Он оторвался от телефона и взглянул на меня.
— Кофе готов, Владимир Николаевич! — как ни в чем не бывало, улыбнулась я и принялась выставлять содержимое подноса на его широкий стол.
— Спасибо за кофе, прекрасная фея! — послал мне вслед приятную улыбку Михаил.
Облонский сверкнул в его сторону колючим взглядом.
— Хорошо Маша, можешь идти, — прохладным тоном сообщил он.
Я поспешила покинуть кабинет. Мог бы тоже улыбнуться, а не строить из себя ледяную крепость.
Работу по секторам мы закончили в три часа дня. Я вернулась в приемную, убрать чашки.
Постучала в дверь кабинета, но мне никто не ответил. Приглушенный женский голос, какие-то шорохи. Всхлипы.
«Он же с Ирой!» — внезапно догадалась я.
В груди что-то больно кольнуло. «Я не поеду к Ире, если для тебя это важно. Просто скажи, что важно, и я к ней больше не вернусь…»
Черт, он же к ней вернулся! Ясно, чем они там занимаются за дверью! Вон как она стонет…
Пусть сам моет чашки из-под кофе, у меня сегодня выходной! Или Иру попросит, после того, как они там довозятся. Громко хлопнув дверью, я зашагала к выходу.
Чудесный день. Яркое солнце, весна.
И почему у меня такое чувство, что меня окунули в грязь? Эти колкие слова, холодный взгляд… Он, что, не может трахнуть Иру у себя дома? Зачем делать это в своем кабинете? Ах, да, их величество никого не водит к себе домой. К ней бы напросился. Хотя, зачем? Можно все быстро сделать в кабинете.
Нет, все же он прав насчет того, что приносит женщинам несчастье. От него одни расстройства. Не хочу больше иметь с Облонским ничего общего! Не хочу, и все! Пусть хоть каждый день запирается в своем кабинете с новой подружкой, мне все равно.
У обочины тротуара притормозил роскошный темно-серый БМВ класса люкс, и оттуда выглянул Михаил.
— Фея, а давай я тебя подвезу? — заулыбался мне он. — Негоже, чтобы такие красивые девушки ходили домой пешком.
Отогнав прочь мрачные мысли, я нерешительно взглянула на нового знакомого.
— Только, если вам будет не сложно.
— Что ты, Машенька, мне это только в удовольствие.
Щелкнула дверца на переднем сидении, и скоро я сидела в просторном кожаном салоне, вдыхая аромат освежителя с миндалем.
Михаил сверкнул победным взглядом, включил крутой клубный микс, и машина сорвалась с места.
— И давно ты у Облонского работаешь? — выезжая на оживленный перекресток, поинтересовался мой новый знакомый.
— Нет, всего месяц, — покачала головой я.
— То-то я тебя не видел. А я — птица свободная. Консультирую бизнесменов. С Владимиром Николаевичем сотрудничаем время от времени, когда ему требуется проанализировать, куда утекают расходы.
— Наверное, приятно быть свободным от офисной рутины?
— Очень. Но я к этому долго шел. Высшее экономическое, стажировка за рубежом… Зато теперь свободен, как ветер.
Я украдкой скользнула по Михаилу взглядом. Успешный и богатый мужчина. Довольно привлекательный, располагает к себе.
— Хочешь, заглянем в кафе-мороженое? — взглянув налево, оживился мой спутник. — Выпьем по чашечке кофе, поболтаем?
— А у вас разве нет никаких дел? — удивилась я.
— Нет, фея. На сегодня я свободен. Ничего личного, просто познакомимся поближе, раз уж мы оба оказались на рабочем месте в выходной. Босс ведь даже не предложил тебе сделать и себе кофе тоже?
— У нас не принято приглашать помощника, если идет деловая встреча.
— Именно поэтому я выбрал свободный полет. Чтобы не зависеть от глупых правил. Так что, наверстаем упущенное в офисе?
— Наверстаем. Я, правда, в кафе не собиралась, и одета не по случаю.
— Не выдумывай. Ты прекрасно выглядишь.
Михаил ловко припарковался у кафе-мороженого и первым выбрался из своего автомобиля.
— У тебя такие потрясающие глаза. Как пасмурное небо, честное слово. Я сразу их заметил. Я просто очень люблю дождь и сырость, — открывая мне дверцу, говорил он.
А я почему-то верила. Не знаю, что на меня нашло. Просто редко встречается мужчина, готовый угостить тебя мороженым только потому, что твои глаза запали ему в душу с первого взгляда.
Мы заняли свободный столик на веранде, и скоро мне принесли огромную порцию миндального мороженого, политого карамелью и украшенного тонкими вафельными трубочками. Михаил заказал себе фисташковое.
С ним было приятно. Кажется, он был искренне восхищен моей персоной.
— А ты как в секретари попала?
— Окончила филфак, поработала в школе, зарплата была небольшая, вот и решила попытать себя в другой роли.
— Не жалеешь, что ушла из образования?
— Нет. В моем случае зарплата решает все. Правда, мне с детьми работать больше нравилось.
— Я тоже люблю детей.
В общем, мы болтали ни о чем. Михаил шутил, рассказывал мне анекдоты, а я смеялась.
Расстались у моего подъезда. Он даже не спросил номер телефона. Просто подарил мне улыбку и умчался в закат на своей роскошной машине. Я улыбнулась вслед исчезнувшей машине и отправилась домой. Настроение понемногу налаживалось.
Глава 32. Облонский
— Ты, бл. ть, зубы мне не заговаривай! — орал на свою любовницу, теперь уже бывшую, Облонский. — Ты, Ира, знала, от кого деньги получила на рекламу! Как эта информация попала в руки к журналюгам местным?!
— Да они продажные все, Вова! — всхлипывала Ира. — Я здесь причем?! Я в Сочи была!
Ее глаза опухли, руки жалко дрожали, и от резкой красоты остались только воспоминания. Сразу чувствовалось, что она старше, чем он. Раньше Владимиру казалось, что Ира чем-то напоминает его жену Амиру. Но теперь это небольшое сходство только раздражало. Его вообще все раздражало в последние сутки. Нет, раздражать начало после обнаруженного им страха, который плескался в серых глазах его секретарши перед самым отъездом с озера. А ведь он хотел! Хотел с ней «по-настоящему»! К бандитам за ней полез, лишь бы спасти, лишь бы вытащить оттуда.
«Дура! — созерцая рыдающую у окна Иру, злился на Марию Облонский. — Я ведь тебе так много могу дать! Рядом со мной ты бы горя не знала! Нет же, страшно тебе стало… неужели я так тебе не нравлюсь, что моей не захотела стать?»
И статья эта в городской колонке интернет новостей не просто так всплыла. Статья кричала о том, что сити-менеджер на самом деле спонсирует объекты «НИГМЫ» и ратует за хорошую рекламу, а значит, интерес к «НИГМЕ» имеет личный. И тут же всплыло, что с Облонским они друзья давно, и фотографии, где Алексеев жмет руку Облонскому на открытии одной из презентаций будущего проекта «Эллада»… А еще Облонского насторожил странный блеск в глазах Михаила Гринева, который с ним и Алексеевым за одно был. Это Михаил Облонскому утреннюю статью в интернете показал. И Иру предложил проверить на причастность к обнародованию тайной информации о том, кто рекламу в ее агентстве спонсировал.
«Знать бы, откуда ветер дует, быстро бы с возникшей проблемой справились, — продолжая раздраженно созерцать концерт Иры, размышлял Облонский. — У Алексеева со всеми любопытными разговор короткий».
— Слушай, заканчивай слезы лить, и проваливай, — приблизившись к любовнице, зловеще произнес Облонский. — Только запомни — если это ты проговорилась, я перед Алексеевым тебя выгораживать не стану.
— Вова! — взвыла Ира. — Да, что с тобой?! Ну, в самом деле?! Ты думаешь, я не знаю, кто такой твой Дима Алексеев?! Зачем мне себе могилу копать?!
— Тебе виднее, Ира.
— Какой же ты бессердечный! Я думала, у тебя в душе хоть немного человеческого осталось! А, нет! Там сплошной пепел! Знаешь, кто ты, Вова?! Ты — ходячий труп! Ты зомби! У тебя и души-то давно нет! Ничего нет! Все сожрала эта мертвая девчонка!
Он вздрогнул, как будто его хлестнули кнутом. Схватил ее за плечи и отшвырнул к стене.
— Не смей… — схватив за горло, прохрипел ей в лицо. — Не смей мою дочку трогать никогда!
— Что, думаешь, оплачивая операции таким же трупам, как она, с тех денег, что вы с Алексеевым делите, свою совесть очищаешь?! — дрожа всем телом, горько кричала в ответ Ира. — Не отмоешь ее, Вова! Отец твой прав был, что на порог тебя с женой не пустил! Не место тебе среди Оболонских!
— Пошла вон, сука! Вон! — больно схватив ее за плечо, с силой толкнул ее в сторону двери Облонский.
Ира споткнулась и ударилась о его рабочий стол.
Схватила сумочку, взглянула на него как-то затравленно и жалко, и бросилась прочь из его кабинета.
Облонский остался один. Схватил со стола поднос с чашками и сахарницей и с силой швырнул на пол. Раздался звон битого фарфора. Полетел по полу фигурный сахар из расколовшейся на части сахарницы. А ему казалось — это Дашины игрушки, а не сахар. Зажмурился, провел по лицу рукой и отогнал наваждение. Нет давно Дашеньки. И игрушек ее здесь нет. Они только в ее комнате остались. Там, в пустом доме, куда он никогда никого не приглашает.
Глава 33. Облонский
Тишина в доме никак не хотела уходить. Не помогал даже громкий телевизор в столовой. Облонский, запахнув длинный черный халат в тонкую золотую полоску и зажав в зубах сигарету, упорно готовил себе коктейль. Он безжалостно кидал в блендер болгарский перец, дубовые томаты из супермаркета (в это время года других не было) и сельдерей. Бутылка ледяной водки стояла здесь же. Все смешать, и получится несусветная гадость, которая, если добавить каплю острого мексиканского соуса и лед, отменно бодрит.
Ира знала, куда бить.
«Эта мертвая девчонка все сожрала»…
Даша, маленькая и беззащитная, снова стояла перед глазами.
«Папа, а ты купишь мне самолет? Купишь?…Ну, скажи, что купишь!..»
У Иры никогда не было детей. Она не знает, что такое — терять того, кто дороже всех на свете.
«Не стану ее выгораживать перед Димой. Если виновата, пусть сам с ней разбирается», — безжалостно заливая в блендер водку, размышлял Облонский.
Закинул в длинный стакан трубочки, залил розовато-красную мерзость и отхлебнул большой глоток, игнорируя трубочки для коктейлей.
Еще Маша. Гадкая мысль о том, что ему не хватает ее рядом, очень доставала. А ему не хватало ее — такой живой, сексуальной, беззащитной. Он не планировал иметь отношения, но она так бессовестно вторглась в его жизнь, что оставалось только возмущенно разводить руками. Ему хотелось гладить ее хрупкие плечи. Хотелось любоваться ее дрожащим от вожделения телом и горящими от страсти серыми глазами на своих подушках. Он бы наряжал ее в красивые платья, дарил драгоценности, возил в отпуск заграницу… Маша — она, как необработанный бриллиант. Если дать ему достойную огранку, он будет сверкать долгие годы и дарить радость своему владельцу.
«А я буду настоящей! Настоящей, слышите?!»
Облонский прикрыл глаза и выдохнул. Где-то глубоко на инстинктивном уровне эта девчонка знала, что надо выкрикнуть. Как будто понимала, что вся его жизнь после смерти дочки и отъезда жены — сплошной фарс. Придуманный спектакль, в котором одни картонные фигуры.
«Золушка из Зазеркалья, мать твою…» — фыркнул Облонский. Засыпал кубики льда и вылил противную жижу в высокий стакан.
Устроился на высоком стуле за барной стойкой и вставил трубочку в свой гадкий коктейль.
«Почему бы и нет?» — всматриваясь в бегущую ленту новостей на экране, рассеянно размышлял он.
Телефон завибрировал сообщением.
«Миша под нас копает».
Облонский вскинул бровь. Сообщение пришло с тайного номера, который использовал Алексеев, когда хотел сообщить что-то важное.
«А как же Ира?»
«Ира не главная. Миша просто ее использовал. Кстати, это он, а не заместитель, с ней в Сочи катался, пока ты в карты пытался свою принцессу на горошине выиграть».
Облонский поперхнулся гадким овощным соком с водкой.
Финансовый аналитик, проверенный годами дружбы, оказался предателем? Как такое может быть? Они же знают друг друга с первого курса. Втроем девчонок кадрили, на выпивку скидывались. Облонский, Алексеев и Гринев. Отчего Гринев оказался крысой? Денег у него от фриланса — куры не клюют. Дорогу ему никто не переходил, у каждого своя ниша. Ну, да, Облонский в этом городе чужак. Поступил, куда баллов хватило, после очередного громкого скандала с отцом. Его в Англию хотели учиться на несколько лет отправить. Там же и невесту подобрали, дочь вечного друга семьи, очень богатого графа, эмигрировавшего в Англию много лет назад. «Род Оболонских должен процветать из века в век» — девиз родного папочки, Николая Григорьевича Оболонского.
Денег у отца хватало — и на Владимира, и на двух младших братьев. Петербург ему, как старшему в семье, пророчили, или, Москву, на худой конец, а он в этот забытый Богом городок учиться поехал. Зато сам. Гордость, бравада, глупая юность… Здесь же познакомился с Аминой. Ее, сироту, государство взялось обучать на психолога бесплатно.
Несомненно, Ира знала, чем его задеть. Как-то он ей проговорился, что однажды пытался помириться с отцом. Амина была на четвертом месяце беременности, когда он ее в родной дом привез. Будущая невестка хотела, чтобы он попросил у родителей благословение на брак. Он и повез, раз без этого невеста идти под венец отказывалась. Хотел даже, дурак, с семьей помириться.
Братья его приезду обрадовались. Средний брат, Николай — особенно. Они хорошо ладили. (Потом, несколько лет спустя, Николай был единственным, кто откликнулся на горе Облонского — помогал спасать Дашу, а потом и хоронить).
Да вот только отец, узнав о его чеченской невесте-сироте, отказался от него окончательно и бесповоротно. Кто такая Амина против английской невесты, дочери друга семьи? Не принято было в роду Оболонских жениться по любви. Только по расчету, и на таких же наследниках титулов. Прогнали их двоих взашей из родного дома — и Владимира, и Амину. Облонский вернулся в город, где учился и заплатил в паспортной службе деньги, чтобы из его фамилии убрали одну букву «о».
Естественно, Владимир закрывал глаза на их с Алексеевым махинации. У сити-менеджера, пока он в малине, руки развязаны, а Облонского жизнь научила никогда не отказываться от прибыли. По-другому он бы не выбился. Деньги текли рекой, бизнес процветал, тайные счета пополнялись с завидной периодичностью.
И вроде бы Михаил Гринев был в деле. Давал хорошие советы, помогал выгодно инвестировать средства. Отчего же решил их подставить?
«А ведь он и Машу феей назвал», — вспомнил Владимир. В груди больно кольнула ревность. Нет, с этим надо что-то делать. Или убирать девчонку из приемной и своей жизни раз и навсегда, или сделать ее своей. Если оставить ее в той же роли, что и сейчас, она будет его только нервировать.
Облонский усмехнулся. Нет уж, от него она не отвертится. Хватит уже с него положительных поступков в отношении Марии. Обещала быть настоящей, так пусть теперь исполняет обещание. Он свою часть работы выполнил — вытащил ее из того дурацкого казино.
«А чтобы Маша окончательно и бесповоротно погрязла в своем обещании, мы тот долг у банка и Волкова выкупим и на счет «НИГМЫ» запишем. Волкову теперь деваться некуда, подпишет любую бумагу», — наливая в другой стакан чистой водки, довольно ухмыльнулся Облонский. Опрокинул в себя водку, подхватил с доски для резки кружок помидора и отправил его в рот.
— Так уже лучше, — брезгливо взглянув на пахнущий сельдереем коктейль, громко произнес он и придвинул к себе сотовый телефон.
Глава 34. Маша
В квартире меня ждал сюрприз — вернулась Жаннетта с пирогами.
— Как провела выходные? — распаковывая вкусности, хитро посмотрела на меня она.
— Феерично, — отмахнулась я. Рассказывать подруге о своих страшных приключениях не хотелось. А вот о Михаиле, наоборот, очень даже хотелось.
— И что, он даже не попросился к тебе в друзья в сети? И телефон не взял?
— Неа. Видимо, недостаточно я ему понравилась.
Мы хлопотали на кухне. Я ставила чайник, Жаннетта раскладывала пироги в тарелки. Пахли домашние пироги божественно. Я вдруг подумала, что если бы Облонский узнал о том, сколько всего я съела за вечер, его бы хватил удар и он отправил бы меня на неделю в спортзал на первом этаже.