— Это последнее, о чём я хочу сейчас говорить.
Я вообще не хочу с тобой говорить, но приходится!
Мог бы и уважить мать, обсудить её дела. Дождёшься от него, как же.
Логан недовольно дёргает плечом, затем придвигает меня к себе ещё на сантиметр и направляется вглубь дома. На деревянных ногах следую за ним, но лишь потому, что мне не оставили выбора, не хвататься же за стены, да и не поможет.
Но к чему такие объятия? Что подумают многочисленные гости, если увидят нас настолько близко? Почему его это не смущает?
— Отпусти. Это выглядит неприлично.
— Это выглядит по — свойски. Так, словно я к тебе хорошо отношусь и веду к бассейну.
— Топить? — спрашиваю машинально.
Он смотрит с высоты своего роста, белозубо улыбается, затем и вовсе хохочет, ещё сильнее прижимая к себе, так, что я впечатываюсь всем рельефом в его тело, горячее и мощное, сильное. Вибрирую.
А ощущения… никакой безопасности, только дикий, первобытный, животный интерес, притяжение, магнетизм. Тело не сомневается — реагирует честно и откровенно. Жаждой. Горячечным желанием. Трепетом и страстью.
Но я всё же человек и мозг ещё что — то соображает, сопротивляется.
— Но это, конечно, не так, — произношу уверенно. — Я имею в виду, ты относишься ко мне не очень хорошо. И, разумеется, не ведёшь топить.
Бросаю короткий взгляд. На мгновение. Привлечь внимание и продолжить беседу. Но не выходит.
Я знаю, жертва не смотрит в глаза хищнику, а я ощущаю себя именно ею. Маленькой беспомощной ланью перед этим… тираннозавром. Громадным, опасным и очень голодным. Ведь что это в его потемневших глазах, как не желание съесть меня целиком?
Его глаза как две чёрные дыры, засасывают, затягивают, погружают в бездну.
Пальцы на талии приходят в движение. Сжимаются, вдавливаются в моё тело, чуть массируя, поглаживая. Рука ползёт ниже, к бедру. И я нахожу в себе силы разорвать это бешеное, сумасшедшее, нереально манящее притяжение взглядов. Перевожу взгляд на красивые, чётко очерченные губы.
Мозг мгновенно находит оправдание моему пристальному вниманию. Убеждает, что ничего удивительного в нём нет, я дизайнер, а линии человеческого тела всегда были предметом особого внимания художников, скульпторов и остальных деятелей искусства. Всё законно.
Хорошая отговорка, жаль, враньё.
Себя не обманешь.
В его присутствии я боюсь даже дышать. Прохладный парфюм кружит голову, дурманит, соблазняет на порочные мысли. Мне бы поддерживать разговор, слушать его, а я вижу, как шевелятся его губы, представляю, как они по очереди касаются моих сосков, уверенно и жестко, без лишних нежностей, сжимают их, прикусывают, зализывают…
— … и я не уверен, что ты подходишь Марку.
Что?
Что он сказал?
Не подхожу Марку?
— Почему? — выдыхаю неожиданно шёпотом, хотя собиралась неистово и громко возмутиться. Прокашлялась, возвращая севший от возбуждения голос на место. — Почему я не подхожу Марку?
И я прекрасно знаю ответ. Потому что теряю голову от его чёртова брата!
Дыши, Кэти, дыши. Это всего лишь невероятный сексуальный магнетизм Логана и связывающая вас тайна. Любая на твоём месте дрожала бы от одного его присутствия.
Скорее всего, он говорит про деньги и социальный статус. У богачей всегда вместо сердца калькулятор.
Кажется, Флоранс была во всём права. Патриция даже слова мне не сказала по собственному желанию, пока не нашла возможность использовать. Как говорится, с поганой овцы хоть шерсти клок. Логан видит во мне современную Золушку, которой вместо хрустальной туфельки подайте квартиру на Манхэттене и «феррари».
— Ты слишком зажата, — даёт он неожиданный ответ. Излишне откровенный. Прямой. Слишком неприличный, на мой взгляд.
— Эм…
— Хочешь сказать, это не так?
Он что, смеётся надо мной? Провоцирует? Издевается?
— Хочу сказать: мы взрослые люди и сами разберёмся. Отпусти меня.
Дёргаюсь в сторону, словно у меня есть шанс получить свободу. Наивная!
— Не вырывайся, пташка, бесполезно. Мы с тобой ещё не закончили. И хочу сразу предупредить: если я задаю вопрос, на него должен быть чёткий и вразумительный ответ.
Упс.
Та — та — да — дам.
Приехали.
Неужели сейчас мы перейдём к обсуждению кухонных приключений? Или он продолжит вводить меня в ступор своей бескомпромиссной, безжалостной откровенностью на тему нашей с Марком личной жизни? Не знаю, что хуже.
Давай, Кэти, говори же что — нибудь поскорее, пока он не начал допрос с пристрастием, нужно его заболтать и перевести тему.
— Я не зажата. Я напряжена. Знакомство с семьёй своего парня — это не поход по магазинам с подружками, знаешь ли. И можешь меня дополнительно не запугивать, я и так на грани обморока.
Уверена, из — за таких, как он, дамы в прошлом веке носили нюхательные соли. Посмотрит — в жар бросает. Коснётся — ноги слабеют и голова кружится. А уж если поцелует… Боюсь даже представить.
Тьфу! О чём думаю? Нельзя представлять!
— Нервная девочка, — хмыкает Логан. Ловлю себя на мысли, что вспоминаю Марка с его любимой фразой «развратная, мокрая девочка, моя девочка». Почему — то обе фразы звучат в моих ушах совершенно одинаково и вызывают идентичные ощущения внизу живота. — Я совсем не кусаюсь.
— Сомневаюсь, — брякнула, не успев подумать.
Что я несу? К чему эти непристойные ассоциации? Хотя, он ведь опасный и колкий, кусается словами, язык его жалит… Язык…
Перед глазами вспыхивает картина маслом: я лежу на столе, довольная, растрёпанная, жаждущая его ласк, обжигающе — горячий, острый язык Логана чертит узоры на моей шее, подбираясь к маленькому розовому ушку…
— Мне нравится твой острый язычок, — произносит он так, словно думает о том же, о чём и я. — Ты, Каталина — котёнок, девушка с характером, но слишком строго себя держишь и тем делаешь Марка несчастным.
Ненавижу, когда лезут не в своё дело, даже возбуждение притихает. Общение с этим мужчиной напоминает американские горки — о спокойствии только мечтать.
— Логан, прости, конечно, я понимаю, ты переживаешь за брата, но наша интимная жизнь — исключительно наше с ним дело. Я не готова, не хочу и не буду её обсуждать.
— Ты трусишка, Кэти — котёнок, а он слишком прислушивается к твоему мнению, не понимая, что иногда женщине не нужно уважение и вся эта чушь про равенство полов, в постели его нет. Иногда женщину нужно просто трахнуть.
Я споткнулась и если бы он так крепко не держал за талию, непременно грохнулась на пол. Меня едва не трясло от гнева. Да как он смеет? Что за намёки? А выражения!
Тем не менее, выпрямилась, сделала глубокий вздох и ответила на хамское заявление таким голосом, что он мог враз заморозить все котлы в аду.
— Иногда не стоит делать поспешных выводов.
— Я привык доверять своим глазам и своему опыту.
— Видимо, ты настолько любишь раскрепощённых девушек, что никогда не сталкивался с обычными, нормальными, у которых, представь себе, личная жизнь начинается не в тринадцать лет.
О, чёрт возьми, я завелась не по — детски. Что он со мной творит? Я и не заметила, как тоже стала бросаться обвинениями, навешивая ярлыки.
Это всё стресс. Да, точно, он самый. Никто и никогда не общался со мной на тему секса настолько откровенно и прямолинейно. Марк всегда проявлял понимание!
Логан замирает. Разворачивает меня, удерживая за предплечья. Оглядывает с головы до ног неспешно, внимательно, точно выбирает женщину на невольничьем рынке, на глаз оценивая, на что она способна.
Способна ли выдержать напор его страсти.
Серая радужка почти повержена возбуждённой чёрной бездной его зрачков. А я… я не могу отвести от него взгляд, хоть и стою словно испуганный воробышек, готовый сорваться и улететь прочь, далеко — далеко, на высокую, безопасную ветку.
Если отпустят.
Затем открыл дверь и пригласил пройти в наполненное солнечным светом и зеленью помещение — крытый бассейн. Что я и сделала, притом, наконец, без наглых, бесцеремонных объятий!
Маленькая женская уловка сработала — он меня отпустил. От невинных девочек не ожидают больших пакостей.
— Ты хочешь сказать, что совсем неопытна? — раздаётся его голос за спиной.
Я застываю, всеми фибрами души ощущая, как он приближается. Неспешные, едва слышимые шаги. Чувствую жар его тела за спиной. Он близко. Так близко, что ноздри щекочет тонкий аромат его парфюма.
Делаю шаг в сторону, поднимаю глаза. Знаю, что щёки красные как томаты в банке, но это отличный шанс сместить акценты. Уверена, если у него есть хоть капля сомнений о моём участии в эротическом свидании на кухне, она оттянет вниз нужную мне чашу весов.
— Марк — мой первый мужчина. И моя зажатость, что так не даёт тебе покоя, исключительно от неопытности. Уверена, со временем мы с ней справимся. Вдвоём с Марком. А теперь, надеюсь, разговор окончен и я могу идти? У меня нет желания плавать.
— Зато у меня есть одно желание, — произносит этот невозможный мужчина и в его глазах вспыхивает настоящее адово пламя. Жаркое. Грешное. Завораживающее.
Глава 12. Водные процедуры для горячей парочки
Логан
Я ожидал увидеть очередную длинноногую топ — модель с отстранённым выражением лица и искусственным загаром, но Марк удивил. Привёз в дом сладкую кошечку с аппетитной задницей и задорным смехом. Про чёртову родинку у нижней губы вообще боюсь вспоминать — чистый секс.
Уверен, Марк думает только об одном, когда она вот так приоткрывает ротик, как сейчас, охреневая от моих наглости и напора. Взгляд не отвести.
И когда этот мелкий повзрослел, что стал западать на нормальных девчонок, от одного вида которых превращаешься в озабоченного подростка?
Девочка что надо, ещё и досталась ему невинной.
Чертовка права, я давно не трахал милых нежных девочек, предпочитая опытных, хорошо знающих, чего они хотят, девиц классической модельной внешности. Силиконовых Барби или похотливых нимфоманок — без разницы. Главное — чтобы не выносили мозг, были предсказуемыми и любили секс не меньше моего. Терпеть не могу отговорки и отказы.
А эта… Стоит, смотрит этими огромными, в пол — лица зелёными глазищами, ресницами хлопает. Боится меня и, твою мать, хочет до умопомрачения, краснеет, бледнеет, заикается. И от того боится ещё сильнее. Но огрызается. С характером.
Да, детка, ты новорожденный котёнок в мире секса и до Высшей Лиги тебе ещё расти и расти. Во всём, как говорится, нужен опыт. И я бы с удовольствием стал бы твоим личным тренером, но есть одно но…
— Какое желание? — почти заикаясь спрашивает она, и я, едва не отвечаю честно и откровенно.
Представляю, что бы с ней случилось, признайся я в истинных своих желаниях. Она о таком и не слышала, наверное. Может, поддразнить?
Делаю шаг, обнимая за талию, удивительно тонкую при высокой красивой груди и аппетитной нижней части, которую я бы с удовольствием проинспектировал всеми доступными способами. И начал бы с укусов. Болезненно — сладких, неспешных, чувствительных. И зализывал бы каждый с особенной тщательностью, сводя с ума маленькую порочную девочку, такую правильную и нежную.
— Отпусти, — шепчет, не отрывая взгляда от моих губ.
Думает, поцелую?
Я бы с радостью, детка, но у меня сорвёт тормоза окончательно. Ты слишком сильное искушение.
— Ты ведь не этого хочешь, — произношу едва слышно.
Каталина смотрит, не моргая, ещё и почти не дышит. Чувствую, как под моими пальцами гулко бьётся сердце. В её взгляде всё: и ужас и порок. Губы подрагивают, призывают смять их жестким напором, захватить в плен, поработить.
Она нервно закусывает пухлую нижнюю губу и я с кристальной отчётливостью понимаю: я её трахну. Сейчас. Разложу на ближайшем шезлонге. И она будет орать, биться в конвульсиях, царапать меня словно дикая кошка, кончая раз за разом, потому что хрен знает, как быстро я смогу остановиться, насытиться этим грешным ангелом, от вида которого сносит крышу.
Она сглатывает набежавшую слюну и я теряю голову. Вижу только, как удивлённо она распахивает глаза, когда моя рука сжимается на её тонкой шейке и тянет навстречу первому поцелую.
Каталина
Уносит. От жара его тела, от бескомпромиссной, беспринципной жестокости его взгляда, тёмного, обжигающе порочного, властного. В голове ни одной мысли, я покорена, загипнотизирована, соблазнена, очарована.
Его рука тянется к моему открытому, беззащитному горлу, сжимает, притягивает на себя. Губы приоткрываются навстречу его рту…
Как вдруг слышу характерное постукивание трости.
— Бабушка, — шепчу, когда наше дыхание сталкивается, смешиваясь в миллиметре от воспалённой от возбуждения кожи.
— Чёрт! — Он действует мгновенно. С треском ниток по канту сдёргивает с меня платье, командует: — Ныряй!
Осоловелая, слабо соображающая, скидываю обувь и делаю шаг в бассейн с ледяной водой. Рецепторы взрываются от перемены температур, я дёргаюсь, мгновенно прихожу в себя, открывая глаза, и вижу, как сильное мужское тело входит в воду, делает один за другим гребки, удаляясь от меня.
С кристальной ясностью понимаю, что вынырну ровно к бабуле на допрос и, отталкиваясь пятками ото дна, меняю направление, на пределе работы лёгких плыву за Логаном, надеюсь, что пока доберусь до противоположного от Александрии Бекендорф борта, он вернётся и займёт её ничего не значащим разговором, а я, хитро и коварно сделаю вид, будто не хочу мешать их семейной беседе и сбегу.
Старшие родственники разъезжаются уже завтра, кто днём, а кто утром, так что держать оборону осталось недолго.
Однако Логан и не думал мне подыгрывать, терпеливо дождался, чтобы вместе вернуться к усевшейся на ближайший от лестницы шезлонг бабушке и завёл непринуждённый разговор, заодно сообщая за минуту сляпанную специально для свидетельницы нашего заплыва легенду.
— Думала, под водой плыть быстрее? — весело спросил он, как только я приблизилась. — Продула, Кэтти.
— Хотела схватить тебя за ногу и напугать, — ответила я, имитируя отсутствующее сейчас напрочь чувство юмора.
Общаться с этим типом невыносимо. Я готова провалиться от стыда за своё помешательство, а он смеётся. Впрочем, после одного кухонного приключения я тоже делаю вид, что всё хорошо, так что не вправе его ругать даже про себя. Он ведёт себя просто… цивилизованно. Что после взрыва страсти у кромки бассейна весьма и весьма похвально.
Есть подозрение, будь на месте бабули кто угодно другой, Логан бы и глазом не моргнул, вдавил меня в своё каменное тело и поцеловал так, что вышиб бы весь дух вместе со здравым смыслом.
Так, не думать о поцелуях с Логаном. Уймись, Кэтти, ты хорошая девочка, правильная и скромная.
К бабушке мы подплыли как ни в чём не бывало, вышли по очереди, Логан обернулся, чтобы подать мне руку, однако я посмотрела на неё, как на ядовитую змею. Спасибо, мне хватило… контактов на сегодня.
— Каталина, если мужчина подаёт руку, её стоит принять, — чопорно произнесла Александрия. — Эмансипация не всегда уместна, есть ещё правила хорошего тона.
— Простите, — извинилась и мышью проскользнула под рукой безукоризненно вежливого в присутствии старшей родственницы Логана, убежала к своей одежде.
Хорошо, во время переодевания так торопилась, что осталась в купальнике и сейчас не приходится краснеть за свой внешний вид. Вот было бы «весело», явись я пред бабулины очи в кружевном непотребстве, что подарил Марк.
Одежда валялась в настолько художественном беспорядке, что, уверена, будь на месте Александрии любимая тётушка братьев, у меня были бы серьёзные проблемы. Её словно срывали в порыве страсти и бросали в кучу. Хотя это я, наверное, от нервов так думаю. По задумке Логана мы соревновались и вполне могли скинуть её, торопясь обыграть соперника.
Надеюсь, больше не придётся идти на сделку с совестью. Честное слово, для одних суток перебор. Может, мне стоит приклеиться к Александрии или Пат и провести остаток дня в безопасности?
Трясущимися пальцами схватила горку одежды и положила на шезлонг, отделив своё платье от его тенниски и шорт двумя свёрнутыми полотенцами. Научиться бы ещё в реале так держать дистанцию, цены бы мне не было.