Может, найдется человек, который возьмет куда больше того, что вы хотите ему дать, вспомнила Челси.
Или не возьмет то, что она хочет ему дать.
Она украдкой посмотрела на него — крепко посаженная шея, упрямо вздернутые плечи, мощные с длинными пальцами руки. Что, если наклониться к нему, повернуть к себе лицом и поцеловать? Почувствует ли она такую же страсть, как в прошлый раз? Или он молча отстранится, как у нее на квартире, а она так и останется холодной, неудовлетворенной, расстроенной и желающей закричать от недоумения и разочарования?
Его руки сжали край деревянной стойки, и, бросив мельком взгляд, Челси вдруг поняла, что он смотрит на нее.
Она отвернулась. Смутившись оттого, что он поймал на себе ее взгляд, она откинула прядь, падавшую на лицо, и, застегнув одну из пуговок блузки, стала ждать, когда бармен примет у них заказы. Может, тогда, если им повезет больше, чем до сих пор, удастся что-то разузнать про Билли.
Парнишка лет двадцати, судя по всему, выходец из Азии и такого крепкого сложения, будто с утра до вечера играет в американский футбол, подошел к ним и улыбнулся Челси. В петлицу его жилета был вдет цветок красной герани, напоминавший те, что свешивались из цветочных горшков у входа на ипподром. У нее возникло подозрение, что он выдернул цветок по пути на работу.
— Что будете пить?
Улыбнувшись ему, она попросила минеральной воды. Театральным жестом он извлек откуда-то бутылку и налил воду в бокал, а на Зика не обратил никакого внимания. Потом, прежде чем Зик успел что-либо сказать, юноша, слегка скривив губы в усмешке и прищурившись, снова перевел взгляд на Челси.
— Я же вас знаю, правда? Вы здесь раньше бывали?
— Не так часто, чтобы вы меня знали.
— Значит, я вас видел где-то в другом месте. Может, в спортивном клубе? Вы ходите туда на тренировки?
Натянуто улыбнувшись, она снова покачала головой.
— Да, но…
— Ты видел ее на афише, которая висит на улице. — Эти слова произнес мужчина, сидевший через два табурета от Челси. Он был средних лет, хорошо одет, с тонкими, будто высеченными из мрамора чертами лица и гладко зачесанными темными волосами, собранными сзади в хвостик. Он сидел, небрежно зажав между пальцами сигарету, его глаза, глядевшие из-под полуопущенных ресниц, с нагловатой фамильярностью рассматривали Челси. — Она играет на рояле в «Метро».
Челси бросила взгляд в том направлении, откуда послышался голос, но по спине у нее, от шеи до поясницы, невольно пробежал холодок. Зик повернулся на табурете лицом к говорившему. Он напрягся, вслушиваясь в вежливый, вкрадчивый голос, рассказывающий и о ней, и о том, чем она занимается.
Мужчина мотнул головой и затянулся, оценивающе окидывая ее откровенным, неприятным взглядом, его глаза скользнули по ее телу и, смерив с головы до ног, снова впились в лицо. Челси сжала бокал.
Парнишка-бармен откашлялся, взглянул сначала на Челси, потом на мужчину, сидевшего за стойкой, затем на Зика, словно готовясь к тому, что с минуты на минуту начнется драка.
— А-а… — наконец невнятно произнес он, обращаясь к Челси. — Так вы пианистка.
Наступила секундная пауза, которая потребовалась Челси, чтобы прийти в себя и не обращать внимания на пристальный взгляд узнавшего ее мужчины. Она с усилием улыбнулась бармену.
— Да. Пианистка. — Она заставила себя сосредоточиться на цели их с Зиком прихода сюда. — Вообще-то, — добавила она, прежде чем бармен успел отвернуться, — о вашем заведении мне рассказывал другой музыкант. Билли Норт. Золотисто-каштановые волосы — он их отращивает, — голубоглазый, высокий, худощавый. Он саксофонист. Вы его знаете?
Бармен бросил вороватый взгляд вдоль стойки.
— Может, и знаю, — нервничая, ответил он. — Хотя наверняка не скажу.
У мужчины вырвался еле слышный нечленораздельный звук, и Челси машинально повернула к нему голову. Неожиданно она почувствовала, как на плечо ей легла рука Зика, отчего сердце забилось как бешеное, а по спине прошла легкая дрожь.
Мужчина, сидевший у стойки, загасил сигарету и, взяв стоявший перед ним стакан со спиртным, посмотрел на нее с насмешливой, многозначительной улыбкой, от которой по коже ее побежали мурашки, словно на дворе стоял ноябрь.
— Этот юноша не знает вашего приятеля, но здесь найдется немало тех, кто с ним знаком. — Улыбка, игравшая у него на губах, исчезла, но в глазах вспыхивали лукавые искорки. — Как-то раз вечером Билли Норт проигрался тут вдрызг, решив поставить на вашу лошадь.
— На мою лошадь?
— На Челси — Доброе утро. Большая такая кобыла, четыре года от роду. — Мужчина покачал головой. — У нее еще не началась течка, как ваш дружок потом выяснил…
У Челси вырвался судорожный вздох, от которого, казалось, заныло все тело.
— Билли… — С трудом выговорив это единственное слово, она запнулась, ибо в горле запершило.
Мысленно представив себе Билли в одной компании с людьми, подобными этому, она похолодела и с усилием проглотила подступивший к горлу комок. Сжав ей плечо еще крепче, Зик заставил ее замолчать.
— Мне виски, — спокойно произнес Зик, разряжая повисшее вокруг напряженное молчание. — «Чивас». Со льдом.
— Само собой. — В голосе бармена отчетливо сквозило облегчение оттого, что нашелся предлог, позволяющий не ввязываться в назревающую ссору. Он направился вдоль стойки и снял бутылку «Чивас» с задней полки.
— Билли, наверное, не очень разбирается в лошадях, да? — спросил Зик, обращаясь к незнакомцу.
Тот пожал плечами.
— Я бы сказал, что он полагался… — тут его взгляд снова скользнул по Челси, — на волю случая.
Подошедший бармен поставил перед Зиком стакан виски и сразу отошел. Зик не обратил на стакан никакого внимания.
— Когда играешь на деньги, так не годится, — сказал мужчина. — Тем более если дело касается скачек. — Щелчком вытряхнув еще одну сигарету из кожаного портсигара, он закурил. — Да и всего остального тоже, если уж на то пошло. — Челси изо всех сил пыталась совладать с внезапным страхом, который вызывал в ней этот ровный, вкрадчивый голос. Это же просто разговор, твердила она про себя. Это ей по силам. — В конце концов, — продолжал подчеркнуто вежливый голос, — казино в Саратоге снова появятся, это точно. А пока приходится довольствоваться скачками. — Он перехватил брошенный на него взгляд Челси и ухмыльнулся. — И всякими темными делишками.
Рука Зика слегка сжала ей плечо, и он наклонился к ней ближе.
— Пойдемте, — прошептал он ей на ухо твердым, непререкаемым тоном. Челси удивленно посмотрела на него. Ей не верилось, что Зик хочет уйти от человека, который, возможно, знает, где сейчас Билли и какие неприятности на него свалились.
Но по каменному выражению лица Зика и его плотно сжатым губам она поняла, что спорить бесполезно. Челси закусила губу, охваченная сразу несколькими чувствами — разочарованием от скованности Зика, тревогой за Билли, сожалением, что они не могут его найти, и сознанием собственной вины из-за того, что в его исчезновении не обошлось без нее. Челси — Доброе утро. Господи, неужели он поставил на эту лошадь только потому, что кличка совпадает с ее именем?
Заставив себя отвести глаза от Зика, который, не отрываясь, смотрел на нее, она бросила взгляд в направлении мужчины.
— А в карты Билли играл лучше, чем на скачках?
Тот по-прежнему глядел на нее, но губы его еще больше изогнулись в усмешке.
— Может, немногим лучше. Вы что, его ищете?
Прежде чем она успела открыть рот, Зик ответил:
— Да нет, просто картами интересуемся.
— Понятно. — По лицу мужчины скользнула многозначительная улыбка. Челси сжала бокал, чтобы унять дрожь в руках. Он знает, зачем им нужен Билли. Почему он не может просто сказать, что он о нем знает? Что ему надо в обмен на эти сведения?
— Скажите-ка, мисс Коннорс, — произнес мужчина, словно читая ее мысли. — Вы ведь не откажетесь при случае сыграть на деньги?
Она почувствовала, как Зик, стоявший рядом, слегка сжал ей руку. Она почти позволила ему отвести себя от табурета и выйти из бара, так и не окончив разговора, но внутренний голос помешал ей это сделать.
— Нет, — ответила она.
В его глазах мелькнуло одобрение, отчего ее охватили смутные, дурные предчувствия, но мужчина отвел взгляд в сторону и произнес, давая понять, что разговор окончен:
— Сегодня вечером наверху будет игра. На квартире у хозяина бара. Уверен, вас примут там с удовольствием, — Осушив свой бокал, он поднялся. — Может, вашему другу тоже захочется поиграть в блэк-джек. — Двинувшись широкими, неторопливыми шагами к черному ходу, он на секунду остановился, что-то сказал бармену и вышел вон.
Челси закрыла глаза, потом медленно, глубоко и облегченно вздохнула, чувствуя, как страх вытекает из нее, словно вода из дырявого сосуда, хотя ее до сих пор била дрожь и мучили сомнения. Зик ничего не сказал, но медленно, осторожно выпустил ее руку, убрал свою и ухватился за край стойки. Он многозначительно молчал.
Челси взглянула на него, чувствуя, что он вне себя от гнева, и не зная, как ей теперь вести себя. Отведя от Зика взгляд, она понуро уставилась на свой бокал, не имея сил его взять. Может, вашему другу тоже захочется прийти. Первый раз им намекнули, где нужно искать Билли. Зику не понравилось, при каких обстоятельствах они узнали об этом, но чего, собственно, он от нее ждал? Что она отдаст Билли на растерзание волкам потому, что ей не понравились угодливые речи мужчины, который держался так, словно, услышав разок ее музыку, заимел на нее особые права?
— Скажите-ка, мисс Коннорс, — наконец произнес Зик хриплым голосом, но стараясь держать себя в руках, — вы хорошо играете в блэк-джек?
Она слегка пожала плечами, и губы ее скривились в невеселой усмешке.
— Примерно так, как вы себе представляете.
— Ну, этого хватит, чтобы проиграть свою блузку. — Взгляд золотисто-карих глаз, в котором горели лукавые огоньки, скользнул по белой блузке, и от читавшегося в этом взгляде намека у Челси перехватило дыхание. По ее телу пробежала возбуждающая дрожь, соски, прилегавшие к шелковой ткани, набухли и встали торчком.
Чуть вскинув подбородок, она взглянула ему прямо в глаза, сурово смотревшие на нее.
— Мы пришли узнать, где Билли. Судя по всему, его видели поблизости, если он… играет на скачках. Не исключено, что он туда тоже придет. Я думала, так мы быстрее всего узнаем, где его искать.
Ответа не последовало. На лице у Зика читалось то же замешательство, какое она чувствовала и сама. Он тревожился за брата. Она знала это. Он не мог не понимать, что благодаря ей они приблизились к цели, хотя и не одобрял того, как они этого достигли.
— А вы хорошо играете в блэк-джек, мистер Норт?
— Довольно хорошо, чтобы покрыть карту, с которой зашли, если повезет.
— Вот и отлично.
— Но и довольно хорошо, чтобы остановиться, когда я слишком увлекаюсь.
Эта фраза, сказанная резким, многозначительным тоном, относилась к ней, поняла Челси. По лицу ее скользнула слабая улыбка, но тут же исчезла, не успев задержаться даже на мгновение.
Пожалуй, она поступила… неосторожно. Наверное, с самого начала нужно было вести себя осторожнее и не позволять себе размякать под этим пристальным взглядом.
Должно быть, ее разговор с незнакомцем, бросившим ей вызов, тоже явился проявлением неосторожности. Но она сделала это, чтобы доказать Зику Норту, что он нуждается в ней. Что она не избалованная примадонна, которая понятия не имеет о том, что такое настоящие неприятности, и никогда не сталкивалась с необходимостью их улаживать.
— А с каких это пор Зик Норт слишком увлекается? — сквозь зубы процедила она, обращаясь к стойке. Он промолчал. Челси ловко соскользнула с табурета. — Не обращайте внимания. Вообще-то, я не ждала ответа на свой вопрос. Как и на любой обычный вопрос личного характера.
Так и не притронувшись к виски, он отодвинул стакан от себя и повернулся к ней.
— Значит, сделаем так, — спокойно сказал он. — Я сяду играть в карты, а вы будете смотреть. Ясно?
Иными словами, не суйся не в свое дело, мелькнула у нее упрямая мысль. Ну ладно, он и так уже признал, что тем, чего им удалось добиться, они полностью обязаны ей.
— Ясно, господин хороший, — пробормотала она. — Я не против.
7
Пропустив ее перед собой через черный ход, Зик изо всех сил стиснул зубы, чтобы не сказать ей всего, что хотел сказать. Мужчины типа того, что ощупывал ее взглядом в баре, не угомонятся, даже если она щелкнет пальцами и скажет, что с нее хватит. Если бы она больше времени проводила вне сцены, она бы это знала.
От площади первого этажа, увенчанной аркой, у входа в «Стартовый барьер» начиналась лестница, которая вела наверх, в меблированные комнаты. Дверь оказалась незапертой. Желая хоть отчасти отвести душу, Зик с силой дернул ее на себя, и, пропустив Челси вперед, вошел следом за ней в тускло освещенный вестибюль.
Насколько он мог судить, Челси не выказывала никакого испуга при виде темных коридоров и угрожающе маячивших в полумраке теней, как не падала духом ни после неприятной встречи в баре, ни после любой другой потенциальной опасности, с которой ей приходилось сталкиваться. Не удосужившись даже оглянуться на него, широко раскрыв глаза и сунув руки в карманы тесно облегавших ее фигуру джинсов, она начала подниматься по лестнице прямо в логово зверя, не имея ни малейшего представления о том, что ее там ожидает.
Что, черт побери, мне с тобой делать, ангелочек, если ты слишком упряма, чтобы внять предостережениям, слишком бесстрашна, чтобы не наживать себе лишних неприятностей, и не боишься ничего, кроме какого-то кошмарного наваждения, о котором ты пока не готова мне рассказать?
Прежде чем подняться на следующую ступеньку, он на секунду остановился, испытывая уже знакомое тошнотворное ощущение. А может, я сам пока не готов о нем услышать. Шагнув на следующую ступеньку, он выбросил эту мысль из головы. То и дело бормоча про себя ругательства, Зик поднимался по лестнице следом за Челси, не сводя глаз с ее аппетитной попки.
Добравшись до лестничной клетки на самом верху, он постучал в дверь, и незнакомый голос произнес:
— Заходите.
Зик бросил взгляд на Челси. Если бы я отослал тебя домой, неужели ты бы заперла дверь, закрыла окна на все задвижки и не лезла бы в это дело, от которого одни неприятности?
Ответом ему был любопытный взгляд зеленых глаз. Зик так и не осмелился задать свой вопрос вслух. Отворив дверь, он пропустил ее вперед и вошел сам.
За дверью была кухня, где горел такой яркий свет, что Зик пожалел, что не прихватил с собой солнцезащитные очки. Современная обстановка никак не вязалась с викторианским стилем, в котором был выстроен сам дом. Свет, исходящий от люминесцентных ламп, падал на высокие кухонные столы из белого мрамора и горки с узором из черной эмали. Посреди комнаты красовался круглый белый стол, заваленный игральными картами и денежными купюрами, уставленный бутылками со спиртными напитками. Когда дверь распахнулась, четверо или пятеро мужчин, сидевших за столом, вскинули головы и посмотрели сначала на Зика, потом на Челси, от которой им так и не удалось отвести взгляд. Судя по их реакции, чисто мужской интерес к ней как к женщине заметно возрос.
Челси вошла в комнату уверенной, изящной походкой, словно понятия не имела, какие мысли на уме у этих мужчин. Краткую паузу, во время которой никто не двигался с места, нарушил лысеющий верзила, в прошлом, судя по всему, тяжелоатлет, над ушами у которого, будто крылья летучей мыши, торчали пучки рыжих волос. Он кивнул ей, широко улыбнулся, ощерив рот, где недоставало многих зубов, и сказал, что его зовут Гарри. Челси тоже улыбнулась и подождала, пока представятся остальные игроки. С трудом отвлекшись от приковавшей его внимание сцены, Зик вдруг вспомнил, что сам еще не представился.
— Зик Норт, — назвался он.
Гарри, состоявший, казалось, из одних выпиравших мускулов, указал на два свободных стула.
— Садитесь. Давайте, раскошеливайтесь.
Зик отодвинул стул. Улыбнувшись штангисту, Челси покачала головой, пятясь отошла и встала у стола, за спиной у Зика. Он видел, как она уселась на белый мраморный стол, откуда могла следить за игрой. Ее туалет на редкость удачно вписывался в цветовую гамму комнаты, словно она все заранее рассчитала. Черные джинсы на фоне белого стола выгодно подчеркивали ее изящные, округлые бедра. Втянув голову в плечи, она ухватилась обеими руками за край стола. Белая блузка слегка распахнулась у шеи.