— А папа твой ему лично задолжал?
— Нет, банку. Моя мачеха уговорила его взять кредит на свое имя, на расширение бизнеса. Он и взял. Бизнес накрылся, и у папы пошли просрочки с оплатой. Волков как-то выкупил папин долг, о чем сегодня мне и сообщил.
— А что, там такая большая сумма?
— Для нашей семьи большая… — Мария понуро уставилась в пол. — Владимир Николаевич, вы, простите меня, пожалуйста… мне так стыдно… Я ведь не такая совсем, какой он меня там, в казино выставил. И платье это страшное заставил надеть, чтобы побольше денег содрать с желающих меня выиграть. А я… у меня и мужчин, почти не было…
Она все говорила, и говорила, уставившись в пол, на свои босые ноги. Дрожала всем телом, так сильно, что стучали зубы, но не плакала. И Облонский внезапно понял, что у нее истерика.
— Маша! — схватил ее за плечи и встряхнул. — Успокойся, слышишь? Давай, я тебе чего-нибудь выпить налью, что ли?
— Нет, не надо… меня стошнит, если крепкое спиртное сейчас пить. Лучше чай, горячий и сладкий.
Он нашел в шкафчике чайник, залил в него воду из фильтра и поставил закипать.
Достал кружку, пакетик чая и кусковой сахар.
Пока чайник закипал, сел рядом с девушкой на лавку.
— Послушай меня внимательно, — как можно спокойнее заговорил с ней Облонский. — Я сейчас пойду к Диме, он мой хороший друг, и за сегодняшний вечер слишком много для нас с тобой сделал.
— В сауну, да. Я слышала, — закивала она.
— Верно. Ты останешься здесь, примешь горячий душ, найдешь в холодильнике что-нибудь перекусить и ляжешь спать.
— Не бросайте меня. Мне так страшно, Владимир Николаевич… — умоляюще взглянула на него она.
— Тебя здесь никто не тронет, Маша. Здесь место такое, гопника твоего не пустят, даже если он деньги предлагать будет. Он тебя вообще больше не тронет, ему не до тебя будет теперь. Не волнуйся, я об этом позабочусь. Сейчас найдешь халат, полотенца, искупаешься и ляжешь спать. Как только освобожусь, приду.
Коснулся пальцами ее подбородка и улыбнулся.
— Кто-то обещал быть послушной.
— Не послушной, а настоящей. Быть настоящей — это другое, — заулыбалась она. — Вы ведь… не восприняли мои слова всерьез?
— Очень даже воспринял, — подмигнул ей он. — Ладно, не скучай здесь.
Поднялся, залил в кружку поспевший кипяток, поставил перед ней чай и скоро вышел из домика.
Глава 26. Маша
Горячие струи медленно ласкали мою обнаженную спину, плечи, и стекали по длинным волосам. Я оттирала мылом яркую косметику с лица и плакала. Даже представить не могла, что попаду в такую страшную ситуацию, как сегодня. Удивительно, что Облонский спустился в подвал за мной следом. Наверное, никто другой на это бы не решился.
Наплакавшись вдоволь, я медленно выбралась из душевой кабинки. Оттерлась полотенцем, надела длинный вафельный халат белого цвета и завязала пояс потуже. Фена не было, и я просто замотала волосы в полотенце.
Одежду, которая была на мне в казино, хотелось выбросить в мусорный пакет, но я не решилась это сделать. Кроме халата у меня ничего нет. Как знать, привезет ли утром водитель вещи, как обещал?
Широкая кровать оказалась очень мягкой на ощупь, и скоро я утонула в перинах. Натянув одеяло до самого подбородка, закрыла глаза. Попыталась задремать, но сон не шел. Перед глазами стоял Облонский. Его взгляд, его красивый профиль. В ушах звенел его резкий голос.
Я знала, где он. Знала, чем занимаются состоятельные мужчины в сауне, куда привозят девушек. И мне бы быть благодарной за то, что он спас меня и устроил на ночлег в мягкой постели, но вместо этого я испытывала другое.
Ревность. Дикая, необузданная — она испепеляла меня изнутри. Я дико ревновала его к тем девушкам, которым, пусть и за деньги, разрешено прикасаться к его телу. И я ничего не могла с этим поделать. Чувство к Облонскому продиралось сквозь всевозможные барьеры и сводило с ума. Я хотела. Хотела, черт возьми, чтобы он оказался сейчас здесь, под одним одеялом со мной. Чтобы ласкал меня, доводил до исступления своими прикосновениями. Меня, а не шлюх, которых оплатил сити-менеджер ради собственного развлечения!
Я металась по кровати и сгорала от отчаяния.
Не выдержала. Отбросила теплое одеяло, которое теперь жгло, и подошла к зеркалу у стены. В отражении больше не было той наивной Маши, которая окончила филфак и сбежала от неугодного жениха. Из зеркала на меня смотрела женщина. Настоящая, жаждущая своего мужчину. Того, которого она выбрала, совершенно не считаясь со здравым смыслом. И сейчас эта женщина пылала. Она сгорала от странной жажды. Она хотела своего мужчину.
Я села на край кровати. Немного посидела. Облонский все не шел. Куда ему до меня, если там сауна, водка и две девушки, которые готовы на все. Не нужна я ему.
Я чувствовала себя, как невеста, от которой в первую брачную ночь сбежал жених, и от этого злилась еще больше.
Меня бросало из одной крайности в другую — то я сходила с ума по нему, то думала, что совсем ему не пара. Ну, какая из меня пара? У нас в возрасте восемь лет разница, у него свои дела, а я — как Золушка без туфелек, которая случайно попала на чужой бал. Ни кареты, ни тыквы, ни платья. А в довершение всего и принц сбежал в другое королевство.
Я бы пострадала еще, но сон меня сморил — слишком много было переживаний за последние сутки. Устроившись на самом краешке широкой кровати, я свернулась клубочком и провалилась в сон.
Проснулась от того, что повернулся замок, и хлопнула входная дверь. Облонский прошел в спальню. Не включая свет, стянул с себя джемпер, расстегнул ремень на джинсах, бросил небрежно джемпер и ремень на небольшой комод, а после этого качнулся и упал на кровать вниз лицом. Спустя пару мгновений он крепко спал на соседней подушке.
Я ошеломленно подскочила и отбросила одеяло. Подобрав под себя ноги, вытаращилась на обнаженный торс босса.
Но нет, он не подавал никаких признаков бодрости. Он крепко спал.
Спустя несколько секунд запах дорогого алкоголя разлился в воздухе, и я возмущенно скривилась. Да он пьян! Пьян, как сапожник!
Первое возмущение прошло, и я с любопытством уставилась на его широкие плечи. Взгляд против воли жадно скользил по очерченным дорогой джинсовой тканью узким бедрам и взъерошенным русым волосам.
Владимир Николаевич не был грудой мускулов. Он был другим. Утонченный, красивый профиль, будто выточенное из дорогого камня тело — черт возьми, шикарный экземпляр! И ничего лишнего — как будто над его образом с вдохновением потрудился известный скульптор. Не зря я с первого дня знакомства внесла его в музейные экспонаты. Что там говорили про его родословную? Кажется, он какой-то опальный аристократ, отказавшийся от фамилии?
Не удержалась — протянула руку и осторожно коснулась пальцами его обнаженной спины. Облонский не отреагировал — кажется, он продолжал безмятежно спать. Я осмелела и провела ладонью по позвоночнику — легко, игриво, затаив дыхание. По коже отчего-то в разные стороны полетели восхитительные мурашки. С ума сойти, он пьян, а я возбуждена от прикосновения к его телу!
Внезапно Облонский шевельнулся. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Я отдернула руку и молниеносно укрылась одеялом. Проснувшаяся, было, женщина внутри меня тут же спряталась, и теперь я ощущала только стыд от того, что позволила себе прикоснуться к своему боссу. Что, если он почувствовал мое прикосновение, и просто притворяется спящим?
Облонский перевернулся на спину. Глаза были закрыты, но его губы дрогнули в насмешливой улыбке.
Меня бросило в жар. Уши пылали от осознания произошедшего.
Он не спал!
Глава 27. Маша
Зажмурившись, я натянула одеяло на голову, и меня начало трясти.
Внезапно ощутила, как под одеялом уверенно скользит мужская рука. Вжалась в подушку, но теплая ладонь Облонского властно легла на мое бедро. Бесцеремонно откинула в сторону полы халата и заскользила вверх.
Я отбросила одеяло с лица и тут же столкнулась с карими глазами босса. Они насмешливо мерцали в полумраке.
— Ты сама это начала, — склоняясь надо мной, хрипло шепнул он и потянул за пояс. Тот поддался, и скоро распахнулся, обнажив мою грудь.
Я беспомощно ахнула.
Продолжая смотреть мне в глаза, он провел рукой по нежной коже щеки. Коснулся подушечкой большого пальца пересохших от волнения губ, улыбнулся, и в следующий миг его горячее дыхание опалило мою шею.
Он коснулся тугих горошин напрягшихся сосков, огладил плоский живот, и бессовестно заскользил вниз по внутренней стороне бедра.
Я растерялась. Попыталась увернуться, но по коже уже полетели волшебные мурашки. Что-то вспыхнуло внизу живота, окатило жаром с головы до ног, и я не сопротивлялась его манящим ласкам. Просто тихо лежала и боялась пошевелиться, но мое тело впитывало в себя каждый всполох, каждый всплеск.
Все беспокойные мысли исчезли. Они будто растворялись в его прикосновениях, приглашающих в мир наслаждения.
Облонский потянулся к моим губам и накрыл их нежным поцелуем. Напитанный терпкими нотками коньяка, этот поцелуй обволакивал, призывно манил и заставлял трепетать каждую клеточку моего тела.
Его пальцы были везде. Они ласкали, гладили, дразнили и заставляли выгибаться ему навстречу.
Его язык смело и бесцеремонно проникал в мой рот, властно обхватывал мои губы, то соскальзывая, то вжимаясь в них уверенно и плотно, и я безмолвно сдавалась.
Он уверенно освобождал мои плечи от халата, и скоро я затихла в его руках — обнаженная, беззащитная и дрожащая от смятения.
Красивая грудь покрылась мурашками. Тугие горошины сосков заострились, приглашая коснуться их губами.
Облонский скользнул по мне потемневшим взглядом, и я едва осознанно подалась ему навстречу. Перехватив мое движение, он полыхнул ответной страстью. Накрыл меня своим телом, и я, обхватив руками его шею, скоро задыхалась под ним от пьянящего и терпкого аромата его разгоряченной кожи.
Его губы впивались поцелуями в шею и плечи, щетина царапала нежную кожу груди, но я хотела еще. В те мгновения мне казалось — от него этих царапающих поцелуев всегда будет мало.
Его пальцы были везде — они ласкали и терзали, не давая ни минуты покоя, ровно до тех пор, пока я не начала подрагивать от возбуждения и сладкой истомы.
Его рука легла мне на низ живота, властно и уверенно, — и с моих губ сорвался тихий стон. Пальцы добрались до нежных губок и скользнули внутрь. Его рот продолжал дарить поцелуи моему телу, теперь дерзкие и горячие, от которых кожа горела еще сильнее. Пальцы сжимали нежную, словно бархат, плоть — то бесстыдно вторгаясь внутрь, то мягко надавливая, то властно сжимая. В карих глазах мерцало помешанное на торжестве наслаждение. Он упивался моими вздохами, рваным дыханием, а я… я горела в пламени. Желание — неприкрытое, настоящее — полыхнуло с такой силой, что я больше не контролировала свои чувства.
Казалось, я больше себе не принадлежу — только ему одному. От его откровенных ласк я растекалась на простынях горячим воском и бессильно сжимала тонкими пальцами покрывало.
Внизу живота и между ног что-то горело, сжималось в такт его ласкам, и я резко подалась вперед.
На несколько мгновений Облонский остановился.
— Ты потрясающая… — скользя жадным взглядом по моему обнаженному телу, хрипло проговорил он.
Властным движением руки провел по моим в беспорядке разметавшимся по подушке темным волосам и усмехнулся.
Я отвела глаза, ощутила, как вспыхнули стыдливым румянцем щеки, и скоро ощутила, как он резко заполняет меня собой, безвозвратно разрушая все восстановленные между нами барьеры. Сдавленно вскрикнула, дернулась, слишком поздно опомнившись, что с Облонским нельзя было этого допускать, но в ответ на мой беспомощный жест он лишь накрыл поцелуем мои горящие губы.
Он вбивался в меня все сильнее. Заполнял собой без остатка, будто расписывался собой на моем теле, и я растворялась. Для меня не было ничего слаще этой саднящей росписи. Наше дыхание сбивалось, я терялась в наслаждении, в пьянящем аромате его кожи, в его поцелуях и нашей обоюдной страсти, которая захватила и заполнила собой до самых краев.
Волна тепла прокатилась по бедрам и между ног, и спустя мгновение я сжалась вокруг него. Услышала его стон, низкий и сиплый, забилась под ним в экстазе, а потом обмякла в полном бессилии. Он вдавил меня в перину всем телом, опалил шею и грудь хриплым дыханием, коснулся коротким поцелуем моих губ и оставил лежать на простынях.
Мне казалось, я растеклась по простыни горячим воском, и никак не могу застыть обратно, чтобы найти в себе силы пошевелиться. Еще никогда в жизни я не испытывала подобного блаженства. Я лежала, рассеянно рассматривала потолок в полумраке, и мне было непонятно только одно — как мы будем смотреть в глаза друг другу на утро.
Глава 28. Маша
Ранним утром меня разбудил стук в дверь. Открыла глаза и непонимающе посмотрела по сторонам. Облонского рядом не было. Услышала, как он отпирает замок на двери и догадалась, что это водитель привез мне вещи.
Скоро мой босс вернулся в спальню с большим пакетом. Осторожно поставил его на комод и тихо ушел в ванную комнату.
Я села на постели. С головой захлестнуло раскаяние в ночной слабости. В голову стучались мысли — одна хуже другой. Что же мы наделали? Зачем я поддалась на очарование своего босса? Что мешало сказать ему «нет»? Как теперь смотреть в глаза тому, с кем предстоит работать?
Облонский вышел из ванной комнаты в одном набедренном полотенце, и я зависла. Его бронзовая кожа была слегка влажной. По шелковым волосам на груди стекали не успевшие высохнуть капли. Темные волосы были гладко зачесаны назад, и выглядел он после бурной ночи довольно свежо.
— Доброе утро, — я попыталась улыбнуться, и щеки вспыхнули предательским румянцем.
— Проснулась? — подмигнул мне он. — Давай в душ, и будем завтракать. Там принесли горячие аджарские хачапури. Не задерживайся, а то они когда остынут, будут не такие вкусные. Кстати, тебе привезли вещи. Как только позавтракаем, водитель отвезет нас в город.
— А что с рыбалкой?
— У Димы старшая дочка заболела ветрянкой. Жена сегодня ночью вернулась в город, и ему пришлось поспешно сворачивать свою вечеринку.
— А как же те девушки, что ждали его в сауне?
— Девушек пришлось отправить домой, — пожал плечами Облонский.
Я соскользнула с постели и заторопилась в ванную комнату. На самом деле, моему пониманию было совершенно недоступно, как можно отправить жену с детьми подальше от города, пригласить в сауну профессиональных шлюх, а потом, как ни в чем не бывало, улыбаться и вместе с женой измерять температуру дочке?
Хотя, какое мне дело до нашего сити-менеджера и его морали? Он вызвал спецназ, чтобы вытащить нас с Облонским из полного бандитов притона, и за это стоило быть ему благодарной.
Руки подрагивали, когда развязывала пояс на халате. Как я могла вляпаться в секс с боссом? Ведь было намного проще, когда он виделся мне музейным экспонатом. А теперь этот музейный экспонат расхаживает по спальне в одном набедренном полотенце и улыбается опасной улыбкой.
Стоп. Надо заглушить вопли совести и жить дальше. Каждая девушка имеет право на одну ночь с опытным и безумно красивым мужчиной, от одного вида которого у нее подгибаются колени. Пусть то, что случилось, останется в стенах этого домика. У каждого босса и его секретарши должна быть маленькая тайна. Такой совсем небольшой скелетик в шкафу, о котором никому не надо знать.
Открыла пакет и удивленно распахнула глаза — там были не только новые вещи, но и моя сумочка. Та самая, с которой я вышла из торгового центра «Полярис» ночью, и которую у меня отнял Волков.
Раскрыв сумочку, я обнаружила, что все на месте. Ключи от квартиры, телефон, мятная жвачка, очки от солнца и даже мой любимый блеск для губ.
Достала из пакета джинсы, футболку и комплект простого белья. Все с этикетками, было видно, что вещи брали в магазине.