Джейн наклонилась вперед и тихо спросила:
— Что ты видишь?
Портфель выскользнул из моих пальцев. Он приземлился на пол с глухим стуком. Джейн и Кэсси вздрогнули. Они удивленно посмотрели на меня.
— Что происходит?
— Привет, Молли. — Джейн медленно встала.
Я сделала шаг назад.
— Мам! — Кэсси вскочила на ноги. — Директор Харрисон хочет завести ребенка. Ну, пока у нее его нет, но скоро будет.
Мои глаза сузились на Джейн.
— Кэсси рассказала мне новости. — На ее лице мелькнула улыбка.
— Это будет девочка.
— Девочка? — Джейн прижала руку к груди.
Кэсси кивнула. Она прикрыла рукой рот.
— Вы назовете её Ханна, — прошептала она.
— Именем моей мамы. — Джейн была поражена. — Спасибо тебе, Кэсси. Спасибо тебе огромное. Мы с мистером Харрисоном так долго ждали ребенка. — Она сжала руку Кэсси.
Я незамедлительно продвинулась в комнату и задвинула свою дочь за себя. Джейн ахнула и отступила на шаг.
— Я должна была позвонить, — сказала мне Джейн.
— Вас следует уволить.
Она смотрела на меня какое-то время.
— Пожалуйста, позвольте мне обьяснить…
— Вы пришли сюда за тем, чтобы узнать свою судьбу, — упрекнула я. — Вы воспользовались моим ребенком.
Мы уставились друг на друга. Ресницы Джейн затрепетали.
— Да, но… — Она посмотрела налево, затем направо, и затем забрала свою сумочку с дивана позади неё. — Мне нужно идти.
— Да, нужно.
Кэсси потянула за мой свитер. Я повернулась к ней.
— Иди в свою комнату.
— Н-но… что я сделала? — У нее отвисла челюсть.
— Чай готов. — Бабуля прошаркала через смежную дверь между кухней и столовой в гостиную. Фарфоровые чашки и блюдца и серебряные ложки звенели на подносе, что она несла. Мята и лимон заполнили комнату. У них было чаепитие.
— Директор Харрисон уже уходит, — сказала я ровным тоном.
— Ох? Так быстро? — спросила бабуля.
— Это было неправильно с моей стороны приходить. Простите, что побеспокоила вас, миссис Дуайер.
— Совсем не побеспокоили.
Я уставилась на бабушку.
Джейн направилась к двери. Когда она вошла в прихожую, я отступила и открыла входную дверь. Она остановилась в дверном проеме.
— У вас особенная дочь.
— Тогда не обращайтесь с ней как с уродиной, — выпалила я, не думая о том, как мои слова могут повлиять на Кэсси.
Глаза Джейн на секунду расширились, прежде чем её лицо помрачнело.
— Вы правы. Прошу прощения за моё вторжение. — Она ступила на крыльцо и повернулась ко мне лицом. Я захлопнула дверь.
— Молли Бреннан! — вскрикнула бабуля.
— Даже не начинай. — Я ткнула в нее пальцем. — Ты не имела никакого права впускать эту женщину. Как она нашла нас?
Бабушка пожала плечами. Я повернулась к Кэсси. Она покачала головой. Я сжала губы и выпустила воздух через нос, подобно быку готовому к атаке.
— Чего она хотела? Чтения по ладони? Чтобы Кэсси предсказала ей будущее?
Взгляд бабушки метнулся к Кэсси.
— Это так, не правда ли? — ухмыльнулась я. Мой мозг напрягся, чтобы осмыслить услышанное. Это было похоже на угадывание названий песни без обложки диска. Затем меня осенило. — Дайте мне угадать… она не могла забеременеть и хотела знать, будет ли у неё когда-нибудь ребенок.
Плечи бабушки опустились. Я выругалась. Мои пальцы впились в кожу головы, собирая волосы. Я сильно потянула за пряди.
— Джейн звонила?
Она должно быть, наконец, нашла записку, которую я оставила главному секретарю. Затем я вспомнила: адрес бабули был на бланке с контактами в случае чрезвычайных ситуаций.
— Ты пригласила её сюда, чтобы Кэсси могла протестировать свои возможности?
— Я понятия не имела, что она приедет. — Бабушка выпрямилась. — Она нашла опухоль в своей груди и боялась, что она раковая. Они с мужем годами пытались завести ребенка. Она боялась, что никогда не станет матерью.
Через окно мой взгляд следовал за Джейн к ее машине, мое сердце тянулось к ней.
Нет! Я не буду сочувствовать ей. Моя дочь была моим приоритетом.
Я повернулась к Кэсси. Моя мать достаточно отточила свои возможности для того, чтобы заглянуть в далекое будущее. Как Кэсси научилась делать такое за столь короткое время? Она была гораздо сильнее моей мамы? Именно поэтому её предсказания были такими интенсивными?
— Чему, черт возьми, бабуля тебя научила?
— Тому, чему мы с твоей матерью должны были научить тебя много лет назад, — ответила бабушка за Кэсси. — Как освоить свои возможности так, чтобы ты могла воспользоваться ими. Кэсси не должна бояться использовать свои возможности, впрочем, как и ты.
— Я… у меня было хорошее виденье, мамочка. — Губы Кэсси дрожали. Она крутила пальцы.
— Меня не волнует, что ты видела. Твои виденья должны прекратиться. Никогда больше не делай этого снова! Ни с кем!
Она отшатнулась, как будто я ударила её.
— Я только хотела помочь.
— Твои видения не помогают людям. Они пугают их до усрачки. — Мой собственный страх звучал в моем тоне.
— Молли! — закричала бабушка.
Все те разы, когда отец говорил, что мои способности сделали меня уродом. Что они были неправильными. Ненормальными. Его слова подняли свои уродливые головы и завыли. Заставляя меня говорить в точности как он.
По лицу Кэсси потекли слезы. Глубокие, рваные рыдания разрывали её горло. Её плечи затряслись. Моя грудь опустилась. Она была слишком юной, чтобы понимать.
— Кэсс…
— Я ненавижу тебя. — Она сделала глоток воздуха и взорвалась. — Мне все равно, если ты умрешь! Я ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — Она выбежала из комнаты и поднялась по ступенькам.
— Кэссиди!
Наверху хлопнула дверь. Я сдержала себя от погони за ней. Внутри моего живота, перекатывающийся жар распространился наружу к моим конечностям, как огненный шторм, двигаясь быстро, неконтролируемо. Я повернулась к бабушке.
— Ты должна была научить ее подавлять видения, а не вызывать их!
Бабуля разочаровано покачала головой.
— Успокойся прямой сейчас, Молли. Я не собираюсь обсуждать это, пока ты в таком плохом настроении. — Она ушла.
— Почему? Это потому что я кричу?
— Нет, — бросила она через плечо.
Я преследовала ее по коридору.
— Это потому что он всегда кричал, не так ли? Ты ненавидела, когда он придирался к маме, кричал и вопил. И ты никогда ни черта не делала с этим. Я пытаюсь помочь Кэсси, чего ты никогда делала для своей дочери!
Бабушка напряглась. Она замедлила шаг.
— Почему ты заблокировала меня, бабушка? Почему ты перестала открывать свой разум для меня? Потому что ты думаешь, что я такая же, как и он, не так ли?
Она резко остановилась, стуча чашками, и обернулась.
— Нет, но ты такая.
Я ахнула.
— Ты презираешь свои способности прямо как он. Ты контролируешь их, Молли. Они не должны контролировать тебя. И они не делают тебя ужасным человеком. Это то, чему я учу Кэсси, и то, чему мы никогда не уделяли время научить тебя. Ты не была… — её брови насупились. Она прерывесто дышала. — Ты была не единственной, кто боялся своего отца…
Чайный поднос с грохотом упал на пол. Чашки и блюдца разбились вдребезги. Горячий чай попал на мою обувь и голые голени. Я отскочила, резко вздыхая сквозь зубы. Бабуля покачнулась. Она прислонилась к стене.
— Бабуля!
Глава 23
Среда, вторая половина дня.
— Что случилось? — Я бросилась к бабушке и схватила её под локти.
Она медленно и непрерывно качала головой. Её глаза остекленели, а лицо было бледным. Руки тряслись, и ладони дрожали.
— Давай сядем. — Я попыталась оттащить ее от стены. Она застонала, раненный звук из глубины её горла.
— С другой стороны, мы останемся прямо тут. — Я порылась в своей сумочке, всё ещё висевшей на моем плече, в поисках своего телефона. — Я вызову скорую.
— Нет. — Она прижалась к стене. — Нет, Молли, дорогая. Я в порядке.
— Нет, это не так. Ты бледная и трясешься.
— Я устала. — Она облизнула губы. Её веки опустились, как жалюзи на окне. — Помоги мне подняться наверх.
— Я действительно думаю, что мне стоит позвонить в скорую. — Я взглянула на крутую лестницу.
— Нет. — Нетерпение зазвучало в её голосе. — Пожалуйста. Я буду в порядке. — Её взгляд опустился вниз.
— Не беспокойся о беспорядке. Я уберу.
Она засомневалась на секунду, прежде чем кивнуть.
— Тогда помоги мне дойти до моей комнаты.
— Хорошо. — Я смягчилась вопреки здравому смыслу и медленно пошла рядом с ней к основанию лестницы. Мы обе посмотрели на ступеньки, уходящие ввысь. — Я позвоню в 911, если тебе станет хуже. Или сама потащу тебя в больницу, — сказала я, когда она поставила дрожащую стопу на первую ступеньку.
— Всё в порядке, дорогая. — Она сжала мое предплечье.
Я обняла рукой её за плечи и прижала к себе. Она была более хрупкой, её лопатка была твердой и угловатой под моей рукой. Мы поднимались по лестнице, каждая ступенька была горой. Каждые несколько шагов мы останавливались для того, чтобы бабуля отдышалась. Она держала свою голову ровно, мышцы её шеи были напряжены так, как будто движения причиняли ей боль.
— Я думаю, что ты перестаралась на чердаке утром, — сказала я ей, когда мы обходили лестницу на чердак, будучи на лестничной площадке. Последние пару дней она переусердствовала..
— Дело не в этом, — покачала головой бабуля.
— Тогда что случилось? — умоляла я, мой голос был полон беспокойства.
— Шшш, — съежилась она. — Потише, пожалуйста.
Я тяжело вздохнула, заглядывая внутрь себя, и ухватилась за последнюю каплю терпения. Не то, чтобы его там было много.
— Прости. — Неделя сказалась на всех нас.
Она прошаркала в свою спальню, и у меня едва ли было время понять, что я почти не проводила время в этой комнате всю неделю. Это была спальня моих родителей.
После того, как я откинула покрывало, я опустила бабушку на кровать и сняла с нее обувь.
Она расположилась на белых подушках и похлопала меня по руке. Легкая улыбка изогнула её губы.
— Я в порядке. — Она взяла мои руки в свои, чтобы я перестала возиться с одеялами, и закрыла глаза.
— Ты не в порядке. — Я стояла у кровати и следила за её отдыхом, успокаивающими подъемами и опусканиями её груди. Медленно, напряжение покинуло её лицо подобно льду, таящему на горячем цементе. Тонкие линии на ее губах смягчились. Я закусила губу.
— Я видела твои цвета. — Мой голос был тихим, едва ли громче шепота.
Бабуля поерзала под одеялом. Она вздохнула, но не посмотрела на меня.
— У меня рак.
Воздух вырвался из моих легких. Вдруг наше окружение попало во внимание. Лекарства по рецепту и кувшин с водой на прикроватном столике. Кислый запах, который появляется с возрастом и болезнями. Он цеплялся подобно плесени к каждому предмету в комнате. Постели, одежде, портьерам и к мебели.
Я опустилась на кровать, запрокинув голову и прижав пальцы ко рту. Постепенно новости осели, и это принесло чувтво понимая. Подозрения Оуэна о здоровье бабули. Мои собственные наблюдения. Она была усталой и медлительной. Я была как-то морально подготовлена. Я видела её цвета. Сейчас я знала. Оуэн был прав. Бабуля умирала.
Я взяла пузырек с таблетками, название лекарства было мне незнакомо.
— Опухоль мозга.
Мои пальцы крепче сжали пластиковый контейнер. Таблетки загремели.
— Это неоперабельное, — добавила она.
Я прикрыла рот, на мгновенье закрыла глаза и задышала глубоко через нос, кислый запах стал сильнее. Как я упустила этот запах ранее?
Не упустила, признала я. Он был здесь в первый день приезда, острый запах скрывался за парфюмом бабули.
Я опустила руку.
— Химия?
— Решила не делать. — Бабушка покачала головой на подушке.
— Почему? — Я уставилась на неё. Ей было только семьдесят три. Впереди еще много лет.
Где ее воля к жизни?
Бабуля отвернулась к окну. В лежачем положении гравитация притягивала её кожу к кровати. Морщины разгладились на бледных щеках и собрались вокруг её подбородка и редеющей линии волос. Со временем, её блестящие голубые глаза потускнели до тускло-серого, и в них я увидела ответ.
Без лечения, она быстро умрет. Её мучения не продляться долго. Она не хотела быть обузой.
— Бабуля, — прошептала я. Затем я посмотрела на неё, её аура лучилась, неограниченная её слабым состоянием.
— Кэсси знает? — Она должна была увидеть цвета бабушки.
— Она спрашивала. — Уголок рта бабушки дернулся. — Я сказала ей, что у меня простуда. — Достаточно справедливо, чтобы её аура не выдала её маленькую ложь.
Тяжесть новостей и событий недели тяжело упала мне на плечи.
— Мне страшно, бабуля. Я боюсь того, через что ты проходишь. Я боюсь за Кэсси. У неё не останется семьи, если мы обе умрем.
— Ты слишком упертая, чтобы умереть.
— Я тоже не хочу, чтобы ты умерла. — Я вернулась в кровать, опуская свою голову ей на грудь. — Прости меня за то, что я ушла. Мне стоило навещать тебя чаще.
— Вот, вот. — Бабуля похлопала меня по спине. — Нам обоим стоило сделать больше.
Я вздохнула.
— Я люблю тебя.
— Я всегда любила тебя, Молли, дорогая. — Она погладила меня по спине легкими движениями руки.
Я прислушилась к её сердцебиению. Сильное и стабильное, противоречащее злокачественному образованию, растущему в ее мозгу, ее прекрасном разуме.
Мы долго лежали так, она, гладила меня по спине, я слушала её дыхание. Когда её рука замерла, я выпрямилась, поправила свои волосы и потерла глаза.
Она выглядела умиротворенной, её голова покоилась на подушке. Я думала, что она уснула, пока она не повернулась и не посмотрела на меня.
— Что такое? — спросила она, как будто чувствуя тяжесть моего взгляда.
— Сколько времени у тебя осталось?
Она взглянула на своё тело, тонкое очертание под одеялом.
— Я хочу пить. Не принесешь мне воды, дорогая?
Почти пустой кувшин возвышался над контейнерами с таблетками, чашками и книгами на прикроватном столике.
— Да, конечно. — Я взяла кувшин и покинула комнату.
По пути на кухню я убрала чердачную лестницу, закрыв люк, и обошла беспорядок в холе на первом этаже. Я наполнила кувшин и вернулась наверх, чтобы застать бабулю спящей. Я налила стакан и оставила вместе с кувшином на столике. Солнце опустилось ниже, прячась за ограду из облаков. Длинные серые тени растянулись по комнате. Я задернула занавески, комната погрузилась во тьму, и вышла, оставляя дверь распахнутой на случай, если я понадоблюсь бабуле. Внизу я прибрала разбитый фарфор. Эти предметы принадлежали семье бабули поколениями. Это разбило мне сердце, они не могли быть склеены или восстановлены.
Когда я закончила, в доме было тихо, слишком тихо. Я неподвижно смотрела на заднее окно. Ветер последних двух дней стих. Пока я прибиралась, опустился туман, заслонив солнце. Это придавало внешнему миру ровный, матовый вид. Тысячи мыслей роились в моей голове, подобно туче из слов, самая большая и жирная была о Кэсси и её будущем сейчас, когда у меня есть мой ответ. Бабуля умирала.
Кстати, где Кэсси? К этому времени она должна была хлопать дверьми снова и снова, привлекая моё внимание.
Она всё ещё зла на меня, рассудила я. Не готова говорить. Или она могла уже лечь спать.
Я поднялась наверх, чтобы проверить, и обнаружила Банни, валяющегося на полу перед её дверью. Уши плюшевого животного были связаны вместе, и нить, связывающая ногу с его телом, была распущена, как будто за конечность тянули и дергали. Бедный кролик.
Я подобрала игрушку и мягко постучала в дверь Кэсси. Она со скрипом открылась.
— Кэсс?
Когда ответа не последовало, я заглянула внутрь. Её кровать была заправлена. Она не спала, и её не было в комнате. Я последовала к комнате бабули и заглянула внутрь.
— Кэссиди? — прошептала я.
Никакого ответа.
Где она была?
Я окликнула ее с верхней площадки лестницы. Дом застонал, доски заскрипели, но никакого ответа от Кэсси.