‘Чего мужчины хотят от брака? Мне больше нечего ему предложить.’
Почему он не находит её привлекательной? Почему не поддаётся на попытки соблазнения? Вдруг в голову пришла догадка.
– Может дело в том, что ты…предпочитаешь мужчин?
Глаза Луки расширились.
Нора знает, что любой другой мужчина на его месте, вероятнее всего, ударил бы её по лицу за такое предположение, но даже плохо зная своего мужа, интуиция подсказывала ей, что он не жестокий человек.
Его внезапный смех её удивил.
– Нет, – с загадочной улыбкой произнес он. – Я определённо предпочитаю женщин.
– Но не меня, – горько подытожила Нора.
Лука поднялся и направился к выходу:
– Ложись спать. Спокойной ночи.
Оставив её комментарий без ответа, он вышел на улицу и исчез в темноте.
***
Стянув с ног сапоги, Лука легла на одеяло, которое расстелила под повозкой. Долгое время, лёжа без сна, она прислушивалась к звукам. Из соседней повозки раздавался громкий храп, внизу ближе к ручью щебетали сверчки, а вдалеке одинокий койот звал свою подругу.
Не звуки послужили причиной её бессонницы и не грубое одеяло, от которого мало толку на твёрдой земле. Лука лежала со скрещенными под головой руками, смотря на доски повозки над собой.
Из-за смолы, делавшей повозку водонепроницаемой, было не возможно увидеть Нору, но зато можно услышать, как та ворочается или стонет, пытаясь размять ноющие мышцы.
‘Я правда ей помогаю? Или наоборот усложняю жизнь?’
Она чувствовала себя виноватой, даже пытаясь вести себя как «джентльмен». Давным-давно Лука поклялась себе, что не воспользуется женщиной, которая в силу обстоятельств, вынуждена продавать тело, и не собиралась нарушать клятву, не смотря на реакции собственного тела. Она знает, что Нора сейчас её не хочет, а узнай она, кем Лука Гамильтон является на самом деле, тем более не захочет.
Со вздохом, Лука перекатилась на бок и закрыла глаза.
========== Шони Мэседист Мишн. 2 мая 1851 год ==========
Нора проснулась. Она огляделась по сторонам, не понимая, где находится, потом вспомнила: ‘Обоз. Мы направляемся в Орегон.’
Со стоном поднеся ладонь к лицу, она потерла сонные глаза. Не привыкшая вставать столь рано, ей казалось, будто она только легла спать. Каждая мышца в теле запротестовала, когда она повернулась, ища глазами Эми.
В задней части повозки было пусто.
– Эми?
– Она с Гарфилдами, – раздался голос Луки с правой внешней стороны повозки. – И тебе лучше встать, если хочешь успеть позавтракать, прежде чем мы отправимся в путь.
Через силу Нора вытащила своё уставшее тело из-под одеяла и натянула на ноги ботинки.
Солнце поднялось, озаряя розовый рассвет, а в лагере уже каждый занимался своими делами. Мужчины, приведя волов и мулов, надевали на них ярмо и прицепляли к повозкам. Женщины успели подоить коров, собирать яйца и приготовить завтрак, а теперь убирали посуду и загружали в повозки.
– Мы выдвигаемся в семь, - сказал Лука, не отрывая глаз от крепления, которое проверял.
Нора не знала, что ему сказать. После прошлой ночи, молчание между ними стало неловким.
Она обрадовалась, когда подошла миссис Гарфилд вместе с Эми.
– Он позволил тебе сегодня выспаться, да? – Сказала Бернис, помогая Норе сложить одеяла в повозке.
Улыбочка на её лице, сказала Норе, что та слышала стоны, раздающиеся из их повозки прошлой ночью, но перепутала стоны от боли со страстью. В обозе нет никакой личной жизни. Девочки в борделе уже давно бы требовали от неё интимных подробностей, но Нора знала, что как «замужняя дама» она не должна никак комментировать то, что происходило на их брачном ложе.
‘Как же хорошо, что мне ненужно ничего отвечать.’
Лука позволил ей выспаться. Судя по всему не только. Он также приготовил на завтрак бекон с бобами и подоил коров. Переделал дела, от которых большинство женатых мужчин бы отказались. Но Нора знала, что это не один из романтических жестов влюблённого мужа. Он просто избегает лишнего взаимодействия с ней, так как, что он, что она чувствуют себя рядом друг с другом неудобно.
Со вздохом, Нора присела по-быстрому позавтракать.
***
Лука прислонилась к повозке, скрывающей её в тени и посмотрела в темноту. Костры уже погасли, и в лагере стояла тишина.
Все спали, изнурённые двадцатью милями, которые осилили за сегодняшний день. Лука тоже очень устала, но не могла пойти спать пока не позаботится кое о чём. Ежемесячном напоминании о том, что она женщина.
Рядом с обозом мужчины наспех вырыли яму для справления нужд, но Лука не могла спрятаться там, чтобы сменить нижнее бельё, иначе все кому ночью приспичит сходить по нужде, могут на неё наткнуться и спалить с потрохами. Вокруг лагеря нет деревьев, за которыми можно укрыться. Даже вывеска названия палаточного лагеря «Одинокий вяз» пала жертвой топоров эмигрантов, не нашедших поблизости дров.
Поэтому Лука подождала наступления темноты. И когда охранник занявший позицию снаружи круга из повозок, отвлекшись на вой одинокого волка, посмотрел направо, Лука тихонько выскользнула из лагеря.
Здесь в палаточном лагере «Одинокий вяз» трава достигает талии взрослого человека. Такой высоты Луке достаточно, поэтому сделав свои дела, она отправилась обратно в лагерь. Ползя вперёд на локтях и коленях, она остановилась, заметив, что охранника нет на месте. Может, уснул?
Раздвинув перед собой кусты, она попыталась определить его точное местоположение.
Выстрел разрушил тишину. Кожу будто опалило огнем, и Лука со стоном упала на траву.
***
– Миссис Гамильтон? Миссис Гамильтон? Проснитесь, Миссис Гамильтон!
Когда кто-то коснулся плеча Норы, та резко села на матрасе.
– Что?
Мутными спросонья глазами, она смотрела на бородатое лицо капитана МакЛафлина, отстраняясь от его прикосновения.
– Ваш муж, – сказал капитан, серьёзным выражением лица смотря на неё сверху вниз.
Нора сощурилась от света керосинового фонаря капитана, освещающий палатку, которую Лука купил у одного из эмигрантов повернувшего назад в Индепенденс. Эми спала рядом, а Лука в очередной раз предпочёл спать снаружи.
– Его здесь нет, – озвучила она очевидное.
МакЛафлин мрачно кивнул:
– Его подстрелили.
– Что? – Нора окончательно проснулась и вылезла из-под одеяла. – Что случилось? Нас атаковали? Он…? С ним…?
Откидная дверь палатки открылась:
– Я в порядке, – грубо сказал Лука. – Не нужно было её будить, капитан.
Даже в тусклом свете была видна бледность на загорелом лице. Выражение его лица было мрачным, но Нора не знала точно, от боли, гнева или же от того и другого.
– Что случилось? – Снова спросила она.
– Один проклятый фанатик-новичок «захотевший поиграть в охранника» выстрелил в меня, думая, что я атакующий индеец; вот что случилось! – Проворчал Лука. – Можешь себе представить весточку домой? Бывший лейтенант и герой войны Лука Гамильтон был подстрелен, когда следовал зову природы!
Нора чуть было не засмеялась от облегчения, но быстро подняла руку, чтобы это скрыть.
Лука резко вздёрнул голову. Казалось, он хочет пронзить её мрачным взглядом.
– Ты находишь это забавным?
Капитан МакЛафлин решил откланяться:
– Думаю, я больше здесь не нужен, – и торопливо пошёл прочь от палатки.
Нора молча смотрела на Луку, пока тот продолжал на неё хмуриться.
– Тебе больно?
Лука начал рыться в своих седельных сумках:
– Моя гордость пострадала больше всего, – сказал он, не поднимая глаз.
Норе пришлось скрыть очередную улыбку:
– Что ж, с этим я не могу тебе помочь, но могу обработать рану.
– Нет необходимости.
С бинтами и маленькой бутылочкой в руке, он подошёл к двери палатки.
Нора перегородила ему вход.
– Я твоя жена. Позволь мне помочь.
– Это пустяк, – сказал Лука. – Пуля меня лишь задела.
Он указал на плечо, на котором под белым рукавом рубашки выступала кровь.
Много времени прошло, с тех пор как Нора перестала быть брезгливой девочкой, но не смотря на ранение её желудок взбунтовал при виде крови Луки. Несколько сантиметров правее и пуля…
– Это не пустяк! – Отрезала она. – Ты мог умереть!
Лука просто стоял и смотрел на неё.
– Ты мог умереть, – повторила Нора, но на этот раз шёпотом. – И что бы тогда стало со мной и Эми? Женщина и ребёнок одни, а впереди двести тысяч миль? Даже если бы мы добрались до Орегона, мы бы не смогли в одиночку построить лачугу и пережить зиму!
Лука сглотнул. Само собой он об этом не подумал. Да жениться то он на ней женился, но совсем не думая об ответственности, которая пришла с ролью мужа и отца.
– Мама, – прибыл голос Эми из темноты.
Нора опустилась на колени рядом с дочерью:
– Всё хорошо, сладкая. Давай, ложись спать.
Но девочка уже проснулась и смотрела на мать широко открытыми глазами.
– Почему ты кличишь?
– Я не кричу. Просто разговариваю с Лукой, - сказала Нора, поправляя рыжие волосы дочери.
– Лука, – повторила Эми. Оглядываясь по сторонам, она с улыбкой искала отчима.
Последние два дня, Нора видела, как дочь проходит путь от страха и недоверия Луке к видению в нём героя. Девочка по-прежнему настороженно к нему относилась, но этот новый человек в её жизни, казалось, завораживал её, и не только из-за лошади, как неоднократно высказывался Лука.
– Привет, малышка, – тихо произнёс Лука. Он прикрыл ладонью рану на левой руке, скрывая кровь от глаз ребёнка, за что Нора была признательна. - Делай, как говорит мама, ложись спать.
– Пошли, пожелаем Коли спокойной ночи, - потребовала девочка.
Лука отрицательно покачал головой:
– Она уже спит.
– О, – нижняя губа Эми задрожала от разочарования.
Лука неловко откашлялся, до сих пор не имея понятия как успокоить начинающего плакать ребёнка:
– Но она передала мне, что ты можешь навестить её завтра, если будешь хорошей девочкой и прямо сейчас ляжешь спать.
Эми послушно закрыла глаза, и спустя несколько секунд уже спала.
– А теперь дай мне взглянуть на рану, – сказала Нора.
– Пустяки, просто царапина. Сам справлюсь.
Нора скептически подняла бровь. ‘Почему мужчины такие упрямцы?’
– Одной рукой? Позволь мне помочь, – она взяла бинт из рук всё ещё протестующего Лука и надавила на здоровое плечо, чтобы тот уселся на одеяло. – Снимай рубашку, - скомандовала она, когда он сидел на месте смирно.
Лука начал закатывать левый рукав.
– Нет, – покачала головой Нора. – Так я не смогу добраться до раны.
Она терпеливо ждала, пока Лука возился с верхней пуговицей рубашки, но так и не расстегнул. За день она очень устала и поскорее хотела залезть обратно под одеяло.
– Извини, конечно, но я не ослепну. Я прежде видела обнажённых мужчин и не паду в обморок при виде твоей голой груди.
Уголок рта Луки изогнулся в циничной усмешке, и он пробормотал что-то похожее на «Очень сомневаюсь». Но он всё-таки стянул подтяжки, расстегнул пуговицы рубашки и снял с себя левый рукав. Под низом оказалась майка.
– Рукавов нет, – сказал он. – Можешь обработать рану.
‘У него кровь, так прекращай глазеть и начинай помогать,’ напомнила она себе.
Взяв в руки чистую тряпку, она аккуратно обтёрла кровь вокруг раны. Пуля его только задела, но оставила глубокий порез на предплечье.
– Думаю, будет лучше зашить рану.
Брови Луки взлетели вверх:
– А ты умеешь?
– Ты хотел спросить, настолько ли я плоха в этом как в выполнении других походных задач? – С улыбкой сказала Нора.
Лука усмехнулся:
– Настолько?
– Сейчас узнаешь. Выпьешь виски?
Спиртное было запрещёно на обозе, но в каждой семье было немного, на случай если понадобится медицинская помощь.
Лука отрицательно покачал головой. Ещё в борделе Нора заметила, что он не особо злоупотребляет виски, а после клиентов-пьяниц, она была этому очень рада.
Она не отводила взгляда с его лица, пока очищала рану тряпкой обмоченной в травяном настое. По опыту, знала, что жидкость щиплет, но выражение лица Луки оставалось спокойным.
Нора сделала стежок, представляя, что зашивает иголкой рваную рубашку, а не чью-то плоть. Она делала это уже несколько раз, но от этого не легче. К тому времени как она закончила, завязала нить и закрыла стежки лёгкой повязкой, голова закружилась, а к горлу подступила тошнота.
Тяжело вздохнув, она посмотрела ему в лицо:
– Ты в порядке?
– Да, а вот ты немного побледнела.
Надевая рубаху обратно, он следил за выражением её лица.
Нора решительно убрала иглу и нить:
– Пустяки.
– Когда я тебе это сказал, ты тоже мне не поверила.
Того не желая, Нора ответила на его улыбку своей собственной.
– Пустяки, - повторила она потерев возмущающийся живот. – Не в меня стреляли.
Лука застигнул манжет рубашки:
– Ты должна быть этому рада, потому что я обращаюсь с иглой и нитью вдвое хуже тебя. – Он кивнул на свою раненую руку: – Спасибо.
– Ты же не будешь сегодня снова спать под повозкой, да? – Спросила Нора, когда он шагнул к выходу из палатки.
– Буду, – ответил он, не останавливаясь.
Сейчас, когда куплена большая и хорошая палатка, Нора не видит причин, по которым он и дальше должен продолжать спать отдельно от них. У неё нет никакого желания делить с ним постель, но она прекрасно знает, что если так будет продолжаться, люди начнут судачить. После трёх лет в борделе, она не хотела снова стать предметом обсуждения.
– Люди начнут шептаться, ты же знаешь.
Его рука уже собиралась отодвинуть в сторону заслонку, но он остановился и развернулся:
– Ты правда боишься разговоров о нас?
– Боюсь? – Нора вдумалась в это слово. – Нет. Но неприятно, когда на тебя смотрят свысока.
Лука покачал головой:
– Никто не будет на тебя смотреть свысока только потому, что я предпочитаю спать на улице вместо душной палатки.
‘Он правда настолько наивно видит человеческую натуру? Конечно же, люди начнут сплетничать!’
– Я твоя жена, и меня судят потому, насколько я делаю тебя счастливым.
Он даже не попытался сказать, что это не так. Было итак понятно, что Лука сам себе хозяин и для счастья ему никто не нужен. Со вздохом, он посмотрел в темноту сквозь открытую заслонку.
– Если сегодня я останусь спать внутри, это сделает тебя счастливой?
‘Счастливой?’ Нора давно не надеялась найти человека, который бы делал её счастливой. ‘Это единственное, что у нас есть общего.’
Она уже давно не стремиться к личному счастью, но будет довольствоваться спокойной жизнью и хорошим будущим своей дочери. Разумеется, она не могла ему этого сказать, поэтому решила скрыть мрачное настроение за улыбкой.
– Ну, если ты останешься внутри, по крайней мере, это уменьшит вероятность того, что тебя снова подстрелят.
– Твоё чувство юмора, однажды выйдет тебе боком, - проворчал Лука и, взяв одеяло, устроился в дальнем краю палатки.
Нора задула фонарь, пряча в темноте улыбку.
========== Голубой холм. 4 мая 1851 год ==========
‘Почему именно Орегон?’ Нора кинула обиженный взгляд на мужа ехавшего прямо перед ней. ‘Почему бы не найти хорошее место в Миссури? Где хорошо и сухо!’
Уже несколько часов Нора уставшая, и несчастная плетётся по дороге. Дочь спит в перегруженной повозке, а ей не охота добавлять лишний груз, который придется тянуть волам. Животные итак кажутся такими же несчастными как и она сама.
Дождь неустанно моросил с самого утра, пока они сворачивали лагерь. Он превратил каждую тропинку в грязевое препятствие, каждое из которых повозкам преодолевать было всё сложнее и сложнее.
Нора выпустила тяжёлый вздох, когда повозки перед ними остановились из-за того что одна из повозок снова застряла в грязи. Ругаясь, мужчины начали копать и толкать застрявшую телегу. С повторным вздохом, Нора отжала свою мокрую дамскую шляпку.