Элизабет Торнтон
В плену удовольствия
Перевод Изабелла, Catrina, KattyK , Sunny, na, BlackSuNRise, lisitza, Аnnette, Squirrel, Svetlanka, madrigal, makeevich
Бета-ридинг Нюрочек, Zirochka, Amica
Редактирование Whitney, Кьяра
Аннотация:
«В плену удовольствия» - это одновременно притягательная в своей греховности и невероятно романтичная история о девушке, которая становится объектом волнующего преследования.
Эш Денисон, доблестно сражавшийсяна войне против Франции, вернулся на родину и полон решимости вести жизнь добропорядочного дворянина. Благодаря целой череде событий он оказывается на собрании писателей. Цель Эша – разоблачить автора, который заставил поволноваться нескольких членов высшего общества, выдав их самые интимные, самые скандальные секреты. На собрании лорд Денисон встречает отважную, красивую, совершенно неприступную писательницу и, не удержавшись, дает новый повод для слухов, вызывая ещё больший ажиотаж.
Познакомившись с Эшем, Ева Диаринг с удивлением обнаружила, что он весьма далёк от джентльмена с безупречными манерами, о котором она столько слышала. На самом деле он ужасно дерзок и по одной, только ему известной, причине,при каждой их встрече ведет себя довольно вызывающе. И всё же, оказавшись в объятиях лорда Денисона, Ева забывает о некоторых странностях в его поведении – и поддается опасному искушению. Но когда её коллега по перу подверглась жестокому нападению и мисс Диаринг стала следующей целью убийцы, Эш удивил её ещё раз, дав клятву не только защитить девушку, но и завоевать её сердце.
«Только такая талантливая писательница, как Торнтон, могла написать подобную книгу – с чрезвычайно запутанным сюжетом, незабываемыми персонажами и примесью сверхъестественного. И только она могла сделать героиней романа писательницу! Это одна из лучших книг сезона. Стиль автора роскошен, богат, он волнует, вызывает страсть и не лишён юмора. О чём ещё можно мечтать?» - Кейт Робин, «Romantic Times».
ПРОЛОГ
Окрестности Лондона, 1806 г.
Ева беспокойно металась в своей маленькой кроватке. Что-то было не так. Мама её бросает. Девочка чувствовала это, понимала всем своим существом. Мама её бросает.
«Ева!» - услышала она во сне материнский голос. Этот голос утешал и говорил о том, что мама её любит и что Ева не должна слишком сильно горевать.
- Нет! – закричала малышка и проснулась, рыдая. Девочке потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя. Она была в своей постели, в гостинице, где папа снял для них комнаты, пока сам работал в большом доме, расположенном в одной или двух милях дальше по дороге. Вечером мама прочитала ей сказку собственного сочинения, а потом задула свечу и ушла в свою комнату.
Что же тогда не так? Почему она чувствует себя так, будто бы у неё что-то отняли? И где мама?
Ева несколько раз быстро моргнула, чтобы глаза привыкли к тусклому свету, просачивающемуся в комнату из коридора. Шеба, чёрный лабрадор её матери, положив свои огромные лапы на покрывало, пристально смотрела девочке в глаза.
Стоило Еве слегка приподняться, как собака жалобно завыла, и этот звук ещё больше усилил тревогу Евы. Она погладила большую чёрную голову Шебы и почувствовала, что шерсть собаки влажная. Шеба была на улице под дождём вместе с мамой.
Ева не стала удивляться и выяснять, откуда она могла это узнать. Как и её мать, девочка обладала шестым чувством, которому полностью доверяла, хотя её способности были ещё не так хорошо развиты, как у мамы. Но только потому, что она ещё ребенок. Сегодня ночью чувства Евы вибрировали, словно натянутая струна скрипки. Шеба ходила с мамой на улицу, и там что-то произошло.
С бешено бьющимся сердцем Ева откинула одеяло и спрыгнула с кровати. Комната её мамы находилась по соседству. Девочка выскочила в коридор, подбежала к соседней комнате и толкнула дверь. Кровать была всё ещё заправлена, а лампа горела, освещая мамины записные книжки и наброски, разложенные на маленьком столике. В камине едва тлела горстка угольков.
Ева постаралась подавить зарождающуюся панику.
- Мама? – прошептала она в темноту.
Ответа не последовало, но перед мысленным взором девочки начали мелькать картинки. Старая каменоломня. Луна, показавшаяся из-за облака. Её мама падает. Светлая тень сливается с более тёмными тенями. Шеба, ощетинившись и обнажив клыки, охраняет неподвижную фигуру на дне каменоломни.
Шеба ткнулась холодным носом в руку девочки. Ева посмотрела в умные глаза собакии, сглотнув комок в горле, и произнесла:
- Отведи меня к маме.
Она задержалась лишь для того, чтобы надеть тапочки и накинуть шаль на плечи, затем, разбудив слуг, последовала за собакой вниз по лестнице, вышла через чёрный ход и сняла с крючка фонарь, чтобы осветить себе дорогу.
Ева нашла свою маму именно в том месте, которое подсказало ей шестое чувство – на дне каменоломни, ещё в сознании, но оно уже начало её покидать. Слёзы Евы смешались с дождём и ручейками заструились по щекам. Она встала около матери на колени и взяла её за руку.
«Ш-ш!.. Послушай, Ева...»
Ева постаралась освободить свой разум от всего, кроме голоса матери, но не сумела прогнать отчаяние. Слова переполняли её и выплескивались, заглушая голос в голове. Всё же сила воли её матери победила, и Ева затихла.
«Послушай меня, Ева. Я пошла на прогулку с Шебой и упала».
Это была неправда. Её мама ни за что не вышла бы в такой дождь. Здесь был кто-то ещё, кто-то, кого прогнала Шеба. Почему же мама лгала?
«Это несчастный случай, - настаивал голос в её голове, а затем, смягчившись, добавил: – Это был несчастный случай... Будь осторожна, Ева. Не привлекай к себе внимание... Послушай, что я говорю...»
Больше не было слов, которые Ева могла разобрать, но сознание её заполнили картинки различных знаменитых садов, в которых они бывали в течение нескольких лет. Почему мама думает о садах?
За спиной Евы, на тропинке, появились огни. Раздались голоса слуг, окликавших её. Она полагала, что ответила им, но не была в этом уверена. В её голове звучала настоящая какофония голосов. Шеба начала завывать. Ева почувствовала глубоко в груди сильную боль и тихо заплакала.
- Бедное дитя! Такое потрясение!
- Это был несчастный случай, - сумела произнести девочка. – Мама вышла на прогулку, поскользнулась и упала. – Ева повторила то, что просила сказатьеё мама. – ЕёнашлаШеба.
Когда заботливые руки попытались её поднять, в голове у Евы появилась ещё одна картинка: зал, в котором кружились в танце юные дебютантки в белых платьях со своими статными кавалерами, а позади них, за стеклянными дверями, виднелись терраса и сад, выглядевший крайне зловеще.
«Будь осторожна, Ева…».
Затем все картинки исчезли, а вместе с ними ушло и ощущение маминого присутствия.
Она никогда ещё не чувствовала себя такой одинокой.
Глава 1
Хенли, март 1818 г.
Этим утром Ева Диаринг получила два долгожданных письма, и в них не содержалось ни малейшего намёка на ту бурю событий, которая вскоре последует. Ева взяла письма с собой в комнату для завтраков и читала их, рассеянно отпивая чай маленькими глотками. Первымона вскрыла письмо от своего издателя, Ли Флеминга: он напоминал о симпозиуме и о приёме, который ежегодно устраивал для своих авторов и их друзей в отеле «Кларендон». Второе было от леди Сэйерс, приглашающей мисс Диаринг вместе с другими авторами по окончании симпозиума провести несколько дней в её лондонском доме. В приглашении леди Сэйерс прозвучала довольно неожиданная просьба: её светлость хотела бы, чтобы Ева задержалась у неё, чтобы принять участие в Сезоне[1].
Еве не нужно было раздумывать над ответом на приглашение Ли. Жизнь писателя отличается уединённостью, так что она с удовольствием предвкушала встречи с другими авторами, также принадлежавшими к прекрасной половине человечества. За последние несколько лет их готические любовные романы с элементами тайны произвели фурор в обществе. Женщины обожали читать их произведения, а вот джентльмены чаще высмеивали и относились к таким книгам с пренебрежением. В результате ни одна писательница готических романов не осмеливалась открыть своё настоящее имя, используя вместо этого псевдоним. Они были знаменитостями, но никто не знал их в лицо, кроме сестёр по перу и небольшого круга доверенных лиц. Впрочем, Еву это устраивало. Деньги, скапливающиеся на её банковском счёте, были достаточной наградой за дело, которое она любила больше всего. Она родилась, чтобы стать писателем. Разве не так всегда говорила её мама?
А вот над приглашением леди Сэйерс Ева размышляла долго. Это была её коллега по писательскому цеху, которая жила в прелестном районе Кеннингтон, а в свободное от сочинительства время вращалась в высшем обществе. Её светлость устраивала в своём доме подобные недельные посиделки по окончании симпозиума ещё до того, как Ева стала публиковаться. Писательницы с нетерпением ожидали, когда подойдёт время этих встреч и у них появится возможность вместе отдохнуть, возможно, даже с большим нетерпением, чем сам симпозиум. С леди Сэйерс было весело: таких людей, как она, называют, мягко говоря, оригиналками. Хотя ей было всего пятьдесят, она уже пережила четырёх мужей. Она красила ногти, а для лица употребляла косметику. И была откровенна. Некоторые считали её поведение возмутительным, а уж в юности эта леди ввязывалась в такие приключения, о которых любая героиня готического романа могла только мечтать.
Ева была польщена просьбой продлить свой визит, но в то же время её это насторожило. Она подозревала, что леди Сэйерс решила поиграть в сваху. Тем не менее, у Евы был отличный повод принять приглашение её светлости.
За столом воцарилась тишина, и Ева, подняв глаза, наткнулась на пристальный взгляд своей собеседницы. Мисс Миллисента Клэверли была тёткой Евы со стороны матери; они с Евой были близки с тех пор, как мисс Клэверли после трагической гибели сестры приехала к зятю, чтобы взять на себя заботы о домашнем хозяйстве. Когда отец Евы снова женился, Миллисента вернулась в свой дом в Хенли, а чуть позже к ней приехала Ева. Подобное решение, казалось, устроило всех, особенно новоиспечённую мачеху.
Никто не знал точно возраста мисс Клэверли. Последние несколько лет она продолжала утверждать, что ей слегка за сорок. В её тёмных, тщательно уложенных в причёску локонах не было предательских серебряных нитей. Мисс Клэверли никогда бы этого не допустила. Она была привлекательной женщиной, отнюдь не толстой, но с приятными округлыми формами, и любила одеваться по последней моде.
Ева указала на письмо ее светлости и сказала:
- Леди Сэйерс приглашает нас провести несколько недель в Лондоне после симпозиума, чтобы я смогла поучаствовать в событиях сезона.
Мисс Клэверли кивнула.
- Да, я знаю, дорогая.
Услышав это, Ева нахмурилась, а Миллисента щёлкнула языком и добавила:
- Нет, я не читала твои мысли. Этот дар был у твоей матери, а не у меня. Дело в том, что я тоже получила письмо от леди Сэйерс. Вот откуда я знаю о её предложении. Просто решила ничего тебе не говорить, пока ты не прочитаешь своё письмо.
Ева подумала, что вряд ли хоть кто-нибудь мог считать семью Клэверли обычной, по крайней мере, по женской линии. Некоторые называли их чудачками, кое-кто – ведьмами. Ева считала их одарёнными. У представительниц этой семьи была необъяснимая способность видеть взаимосвязи между вещами, причём видели они их довольно часто. Это была игра, в которую они время от времени играли, словно фокусницы, орудуя целым арсеналом уловок. Когда приезжали её кузины Клэверли, казалось, будто дом захватила толпа озорных эльфов. Большую часть времени Ева относилась к кузинам доброжелательно, посмеиваясь над их шутками, но, когда те заходили слишком далеко, она была не прочь удивить сестёр парочкой собственных трюков.
Впрочем, одарённость Евы больше всего проявлялась в творчестве. Как авторона всегда знала, о чём думают и что чувствуют её персонажи. И для этого не надо было читать их мысли.
Слушая тётю, Ева жевала подсохший гренок.
- Знаешь, Ева, может, это и к лучшему. Тебе необходимо немного отвлечься. Ведь помимо писательства есть и другая жизнь. И Салли Сэйерс будет добра к тебе, добра к нам обеим. Она знает, как наслаждаться жизнью.
- Да уж, это я заметила, - сухо пробормотала в ответ Ева. – Рядом с леди Сэйерс скучать явно не придётся.
Мисс Клэверли улыбнулась.
- О, я думаю, всё это лишь спектакль. Как я заметила, нередко писатели тоже начинают строить из себя неординарную личность, когда оказываются в центре внимания. Кстати, ты поступаешь так же, только по отношению к самой себе: ты, наоборот, стараешься не выделяться.
- Я так делаю?
Миллисента кивнула.
- С зачёсанными волосами и кружевным чепцом на голове ты легко можешь сойти за гувернантку или школьную учительницу.
- Я так поступаю, потому что хочу, чтобы к моим книгам относились серьёзно! – возразила Ева.
- Серьёзно? Какой ужас! Если бы я относилась к ним серьёзно, я была бы до смерти напугана. Твои герои очаровательно безнравственны, но я рада, что не встречу их в жизни. Хочешь совет, Ева? Принарядись, чтобы быть похожей на одну из своих героинь. Вот чего ждут от тебя читатели.
- Но я не хочу, чтобы на меня обращали внимание. Я не хочу, чтобы меня узнавали, когда я хожу по магазинам на Бонд-Стрит. Я просто пытаюсь защитить свою личную жизнь.
- Если будешь одеваться как чучело, тогда на тебя точно начнут обращать внимание.
Ева только фыркнула в ответ.
Но непреклонная тётушка наполнила чашку Евы чаем и продолжила:
- Леди Сэйерс упомянула в письме, что к ней присоединится её племянница, Лиза, которой недавно исполнилось восемнадцать и которую она будет готовить к выходу в свет.
Эта новость заинтересовала Еву. Выход в свет юной дебютантки может стать отличным сюжетом для новой книги.
- И, кроме того, - продолжала мисс Клэверли, – ты ведь не станешь отбивать у этой девочки поклонников. В твоём-то возрасте ты скорее будешь её компаньонкой, так что не волнуйся, вряд ли Салли попытается навязать тебе ухажёров. Все свои надежды она сейчас возлагает на племянницу.
Ева едва не обиделась:
- В моём возрасте? Мне всего лишь двадцать четыре! И леди Сэйерс знает, что я не стала бы даже помышлять о том, чтобы отбивать кавалеров у её племянницы. Ей скорее стоит опасаться тебя. Это ты на каждого мужчину смотришь как на потенциального пленника твоих чар.
- Ничего подобного! Мне интересны люди, только и всего. У мужчин жизнь полна захватывающих событий. Они совершают такие поступки, за которые общество осудило бы женщин, если бы те попыталисьих повторить. – Мисс Клэверли замолчала на мгновение, а затем задумчиво добавила: - Я думаю, именно поэтому женщины и раскупают твои книги. Они словно проживают другую жизнь вместе с твоими героинями. А твои персонажи ничего не боятся попробовать.
Ева приложила руку к уху, словно плохо расслышала:
- Я только что услышала комплимент?
Её тётка двумя руками поднесла чашку к губам, изогнутым в улыбке, и сделала глоток. Поставив чашку обратно, она нехотя сказала:
- Полагаю, что да.
Ева рассмеялась. Она была в совершеннейшем восторге от их добродушной пикировки, напоминавшей игру в шахматы.
- Что ж, значит, решено, - заключила мисс Клэверли. – Мы едем в Лондон, чтобы принять участие в новом сезоне.
Ева прищурила глаза, заметив невинное выражение лица своей тётушки:
- Я только что кое-что поняла. Это тебя леди Сэйерс хочет заполучить в компаньонки. Теперь я это вижу. Вы будете вовсю развлекаться, а на меня свалят заботы о племяннице.