Аню закоротило. Расколошматило так, что дышать не могла.
— Я хочу домой, — прошептала едва слушающимися губами.
— Анют, ну ты чего? — подруга склонилась ко мне. — Испугалась, что ли?
Испугалась? Да я в панике! Готова бежать прочь, сверкая пятками!
— Нет, — попыталась улыбнуться, но, наверное, вышла болезненная гримаса, потому что Ермолаева подозрительно нахмурилась.
— Все в порядке?
— Все супер, — во рту пересохло, — я просто хочу домой.
— Домой хочешь? — растеряно спросила она. — А как же я? Ты же обещала...
— Прости…
— Не смей меня прокатывать! Осипова! Я первый раз в жизни набралась смелости, чтобы сюда прийти! И то только потому, что знала, что ты рядом, и с тобой будет не страшно! — у нее губы от обиды затряслись. — А теперь ты хочешь меня подставить? Хочешь уйти?
Я хочу сбежать!
— Тебе настолько плевать? Оса всегда делает только то, что хочется ей, да?
— Оль, послушай…
Я попыталась ее успокоить, но выходило из рук вон плохо — у нее слезы из глаз покатились.
— Отлично! Хочешь домой? Поехали! Без тебя мне здесь делать нечего!
— Подожди. Черт! — я тоже вылезла из машины, захлопнула за собой дверцу.
Водитель явно подумал, что мы не в адеквате, поэтому поспешно сдал назад, развернулся и укатил прочь, стремительно скрывшись за поворотом.
Просто блеск.
— Придется оставаться. Ты довольна? — посмотрела сердито на Ольгу.
Та вытерла слезы тыльной стороной ладони и посмотрела на меня с вызовом:
— Довольна.
И вот стоим мы с ней друг напротив друга, смотрим сердито, и каждая уверена, что правда на ее стороне. Мне жаль, что я подвела бедную робкую Олю, которая с трудом выбралась из кокона забитой отличницы, но я действительно не могу здесь находиться. Смех, гулкие басы, сливающиеся с боем сердца, рокот моторов, визг шин — губительный коктейль, от которого надо держаться подальше.
— Ого! — кто-то присвистнул рядом с нами. — Это же, Оса!
Вашу ж мать! Обернувшись, увидела Марка. Бодрый, шальной, в глазах тот самый адреналин.
— …Какими судьбами, Осипова? — подошёл ближе. — Соскучилась?
— Безумно, — огрызнулась и выразительно посмотрела на Ольгу.
Та смущенно руками развела и покраснела.
— Или, может, поболеть пришла?
— Уж не за тебя ли, родимый?
— Не знаю. Может, за меня, а может, за Захара...
Да, б*ядь! И этот здесь?! На хера я сюда пришла? Мне в универе хватает троллинга. Теперь еще и здесь?! Среди толпы молодых и шумных? Сердце так скрутило, что едва сдержалась, чтобы руку к груди не прижать.
— Ермолаева, ты, что ли? — Марк тем временем уставился на притихшую подругу. — Тебе мама-то разрешила так поздно из дома выходить?
Ольга еще сильнее покраснела и начала что-то блеять.
— Отвали от нее, — я встала перед парнем, сердито сложив руки на груди.
Он насмешливо вскинул брови:
— Оса, как всегда, кусается?
— Тебе пора.
— Наши вон там, — он указал куда-то направо, — скоро заезд.
— Мне неинтересно, — пренебрежительно выплюнула и отвернулась, с тоской уставившись на темную дорогу. Я была готова уйти прямо сейчас. Плевать, что мы далеко за городом, плевать на такси. Сама дойду, пешком.
— Довольна, Оленька? — обратилась к подруге, когда брюнет скрылся в толпе. — Этого ты хотела?
— Прости. Мне очень хотелось посмотреть, как они гоняют. Я столько об этом слышала.
— Погоди, — остановила ее невнятные извинения, — ты была в курсе, что Меранов и компания здесь будут? — Под моим взглядом Ермолаева совсем сникла. — Знала и притащила меня сюда?! И после этого смела еще про подставу говорить?!
— Ну, Ань… — начала канючить она, — здесь же здорово! Давай часик побудем…
— Я вызываю такси, — холодно оборвала ее стоны и полезла за телефоном.
Оля стояла рядом и чуть не плакала, пока я пыталась дозвониться до службы такси, а я чуть не плакала, потому что дозвониться не получалось. Я звонила в одну службу, во вторую, в десятую. Везде машин нет. Да что за вечер такой?! Куда подевались все эти гребаные такси?!
— Время ожидания сорок пять минут, — произнес очередной автоответчик, и я с шипением закинула телефон в сумку.
— Довольна?!
Где-то раздался визг шин, а потом радостные крики. Один из заездов закончился. Кто-то победил, кто-то проиграл, зрители ликовали, а мы продолжали стоять на задворках.
— Ань, пожалуйста, — взмолилась Ермолаева, — раз все равно ждать такси, пойдем посмотрим! Я столько мечтала об этом! Пожалуйста!
— Мечтала она, — проворчала я, складывая руки на груди.
При всей этой поганой ситуации мне было жалко Ольгу. Вся такая правильная девочка, мамина дочка, боящаяся нарушить правила. Скромница, играющая на фортепиано, пекущая по выходным кексы и всегда приходящая домой до десяти. Ей хотелось хоть одним глазком глянуть на то, как живут другие. Почувствовать себя причастной к этой особой яркой жизни. Но кто сказал, что эта жизнь хороша, что все здесь радужно и весело? Ни черта это не так! Уж я-то знаю.
— Хорошо. Но только пока ждем такси.
— Спасибо.
— Не благодари. Ты представления не имеешь, как сильно я на тебя злюсь. Идем.
— Куда?
— К «нашим», — произнесла, ядовито выделяя последнее слово.
— Но там же Захар…
— И что? На нем свет клином сошелся? Или, может, он купил себя право указывать, куда я могу ходить, а куда нет?
*
Продираясь сквозь толпу, мы направились в том направлении, куда указал Марк, и вскоре оказались возле кучки любимых одногруппников. Здесь был Волшин, Медведев, Рябова, Ельская. Но не это самое страшное. Возле темно-зеленой машины с золотой молнией на боку стоял Меранов, а не нем откровенно висела Верховцева, которую мне тут же захотелось схватить за волосы и возить мордой об асфальт.
При моем появлении Мерз на мгновение изумленно вскинул брови, а потом нахмурился.
— Вас сюда никто не звал! — тут же вскинулась Ирка, не разжимая объятий. — Проваливайте, неудачницы!
— У тебя забыли спросить, куда нам идти.
Ольга топталась у меня за спиной и мычала, как буренка. Вот горе луковое, свалилась еще на мою голову. Ей приспичило на городские гонки посмотреть, а мне теперь отдувайся.
— Проваливай, Оса!
— Отвали. Облизываешь его, вот и облизывай дальше, — пренебрежительно кивнула в сторону Мерза.
Черт. Я сейчас задохнусь.
— Завидуешь, что ли? — улыбалась сучка крашеная, разворачиваясь к нему спиной и развратно откидываясь на крепкое плечо. Ее задница, обтянутая блестящей короткой юбкой, терлась аккурат об его пах.
Желание уйти было практически непреодолимым, но я продолжала стоять и смотреть на них, даже вроде снисходительно улыбалась и, как всегда, кусалась в ответ на нападки. В памяти ничего не отложилось. Только насмешливый циничный взгляд Захара. Он точно понял, что меня крутит. Почувствовал на зверином уровне, что меня распирает от дикой ревности. Увидел мою боль, несмотря на то, что я пыталась ее спрятать.
Еще запомнила его руку, по-хозяйски сжимающую Иркино бедро. И то, как, не отрывая от меня взгляда, он медленно прикусил кожу у нее на шее.
Ненавижу.
— Следующие! — раздался из динамиков голос распорядителя гонок, прежде чем я успела сказать или сделать глупость, о которой бы потом жалела.
С трудом оторвав взгляд от парня, которого люблю и который с удовольствием делает мне больно, я повернулась к старту. К белой линии, басовито рыча моторами, подкатили четыре машины. Красная, желтая, синяя, черная. Между ними вышли девушки в таких коротких юбках, что при ходьбе откровенно мелькали аккуратные подтянутые задницы.
— На счет три. Раз… два… три… Погнали!
Взмах флага, машины с визгом сорвались с места и помчались по пустынной дороге. По окружной, мимо огороженного аэропорта, обгоняя и расталкивая друг друга. Зрители ревели от восторга, делали ставки, бесновались.
Дикая атмосфера против воли просачивалась в меня несмотря на то, что я отчаянно сопротивлялась этому. Я как наркоманка следила за заездом, на какое-то мгновение даже забыв о том, что Мерз рядом. Забыла до тех пор, рока не услышала голос за спиной:
— Мы следующие, — Захар обратился к Марку.
— Ребята, удачи, я в вас верю. — Ирина с видом закоренелой суки-соблазнительницы прилипла губами к Мерзу как раз в тот момент, когда я обернулась.
Аж кишки скрутило от ревности. Так тошно, хоть волком вой.
Я поспешила отвернуться, взглядом нашла Ольгу. Она стояла чуть в сторонке и разговаривала с какой-то девушкой. Подружку нашла. Пускай. Сейчас у меня не было ни малейшего желания развлекать ее и подтирать сопли. Сама пусть разбирается и ищет себе компанию. Хотела взрослых развлечений — пожалуйста. Я не обещала стоять рядом и держать ее за руку. Меня саму так крутит, что в пору в угол забиться и рыдать от отчаяния. И если она оставит меня в покое и найдет, с кем ей тут остаться, я буду только рада.
Тем временем к полосе выехал зеленый ниccaн Мерза, истошно желтая тoйoта Марка и два одинаковых серебристо-стальных соперника — американца.
Верховцева прыгала, так что титьки норовили выскочить из глубокого декольте, махала руками, посылала воздушные поцелуи своему ненаглядному. Он смотрел на дорогу. И только когда начался отсчет, на миг перевел взгляд. Не на Ирку. На меня.
И снова визг шин по асфальту, искры в стороны и рев моторов. С замиранием сердца смотрела за тем, как машины бок о бок несутся по дороге. У меня ладони вспотели, когда одну из тачек едва не вынесло в кювет, и стоило огромных усилий не присоединиться и не кричать вместе с остальными. Меня трясло. Ноги гудели, в груди неистово заходилось сердце, а адреналин затапливал с ног до головы.
Драйв. Пульсация жизни. Бешеный взрыв эмоций, перед которым здравый смысл отступал, давай сбой. Я болела за этого сероглазого мерзавца, мне до остервенения хотелось, чтобы он победил. Я больная. Конченая мазохистка без капли самоуважения. Идиотка. Млеющая от того, что творится вокруг.
Секунда, две, десять. Я не могу дышать. Сердце бьется в горле так сильно, что перекрывает доступ кислорода. Жадным взглядом слежу за машинами, боясь хоть что-то упустить. Какую-нибудь мелочь. Впитываю в себя каждый миг, словно губка, забыв о том, где я, что за люди вокруг собрались. Мне нет дела до них. Мне все равно, где затерялась Ермолаева. Мне глубоко похрену на Ирку, размахивающую руками, словно ветряная мельница. На всех плевать. Имеет смыл только зеленый автомобиль, несущийся по загородной дороге. Между машинами идет нешуточная борьба. Обгоняют, подрезают, блокируют друг друга. Агрессивная гонка. Как я люблю. Каждый поворот — разрыв сердца, каждый занос — и сердце вдребезги от азарта, предвкушения и страха за него. А вокруг беснуется толпа, крики, музыка. Бешеный коктейль.
Мне едва хватает сил не вопить, не подпрыгивать на месте, выкрикивая имя того, кого ненавижу до дрожи в руках. Ядовитая эйфория, адреналиновый транс.
Рывок, рев толпы — и машина Мерза первой пересекает финишную черту, опередив ближайшего соперника почти на корпус. Тачка делает крутой вираж и замирает на месте. Я не осознаю, что делаю — видать, растеряла остаток мозга, потому что шагаю, словно заколдованная, к нему.
Мерз выбирается из машины, на губах ликующая улыбка, дышит так, будто всю дистанцию на своих двоих отмахал. Смотрю на него безумным взглядом, на то, как вскидывает руки, зажатые в кулаки, что-то кричит — не могу разобрать что, бой собственного сердца перекрывает все остальное. Потом оборачивается, и мир вокруг словно встает на паузу. Смотрит на меня исподлобья, как волк на добычу. От этого взгляда внутри начинается дрожь, сладкая, болезненно-острая, лишающая остатков здравого смысла. Как в тумане смотрю, как делает шаг в моем направлении. Ноги приросли к земле так крепко, что даже если бы хотела уйти — не смогла. Гипноз чистой воды. Дурман.
Я жду, когда он подойдет. Хочу этого каждой клеточкой, до ломки, до разрыва аорты. В тот миг я была готова все забыть, простить, перевернуть страницу и начать заново. Что угодно. Лишь бы подошел.
Но у насмешницы-судьбы свои планы, и ей, как всегда, нет никакого дела до моих скудных желаний и надежд.
Откуда-то сбоку выскакивает Верховцева. С разбегу бросается Мерзу на шею, впиваясь своими губами в его. Он не отталкивает ее. Наоборот. Сильными руками подхватывает под задницу, отрывая от земли, заставляя ногами обвить талию. Толпа заходится в одобрительном гуле, а я, наконец, выныриваю из временного безумия. Вспоминаю, кто я и какое место занимаю в жизни Мерза.
Наваждение схлынуло. Оставив за собой колючую пустоту. Я снова чувствовала себя одинокой в толпе, смотрела на Меранова, умирая изнутри. Снова впитывала каждый жест, каждую черточку, чтобы изволить себя по ночам горькими воспоминаниями.
Их тела сплетены, губы словно слиплись. Мерз продолжает сжимать ее задницу, а Ирка льнет к нему, как змея. Вокруг них аура секса. Словно он трахает ее прямо здесь, перед всеми, у меня на глазах.
Больно. Мне нечем дышать, но я не могу найти сил, отвернуться и уйти. Попалась. Как тупая рыба на крючок, погнавшись за наживкой. Надо уходить, пока еще есть шанс. Пока он не оторвался от своей сучки и снова на меня посмотрел, потому что тогда не удастся укрыться. Он увидит меня насквозь. Увидит то, что я хочу скрыть и ударит именно туда, в больное едва бьющееся сердце. Пощады не будет.
Отступила на шаг, потом еще на один, надеясь раствориться в толпе и уйти незаметно, но тут какой-то придурок, перекрикивая всех остальных, заорал:
— Даешь битву цыпочек!
— Да! — хором раздалось со всех сторон.
— Кто хочет посмотреть, как гоняют девочки? — сразу подключился распорядитель, которого почему-то все звали дядей Джимом.
— Мы!
— Отлично. Четыре машины на старт. Есть желающие?
Ирка снова развратно впилась поцелуем в Захара, потом с обольстительной улыбкой вытянула у него из рук ключи и потрясла ими перед всеми.
— Давай, детка! — завопили ее подруженьки.
Я снова попыталась уйти, но позади уже толпился народ, и никто не собирался меня пропускать, все, наоборот, напирали, пытаясь оказаться поближе.
— Отлично. Одна участница есть. Кто еще? Может, твоя девушка покажет мастер класс? — он обратился к парню на синей тачке, победившей в прошлом заезде.
— Боюсь, не выйдет, — рассмеялся тот, — моя подруга газ с тормозом путает.
Белокурая девушка, стоящая рядом с ним, смутилась и покраснела.
— Я хочу! — вперед выскочила девица в неоново-желтом топике, едва прикрывающем плоскую грудь.
Один из парней, что гонял на американце, бросил ей ключи и подмигнул. Следом выскочила еще одна с малиновым ирокезом на голове и кожаным ошейником с шипами.
Гребанный зоопарк.
Так получилось, что три машины из тех четырех, что участвовали в заезде, снова готовились к старту.
— Моя машина тоже будет гонять, — неожиданно для всех вперед выступил Марк.
— Волшин, ты-то куда суешься? — рассмеялась Верховцева. — Сказано же — заезд для девочек.
Мезр тоже улыбнулся, напрочь позабыв о моем присутствии:
— Зря ты Юльке своей отворот-поворот дал. Кто же теперь за тебя будет гонять?
— Как кто? — ухмыльнулся Марк. — Конечно, Оса…
Чего, бл*дь? Я аж дернулась от неожиданности и едва успела удержать изумленный вопль.
— Ну что, Анечка? Погоняем? — брюнет в два шага оказался рядом и, бесцеремонно обняв за плечи, вытащил меня на несколько шагов вперед.
У Меранова с лица сползла самодовольная ухмылка. Теперь он смотрел на нас, как бык перед рывком. Взгляд жесткий, исподлобья, на скулах играли желваки.
— Да она ничем, кроме самоката, управлять не может, — фыркнула Ирка, — и вообще, Волшин, что за глупые игры? Нашел кого за себя выставлять.
Каждое ее слово было пропитано ядом.
— Я не умею водить, — попыталась отвертеться, вяло выкручиваясь из наглых объятий. В ушах нарастал гадкий шум.
— Оса! Как не стыдно врать?! — Марк игнорировал мои попытки вырваться, лишь сильнее прижимал к крепкому телу. — Я видел права у тебя в студенческом. И видел, как жадно ты смотришь на машины. Давай же, признай, тебе хочется погонять.