— Здорово. Вытащите меня отсюда, — мне было все равно, кто там с ней пришел, лишь бы помогли.
— Ну что, Оса, дожужжалась? — раздался насмешливый голос.
Я мысленно застонала. Волшин. На хрена Ольга притащила этого придурка?
— Ты пришел злорадствовать?
— Могу уйти, — небрежно отозвался он, и я услышала, как заскрипели створки. — Сначала он открыл внешние двери, а потом внутренние. И, наконец, в просвет надо мной показалась его взъерошенная голова. — Так-так, Осипова. Ты моя должница, — смотрел на меня сверху вниз, опираясь на свои колени. Я только посмотрела на него сердито. — Тебя спасать, или так и будешь из себя недотрогу корчить?
— Спасать, — процедила сквозь зубы.
— Руку давай, — наклонился ко мне.
Выпендриваться не было ни времени, ни смысла, поэтому я вцепилась в теплую ладонь. Волшин рывком вытащил меня из кабинки, попутно все-таки облапав за задницу. Убивать его не стала, потому что вроде как помог, вроде как спас.
— Спасибо, — произнесла сдержано и отступила от него на шаг назад. Потом просмотрела на притихшую Ермолаеву и поблагодарила снова, в этот раз теплее, — спасибо, Оль.
— Спасибо, Оль… — передразнил меня Марк, — не забудь, ты теперь моя должница.
— Счастье-то какое.
— Не переживай, натурой требовать не стану.
— Да? Очень жаль. Я уж была готова пасть в твои объятия.
Парень хотел еще что-то сказать, но передумал. Глянул на часы и присвистнул.
— Две минуты и четыре этажа. Успеем? — не дожидаясь ответа, схватил меня за руку и потащил к лестнице, — шевелите булками, дамочки.
Я шевелила, как могла, проклиная узкую юбку и неудобные шпильки. Вместо того чтобы бежать, приходилось нелепо семенить.
— Давай, Оса! — Марк теперь держал меня под локоть и буквально тащил вверх по ступеням, — не время включать хрупкую лань!
Он прав. Поддернула подол почти до самой задницы. Стало немного легче. Я могла перескакивать через ступень. Только бы каблук не сломать и не навернуться.
— Чулки? — одобряюще протянул он, когда из-под подола выглянула ажурная резинка.
— Да, волшебные, удачу приносят. Только на экзамен надеваю.
— Кто тебя посадил? — балбес еще умудрялся что-то спрашивать на ходу.
— Черт его знает, девки какие-то, — пыхтела я, упорно карабкаясь верх, — как только мозгов хватило.
— Да какие там мозги? Ерунда. Лифт старый. Стоит снаружи чуть-чуть раздвинуть дверцы — и все, встает намертво и не подает признаков жизни. Мы раньше так прикалывались над перваками. Видать, кто-то решил вспомнить старое.
— Дуры, — огрызнулась я, и Волшин, как ни странно, не стал спорить.
Мы выскочили на седьмой этаж, вывернули в коридор и со всех ног припустили к нужной аудитории. Дверь уже была закрыта.
— Я первый, — рявкнул Волшин, — вы за мной.
— Как скажешь, — я на ходу поправляла юбку, пытаясь привести ее в нормальный вид. Оля пыхтела следом с таким несчастным видом, что мне стало ее жаль. Такой робкой овечке как она, наверное, было очень тяжело подойти к такому распиздяю, как Марк, а теперь еще и опаздывает на экзамен. И все из-за меня. Еще один должок на моей совести.
Марк без стука толкнул дверь и ввалился в аудиторию. Наши уже со скорбными лицами сидели на местах. Трое преподов устроились за широкими столами и раскладывали билеты.
На нас тут же все уставились. Кто-то недовольно, кто-то равнодушно. Подруга ассенизаторши позеленела от злости и тут же начала шептаться со своей соседкой. Ирка только фыркнула и отвернулась, а Мерз смотрел, не скрывая недоумения.
Удивился, бедняга, что мы мало того что опоздали, так еще и с Волшиным?
— Простите, мы задержались, — прогремел Марк, перетягивал на себя все внимание, а мы по стеночке пробирались к своим местам, — я забыл зачетку, пришлось возвращаться. Девочки просто меня ждали.
Ого. Что за джентльменский порыв? Он заболел, да?
— Садитесь.
Дважды нас просить не пришлось. Мы быстро расселись, и через минуту экзамен начался.
***
От злости написала все так быстро, что сама удивилась. Пять раз перечитала ответы, выискивая косяки и ошибки, но придраться было не к чему. Видать, в стрессовых ситуациях мои мозги работают, как часы. Хоть какая-то радость.
Остальные писали. Кто-то усердно строчил, высунув кончик языка, кто-то судорожно грыз ручку. В общем, все старались как могли.
— Вы закончили? — поинтересовался один из преподавателей, заметив, что я блуждаю взглядом по аудитории.
— Да.
— Сдавайте.
Я покорно положила лист на стол, собралась и вышла в коридор. Что ж, теперь я еще на один шаг ближе к финалу. Последний рывок, финишная прямая — и прощай универ, а вместе с ним все остальные.
Кстати, об остальных. Надо бы кое с кем побеседовать. По душам.
Поэтому удобно привалилась к подоконнику и стала ждать...
Народ начал выходить минут через пятнадцать. По одному, по двое. Я равнодушно наблюдала за тем, как они облегченно выдыхают, стирают пот со лба и бегут прочь, будто за ними кто-то гонится. И вот, наконец, дверь распахнулась в очередной раз, и на пороге появилась Катька Шаповалова. Увидев меня, она споткнулась и обеспокоенно глянула через плечо. Однако из ее группы поддержки еще никого не было. Все писали.
— Ну что же ты остановилась? — улыбнулась ей ласково. — Как билет? Все написала?
От моего тона она занервничала еще больше.
— Твое какое дело? — буркнула себе под нос, нервно поправила сумку на плече и припустила со всех ног прочь.
Однако не прошла и пяти шагов, как у нее из-под юбки посыпались шпаргалки. Она испуганно оглянулась на двери кабинета и начала торопливо собирать бумажки.
— Какой конфуз, — я подошла ближе. Встала на одну из шпор.
Катя залилась нервным румянцем, смяла в кулак листки и стала запихивать их в сумку. Потом заметила ту, которая была у меня под ногой и попробовала ее достать.
Я не шелохнулась, уперев одну руку в бок, смотрела сверху вниз на то, как она корячится возле моих ног.
— Отойди! — истерично завопила она.
— А то что?
У нее белые пятна пошли поверх пунцовых щек, а в глазах заблестели слезы. Вот дрянь трусливая!
— Мне казалось, что ты смелее была, когда в лифте меня захлопнула. Весело хихикать, когда вокруг подружки, а противник заперт в клетке, да? А один на один слабо?
— Да я… — начала она, тяжело дыша.
— Что ты? Закричишь? Упадешь в обморок? Побежишь жаловаться? Что? — рассматривала ее снисходительно. — Или, может, подеремся? Я только за.
При этих словах она от меня попятилась. И тут из аудитории вышла ненавистная троица, испортив мне весь воспитательный момент.
Меранов. Волшин. И следом за ними Ирка.
Да, твою мать! От досады чуть не зашипела, зато Катька буквально расцвела. Плечи расправила, нос задрала.
— Лютуешь? — усмехнулся Волшин, переводя взгляд то на меня, то на Катьку. — Правильно делаешь.
— Марк, ты о чем, вообще? — недовольно встряла Ирка.
— Новенькая пряники раздает, — усмехнулся он и подмигнул мне. — Души ее, Оса, а я помогу спрятать труп.
Шаповалова чуть в обморок не грохнулась, когда Волшин меня поддержал, а Ирку прямо перекосило.
— Пойдем, — она схватила сумрачного Меранова под руку и потянула его в сторону, — нечего тут делать. У Марка весеннее обострение, клинья к Осиповой подбивает.
Мерз взглянул так, что еще немного — и окна бы повылетали, и с потолка начала сыпаться штукатурка. Так и хотелось спросить: чего глазами стреляешь, гад? Не ты ли говорил, что тебе насрать на меня и на все, что со мной связано? Или он просто бесился от того, что кто-то поперек его воли пошел?
— А я, между прочим, сегодня вообще герой! — продолжал Марк с беспечной улыбкой, не замечая, как атмосфера накалилась. — Осу спас. Если бы не я, пролетела бы она с экзаменом.
Это он зря. У Захара глаза стали черными, как демоново подземелье. И непонятно, что больше его выбесило. То ли то, что мне помогли, то ли то, что это сделал именно Марк.
— Мы теперь с ней друзья. Верно, Оса? — продолжал добивать Волшин, еще сильнее накручивая ситуацию.
— Мечтай больше, — фыркнула я.
— А чего мечтать-то? Замуж ты за меня отказалась выходить. Так что придется дружить, — вздохнул он с наигранной печалью.
— Марк, ты сегодня случайно головой ни обо что не бился? — подозрительно поинтересовалась Верховцева. — Или это шутки такие дурацкие?
— Никаких шуток, — парень улыбнулся и шагнул к растерянной притихшей Катьке, приобнял ее за плечи по-дружески и спокойно так, доверительно произнес: — А кто будет моих друзей обижать, тот будет иметь дело со мной. Здорово, правда?
— Здорово, — проблеяла Шаповалова и побелела еще больше. И как тут не побелеть, когда здоровенный парень улыбается ласковой улыбкой белой акулы?
— Я и сама прекрасно разберусь со своими проблемами, — отозвалась я, тщетно пытаясь скрыть недоумение.
— Не сомневаюсь. А теперь, раз мы все обсудили, предлагаю расходиться. Не знаю, кто как, а я сегодня собираюсь оторваться по полной, — Марк бодро сделал под козырек и пошел прочь.
Перепуганная Катя бросилась в другую сторону, а Ирка чуть ли не силой уволокла Меранова, который был похож на злого лесного черта.
Только когда все ушли, я смогла перевести дух и ошалело осмотрелась по сторонам, пытаясь собраться с мыслями.
Это что, вообще, такое сейчас было? Волшин метит территорию? Делает это ради меня? Или решил пободаться с Мерановым, а меня просто использует как повод? Или… Или что?!
Они все меня задолбали! Хоть снова переводись в другой универ. Стоп! Фиг им, а не перевод. Даже в шутку думать об этом не буду! Четыре месяца протянула и пятый выдержу.
Из принципа. Просто чтобы иметь возможность показать всем в конце средний палец и гордо уйти.
Глава 11
— Я не хочу идти ни на какую тусовку, — мрачно произнесла, наблюдая за тем, как Ермолаева примеряет то одну кофточку, то другую.
— Ты мне обещала, — подруга пригрозила пальцем, — так что теперь не вздумай соскочить.
Я чувствовала себя должницей за спасение из лифта, вот и наобещала не пойми чего, поддавшись розовым пони, внезапно прискакавшим в мою головушку.
— Обещала. Но я же не знала, что именно сегодня настроение будет ниже плинтуса.
— Ничего не знаю. Обещания нужно выполнять.
Никакого понимания и дружеской поддержки. Ведь видит, что я хмурая, как грозовая туча.
— Нет бы сказать: не переживай, Анечка, все будет хорошо, Анечка, давай посидим дома, Анечка...
— Не бубни, Анечка! — хохотнула она и, стянув через голову очередную футболку, отбросила ее в сторону: — Не то.
— Может, скажешь, куда мы идем? А то вдруг я тоже совершенно не в тему одета, — указала на свои псевдо-кожаные штаны и футболку-хулиганку.
— Это сюрприз. И ты одета, как надо, — Оля одобрительно подняла кверху большие пальцы, — кстати, слышала о твоем голом дефиле. Жаль, меня там не было.
— Ага. Очень жаль. Это было эпично.
— Верховцева перегибает палку.
— При чем тут она? — я невесело усмехнулась. — Это была идея Меранова. Он просто, как всегда, действовал чужими руками.
— Нет, — тряхнула головой Ермолаева, — я слышала, как Ирка хвалилась тем, что одежду из душевой вынесла…
Сучка. Внутри злость выпускала свои грязные когти, но снаружи я была спокойна. Не зачем пугать бедную Олю своей яростью.
— Почему он на тебя так взъелся? — поинтересовалась она, перескакивая на Мерза.
— У некоторых мужиков нездоровая тяга прогибать тех, кто сопротивляется.
— То есть чем больше ты даешь отпор, тем сильнее он звереет?
— Типа того, — уклончиво ответила, некстати вспомнив, как он ввалился ко мне ночью пьяный, злой и очень озверевший. Р-р-р-р.
— Так, может, тебе проще притвориться овцой и сделать вид, что прогнулась? Ему станет скучно, и он от тебя отстанет.
— К сожалению, прогибаться даже для вида — не в моем характере
— А ты попробуй?
— Чтобы через пять минут захлебнуться собственным ядом?
— Тоже верно. Тогда надо продолжать войну. Насмерть, и пленных не брать.
Я рассмеялась. Очень смешно слушать такие воинственные речи от скромницы Оли, которая боится даже чихнуть не по правилам. Более безобидного, скромного и пугливого создания сложно представить, удивительно, как у нее хватило пороху на дружбу со мной.
— Все. Готова! — она решительно кивнула и обернулась ко мне: — Ну как?
На ней был джинсовый комбинезон со спущенными бретелями, и футболка, открывавшая одно плечо.
— Не знаю, какой на вечеринке дресс-код, но как по мне, выглядишь очень даже миленько.
— Миленько? — разочаровано протянула Оля. — Мне казалось, это дерзкий образ...
Вот тут я перепугалась, что она продолжит бесконечные сборы, поэтому вскочила с кровати, схватила подругу за руку и потащила к двери.
— Дерзкая. Резкая. И вообще, тебя теперь зовут Олька-опасность.
— Да ну тебя, — она вырвалась и, пряча смущенную улыбку, потянулась за рюкзаком, — тебе легко говорить, ты всегда как шпага острая, а я вечно — блаженная ромашка.
— Пойдем, ромашка, пока я не передумала и не уехала домой.
— Нет уж. Никаких «передумала». Я давно мечтала на эту тусу попасть, а без тебя мне пороху не хватит.
— Ты меня заинтриговала. Настолько, что я готова зажать тебя в углу и пытать, чтобы узнать подробности таинственной вечеринки.
Ермолаева показала мне язык:
— Скоро сама все узнаешь.
Если честно, сюрпризы я не люблю. Исходя из печального жизненного опыта, могу сказать, что в моем случае все эти «сама скоро увидишь» неизменно заканчиваются какой-нибудь непроходимой задницей, из которой потом приходится долго и упорно выбираться.
Еще раз с сомнением посмотрела на Ольгу, пытаясь оценить свои шансы оказаться в очередной жопе. Вроде минимальны. Ну в самом деле, куда она может меня затащить? На слет юных ботаников? Вечеринку библиотекарей? Или, может, в кино, где фильмы для взрослых показывают? Прорвемся… Наверное.
Оле ничего о своих подозрениях не сказала. Подруга так светилась от радости и предвкушения, что мне стало неудобно ее расстраивать. Пусть порадуется. Ради ее улыбки я готова потерпеть и побыть нянькой.
Однако о том, что решение пойти на эту тусовку было скоропалительным и, скорее всего, в корне неверным, я поняла задолго до того, как серое такси привезло нас на место. Дурное предчувствие накрыло, когда мы не поехали в клуб или на танцплощадку, а вывернули на одну из загородных дорог.
— Оль, скажи мне, пожалуйста, что мы просто едем к кому-нибудь на дачу…— Я хмуро смотрела в окно, наблюдая, как мимо проносятся ровненькие ряды роскошных коттеджей.
— Не скажу, — пропела она, чуть ли не подскакивая на месте от нетерпения.
Сердце сжалось от какой-то странной иррациональной тоски. На моей памяти вот такие поездки хер знает куда по длинной, идеально ровной, а самое главное — пустынной дороге, всегда вели только к одному.
Всегда!
***
— Поворачивай обратно! — крикнула таксисту, когда после очередного поворота увидела вдали силуэт старого аэропорта, самолеты с которого летали раз в полгода, а то и реже.
— Ань, ты чего? — Ольга испуганно уставилась на меня. — Мы уже почти приехали.
Я знала, что приехали. Видела яркие огни, толпу народа, чувствовала гулкие басы, без труда проникающие внутрь такси. Меня испугало не это, а ощущение дежавю, что захлестнуло выше головы, и беспомощность такая, словно я — пойманная на крючок рыба, которую тащат пузом по каменистому берегу. Меня как будто парализовало. Я не могла пошевелиться, только смотрела, глупо хлопая глазами, за тем, как такси подъезжает ближе и останавливается невдалеке от группы веселых парней.
Самое страшное не люди. Машины. Здесь полно машин — ярко-раскрашенных, в обвесах, с литыми дисками, спойлерами и подсветкой по брюху. Здесь особая атмосфера. Атмосфера азарта, скорости и бешеного адреналина.
— Спасибо, — Оля торопливо сунула деньги таксисту, который подозрительно поглядывал на меня, и выскочила наружу. Через мгновение дверь с моей стороны распахнулась, — Ань, приехали. Пойдем.