«Мне глубоко все равно. Все равно, и точка», — отогнала грустные мысли от себя я и подхватила с тарелки самый большой кусок пирога с вишней и меренгой. Но в ушах по-прежнему стоял шум и приглушенные голоса за дверью его кабинета. Где-то глубоко внутри они больно ранили. Он же знал, что я в офисе. Мог бы перенести свои развлечения в другое место. Но нет. Ему на меня наплевать. До сих пор не могу понять, почему он ринулся за мной в подвал? Бравада? Глупость? Но он не похож на глупого человека.
Я давилась пирогом, и ни одна дельная мысль не лезла мне в голову.
Завибрировал телефон. Это был звонок от папы, и я, забросив кусок пирога обратно на тарелку, приготовилась слушать.
— Ты представляешь, Маша, долг аннулировали, — озадаченно начал отец.
— Что значит, аннулировали? Волков, скорее всего, долг погасил.
— Нет. Он вообще в банк не обращался и никакой долг не погашал.
— Этот урод блефовал?
— Естественно. Его задело, что мать сломала ногу, и он решил отомстить. Но сегодня в обед долг аннулировали вместе со всеми задолженностями.
— Нет, пап. Чудес не бывает. Банк частный. Скорее всего, Волков положил средства на счет в пятницу, а сегодня они дошли.
— Долг погасила какая-то компания в рамках благотворительной акции. И это беспокоит меня больше всего.
— Какая компания? И что это за акция такая? — вконец растерялась я.
— Я сам ничего не понимаю. Какая-то очередная махинация. Никогда больше не буду оформлять кредиты в сомнительных частных банках! Сотрудники мямлят, сами ничего не понимают! Не банк, а шарашкина контора!
— Позвони мне, как что-нибудь выяснишь, па.
— Хорошо. Давай, береги себя.
— И ты.
В голове шумело после таких новостей. Неужели Волков действительно блефовал? Никакой долг он не выкупал у коллекторов? Просто сыграл на моей наивности? И что за акции такие в банке? То нас со света сжить собирались за просрочку, а теперь долг аннулировали!
— Хочешь вишневой наливки? — заговорщицки прошептала Жаннетта и достала из-под стола поллитровую бутылку домашней наливки.
— Мне же на работу завтра… А, впрочем, давай.
— Смотри, она крепкая. Почти сорок градусов. Но пьется на ура.
Я поднялась из-за стола и достала из буфета две хрустальных стопочки на тонких ножках.
Наливка действительно была крепкой. А еще очень сладкой. И мы с Жаннеттой не заметили, как выпили на двоих всю имеющуюся в наличии ароматную жидкость.
— Надин меня убьет, — рассматривая пустую бутылку, сокрушалась Жаннетта. — Я обещала оставить ей попробовать…
Мне же внезапно стало очень хорошо. Тревоги отступили. Я переживала из-за Облонского? Да кому он интересен! Михаил намного привлекательнее. И таких, как Михаил, много. Тех, кто с радостью угостит кофе и мороженым, и кому понравятся мои глаза.
— Покурим? — извлекая из сумки пачку дамских сигарет с ментолом, предложила Жаннетта.
Я не курю. Но наливка была такой расслабляющей, а сигареты так ароматно пахли мятой, что я согласилась.
Мы с Жаннеттой выбрались на небольшой балкон, и она браво щелкнула зажигалкой. Моя сигарета бодро задымилась, а вот ее никак не хотела прикуриваться.
— Пойду за спичками! Вечно эти зажигалки ломаются! — раздраженно буркнула подруга и нырнула обратно в комнату. — Маш! Тут телефон твой разрывается!
На свою бравую голову именно в этот момент я почему-то решила затянуться сигаретой, и у меня плохо получилось. Дым пошел в нос, в горле запершило, а из глаз брызнули слезы. Сигарета выпала из рук. Пролетев пятнадцать этажей, упала в скупой палисадник.
— Принеси, — пьяно качнувшись, попросила я.
Взяла новую сигарету, щелкнула зажигалкой — и о, чудо — та заработала. От дыма и ментола новой сигареты сразу закружилась голова, и стало так хорошо, что мне казалось — у меня выросли крылья.
На экране высвечивались четыре крупные буквы «БОСС». Я икнула, качнулась обратно, вглубь балкона, и чуть не выронила вторую сигарету. Что ему нужно? Сказать, что я не вымыла чашки?
Глава 35. Маша
— Алло! — хотела сказать по-деловому, а получилось как-то смешно.
— Маша, это Владимир Николаевич. Добрый вечер.
— Добрый…
Я уставилась на сигарету и попыталась собраться с мыслями.
— Маш, ты пьяная, что ли? — фыркнул босс.
— Ага, — решила не кривить душой. — А как вы догадались?
— Это не сложно.
— Подруга привезла вишневую наливку из дома, а наливка оказалась слишком крепкой.
— Я люблю домашние наливки. Моя тетя всегда делала вишневую и сливовую, — по-доброму усмехнулся Облонский. Так же, как и тогда, на озере, где он был нормальным человеком, называл меня принцессой и делал мне сладкий чай. Радость от опьянения пошла на спад.
— Маша, я хотел тебе сказать, пусть твой папа не пугается. Банк разрешил нашей компании списать его долг. У нас накопились проценты по вкладам, и они покрыли все издержки.
— Нет! — испуганно икнула я. — Так не надо было делать! Мы… мы бы сами погасили… папа дом на продажу выставил…
— А кроме дома у него что-нибудь есть, Маша?
— Нет… но ведь на остаток суммы можно будет купить квартиру! Не такую большую, конечно…
— Маша, перестань тараторить и послушай меня внимательно. Теперь никто не сможет вас шантажировать этой суммой. А Волков пойдет по статье Незаконная организация и проведение азартных игр. Если не сядет на два года, то штраф приличный заплатит. К тебе он больше точно не сунется, его уже предупредили, чтобы не смел соваться.
— Зачем вы… все это делаете? — беспомощно пробормотала я.
— Потому что ты мне не безразлична.
— Не верю.
— А ты поверь.
Я опустилась на табуретку и понуро уставилась на тлеющую сигарету.
— Вы странный.
— Это мне говорит девушка, которую чуть не проиграли в карты в нелегальном казино?
— Я попала в нехорошую историю из-за чужого долга. Здесь нет моей вины. И вы оплатили не мой долг, а долг моего отца. Надеюсь, вы понимаете, что я вам ничем не обязана за ваш порыв?
— Ты всегда так благодаришь за помощь? — бросил Облонский. Прозвучало слишком резко, и я поняла, то он обижен. Видимо, ждал, что я буду прыгать от радости и рассыпаться в благодарностях. А я заупрямилась.
— В общем, жду тебя завтра на рабочем месте. Надеюсь, без похмельного синдрома, — помолчав несколько мгновений, добавил он.
— До встречи, Владимир Николаевич.
— До встречи.
Он отключился, а я все продолжала сидеть на потертой балконной табуретке и пялиться на угасшую сигарету.
Мне снова было больно. Почему некоторые мужчины так западают в душу, что причиняют страдания одним своим голосом? Повозился со своей Ирой за закрытой дверью кабинета, а потом позвонил, и благородно сообщил, что я ему не безразлична. Только мне его подачки не нужны.
«Тебе нужен он сам, да?» — услужливо подкинуло мысль пьяное подсознание.
«У него есть другая!» — слушая, как громко ругается из-за отсутствия спичек на кухне Жаннетта, нахмурилась я.
Глава 36. Маша
Утро пятого мая было не очень добрым. Кофе не хотел бодрить, и даже осознание того, что сегодня короткий день, а потом снова выходные, никак не добавляло оптимизма. Все мои мысли были о боссе, о его Ире, о дурацком благородстве, и идти на работу совсем не хотелось.
Распахнула шкаф и достала оттуда приталенные серые брючки-капри в тонкую полоску. С белой офисной блузкой и коротким пиджаком самое то. На выходе быстро скользнула в черные лодочки, подхватила свою черную сумку и заспешила вниз, где меня ожидало такси.
Облонского с утра не было. Я заказала упаковку минеральной воды, ланч, и принялась разбирать корпоративную почту.
Он ворвался в приемную в начале одиннадцатого.
— Маша, найди договора по «Стеле», — без приветствия навис над моим столом босс. — Все, которые проходили за последние полгода. Перекинь их на флешку, а потом удали из компьютера все, что найдешь.
Я невольно уставилась на его жилистые запястья. На правом поблескивал браслет золотых часов. Аромат одеколона с древесной ноткой тут же коснулся моего обоняния и вызвал неясную тоску. Подняла глаза выше, на пуговицы белоснежной рубашки и туго повязанный галстук.
От него веяло резкостью. Что ж, похоже, день будет напряженным. Надо научиться принимать спокойно его жуткие перепады из нормального состояния в агрессию и обратно.
— Хорошо, Владимир Николаевич. Вам кофе сделать?
Он скользнул по мне взглядом.
— Сделай. Но после того, как все договора будут у меня на флешке.
— Да, Владимир Николаевич.
В его карих глазах мелькнуло удовлетворение, и он быстро скрылся за дверью своего кабинета.
Отлично, если в глазах есть что-то человеческое, значит, он меня ни ненавидит. Если посчитать, сколько проблем я устроила ему на выходных и папин долг, отсутствие ненависти — это уже большая победа.
Я разыскала договора по «Стеле» и отправила их на флешку. Сделала двойной эспрессо без сахара и отнесла в кабинет Облонского.
Он не спрашивал, как у меня дела. Тот нормальный босс, который материализовался накануне в телефоне, снова исчез. Вместо него в рабочем кресле восседал циничный монстр, орущий в сотовый телефон очередной набор грубых фраз, от которых меня лично пробирал мороз по коже. Красивый профиль и дорогой костюм не помогали смягчить неприятные впечатления, поэтому я поставила перед ним кофе и поспешила сбежать из кабинета.
Сделала чашку кофе и себе, после чего принялась ждать доставку продуктов и минеральной воды.
Из бухгалтерии принесли документы с пометкой «срочно».
— Занесите, пожалуйста, Владимиру Николаевичу, — почти шепотом попросила меня девушка, которую прислали с документами.
— Я спрошу, может ли он принять…
— Не надо, умоляю! Я не хочу с ним общаться. Просто положите ему на стол, — она взглянула на меня затравленным взглядом и быстро вышла.
Втянув грудью воздух, я взяла папку с пометкой и сама отнесла ее боссу. Да что творится в «НИГМЕ»?
Облонский скользнул по мне тяжелым взглядом и жестом указал положить папку на стол, после чего продолжил что-то говорить в телефон.
Уф. Кажется, у Владимира Николаевича очередной приступ ненависти ко всему человечеству.
Дверь распахнулась, и на пороге приемной без стука вместо ожидаемого мной доставщика появился Михаил.
— Доброе утро, фея! — обворожительно улыбнулся он и вытащил из-за спины букет роскошных розовых пионов. — Цветы для очаровательной девушки!
Я поперхнулась кофе.
— Как приятно, — в смятении заулыбалась. Отодвинула кружку в сторону и стряхнула с брюк несуществующие пылинки.
Михаил подошел к столу и протянул мне пионы. Не знаю, сколько они стоили, но пахли потрясающе.
— К сожалению, здесь запрещено держать цветы. Я не смогу их принять, — покачала головой и со страхом покосилась на дверь босса. У него была мания зловеще появляться в самый нехороший момент. Сегодня злить его цветами от поклонников не рекомендовалось, однозначно.
— Что за глупости, Маша? Чудесный букет освежит приемную и поднимет настроение, — продолжал наступать Михаил.
— У босса аллергия на цветы.
— С каких пор?
Ручка на двери кабинета повернулась. В следующий миг со мной случилось что-то невообразимое. В одно мгновение я вырвала у Михаила цветущий букет, отодвинула средний ящик рабочего стола и запихнула цветы. В тот момент, когда мой босс вышел из кабинета, раздался громкий стук закрывающегося ящика.
— Маша, мебель дорого стоит. Не долбите ею с таким остервенением! — рыкнул босс. — Пойдем, Михаил, нам надо кое-что обсудить.
Они закрылись в переговорной, а я, едва дыша, отодвинулась от ящиков. Разрывную гранату внутри одного из них следовало ликвидировать, причем немедленно — пионы пахли даже через плотно прикрытый ящик.
Набрала телефон отдела кадров.
— Настя, привет. Ты можешь срочно прийти? — сбивчиво зашептала по внутренней линии.
— А что случилось? Босс всех приказал расстрелять?
— Хуже… в приемную принесли цветы, а он их не выносит. Забери их в отдел кадров, а то жалко. Они такие классные! Если он их заметит, точно всех расстреляет.
— Ладно…
Настя пришла очень быстро, видимо, поняла, что меня надо спасать. Я достала букет из ящика и протянула ей.
— Какая прелесть! — восхищенно зашептала она. — Кто их принес?
— Потом, — указывая глазами на дверь переговорной, процедила сквозь зубы я.
— Михаил? Ничего себе… — хихикнула Настя.
— Иди, иди… — подтолкнула ее к двери я.
— Божене понравятся! — прижимая к груди букет, пообещала подруга и исчезла за дверью.
Я выдохнула и вернулась к компьютеру. Буря прошла стороной. Или…все же нет?
Глава 37. Облонский и Гринев
Как только дверь приемной захлопнулась, Облонский резко схватил Гринева за лацканы пиджака и швырнул к стене.
— Ты мне сейчас в дипломате своем что принес, а? Все договора тщательно проверены, по «Стеле» все чисто!
— Разве?
Михаил усмехнулся.
— И за моей спиной нечего было с Ирой в Сочи кататься! Сказал бы, что она тебе нравится, я бы тебе ее так отдал!
— Знаешь, за что я тебя не люблю, Вова? За твой цинизм и снисходительное отношение к людям. Тебе это по наследству передалось. Тем, что одну букву убрал в фамилии, кровь не заменишь! А Ира твоя — женщина роскошная. Зря ты такими изюминками разбрасываешься. Вот и секретарша у тебя действительно стоящая, а сидит за рабочим столом и вздохнуть лишний раз боится.
— Ты мою секретаршу не обхаживай! Ясно тебе, Миша?! — рыкнул Облонский, и его карие глаза сверкнули яростью.
— Вова, ты чего? — опешил Михаил. — Совсем с катушек съехал? Твоя секретарша имеет право на личную жизнь.
— Ее право на личную жизнь заканчивается, когда она переступает порог моей приемной!
— Крепостное право уже давно отменили!
— Не в моей компании! И лучше скажи мне, на кого ты работаешь?
— В каком смысле? Я работаю только на себя, Вова. Забыл?
— Не надо мне чушь нести, ясно? Кто заказчик той статьи? И кому понадобилась наша с Алексеевым дружба? У меня все чисто, Миша. Не подкопаешься ты к «НИГМЕ».
— Ну, знаешь, в этой жизни не все продается и покупается. Особенно люди.
— Кто же купил тебя, Миша? — холодно усмехнулся Облонский.
— Запомни, Вова — я свой выбор всегда делаю сам. Меня нельзя купить.
Презрительно усмехнувшись, Михаил поправил пиджак и вышел из переговорной. Подмигнул красивой секретарше Облонского и быстро вышел.
Покинув здание «НИГМЫ», достал ключи от своего дорогого автомобиля. Сел за руль и забросил дипломат на заднее сидение.
Он всегда ненавидел Облонского. С самого первого дня знакомства. Его заносчивость, уверенность в себе, то, что он являлся наследником рода Оболонских.
То, что Владимир был набитым дураком и в свое время отказался от всех привилегий в угоду чеченской сироте, которая не смогла родить ему здорового ребенка, и все равно выбился в процветающие бизнесмены, злило еще больше. У Михаила никогда не было поддержки от семьи. Его мать умерла от алкоголизма, а отца он никогда не знал. Поступал на экономический сам, без связей и знакомств. В отличие от Облонского, который попал в город совершенно случайно, из упрямства и отказа подчиняться правилам семьи, жаждущей дать ему образование в Англии, Михаилу Гриневу поступление далось очень тяжело. Но теперь, после стольких лет упорного труда, он мог себе позволить гордо расправить крылья. Цель у Гринева была одна — занять место нынешнего сити-менеджера Алексеева. На данном этапе Алексеев устраивал горожан. Обаятельный блондин с американской улыбкой, он всегда держал слово. В городских парках появлялись новые карусели, в районах строились новые школы и детские садики, в центре города создавались бесплатные парковочные карманы, а чистота городских улиц удивляла даже уборщиков.