— Михаил! Михаил, прошу… Пора сказать Егору правду.
— София! — недовольно рыкает отец Егора.
— Ты же видишь, как он серьёзно настроен! — всхлипывает мать Егора. — Если мы не расскажем ему, в чём дело, он пойдёт до конца. Егор может провести эксгумацию и против нашей воли. Ему хватит средств и связей для того, чтобы сделать это… Михаил, неужели ты хочешь, чтобы прах нашего второго мальчика беспокоили только из-за того, что ты пытаешься скрыть от него правду?
— Правду о чём? — спрашивает Егор.
Он стискивает мои пальцы изо всех сил. Мне почти больно, но я не отнимаю у него своей руки.
— Ну же! Не молчите! — требует Егор. — Что вы знаете такого, о чём неизвестно мне?
Глава 35. Кира
— Уверена? — качает головой отец Егора. — Мы же хотели защитить оставшегося сына. Неужели ты хочешь открыть всё именно так, София?
Мать Егора склоняется к нему и что-то тихо шепчет ему. Михаил Антонович усмехается.
— Что ж… Я не думал, что придётся вновь поднимать эту тему. Надеялся, что это никогда не всплывёт. Увы, мои надежды не оправдались…
Михаил Антонович поднимается сам и помогает подняться своей супруге.
— Поговорим наедине, Егор. Это тайна касается исключительно нашей семьи.
— Надо же, какая ирония. Кирана носит ребёнка. И он, нравится вам это или нет, тоже часть нашей семьи! — почти рычит Егор. — Так что Кирана останется и услышит всё. Потому что это напрямую касается и её тоже!
София Марковна вздыхает:
— Твой характер ничуть не изменился, даже после…
— София! — предупреждающего говорит Михаил. — Я сам всё расскажу. Сам. Тебе не стоит волноваться. Хорошо?
— Спасибо… Пойдём в его комнату или расскажем здесь?
— Какая разница, где он узнает правду. Просто дай приказ принести ту самую коробку…
Родители Егора отдают распоряжения. Они выглядят так, словно готовятся произнести самую важную речь в своей жизни. Егор сидит, застыв без единого движения. Словно муха в капле янтаря. Каждый его мускул напряжён и трогая его руку, я чувствую только камень.
Я не пытаюсь привлечь его внимание к себе, просто сажусь чуть ближе, разделяя с ним эти моменты тягостного ожидания. Они тягучие и мучительные, изматывают нервы и заставляют сердце мужчины грохотать невероятно быстро. Кажется, я слышу только это — грохот его сердца в напряжённой тишине.
Наконец, прислуга ставит на стол перед родителями Егора небольшую коробку.
— Спасибо. Можете идти. Закройте двери, — благодарит Михаил Антонович прислугу.
Родители Егора дожидаются, пока двери закроются.
— Что в коробке? — отрывисто спрашивает Егор.
— Давняя история. Думали, что забытая. Оказывается, что нет. Увы… — разводит руками Михаил. — Не хотелось бы это говорить, но ты не был на Тенерифе два с лишним месяца назад.
— Был. Отель. Номер. Броня… У меня есть фото с отдыха! — возражает Егор.
— Нет, милый, это фото с прошлого твоего отдыха, — вставляет пару слов София Марковна и умолкает, говоря извиняющимся тоном своему мужу. — Лучше, действительно, скажи ему сам…
— Ты собирался отдыхать на Тенерифе. Забронировал билеты. Мы считали, что ты улетел! Ты постил фото и говорил, как чудесно проходит твой отдых, который внезапно ни с того, ни с сего затянулся надолго… — подаёт голос отец Егора. — Однако через некоторое время мы поняли, что ты не на Тенерифе. Ты в России. Мы поняли это, когда уже было слишком поздно. Попытались образумить тебя и наставить на путь истинный, но ты заявил, что дойдёшь до конца и попросил не мешать тебе.
— Не мешать в чём? Папа, это бред! Я хорошо знаю, где я провёл время. У меня есть билеты. Туда и обратно!
— Да. Есть! Но посмотри операции по своей карточке в это время. Нет ни одной. Почему?
— Я расплачивался наличкой! — парирует Егор.
— При том, что всегда расплачиваешься картой? — усмехается отец. — Нет, сын… Ты не был на Тенерифе. Ты просто пускал нам пыль в глаза, желая убедить, что находишься на отдыхе. А сам в это время был в России…
— Бред… Почему я ничего не помню, а? — хмыкает Егор, но сам в это время проверяет данные по своей карте. Судя по лёгкой тени, прокравшейся по его лицу, слова родителей подтвердились.
— Ты ничего не помнишь, потому что пострадал. От рук грабителей. Жить как простой человек — означает ходить без охраны и подвергать себя опасности. Тебя обнаружили без сознания в подворотне. Нападавшие сбежали. Ты очнулся в больнице и был в прострации. Многое не помнил, — отец делает паузу. — Мы не хотели, чтобы снова лез в эти безумные игры, поэтому предпочли подать тебе безопасный вариант правды. Твои фото и сообщения, наши рассказы, разговор с грамотным специалистом убедили тебя в правильности этого варианта реальности…
— Я помню, что лежал в больнице после возвращения из Тенерифе с пищевым отравлением…
— Увы, — качает головой отец. — Ты не был в Тенерифе. Не было никакого пищевого отравления. Ты восстанавливался после сотрясения и амнезии. Внести нужные данные в медицинские выписки несложно. После твоего возвращения накопилось много дел: кастинг, сделки, встречи…
Егор, кажется, даже не дышит.
— Твой брат мёртв. С этой девушкой, — кивает в мою сторону отец. — Проводил время ты сам. Просто забыл об этом после травмы.
— Или вы помогли мне забыть? Грамотный специалист-психолог? — рычит Егор. — Опять? Довольно с меня вашего удушающего внимания! Слышите? Не лезьте в мою жизнь.
Родители бледнеют.
— Мы всего лишь хотели, как лучше…
— Что ещё за игры? Ну? — требует Егор. — Говорите. В вашем разговоре проскользнули слова о безумных играх! Что это?
— Вызов, — нехотя выдавливает из себя отец Егора, подталкивая коробку на середину стола. — В закрытом клубе её называют так.
— В каком клубе?
— Увы. Мне неизвестно. Всё, что мы нашли после смерти твоего брата в его комнате, находится здесь. Судя по всему, он… играл в эту игру.
— Михаил…
— София, я расскажу! — говорит отец Егора. — Суть в том, что все желающие проверяют себя на прочность, задания самые разные. И сложные, и опасные, и иногда откровенно нелепые и просто смешные… Твой брат играл в этот «Вызов». Последний «Вызов» оказался смертельно опасным для него. Гоночная машина упала с обрыва в лепёшку. Возгорание. Погиб не только твой брат, но и его штурман…
— Но как это связано со мной?
— Судя по всему, ты решил продолжить «Вызов» за своего брата. Только и всего. Или докопаться до сути того, кто за этим стоит, — натянуто улыбается отец. — Вот там есть приглашение на твоё имя.
Егор хватает коробку и раскрывает её. Там лежат плотные, чёрные конверты, на каждом из которых золотистыми вензелями выбито только одно слово «Вызов». Внутри каждого — карточка с кратким описанием текущего вызова, вверху стоит фамилия «Орлов». Егор быстро перебирает конверты, доходит до самого раннего, судя по дате. Читает задание.
— Изображать из себя простого смертного? — фыркает он. — И в чём тут «Вызов»? Бред!
— Нет, не бред, мальчик мой… — возражает отец Егора. — Задание не такое простое, как кажется. Сколько денег ты тратишь в день? Что ты ешь? На чём передвигаешься? Какие предметы тебя окружают? Это твоя привычная жизнь и ты почти не задумываешься о том, что каждый тратишь сумму денег, кажущуюся баснословной для таких, как Кирана, — кивок в мою сторону. — По этому заданию же ты оказываешься один на один с реальной жизнью, имея в кармане жалкую сотню тысяч рублей. И на неё тебе нужно выстроить повседневную жизнь, словно ты живёшь так не один год. Нужно не просто попытаться не сдохнуть с голоду и не сорваться к привычному luxury, нужно воссоздать полностью образ жизни. Работа, знакомые, отношения…
— Откуда ты знаешь так много, папа? Здесь просто написано «Пройди тропой простого смертного!»
— Ты сам мне это рассказал. Когда мы попытались это прекратить, ты отказался. В очень грубой и категоричной форме. Даже съездил мне по лицу… Хотя никогда не поднимал на меня руку.
— Я помню этот день, — внезапно говорю я, смотря только на Егора. —Ты всегда встречал меня после работы, но в тот вечер опоздал и догнал меня почти у самого дома. У тебя были разбиты руки. Ты выглядел очень взбудораженно. Ты сказал, что подрался с хулиганами и вышел победителем. Я тебе поверила…
— Потом, Кирана. Я обязательно… — прямой взгляд в глаза. — Обязательно со всем разберусь, хорошо? Просто сейчас я реально не понимаю…
— Эти задания только кажутся лёгкими, — продолжает говорить отец Егора. — В самом начале. Ты побеждаешь в одном раунде, переходишь во второй. Сложность возрастает, а тебя пьянит вкус победы и новых ощущений. Мы прекрасно знаем, до чего довела эта опасная игра твоего брата. Поэтому когда ты ввязался в неё, а потом произошло это несчастье с твоей памятью, мы решили, что это шанс забыть. Всем нам. Забыть и сохранить в семье единственного сына…
Повисает тишина. Мать Егора утирает слёзы платком. Отец сидит прямо и смотрит только вперёд. Егор держит конверт. Его пальцы напряжены. Длинные, умелые пальцы, сильные. Но сейчас они дрожат. Егор резко сминает конверт и закидывает его в коробку.
— Мы уезжаем. Я забираю это с собой. Вы лгали мне. И заставили лгать всё моё окружение!
— Всё твоё окружение — это штат людей, работающих на нашу семью не первый год. Мы с мамой желаем тебе только добра.
Орлов резко встаёт с места и утягивает меня за собой.
— Егор! Егор! — кричит отец.
Я едва успеваю переставлять ноги. Мы почти бежим. Прочь из дома родителей Егора.
Глава 36. Кира
— Они выставили меня полным кретином! — цедит сквозь зубы Егор, меча взглядом молнии. — Круглым идиотом!
— Егор Михайлович, куда поедем? — флегматично интересуется водитель.
— Пошёл вон. Уволен! Живо! — командует Егор.
— Егор Михайлович, я лишь выполняю приказы… — оправдывается водитель.
— Пошёл. Вон! — Егор подскакивает к мужчине, сбивая с его головы кепочку водителя, и вот-вот набросится на него с кулаками. Я в последний момент успеваю повиснуть на локте Орлова.
— Уходите, пожалуйста! — прошу я.
— Но как же?! Ему нельзя за руль в таком состоянии! — говорит водитель, отойдя на безопасное расстояние.
— Я о нём позабочусь. Уходите!
Водитель торопливо семенить прочь. Большого босса злить нельзя. Орлов же сейчас не просто зол, он в бешенстве. Яростно срывает с себя галстук и нарезает круги вокруг чёрного седана премиум-класса. Зайдя на очередной круг, он пинает колесо тачки и опускается на капот, дыша учащённо и тяжело. Сорванный галстук валяется на земле.
Егор стаскивает пиджак и рвёт пуговицы на дорогой рубашке. Ему словно нечем дышать. Я подхожу к мужчине, осторожно кладя ладони ему на плечи. Они горячие и напряжённые, твёрдые, как камень. Я медленно веду ладонями вверх, обхватывая мужчину за шею. Сцепляю пальцы замком и нежно поглаживаю вибрирующую кожу кончиками пальцев. Выше и выше к волосам.
Егор замирает. Крупные ладони лежат на коленях. Он медленно сгибает и разгибает пальцы, словно собираясь с мыслями. Потом притягивает меня к себе. Зажимает мои бёдра между своими коленями и утыкается головой мне в плечо.
— Уволю всех. К чёртовой матери... — глухо говорит он. — Всех!
— Уволишь, конечно… — говорю я, поглаживая его по волосам.
— Про ужины в компании родителей можно забыть! Напрочь!
— Само собой… — соглашаюсь.
— Докопаюсь до правды и вспомню всё!
— Разумеется!
Плечи Егора становятся чуть мягче, но они всё равно подавляют рельефом и хорошо проработанными мышцами.
— Поддакиваешь, Карамелька? — уточняет он. Задирает голову кверху и смотрит мне прямо в лицо. — Или ехидничаешь про себя? Ты была права во всём. С тобой встречался и спал я, беременна ты от меня. От меня, а не от призрачной надежды на то, что брат всё-таки жив. После того, что было, у тебя есть все основания ненавидеть меня…
Егор заканчивает свою короткую, но пламенную речь. Смотрит мне в глаза, смыкая губы в жёсткую, молчаливую линию. Дышит прерывисто, будто на него давит груз ответственности за ошибки всего мира. Его непоколебимая уверенность в своей правоте оказалась разбитой в пух и прав. Егору тяжело признавать поражение. Но это уже свершилось. Нужно только принять нашу реальность.
— В одном ты не прав, Егор. Не ты встречался со мной…
Я выпутываюсь из его объятий и отхожу на пару шагов назад.
— Родители сказали, что я. Это многое объясняет. И кстати, я солгал, — усмехается горько и давит катком правды. — Когда ты поцеловала меня, в голове промелькнуло что-то. Кажется, это было утро. Солнечное. Диван в шахматную клетку… Парень и девушка дурачились. Я подумал, что это просто бред. Возможно, даже фантазия в моей голове! Я был уверен, что это не мог быть я.
— Да, это было. Диван в шахматную клетку — это диван в той квартире, которую ты снимал! — грустно улыбаюсь, складывая руки под грудью. — И да, это был не ты!
— Что? Как? Но родители сказали, что это был я! Что ты имеешь в виду, говоря, что это был не я?! Не молчи!
Орлов запускает пальцы в волосы в жесте немого отчаяния. Тёмный, острый взгляд тускнеет, становясь блёклым. Он потерян, все ориентиры разом оказались ложными или искусно скорректированными родителями, желающими уберечь сына любой ценой. Мне хватает этого краткого мига его беспомощности. Мне не хочется видеть Егора таким и даже чуточку больно. Как будто отголоском его эмоций бьёт и меня в грудь. Прицельно и точно. Сразу начинает ныть где-то в районе сердца.
— Тогда со мной был не ты, а тот, кого ты из себя корчил! — объясняю я. — Рубаха-парень, улыбчивый и простой, как пять копеек. Романтик и такой обаяшка, что теперь, когда я вспоминаю все твои слова и жесты из прошлого, я понимаю… Ты был слишком идеален. Просто подарок судьбы, сладкий леденец на палочке, мечта всех девушек. Боже, я была настолько глупая и наивная, что поверила, будто такие парни реально существуют в жизни, а не только на экране телевизора!
Застываю напротив Егора. Между нами не такое большое расстояние, может быть, всего метр или полтора. Но мы не делаем шаг друг другу навстречу. Я так точно не могу сейчас улыбнуться и сказать, что будем жить так, словно ничего не было.
Открывшаяся правда означает лишь то, что Егор постоянно обманывал, изображал простого парня, цинично охмурял меня ради каких-то призрачно высоких ставок в играх для богатых и пресыщенных жизнью мажоров. Он мне лгал. Обманывал каждым жестом и словом. Каждым объятием вводил в заблуждение и крал моё сердце по кусочку. Украл. И сейчас там пустота.
Всё было ложью.
— Ты играл. А что было бы потом? Какие ставки были в этой игре? Зачем было говорить про шансы на счастливое возможное будущее? Втроём! Чёрт…
Слёзы обиды всё-таки закипают у меня на глазах. Я зло отираю их пальцами, а на месте них появляются новые потоки солёной и злой влаги.
— Это было в условиях — пусть девушка залетит и останется с разбитым сердцем? Раздавить пару жизней входило в твои игры, Орлов?
Он смотрит на меня тёмным взглядом. Иногда я хорошо понимаю, о чём он думает. Иногда я словно смотрю в чернильную пустоту ночного неба. Ни одной путеводной звезды. Сейчас глаза у Егора именно такие — без смысла, без подсказок и ориентиров.
Нас обоих вышвырнуло за борт привычного. И всё… всё, что мы знали друг о друге, оказалось пустым и ничего не значащим.
Мы вернулись к исходной точке. Сейчас мы даже дальше друг от друга, чем если бы были просто незнакомы. Между нами — правда, расколовшая реальность надвое глубокой пропастью.
— Я не знаю, — тихо говорит Егор. — Прости. Я не могу ответить ни на один из твоих вопросов. Амнезия и ложная память — самая дурная насмешка судьбы, что со мной приключилась.
Насмешка судьбы?
— Тебе до сих пор смешно? — потрясёно переспрашиваю я. — Значит, вот такой ты — настоящий? Циник. Меркантильный и хладнокровный игрок, идущий по головам.
Егор улыбается мне жутким оскалом. Растягивает губы в улыбке так, словно кто-то невидимый тянет уголки его губ вверх и в стороны.