Удовлетворив своё любопытство, я отправилась в зал. Три года, проведенные здесь, дали мне чёткое понятие того, что главное не идеальный, а стабильный результат, к тому же для настоящих тренировок нужна свобода, а не ограничения.
Начала я как всегда с растяжки, затем последовала пробежка…шестой круг подходил к концу, когда я почувствовала царапающий спину взгляд. Я запнулась, но быстро выровняла шаг. У входа стояла троица и если Тео внимательно следил за мной, слегка прищурившись, то Даггер и Вард уже разувались.
Просто поразительно как быстро версус одаренные восстанавливались от ран, сутки назад брюнет топтался на пороге смерти, приветственно махая почившим предкам и беспомощно истекая кровью, сейчас же, он хоть и двигался с осторожностью, стараясь не повредить швы, ключевое слово «двигался».
— Эй, спасительница, — крикнул один из блондинов, — мешать не будем? — и не дожидаясь ответа один за одним выскочили на маты. Тео так и остался стоять, подпирая стену, впрочем, сесть в зале можно было только на пол.
Еще до того, как они ступили на маты, я поняла, что, мучаясь бездельем, они нашли себе новую игрушку — меня. И если принявший было меня за мэйту Вард быстро изменил своё мнение (стоило лишь от души поколотить манекен, особливо уделяя внимание мужским болевым точкам), то упрямец Даггер, закольцованный на шовинистском воспитании элиты версус, видимо никак не мог смириться с тем, что Кхаан посмел взять в ученицы девчонку.
— Эй, как там тебя, — воспитание так и сквозило изо всех щелей, — твоё рабочее оружие?
— Какое оружие, Даг, — засмеялся Вард, — вряд ли Трейнер Кхаан учил мирну владению катаной…
— Всё так, — предвкушая хорошую драку, улыбнулась я, доставая из чехлов пару тренировочных сай, — катана не для меня.
Едва они рассмотрели мое оружие — прыснули со смеху. И если я еще могла понять Тео и Варда (последний хохотал во всю мощь огромных легких, похлопывая себя по коленям и смахивая выступившие слезы), они не были знакомы с системой тренировок Кхаана, (да и откровенного бездаря Нормус не стал бы брать в ученики) то реакция Даггера меня обескуражила. Тем приятнее будет сбить с них спесь.
Перед спаррингом мы поклонились друг другу.
Я серьезно, Даггер — паясничая.
Вальяжно, наслаждаясь самим собой и тем, как круто он смотрится на моём фоне, тот взмахнул катаной по прямой, рубя наверняка. Нет, я не обманывалась его расслабленной позой и словесными подначками, владел дайто[12] бывший ученик Кхаана просто великолепно. Ну так и я три года не только кашу варила.
Отступив вправо, я поймала сай упругое лезвие катаны и блокировав удар резко крутанула, выкручивая меч. Отшвырнув зацепившийся дайто Даггера в угол, я скользнула в поперечный шпагат и замерла. Правый сай мягко упирался в пах противника, левый — в уязвимую печень.
Я буквально слышала, как клацнули зубы у Даггера. Он замер, опасаясь шевельнуться и нечаянно получить укол тонкого лезвия, а я ждала. Несколько долгих, томительных мгновений он нависал надо мной, утесом-исполином, звеня нерастраченной злостью, но выдохнув, выпустил гнев и поклонился, как и полагается проигравшему в поединке.
— Два из трех? — предложил мне Даг уже без тени улыбки на красивом лице.
— Два из трех. — Согласилась я. И тут же ощутила мощнейший таран, пробивающий стену в сознании. Я смотрю блондин не гнушается грязных приёмчиков, так сказать наглядное пособие того, что для версус-одаренных законы этики написаны симпатическими чернилами. Сражаться на равных можно только с равным — основополагающий тезис смотрящих сверху вниз на всех остальных Высших.
Жирная жаба рожала ежа, в луже лежали два жирных ужа.
— Что? — обалдело переспросил Даггер.
— Я еще про бобров знаю, рассказать?
— Нет, — рявкнул блондин. — Не надо.
Услышав аплодисменты, я даже не повернулась, о себе я всё давным-давно поняла, а выступать в роли шута не хотелось. Сердце плясало в адреналиновом танце, разгоняя лаву по венам. Затылком я ощущала тёмный взгляд, прикованный ко мне, и с трудом удержалась, чтобы не оглянуться.
Мы снова поклонились друг другу, и в этот раз верс не стал паясничать, впитывая каждое движение недооценённого ранее им противника. Бой не продлился долго, он нападал, я защищалась, он атаковал, я отражала удары. Я не собиралась побеждать любой ценой, да и вымотать молодого, сильного соперника, не причиняя ему сильных повреждений было затруднительно.
Если бы мы участвовали в соревнованиях смешанных видов, Даггеру бы присудили унизительную техническую победу. По очкам. И блондин это прекрасно понимал, а от того злился еще сильнее, теряя хладнокровие. Чем яростнее были его выпады, тем проще мне удавалось парировать их. И в последний раз я отступила, сознательно не желая задевать гордость достойного мужчины, в конце концов на него смотрели его друзья.
Глупая ошибка.
Все в этом зале поняли, что моя капитуляция была добровольной, боюсь такого унижения Даггер мне не простит.
Глава 6
Кожа — это преграда на пути нашего единения. Она мешает нам стать единым целым.
Ближе к ночи, я наконец-то выползла из комнаты.
Подбросив отменный шмат медвежатины Лее, я вернулась из псарни в дом. Настойчиво-завлекающий скулёж из клетей, в которых прибывшие оставили своих ксоло, раззадорили бесстыжую кокетку, она попыталась прорваться сквозь прутья клети на свидание, а когда у неё не получилось, сбила меня с ног и ломанулась, не деликатничая, прямо по мне. Я поймала дуреху за хвост и обругав за легкомыслие вернула за решетку.
Лишний раз попадаться на глаза незваным гостям мне не хотелось, но меня замучил голод. За эти двенадцать часов я подъела весь сухой запас, от сушенных яблочных долек до крошечных крекеров в форме рыбок, и теперь решительно направляясь в кухню, нервно оглядывалась, не желая столкнуться кем-то из них. Готовить для этих самодовольных засранцев я больше не намерена.
Еще горячее мясное рагу, приправленная травами густая пряная подливка и ароматный, рассыпчатый булгур меня приятно удивили, видимо не только Кхаан тренирует изнеженных аристократов заботится о себе в любых обстоятельствах. Сыто отвалившись от стола, я поискала глазами чем бы заполировать великолепный ужин, но впихнуть засахаренные орешки не смогла.
Я с трудом держала глаза открытыми, захмелев от вкусной еды, да и день был насыщен и бесконечно долог. Наконец-то решив, что бороться со сном бессмысленно, я сползла с высокого кухонного стула и направилась в свою комнату.
Не торопясь шагая по тёмному коридору, я мысленно прикидывала сколько еще мне понадобится ягеля, чтобы хватило на все мои «хочу». Когда моя учёба, за которую, кстати, отец всё еще продолжает платить, закончится, некоторый запас денег позволит мне самостоятельно выбирать свою дорогу, и чем их будет больше, тем менее извилистым будет мой путь, поэтому сейчас я перешла в режим накопления, экономя практически на всём.
Но одна единственная слабость, причем не дешёвая, от которой я никак не могла заставить себя избавится периодически делала огромную дыру в моём бюджете — нижнее белье. Нет, я не надевала под сьют чулки на резинке или кружевной боди, вышитый бисером, не носила в псарне шёлковые трусики или изящную грацию, украшенную лентами, всё это было в прошлом. Но вот от шикарных атласных пижам, с длинными брючинами и короткими шортиками, верхней сорочкой, больше похожей на мужскую, или открытым топом, я отказаться никак не могла.
Раз в год, на день рождения, сестра дарила мне великолепную пару, сотворённую лучшей модисткой из самой дорогой, изысканной и деликатной ткани. Всегда нежно-персикового цвета, того, что подходит её бледной коже и светлым волосам. С садистским удовольствием она требовала меня продемонстрировать обновку и мне приходилось несколько дней изображать восторг и благодарность, хотя моя смуглая кожа, облаченная в цвет «персиковая новелла», смотрелась (грязной) немытой, а лицо сразу приобретало болезненный вид. Повинность моя заканчивалась с первой стиркой, и целый год, до следующего праздника, я могла сама выбирать себе одежду.
Задумавшись, я поскользнулась, проехавшись коленями по выщербленной плитке пола. Руки саднило — ими я проехалась по грубо обтесанным стенам, именно поэтому я приняла кровь на ладонях за свою. Лишь на мгновение.
Густые капли, большие и маленькие были повсюду, но у дверей моей комнаты их было больше всего. Вереница следов вела в гостевые покои и, словно хищник, выслеживающий раненную дичь, я, бесшумно ступая, искала их источник.
Я осторожно отворила первую дверь и с облегчением выдохнула, это всего лишь Тео. Он лежал голый по пояс, прижимая к боку свежую салфетку.
— Кто на этот раз? — спросила я. Вряд ли в стенах убежища опять постаралась стая арайя, но судя по количеству крови, это был как минимум вербер[13].
Я приподняла крепко скомканную марлю и уставилась на свежую, едва зарубцевавшуюся рану, ярко-розовую по краям. Щедро полив воспаленную кожу найденным в аптечке гелем, я приклеила свежий тампон и сделала укол антибиотика.
Нездоровая испарина покрывала всё тело, Тео трясся в ознобе. Твердая линия подбородка, полные губы, тени от скул на впалых щеках, скрытые веками глаза цвета кофе с тёмными веерами ресниц и неизменная для всех мужчин версус — туго заплетенная коса. Небо, да он красавчик. Такой уязвимый, такой ранимый.
Сейчас.
Но я не обманывалась его мнимой слабостью. Она не была очаровательной. Не известно какими скрытыми ресурсами обладает его натренированное тело и гибкий разум, именно поэтому версус одаренные были самыми опасными существами в Империи.
Раненным он был сто крат опаснее и только то, что на тумбочке, рядом с кроватью, я заметила мой пузырек с надписью «обезболивающее» заставило меня немного расслабиться. Пилюли были рассыпаны и определить сколько он выпил за раз не представлялось возможным.
Хаш, ну что за идиот? Ну почему нельзя было просто попросить о помощи? Содержимое коробочки с надписями на ней же имело общее лишь номинально, это тоже были седативы, но самопальные, и не для людей. Мори щедро отсыпал мне транквилизатора для Леи, на случай если её течки будут протекать слишком бурно, но пока он мне был без надобности, от того и стоял в ванной за зеркалом.
Караулить его всю ночь мне не хотелось, а звать друзей, благодаря которым скорее всего и произошёл рецидив тем более. Уж если бы ему действительно нужна была помощь блондина один и блондина два, он непременно обратился бы за ней, а так…
Я оттянула веко, проверить зрачок. Радужки не было, только глубокая, бархатная чернота. Вдруг взгляд сфокусировался на мне, полные губы растянулись в улыбке, демонстрируя белоснежный оскал, свойственный скорее дикому зверю, нежели человеку…Тео приблизил голову к моему лицу, а я боялась пошевелиться. Он пугал и будоражил. Я набрала в грудь побольше воздуха, желая дать отпор…но…
Небо, как он пахнет…
Тёмный запах горчащих специй, терпкий мускус и хвоя.
Голова закружилась в предвкушении, никогда, еще никогда в своей жизни я не испытывала столь внезапного, всепоглощающего, сносящего крышу возбуждения. Низ живота налился тяжестью, а вишенки сосков сладко заныли. Моя ладонь уперлась в его грудь, ощущая под пальцами бешено скачущий пульс, его губы коснулись моей шеи, и движимая любопытством, я потянулась вперед, но потеряв опору начала падать. Тео молниеносно перевернулся, подмяв меня под себя, накрывая обжигающей лихорадкой тела. Прохладные губы впились в мои, сминая, присваивая, без капли деликатности или нежности.
Целуя, Тео крал мой кислород замещая его разгорающейся страстью, перед моими глазами мельтешили слепящие звезды, кружа метеоритным дождём. Его губы стали настойчивей, бессовестней, наглее, прокладывая дорожку от чувствительных ушей к нежной шее, от выпирающих ключиц до истерично бьющей венки пульса.
Его рот был мятным и сладким, руки дерзкими и настойчивыми. Я не заметила, как выгнулась навстречу его прикосновениям, сжимая и царапая спину. Он просунул руку меж нашими сплетенными телами, отодвинул слабую резинку пижамных штанов и скользнул пальцами по влажной плоти, раздвигая лепестки.
Я задохнулась: такими острыми, такими свежими, такими правильными были мои ощущения. Я обвила его талию ногами желая, требуя продолжения. Я терлась о него как кошка, мурлыча в ухо о своём желании. Волна удовольствия снесла все барьеры, сотрясая моё тело в конвульсиях экстаза. Я закричала, испытывая первый в своей жизни оргазм и на несколько мгновений потерялась.
И только когда меня отпустило поняла, Тео, мой первый любовник, подаривший мне поразительное удовольствие, был без сознания.
Я с трудом освободилась из-под его обмякшего тела и вернулась в свою комнату.
Без четверти пять я, как обычно, насыпала крупу в кипящую воду.
Но это утро отличалось от прочих.
Любимая каша, сдобренная медом и орехами, давным-давно стала привычным началом нового насыщенного дня, да вот только сегодня, вопреки приобретенной ловкости, всё валилось из рук. Мысли о вчерашней ночи не выходили из головы, и, хотя я не из тех, кто бесконечно рефлексирует, эмоции и ощущения, испытанные с Тео, выступили на первый план, затмив ежедневную рутину.
После всего произошедшего меня волновало лишь два вопроса, первый — почему я позволила ему такую близость, второй — а позволила бы большую? Даже сейчас из всего обилия запахов я очень чётко выделяла дурманящий аромат кожи брюнета, его терпкие нотки будоражили кровь и будили воспоминания. И я совершенно не понимала от чего мне так снесло крышу.
Кое-как позавтракав, я проведала и выгуляла Лею, (течка почти закончилась и уже завтра я выпущу её из клети поохотится вволю) а затем, стараясь избежать неловкости встречи, я почти четыре часа загоняла себя в зале, сегодня отдав предпочтение тренировкам на ловкость и силу. Я сбивалась со счета и начинала всё с начала, набивала шишки и синяки. Последней каплей стал порез на ладони, длинный, но не глубокий и я поняла, что на сегодня достаточно.
Мои руки и плечи, спина и икры, задница и пресс просто горели огнем от усилий, и я уже предвкушала процедуру в источнике. А ведь в самом начале я ненавидела погружения в булькающую грязь, пахнущую дивной смесью любимого отцовского сыра и лошадиных лепёх, но финальный результат стоил любых неудобств.
В купальнях я провела еще часа два и когда наконец-то вышла, хорошенечко смыв с себя целебную грязь, почувствовала, что что-то изменилось. Непривычный таран желающих вторгнуться в мои мысли или насадить свои собственные исчез, я и раньше ощущала их воздействие как панику фруктовых мошек, запертых в стеклянной банке, а теперь не улавливала даже следа.
А вот привычный поток сознания учителя заставил меня усмехнуться. Трейнер вернулся, но скорее всего никого не застал. Несколькими мгновениями позже я лишь убедилась в свои подозрениях, когда, заглянув в гостевые.
— Твоя учеба закончена, Эва, — огорошил меня Кхаан едва я вошла на кухню. Трейнер налил мне густую настойку перецвета, кивая на царапину. — Ты отправляешься на Морту, в Академию Версус.
Глава 7
Ты можешь хоть на минуту забыть об учебе!? Тут молодость уходит!
За три года я приобрела больше, чем потеряла.
И ни о чем не жалею. Верни меня назад, в день выбора, я вновь не смолчу, но теперь отправлюсь паковать вещи уже с облегчением. Мою благодарность сложно было облечь в слова, и всё же я справилась. В ответ на поток моего сумбура, Кхаан лишь кивнул, огорошив меня новостями:
— Я взял тебя в юнлинги Эва, лишь потому что захотел этого сам. И деньги твоего отца уж точно не стали главным определяющим фактором. Вот, — и он выложил стальной прямоугольник со сложной гравировкой на стол предо мной, — здесь всё за три года. Снять ты их сможешь в любом отделении Имперского банка.
— Я не понимаю… — начала было я. Карточка кислотой жгла мне ладонь.
— И не нужно. — Невежливо прервал меня Нормус. — В Академию ты прошла на общих началах. Я лишь поспособствовал тому, чтобы результаты твоих тестов оказались у приемной комиссии. — Так вот где он пропадал все это время. — Версус[14] одаренные — это элита общества. Высшие. Но они, мы, никто без таких как ты, Эва. — Это чтобы на контрасте хорошо смотреться, подумалось мне, но последующие слова трейнера зародили сомнения. — Ты зачислена на факультет Пойс[15].