— Мы переспали? — посмотрела ему в глаза.
— Да нет, всю ночь в бутылочку играли на раздевание! — в голубых глазах мелькнуло облегчение, шутка удивила, а улыбка, нормальная такая, человеческая, ввела в ступор. Саид поднял с пола брюки и натянул их.
— И что теперь? — тряхнула головой, но приложила руку к виску, похмелье было жестоким.
— У тебя таблетки есть? — я покачала головой. — Купи, раз не умеешь пить. Уголь?
— Где-то был, на кухне, — пробормотала, упав на подушки. Мы переспали. И во мне была тишина, я еще была не в состоянии осмыслить то, что произошло. Наверное, мне было хорошо, тело приятно ныло. Черт! Даже не помню ничего, только обрывками, кусочками, но так хотелось цельной картины. Мне хотелось вспомнить и вообще не вспоминать, мне хотелось просто закрыть глаза и проснуться в другом измерении. Потому что не знала, как дальше себя вести.
— Арин! — властный голос прозвучал рядом, по коже побежали мурашки. Ужас, я его боялась до дрожи, особенно сейчас, не понимая, как он относится к тому, что случилось. С опаской открыла глаза, Саид стоял рядом, держа стакан и пластинку таблеток. Увидев, что я смотрю на него, со спокойным видом выдавил все таблетки и протянул.
— Зачем?
— Тебя прочистит и отпустит, будешь немного разбитой, но голова перестанет болеть.
— Да все пройдет.
— Ага, так я тебе и поверил, учитывая, что вы вчера с подружкой почти весь ассортимент бара перепробовали. Пей давай! — металлические нотки в голосе предупреждали не сопротивляться. Раньше я терпела эту нудную головную боль, Саид второй раз спасает меня от молоточка в висках. Выпила все десять черных противных таблеток.
Вновь легла на подушки, наблюдая из-под ресниц, как мужчина поставил стакан на тумбочку, направился к месту, где валялась уже рубашка. Я любовалась его спиной. Она у него была рельефной, каждый мускул от движения перекатывался, хотелось ощутить их упругость, твердость. Нахмурилась. В районе плеч и до лопаток были видных царапины с двух сторон. Черт! Черт! Это как он меня вчера довел, что впивалась ногтями в плечи. За мною такого давно не наблюдалось. Пока пыталась хоть что-то воскресить в своей пьяной памяти, тошнота подступила к горлу, хотелось неприлично проблеваться. Было плевать на то, что Саид стоял на пути к туалету, было плевать, что неслась мимо него полностью обнаженной. Я всегда боялась рвоты, фобия захлебнуться в своих массах. Но судя по очищению, вчера кроме жидкости в желудке ничего не было.
Прислонилась спиной к стене, покрываясь мурашками от холодного кафеля, прикрыла глаза.
— Все хорошо? — раздался рядом голос. Я от стыда зажмурилась еще сильнее. — Ариш! — его голос стал неожиданным мягким, а «Аришей» называла только мама, настолько это было нежно, интимно, породному, что приоткрыла один глаз. Он улыбался, странно, за весь месяц я ни разу не видела его улыбки, а тут за полчаса второй раз.
Коснулся указательным пальцем виска, убирая пряди волос за ухо. Не шевелилась, боялась спугнуть незнакомца. Да, это был незнакомец, это был не Каюм, кто-то другой в его обличии. И его нежность будила отклик во мне, мне тоже хотелось прикоснуться к его лицу, коснуться груди, провести пальцами по каждому шраму, не спрашивая откуда они. И сейчас я его не боялась.
Он обхватил меня одной рукой за голову и притянул к своему лицу, щекоча дыханием. Улыбнулась и сама, оставляя свой разум в сторонке, потянулась к губам. Я хотела запомнить эти несколько минут его близости. Я не хотела сейчас задавать себе вопросы, что я черт подери делаю! Я не хотела думать о том, что будет после наших совместных минут. Я просто растворялась на его губах, целуя его язык, стукаясь с ним зубами.
Одним рывком Саид поднял меня с пола, не прерывая поцелуя, усадил на свои бедра. Я обвила ногами талию. Со стороны мы, наверное, выглядели странной парочкой: она-голая, ни стыда, ни совести, он- почти одет, даже рубашка наполовину застегнутая. Я с наслаждением, запустила руки в его волосы, ощущая их жесткость, как шерсть дикого зверя. Мне даже казалось, что из груди порой вырывалось утробное рычание довольного хищника.
Он донес меня до спальни, грубовато швырнул на кровать, нависая надо мною. Одной рукой стремился расстегнуть рубашку, второй — ремень на брюках. Нетерпеливо села на коленки, помогая ему с одеждой, расстегнула ширинку и припустила резинку боксеров, давая волю его естеству. Рот сам приоткрылся, вскинула глаза на мужчину, но нежного незнакомца уже и след простыл. Губы искривились в усмешке, глаза дикие, с сумасшедшим блеском. Страх заставил меня отпрянуть от него в сторону, но меня схватили болезненно за плечо, вскрикнула. Саид замер, несколько раз поморгал, нахмурился.
Голубые глаза похолодели, он оттолкнул меня от себя и резко застегнул брюки, до конца рубашку, оглянулся вокруг, что-то искал.
Выругавшись сквозь зубы, поднял с пола мобильник. Я отползла к подушкам, залезла под оделяло и натянула его до подбородка. Он говорил очень тихо, недолго, после завершения разговора, повернулся ко мне, закатывая рукава рубашки. На меня смотрел знакомый мне Каюм.
— Сделаем вид, что ничего не произошло! — сухо, четко и по-деловому сказал Саид. — Не стоит себе чего-то додумывать, придумывать, был секс, на этом разбежались. Поняла?
— Ага! — поспешно согласилась, ибо вопрос был задан угрожающе.
Господи, не человек, а ларец с сюрпризами, хамелеон настроения.
Только страстно целовал в губы, готовый на сексуальные подвиги, какое-то мгновение изменило его настроение, которое меня испугало.
Теперь вообще третий вариант его отношения к происходящему.
Голова разболелась еще больше. Он смотрел на меня долго, сканируя лицо вдоль и поперек, когда в его руках ожил телефон, отвернулся и ушел. Закрылась дверь, я облегченно выдохнула! Что за чертовщина!
Сейчас мне было совсем не смешно от того, что рядом с ним меня кидает в разные стороны, то до паники его боюсь, то готова сама лезть ему на шею. И было стыдно самой себе признаться, что не чувствовала вины. Не чувствовала угрызения совести. Покрутила на пальце обручальное кольцо. Мне нужно бежать от этого человека.
Армина
Для человека, который рос в общительной семье, где даже слишком занятой папа всегда старался проговаривать любые ошибки, недопонимания, надежды, самым страшным было молчание близкого человека. Вернее, я никогда не думала, что это будет так страшно.
Я не сразу поняла, что Саид молчит. Я не сразу заметила, что он смотрит на меня, как на пустое место, словно меня и нет. Он мог находиться со мною в одном помещении, разговаривать со всеми, но полностью игнорировать мое присутствие. Первое время я злилась, молчала в ответ, демонстративно общалась со всеми кроме него.
Неделя прошла, я стала тяготиться молчанием, все чаще стала задерживаться возле его стула, пытаясь поймать его взгляд, пыталась коснуться, но мою руку стряхивали, не прерывая своего занятия. Он даже перестал приходить в нашу спальню, каждую ночь спускалась на первый этаж и замирала возле кабинета, подглядывая за ним. Я тосковала по нему, я скучала по нашим беседам, мы раньше говорили обо всем, кроме его жизни, его дел. Я уже забыла, как он улыбается.
А еще я жутко его хотела, до зуда в одном месте, до скрежета в зубах.
Смотрела в потолок, прислушиваясь к звукам дома, ждала его шагов.
И осознав, что он в очередной раз не пришел, сходила с ума от ревности, кусая губы от зависти к своей невидимой сопернице. Я оказалась слишком слабой духом, зависима от расположения мужа.
Саид… робко вошла в кабинет, нервно теребя поясок от халата.
Время было два часа ночи. Он сидел перед ноутбуком и быстро что-то печатал, на мое появление не отреагировал. Решительно обогнула стол и положила ладони на плечи, слегка их сжимая. Его пальцы замерли на клавиатуре, некоторое время не двигался, допечатал кому-то письмо, медленно опустил крышку ноутбука, встал. Я от разочарования закусила губу, наблюдая, как он подошел к бару и налил себе виски, после этого сел в кресло возле панорамного окна и устремил на меня прищуренный взгляд.
— Прости… Я виновата…У каждой ситуации есть две стороны, но ты сам так себя поставил, что все обвинения были направлены на тебя! — стиснула зубы. Опять пытаюсь его обвинить, задеть. Он поднес стакан и отпил напиток, расстегивая несколько пуговиц на рубашке.
Мои слова его не затронули.
— Раздевайся! — холодно приказал, склонив голову на бок, покручивая в руке бокал. Я схватилась за пояс халата и еще туже затянула, мне не хотелось сейчас перед ним обнажаться, нам всего лишь требовался разговор, потому что вечно молчать, живя под одной крышей, невозможно. Он ждал, смотрел то на меня, то на бокал, что-то решал в своей голове. Голубые глаза скользили по моему телу, я дрожала от непонятных чувств. Было и страшно, было и томительно.
— Армина! Я сказал, раздевайся! — бесстрастный голос, в приказном тоне, четко дал понять, ему плевать на то, что я чувствую. Широко раскрыла глаза, не веря, что он действительно меня принуждает делать то, чего сейчас не хочу. Мне нужен был всего лишь разговор по душам. Еще сильнее затянула узел. Саид приподнял один уголок губ, резко встал, увидела в его руках нож. Откуда он у него???
Сделала шаг назад и уперлась в стену. Его глаза были мне незнакомы, темные, угрожающие и в предвкушение чего-то страшного, опасного.
Втянула живот, когда кончик стального лезвия легко разрезал пояс, халат распахнулся. Задрожала от ужаса, от понимания, что сейчас вижу ту сторону жизни мужа, которую так тщательно оберегали. Это действительно мне не нужно было б знать. Он смотрел на меня взглядом палача, привыкший казнить, пропуская мимо ушей мольбы, просьбы, рыдания.
Кончик ножа срезал одну бретельку, медленно переместился на другую сторону, касаясь холодным металлом кожи. Вторая бретелька тоже была срезана, ткань ночнушки опала, на минутку задержавшись на сосках, но в итоге оказалась на талии. Покрылась мурашками от холода и ужаса. Нож кончиком вырисовывал замысловатые узоры на коже груди, живота, следы не оставлял, но причинял легкую боль.
Это возбуждало и нервировало.
Саид… прошептала, пытаясь унять сильно бьющиеся от нервов сердце, не закричать от страха. Нож спустился ниже, затрещал шелк.
Закрыла глаза, ощущая, как холодная сталь спускалась ниже, к развилке между ног. Инстинкт самосохранения побуждал меня бежать, я и готова была тут же рвануть, только понимание того, что лезвие было острое и своими действия наврежу только себе, стояла на месте. Всхлипнула. Металл с кожи исчез. Приоткрыла глаза, Саид уже отвернулся и направлялся обратно к креслу.
— Уходи.
— Саид!
— Я сказал, уходи! От греха подальше! — он взял стакан, смотрел в темноту за окном. Сдерживая рыдания, запахнула халат на груди и пулей вылетела из кабинета, но силы внезапно меня покинули и осела на ступеньках лестницы, подтягивая ноги к груди, пряча лицо. Меня трясло от пережитого стресса, от той грани, по которой ходил Саид.
Я боялась его тогда, да и сейчас дрожала от страха.
— Армина! — меня кто-то обнял за плечи, приподняла голову, увидела обеспокоенные глаза Фарида и от стыда вновь спряталась в своих коленях. — Что он сделал? — его тон перешел на угрожающий шепот, а я еще сильнее затряслась в беззвучных рыданиях. Не поняла, как он меня подхватил на руки и, перешагивая через две ступеньки, понес в спальню.
— Мой тебе совет: не попадайся ему на глаза несколько дней, он сейчас злее самого черта, никто не знает, что от него ждать, живем, как на пороховой бочке! — Фарид заботливо уложил на кровать, накрыл одеялом, на секунду задерживаясь взглядом на моих руках, которые сжимали халат возле груди. — Я не знаю, что с ним сейчас творится, но лучше затаится.
— Это из-за того, что я напомнила ему о дочери?
— Может в совокупности, мы же все знаем, что данную тему лучше не поднимать. И еще лучше забыть навсегда.
— Это невозможно забыть! — голос сорвался, слезы вновь потекли по щекам, часто вспоминала свою маленькую дочурку, наше солнышко.
Она всегда только улыбалась и смеялась, не было и дня, чтобы в доме затихал ее голосок. Саид ее просто обожал! И то, что он сделал, многих ввергло в тупик, в шок!
— Армин! — рука Фарида трепетно коснулась моего лица, стирая влажные дорожки. На секунду задержала дыхание, если бы не сильная зависимость от мужа, если бы не привязанность к нему душой и телом, если бы любовь и ненависть так тесно б не переплелись, я бы поддалась нежности Фарида. Он был жестким и грозным только снаружи, а внутри, в его глазах было столько доброты, любви, ласки, что любое девичье сердце дрогнет в ответ.
Мое дрогнуло, на мгновение, а потом вновь забилось в привычном ритме.
— Тебе стоит уйти. Вдруг он поднимется! — прошептала я, натягивая одеяло до подбородка. — Последствия будут печальными!
Тебе не стоит его боятся, он может кого угодно уничтожить, стереть с лица земли, но вряд ли причинить тебе вред… Фарид задумался, видно вспомнил, в каком состоянии меня обнаружил, глаза сузились от сдерживаемого гнева. — Если только попугать на грани фола.
— Фарид, ты сам в это веришь???? Он убил дочь, которую любил больше всего на свете! Так что моя жизнь в его глазах не представляет никакой ценности!!!
— Армин, все неоднозначно, как и то, что в этом мире кроме черного-белого существует еще тысяча других цветов и их оттенки.
— Это его не оправдывает! Это не облегчает мою боль от потери!
— Я понимаю…
— Так зачем ты его оправдываешь???
— Потому что тебе с ним дальше жить, — грустно заметил Фарид и встал. — Попробуй поспать, если не удастся заснуть, выпей снотворного, я попрошу твою маму присмотреть утром за мальчиками.
Оставшись одна, прислушалась. Я была уверена, что Саид придет, но ни через час, ни через два, он не появился. Испытала облегчение и разочарование. В эту ночь мне снилась дочка, снились ее искрящиеся весельем темные глазки, развивающиеся кудряшки. Снился Саид, как он ее подкидывал вверх и всегда ловил. И мне до сих пор не понятно, почему в тот роковой день он собственноручно направил пистолет в самое дорогое, что у него было.
Саид
Неделя без сна внешне на мне не сказывалась, но я чувствовал, что еще такая неделя, «крыша» поедет. Смотрел перед собою, вообще не понимая, о чем вокруг меня говорят, последнее время на все вопросы отвечал Фарид. Партнеры, должники, да и близкие с опаской смотрели на мою безынициативность и гадали, что это означало. На самом деле ничего это не означало, я просто не мог уснуть. Я закрывал глаза и видел перед собой Арину, я словно фанатик нажимал в своей памяти «стоп-кадр» нашей единственной совместной ночи и вспоминал каждую секунду. Я на следующий день, после ухода из ее квартиры, назначил своего человека в «Ребус», мне докладывали обо всем, что там творилось, но сам остерегался там появляться. Мне хотелось ее холить и лелеять, и тут же подчинить, сломать. Я хотел, чтобы она смотрела на меня, как на свое божество. Я хотел, чтобы она была зависима от меня, от моего настроения, от моего расположения. Я хотел ее до ломоты в теле, но ни спорт, ни алкоголь даже наркотики не могли перебить зависимость к ней. Как и предсказывала сумасшедшая, она стала моей зависимостью. Я, как наркоман, жаждал получить свою «дозу», даже зная, что мне одного раза будет мало, с каждым разом ведь хочется все больше и больше.
— Саид! — тихо меня окликнули. Моргнул, обводя равнодушным взглядом присутствующих. Все чего-то ждали, а я даже не знал, о чем они говорили. Посмотрел на Фарида. Помощник понял меня без слов и перевел разговор на себя, отвечал на вопросы, давал пояснения. Я вроде слышал его, где-то был не согласен, но не было желания вступать в дискуссию. Мне было сейчас глубоко плевать на то, что моими делами руководит человек, который и половины не знает сути моих проектов, договоров, контрактов. Он знал верхушку, все остальное я доверял только самому себе. И если еще неделю буду «виснуть» в реале, от моего могущества, авторитета останется только тень воспоминаний. И даже папочка не поможет. Вздохнул, устало потер глаза. Надо делать какие-то шаги к «выздоровлению». Для начала просто выспаться, но черт, как это сделать, не имел представления! Нажраться снотворного что ли, говорят помогает кому-то, но сомневался, что меня возьмет эта медицинская химия.