не веря своим глазам и не понимая, как Котовский позволил такому роскошеству лежать плотно свернутым на полу, а не повесил в шкаф. Может быть, это подарок? Матери или, скажем, сестре? Нет, Елена Владимировна будет полами этого пальто подметать полы, да и вряд ли оно на ней сойдется, а вот Дана…
— Ну что, — раздался из дверного проема бодрый голос Даниила, — я готов.
— Я тут случайно на чей-то подарок наткнулась, — неуверенно проблеяла я, всё ещё сжимая пальто в руках. — Прости, я сейчас упакую…
— Какой подарок? — Котовский подошел ближе и обнаружил наконец-то одежду у меня в руках. — Ой, это не подарок. Это пальто твоё. Мы ж забыли пуховик в офисе, разве ты не помнишь?
— Что? — переспросила я, чувствуя себя последней идиоткой. — Чьё пальто?
— Говорю же, твоё. Кому мне его дарить-то? Маме будет в таком неудобно. И это модель для девушки, а не для шестидесятилетней женщины.
— Сестре, например, — краснея, отозвалась я.
Больше всего хотелось спрятать лицо где-нибудь в воротнике этого пальто, только бы не чувствовать себя ещё большей должницей Котовского.
— Я же сказал, для девушки. Моя сестра — далеко не юная девица, и ей пусть дарит её супруг какие-нибудь шубы. Вместе с бриллиантами, — Котовский осторожно высвободил из моей хватки пальто и набросил мне на плечи. — Но я подумал, что ты не оценишь шиншиллу и норку. Все эти розовые шубы выглядят немного пошловато.
Ага. И дороговато. Даже слишком. Нет, Даниил всё правильно рассчитал, шиншиллы, норки и прочие пушные звери были бы возвращены ему с видом оскорбленной барышни, но пальто, по какому-то странному совпадению именно такой модели, о которой я мечтала, отдавать не хотелось. И кричать, что я не просила никаких дорогих подарков, было бы по меньшей мере странно, потому я просто молча куталась в тёплую одежду, чувствуя себя нахлебницей и последней гадиной.
— Тебе идет, — отметил Котовский, помогая мне одеться, застегивая пуговицы и завязывая пояс. — Сапоги ты уже видела… — видела, они-то от меня не скрывались, и от ценника на них мне тоже было не по себе, — так что, моя Снегурочка может выйти куда угодно и будет выглядеть просто замечательно.
Я подняла взгляд на Даниила, чтобы наконец-то пообещать, что я всё верну — давно пора было, между прочим, об этом сказать, — но почему-то проглотила половину слов, зато заметила абсолютно гладкий, без следа раздражающей меня щетины подбородок.
Котовский действительно выглядел моложе, на свои неполные тридцать, а не на все тридцать шесть. Посвежел, стал как-то добрее, что ли, словно вся язвительность и колючесть большого начальства пропала вместе с бородой, и теперь смотрел на меня своими сияющими довольством глазами, будто ждал, пока я как-нибудь отреагирую.
— Тебе тоже идет, — выдавила из себя я.
— Больше не тяну на ровесника Витаси?
— Не-а, — честно отозвалась я. — Она будет страшно возмущена.
— Ой, да слава Богу, — отмахнулся Котовсикй. — Ещё я только не переживал из-за того, что Витася будет плохо рядом со мной смотреться! Чем дальше, тем лучше… Ну так что? Я жду обещанный приз, — и, судя по тому, как он наклонился ко мне, ждал Даниил совсем даже не того, что я просто соглашусь поехать в кафе.
Впрочем, я и сама подалась навстречу ему, уже привычно оказываясь в жарких объятиях мужчины. Конечно, основной причиной того, что я сейчас чувствовала себя, как на том костре, было, наверное, теплое пальто, но отрицать очевидное — то, что мне приятно внимание Даниила, и его физическая близость тоже, — казалось откровенно глупым.
Он поцеловал меня, сначала осторожно, будто интересуясь, не стану ли отпираться, потом настойчивее, углубил поцелуй, крепче сжимая меня в объятиях. Я обвила его шею руками, всем телом прижалась к мужчине, чувствуя себя последней дурочкой, которая повелась даже не на горы подарков, а на широкий жест в виде сбривания бороды, ответила неожиданно пылко, будто пыталась передать все свои эмоции одним коротким, но столько всего означающим поцелуем…
— Я слышала, ты говорил, что собираешься в город? Мне тоже нужно, подбросишь, не хочу трястись в маршрутке… Ой, простите, помешала!
Я отскочила от Котовского, словно обожженная, и стремительно обернулась. В дверном проёме застыла "помешавшая" Витася и улыбалась так, словно пришла нарочно. И что-то мне подсказывало, что "словно" не очень подходит под эту ситуацию. Нет, Витася заявилась нарочно и с определенной целью помешать коварной невесте отобрать у Виталины мужчину, на которого она положила глаз. Со стороны это выглядело, если честно, даже не смешно. Откуда вообще взялась такая уверенность, что ей все-таки удастся покорить Даниила?!
Конечно, то, что я начинала мыслить, как самая настоящая ревнивая невеста, совершенно не радовало, скорее даже наоборот. Испытывать по отношению к этому мужчине любые собственнические мысли было как минимум опасно. Я понимала, что для меня это может закончиться очень, очень плохо — как минимум по той причине, что потом Котовский закончит свою игру в жениха и невесту, а я останусь с разбитым сердцем, одинокая, оскорбленная и понимающая, что это с самого начала было игрой, и меня даже об этом предупреждали… Но всё же, просто так уступать надоедливой Витасе не хотелось.
— Милый, — прижалась я к Даниилу, — мы так хотели провести этот день вдвоем… Но не оставлять же Виталину трястись в маршрутке, правда? Давай вызовем ей такси?
Котовский просиял.
— Конечно же! — довольно кивнул он. — Родная, это просто потрясающая идея… Витася, куда тебе?
— Да не стоит, — замялась Виталина. — Дорого же…
— Ерунда, — отмахнулся Даниил. — Поверь мне, нарезать круги на лексусе — дороже. К тому же, я ценю свое время.
Виталина помрачнела. Очевидно, она рассчитывала на день, проведенный в компании Котовского, но, увы, не сложилось.
К тому же, когда Даниил наконец-то повернулся к ней лицом, Виталина с ужасом заметила отсутствие бороды. Она так стремительно помрачнела, что я даже поймала себя на мысли: и вправду, семилетняя разница в возрасте для привлекательной, но совершенно не выглядевшей юной Витаси казалась кошмарной не только в её двадцать четыре. Теперь, рассматривая Котовского, она, впрочем, боялась другого. Опасалась, наверное, что если он вдруг посмотрит в зеркало на себя, а потом на неё, то решит, что такому молодому мужчине под стать будут совершенно другие женщины. Без своей бороды Даниил не казался юнцом, нет, просто выглядел… ухоженнее, что ли? И гораздо свежее. В таком виде как раз покорять сердца двадцатипятилетних красоток, а не присматривать себе женщину под сорок, ещё и с ребенком.
И если бы Витася была хорошим человеком! Как по мне, за доброту и домашний уют можно наплевать и на разницу в возрасте, мы же современные люди. И ребенка чужого полюбить, как своего собственного. Но ведь она то и дело пыталась укусить, подколоть, выпустить яд! Неужели кто-нибудь захочет делить годы жизни с коброй, каким-то образом занявшей человеческое тело?
— Ты побрился? — в голосе Витаси почему-то звенела даже угроза, звучавшая в контексте ситуации довольно смешно. — Какой… Однако, неожиданный шаг.
— Да, — пожал плечами Даниил. — Всё ради моей прекрасной невесты, — он ещё раз склонился ко мне, чтобы поцеловать, правда, на этот раз уже в щеку, и я едва заметно улыбнулась — и вправду, теперь не колется. Но в пальто было определенно жарко, потому, когда Котовский взял меня за руку и потянул в коридор, я поддалась безо всяких возражений.
На ступеньках он немного опередил меня и уже набрал номер такси, как вдруг на лестницу будто из неоткуда — на самом деле из коридора второго этажа, но благодаря повороту мы её не заметили, — выскочила Елена Владимировна. Она застыла напротив сына и смотрела на него широко распахнутыми от удивления глазами.
— Данечка, — протянула она, — а где… — женщина замахала руками в воздухе. — Где борода твоя, Данечка?
— А он её сбрил, — мстительно сообщила Витася, выглядывая из-за моего плеча. — Потому что на этом настояла Ольга.
Елена Владимировна медленно повернулась ко мне.
— Правда? — тихо спросила она.
— Правда-правда, — подтвердила Виталина. — А я говорила, что Данюше с бородой намного лучше…
— Да неужели! — выдохнула вдруг Елена Владимировна. — Олечка, деточка, ну хоть ты вразумила этого охломона! Я уж была уверена, что мне всю жизнь так и ходить матерью какого-то бородатого дяденьки, а он наконец-то избавился от этой гадости. Даня, сколько я тебе должна была повторять, что тебе не идет никакая борода! Смотри, какой ты у меня красивый сразу стал!
Я только и могла, что широко распахнутыми от удивления глазами наблюдать за тем, как Елена Владимировна обошла сына по кругу, похлопала его по щеке и ни с того ни с сего бросилась меня обнимать.
— Хоть кто-нибудь, — заявил меня, — его образумил! Я два года говорила Дане, что эти кусты на лице его только старят! Но нет, он уперся, заявил, что бриться не будет…
— Ну так и я целовать не буду, — не удержалась я, — если не побреется.
— Каждое утро, дорогая. Обещаю, — торжественно заявил Котовский. — Мама, выпусти Олю, пожалуйста. Мы собирались поехать в город…
— В город? — оживилась Елена Владимировна. — Вот как. А я думала попросить…
Котовский помрачнел. Витася у меня за спиной прямо-таки расцвела от радости, явно рассчитывая на то, что сейчас получит Даниила в свое полное распоряжение, а я отправлюсь на кухню что-то чистить, мыть или нарезать.
— Там Вася приехал, — переминаясь с ноги на ногу, продолжила женщина, — сам понимаешь, Дана не очень хорошо реагирует. Он вроде как хочет помириться, а я боюсь оставлять их наедине…
— Ну ты ведь не рассчитываешь на то, что им в этом поможет Оля, — Даниил занял место рядом со мной и властно обнял меня за плечи, всем своим видом показывая, что на растерзание сестре ни за что не отдаст.
В этот момент мне и самой захотелось прижаться к нему и попросить защиты. Нет, вот уж с кем-кем, а с его сестрой я ничего общего иметь не желаю, понимаю, что это плохо закончится. Вася этот ещё не так посмотрит, и потом будут все овцы в золоте…
— Нет, я думала попросить тебя, Данечка, — вздохнула Елена Владимировна. — Хотя это не лучший вариант после того, как ты поссорился с Даной. А может… — она взглянула на Виталину. — Витася! — радостно воскликнула женщина. — Ну конечно же! Как я могла забыть. Витася, возможно, ты поможешь Дане и Василию? Ты все-таки подруга Даны, вчера в конфликте не участвовала… — она поймала женщину на запястье. — Это будет идеальное решение. Пойдем.