Глава первая
– Хватит ставить меня в дурацкое положение. – Карл прошипел эти слова, поглядывая вокруг, чтобы убедиться, что никто не мог их подслушать, кроме его собеседницы. – Отец сказал, что ты недоброжелательная. Это плохо на нем отражается. Я только что получил разнос на всю задницу. Просто улыбайся и кивай, Вэнни. Кстати, еще он сказал, что ты грубо вела себя с журналистом.
– Ты слышал, что он там проповедовал? – Она тоже была сердита. – Я согласилась нацепить эту длинную юбку, потому что у твоего отца проблемы с женщинами, которые носят брюки. Но не сказала, что буду говорить с репортерами и повторять всю ахинею, которую они извергают.
– Ты вообще не должна ничего говорить. Я знаю, что он человек старой школы – но он мой отец. Мы здесь, чтобы представлять его интересы.
– Старая школа? Я бы использовала выражения покрепче, чтобы его описать. Нет, я сюда и приехала только потому, что думала, нам предстоят романтические выходные в хорошем отеле. Вместо этого я обнаружила, что ты поселился со своим отцом, а я застряла в одном номере с его безумной ассистенткой. И все это ты вывалил на меня, только когда мы сюда приехали, потому что мы оба знаем – в противном случае я бы не поехала ни за что.
Он подошел ближе и цепко обхватил пальцами ее плечо, снова оглядевшись вокруг:
– Это для него очень важно. Еще два дня. Просто улыбайся, и держи рот на замке. Это все.
– Ты сказал мне, что не имеешь никакого отношения к церкви своего отца. Тогда почему мы здесь, Карл? Я не понимаю.
– Он никогда ни о чем меня не просит, но кое-кто из прессы уже начал задавать вопросы о его семейных ценностях. Мы нужны ему здесь, чтобы оказать поддержку. Это всего на два дня. Пожалуйста, Вэнни. Я знаю, что прошу слишком многого, но он мой отец. Это делает его членом твоей семьи.
Ее так и подмывало напомнить ему, что они еще не женаты. В уме она быстро прошлась по всем вариантам. Она была в двух часах езды от дома, и без машины. Соседка по комнате ее уже достала, и об одолжении эту надутую дуру она попросит только в случае крайней необходимости. Этой точки она еще не достигла, но была к ней очень близка.
Карл смягчил тон:
– Это важно для моего отца, и ему действительно необходимо, чтобы я был здесь. Он просит так мало, Вэнни.
Она уставилась ему прямо в глаза, и почти возненавидела себя за то, как ее решимость рассыпалась под этим умоляющим взглядом.
– Мне не нравятся ни члены его церкви, ни то, что они отстаивают.
– Я тоже этого не понимаю, но я не мог сказать «нет». Ты собираешься стать моей женой. Я хотел, чтобы ты была здесь, со мной.
– Они все тут фанатики – а того репортера я даже не оттолкнула, и не попросила не совать мне в лицо микрофон. Я просто сказала два слова, Карл – «без комментариев». Будь благодарен, что я не сказала ему, что обед – это час моей жизни, который я никогда не пропускаю, и как меня бесит, что вместо него я слушаю всю эту фигню.
Его обычно красивые черты сложились во что-то менее привлекательное.
– Мой отец и его последователи просто имеют другие взгляды. Ты к ним несправедлива.
– Справедлива? – Ее негодование вспыхнуло снова. – Даже не вздумай говорить мне этого слова. Ты клялся, что мы никогда не будем иметь дела с этим церковным бизнесом, а потом соврал, чтобы затащить меня сюда. Это было коварно и низко.
– Это всего одни чертовы выходные. – Он снова зашипел. – Не будь эгоисткой.
– Кто, черт возьми, ты такой – и куда подевался человек, которого я знаю? Ты ненавидел все то, за что выступает твой отец, так же, как и я – или это было просто туфтой, чтобы заставить меня выйти за тебя замуж?
Он огляделся, а затем уставился на нее:
– Он обещал дать мне пятьдесят тысяч, если я продемонстрирую свою поддержку. Твоя семья не очень-то в состоянии оплатить нам хорошую свадьбу. Именно я должен понести все дополнительные расходы.
Она стиснула зубы, негодуя на его обвинительный выпад, и зная при этом, что именно так все и было:
– Я хотела устроить что-нибудь скромное, так что не сваливай все на меня. Это ты захотел четыреста гостей.
– Они все мои клиенты. Я не могу жениться, не пригласив их на свадьбу.
– Я хочу уйти.
Его хватка сделалась крепче, и он даже немного ее встряхнул, оглянувшись по сторонам еще раз, чтобы просканировать взглядом комнату:
– Просто прекрати все это, – огрызнулся он. – Иди наверх, если не можешь сделать счастливое лицо. Не смущай моего папу снова. Ты меня понимаешь?
– Только начинаю. – Однако она не хотела последствий. – Итак, после того, как сам меня сюда притащил, ты хочешь, чтобы я где-то пряталась, поскольку я не согласуюсь с программой?
– Ты не должна его смущать.
– А что я? Я сама смущена тем, что вынуждена торчать здесь, с этой так называемой церковью. – Она отдернула руку, заставив его ее отпустить, и попятилась.
– Ты не обязана соглашаться с их убеждениями – но ты будешь стоять рядом со мной, так, чтобы я мог выразить поддержку моему отцу. Кто-то должен платить за эту свадьбу.
– Да, сэр. – Она подняла руку и лихо отдала ему честь. – Я буду хорошей девочкой и сейчас же пойду наверх прятаться, чтобы никому не проговориться, как меня тошнит от всей той ненависти и глупости, которые проповедует твой отец.
– Ты стала слишком драматична. Это не лесть, Вэнни.
Она проглотила неприятный ответ.
– Не забудь показаться завтра на завтраке. Прямо после него мы должны позировать вместе с папой для фотографа. И надень то розовое платье, которое купила тебе его ассистентка.
Она сжалась:
– Оно ужасно. Оно напоминает мне какое-то кошмарное платье невесты, которое по всему подолу кто-то засыпал гвоздиками.
Карл покачал головой;
– Просто надень это гребаное платье. Улыбайся на камеру и действуй, как взрослая. Мы делаем это ради нашего будущего, и чтобы заплатить за нашу свадьбу. Это для тебя слишком сложно?
У нее был соблазн сказать «да».
– Сделай это ради меня. – Он потянулся и взял ее за руку, его большой палец нежно прошелся по ее обручальному кольцу. – Ради нас. Это сделает меня счастливым, и это всего два дня. И все. Он пытается заручиться поддержкой для своей церкви. Здесь есть журналисты, и освещать они будут только то, что ему нужно. Благодаря этому мы получим лучшую свадьбу из всех возможных.
Вэнни внутренне съежилась. Сердце у нее не разобьется, даже если церковь его отца растворится в небытии – оставалось только надеяться, что никто не принял всерьез всего того дерьма, что она слышала во время обеда. Речи пастора Грегори Вудса заставили ее потерять аппетит. Она бы попросту вышла, если бы рядом не было Карла. Она постаралась избежать ссоры, но ее усилия не увенчались успехом, так как сразу после этого репортер попытался взять у нее интервью. Ее замечание «без комментариев» вывело Карла, и так уже обозленного, из себя, и, по-видимому, его отца тоже.
– Дерьмо, – пробормотал Карл. – Репортеры будут в два часа. Убирайся отсюда, ради всего святого, пока они нас не заметили. – Он посмотрел на нее сверху вниз, и глаза его сузились. – Иди наверх и оставайся там до завтрака. Мы обсудим все утром.
Она с облегчением повернулась, собираясь покинуть банкетный зал. Карл, как она уже заметила, коренным образом изменился, как только они прибыли в гостиницу, и она отнюдь не наслаждалась этой его новой стороной. Он оказался первоклассным мудаком. Но все, что здесь происходило, заставляло ее серьезно пересмотреть их совместное будущее.
Личный помощник пастора Грегори Вудса, Мэйбл, стала для Вэнни еще одним кошмаром. Женщина была груба и высокомерна. Идея возвращения в комнату, которую они занимали вдвоем, увлекла ее подальше от лифтов. Зато табличка «Бар» так и манила. Она решительно шагнула к ней, и вошла в тускло освещенное помещение. Все столики были заняты, но она заметила свободный табурет у стойки. Пила она редко, и бары не были ее привычной сценической площадкой.
Как только она приблизилась, бармен поймал ее взгляд. Ему было слегка за тридцать, и он так и сверкал дружеской улыбкой:
– Чем могу вам помочь?
Вэнни, занимая свое место, разгладила на коленях длинную юбку и сунула руку в карман, немедленно пожалев, что оставила свою сумочку в комнате. Хотя у нее были при себе двадцатидолларовая банкнота и ключ-карта от номера. Права остались в бумажнике, и она ничем не смогла бы подтвердить свой возраст, если бы он попросил ее предъявить удостоверение личности. "Интересно – что сделалось с моей удачей?"
– Просто чай со льдом, без лимона. Благодарю.
Он кивнул и отвернулся, чтобы принести ей напиток. Она сидела, опустив голову, пока слева от нее кто-то не откашлялся. Вэнни очень надеялась, что это не какой-нибудь здешний пьяница собрался за ней приударить – именно по этой причине она и ненавидела бары. Один глубокий вдох – и она повернула голову, оказавшись лицом к лицу с ее сотоварищем по барной стойке.
И автоматически задохнулась, когда разглядела его черты. Для нее стало шоком – понять, что там был не просто «какой-нибудь парень». У него была твердая линия подбородка, ярко выраженные скулы, полные губы, и все это так и кричало – Новый Вид. Ее взгляд опустился ниже, на джинсовую куртку, и невольно отметил, как тесно облегают рукава его плечи и бицепсы. На нем не было щегольской черной формы ОНВ, как на тех нескольких, которых она заметила раньше, мельком оглядывая вестибюль.
Она опустила глаза, чтобы взглянуть на его джинсы. Те как влитые сидели на мускулистых бедрах. Ее внимание снова рванулось вверх, чтобы немного поглазеть на его лицо. "Только не спрашивать. Иначе твоей удаче может еще больше не повезти". Потом ее охватила паника. Карл уже закатил бы истерику, если бы кто-то заметил, что она сидит рядом с Новым Видом, и сообщил об этом ему или его отцу.
Этот Новый Вид обладал прекрасными карими глазами с длинными темными ресницами. У него были шелковистые черные волосы, которые падали прямо ему на плечи. Он моргнул, прежде чем с нею заговорил.
– С вами все в порядке? Вы что-то совсем побледнели, и руки у вас трясутся.
У его голоса оказался глубокий тон, пославший острую нервную дрожь вдоль ее позвоночника. Она даже не была уверена – это от страха, или потому, что именно такого рода голоса она находила сексуальными. Он был грубым, мужественным и приятным одновременно. Она изо всех сил старалась придумать ответ, но была вынуждена признать, что стала совершенно косноязычна.
Он наклонился чуть ближе:
– Я не опасен, если это то, что вы слышали о моем виде. И никогда на вас не нападу. Вы хотите, чтобы я ушел? – Он слегка напрягся, как будто собирался встать со стула.
– Нет! – Ей наконец удалось заговорить. Она чувствовала себя виноватой от того, что из-за ее жалкой реакции он готов был отсюда уйти. – Я просто удивилась, вот и все. Вы и здесь хороши, там, где сидите.
Он откинулся на свой барный стул. Бармен ее отвлек, когда принес ей холодный чай и плеснул темного цвета напиток Новому Виду. Она вытащила двадцатку:
– Я плачу за нас обоих. Сдачу оставьте себе. – Это была самая малость, которую она могла сделать после того, как заставила его почувствовать неловкость.
– Вы не должны этого делать.
Бармен испарился, и она повернулась лицом к мужчине с голосом-виски. Его нос оказался шире, чем у большинства людей, но глаза с длинными темными ресницами были поразительными. Даже красивыми.
– Считайте это моей версией извинения. Мое настроение к вам не имеет никакого отношения. Я весь день терпела из последних сил.
Он поднял свой стакан и сделал глоток:
– Спасибо.
– Пожалуйста. – Он отставил напиток, провел ладонью по бедру, затем предложил ее ей. – Я Смайли.
Ее до сих пор оглушенный разум с трудом продирался к значению этого слова. Ходили слухи, что они выбирают себе имена, отражающие их личность. Это показалось ей чудесным.
– Вэнни.
Его рука была большой и теплой. Он взял ее ладонь очень мягко, потряс ее и отпустил:
– Вэнни – красивое имя.
– Это значит Tраванни. У мамы был пунктик на всякие странные имена. Свое я ненавижу. Всю жизнь я только и искала, куда бы деться от Вэнни. – Она потягивала свой чай, изо всех сил стараясь не лепетать. С ней такое случалось, когда она нервничала, и разговор с Новым Видом заставлял ее чувствовать себя именно так. – Моя бедная сестренка застряла с Moртимией. Она обычно отказывается называть людям свое полное имя, и обходится просто Mиа. Мы с ней уверены, что наша мама была помешана на вампирах.
Он казался немного смущенным:
– Я не понимаю.
Она улыбнулась:
– Tрaвaнни напоминает мне о Трансильвании, доме Дракулы. Moртимия... ну, Морт вообще переводится как «мертвый», а Mиа значит «я». «Мертвая я».
Теперь он хихикнул. Это был хороший звук:
– Ясно. А существуют какие-нибудь другие родственники со странными именами?
– У меня есть старший брат. Он на всю жизнь увяз с Каунтом, что значит «Граф». Опять же вампирская тема. Граф Дракула. Она говорила, что это означает «благородный», но мы ей не верим. "Немедленно заткнись!" – приказала она себе, однако Новый Вид засмеялся. Она расслабилась. – Она странная, но мы ее любим.
– А что обо всех этих именах думает ваш отец?
Она колебалась:
– Он у нас был трудоголиком. Он часто уезжал из страны по делам, когда большинство из нас родились, так что не думаю, что у него было много исходных данных. Обычно он оставлял ее беременной, а затем улетал. Мы шутим, что всегда можем узнать, когда у него были отпуска, путем отсчета девяти месяцев от наших дней рождения. Он только недавно вышел в отставку.