— О, так вот кто у нас такой креативный, — хмыкнула, не сводя глаз с худосочной брюнетки. Она была почти красива, если не считать больших, как у лошади, зубов.
— Чего ты пристала? — она высокомерно вскинула брови, но было видно, что ей не по себе. Вот так, глаза в глаза, смелости не хватало. Это тебе не втихаря на кухне гадить.
— Да вот, решила, что надо бы добро вернуть, — залезла в карман и вытащила оттуда пакет, в котором лежал носок с остатками картошки. Узел развязала и все содержимое вывалила ей прямо на тетрадь. — Твое?
Она завизжала и вскочила на ноги, отряхивая джинсы, на которые попало несколько капель. В аудитории запахло едой.
— Ты ненормальная!
— Ты даже не догадываешься насколько, — огрызнулась я и развернулась лицом к группе: — Значит так. Я вчера осталась без ужина, поэтому злая и нервная. Не буду ходить вокруг да около, скажу сразу. Всем. Если еще раз кто-нибудь что-нибудь мне подкинет, неважно что — собачье дерьмо, вонючие носки или еще что-то в этом роде — все это добро окажется у него на голове. Обещаю.
Да! Меня бомбануло! А что делать? С ними, чувствую, иначе нельзя, не доходит по-хорошему. Надо вот так — наглядно и со спецэффектами.
Все молчали, изумленно таращась на меня. Но стоило мне посмотреть прямо, как отводили взгляды. Правильно. Когда я злая, со мной лучше не связываться.
И тут в полнейшей тишине кто-то лениво хмыкнул.
Мерз!
Вот уж кто смотрел и взгляд не отводил. От его насмешки — холодной, циничной, полной пренебрежения — у меня в груди что-то заскрипело, заухало, покрываясь коркой льда.
Знаю, что сейчас он не причем, что не стал бы Захар носки в кастрюлю запихивать, но все это из-за него! Из-за того, что дуры эти перед ним красовались, пытались угодить. Да все в этой группе пытались ему угодить! Царевич, хренов!
Прежде чем поняла, что делаю, подошла к столу, за которым сидел парень, и склонилась, опираясь на столешницу.
Мерз смотрел на меня с легкой полуулыбкой-полуухмылкой, а в глубине серых глаз клубился холод. Сука! Красивые глаза. Стоит только увидеть — и сердце замирает, а по венам горячая кислота бежит. В груди защемило так, что еле получалось сделать вдох. Черт, похоже, я его ненавижу.
— Отзови своих чокнутых фанаток, Меранов, — процедила сквозь зубы, — а то я подумаю, что ты неровно ко мне дышишь и не можешь смириться с тем, что нам не по пути.
Серые глаза хищно прищурились.
— У кого-то ПМС? — заржал Марк, сидевший на соседнем ряду.
Смех вышел натянутым.
— Хочешь обсудить мои критические дни? — перекинулась на него. — Запросто!
— Эй, Оса, — он примирительно поднял руки, — ты чего разошлась?
Сказала бы я чего, да не успела — преподаватель в аудиторию зашел. Группа тут же притихла, а я села на первое попавшееся свободное место.
— Итак, сегодня у нас проверочная работа. Достаньте листы, подпишите их в верхнем правом углу. Фамилию, имя и номер группы, — он начал монотонно раздавать указания, доставая из кожаного портфеля стопку билетов.
Я выполняла эти действия на автомате, втайне радуясь тому, что занятие началось, избавив меня от необходимости продолжать разговор. Серые глаза так и стояли перед мысленным взором, заставляя нервничать и дышать быстрее. Снова захотелось на Мерза посмотреть, да так сильно, что не удержалась. Обернулась. И тут же замерла, словно камнями придавило.
Мерз смотрел на меня. Без улыбок. Усмешек. Исподлобья. Мрачно. И мне показалось, что я слышу его голос в своей голове.
«Тебе конец, Оса. Конец».
Глава 5
Мерз, скотина. Он так прочно поселился в моих мыслях, что покоя не было даже ночью. Он мне снился. В тягучем тревожном сне, наполненном смутными образами и нелепыми действиями. Я бежала от него и в то же время к нему. Я хотела его ударить, сделать больно, но губы сами искали поцелуев. Во сне мы снова были вместе, в том самом кабинете. Я чувствовала его руки на своем теле. Его запах, который хотелось вдыхать, и при этом рычать и кусаться. Сладкое безумие, ломота во всем теле, обжигающее чувство близости… Я была готова ради него на все. Лишь бы не отпускал. Лишь бы был рядом.
И вдруг в кабинете загорается свет, и я вижу, что, кроме нас с Мерзом, в помещении почти вся группа. Ассенизаторша с пакетом навоза; любительница носков со связкой чулочных изделий на шее; Марк, громогласно заявляющий, что он следующий. Теперь мне хочется вырваться, сбежать, но Захар не отпускает. Держит. Смотрит в глаза, хищно улыбаясь. И продолжает двигаться, каждым толчком сталкивая в пропасть.
— Пусти меня, — пытаюсь вырвать, но парень настолько сильный, что у меня не получается даже приостановить его. Крепкие пальцы впиваются в бедра. Наши тела соприкасаются.
— Что не так, Оса? — спрашивает он. — Тебе же нравится. Ты же любишь, когда тебя вот так…
Я хочу остановиться, скрыться от любопытных глаз, но Меранову плевать.
Толчок. Еще толчок. Еще. Внизу живота тяжелеет, сводит сладкой судорогой. Хватаю воздух ртом, цепляясь за широкие плечи, выгибаюсь навстречу. От оргазма искры перед глазами, в груди ураган. Следом накатывает еще один. Слабее, но такой долгий, что внутренности скручивает узлом.
Группа за моей спиной дружно аплодирует…
В этот момент я проснулась.
Подскочила на кровати с тихим вскриком. Шальная, едва способная дышать, мокрая как мышь. Меня била крупная дрожь, а между ног было так сыро и горячо, что даже мне, далеко не скромной девственнице, стало стыдно. Это полный абзац. Кончить во сне. Дважды. Потому что приснился Мерз и то, как мы с ним трахались.
Я думала, это в прошлом. Получила разрядку и забыла. Все, никаких проблем. А этот сон все с ног на голову перевернул, будто сдергивая тёмное одеяло, под которым я пряталась от действительности.
Мерзавец был во мне. В моей голове, в моих мыслях. Так остро, яростно, что внутри все закипало. Я помнила каждое прикосновение, каждый взгляд. Не хотела помнить, но помнила. Переживала снова, чувствуя звериный восторг и азарт.
Я больная.
— Пошел ты к черту, — произнесла громко, обращаясь к темноте, — не смей мне больше сниться!
Сердито взбила подушку, повернулась на другой бок и прикрыла глаза, с твердым намерением снова заснуть. И без всяких там Мерзов!
То ли мой мысленный посыл достиг цели, то мои собственные мозги решили, что на сегодня с меня достаточно, но снов больше не было. Ни эротических, ни каких-то других. Серая пелена и тревожная дрема до самого будильника.
Встала я разбитая, всклокоченная, раздраженная, и сон этот поганый, будь он неладен, никак не шел из головы.
Это что получается, я в тайне по нему сохну? По Меранову? По этому придурку, поспорившему на меня в первый же день? Или это и есть та самая фигня с предающим телом, о которой я читала в книгах?
Да быть того не может! Глупости. Просто сон. Вот сейчас на занятия приду, посмотрю на эту наглую морду, и сама над собой посмеюсь и над своей глупостью.
Быстро собравшись, наспех позавтракала и поползла в универ с твердым намерением во всем разобраться. Ну не может у меня быть на него такая реакция, просто не может!
***
Мерз разговаривал с Волшиным и Медведевым. Они ржали над какими-то идиотскими шутками, а я, притаившись в углу на самой дальней парте, наблюдала за ними. Вернее, за ним. До остальных мне дела не было.
Меня интересовал только Захар.
Красивый парень — этого не отнять. Немного смуглый, с темными непослушными волосами и глазами цвета стальных туч. В каждом движении — уверенность: в повороте головы, в улыбке, в том, как поводил широкими плечами. Руки у него красивые, сильные, с широкими запястьями. На одном из них черный кожаный браслет. Пальцы тоже красивые. Крепкие. Я помню, как он ими прикасался. И губы его помню. На своих.
Ооо, черт!
Еще немного — и стул подо мной начнет дымиться! Эти игры в гляделки, попытки убедить себя в обратном — все пустое. Да, я завелась просто от того, что смотрела на него. От того, что это Мерз!
Приехали.
В голову нахально лезли мысли о том, а что если... Это бесило, это раздражало, и я не могла с этим справиться.
Проклятые сны. Все из-за них!
Спустя три минуты после начала пары дверь распахнулась, и на пороге появился новый персонаж. Блондинка с короткими, до плеч, волосами, затянутая в кожаные брючки и в короткой дубленке. Как только задницу не отморозила!
— Простите, я опоздала, — новая девица зашла уверенной походкой, быстро осмотрелась и, проигнорировав всех остальных, направилась прямиком к Меранову.
— Привет, Захар… — с томной улыбкой, по-кошачьи грациозно склонилась к нему и при всех поцеловала в губы.
Меранов ответил.
А меня прострелило аж до самых пяток. Поспешно отвернувшись, уткнулась в тетрадь, как пришибленная, не дыша, боясь пошевелиться.
— Я соскучилась, — мурлыкала белобрысая зараза, а у меня было такое ощущение, будто в груди огненный шторм лютует.
Почему-то я и мысли не допускала, что у него может быть девушка. Думала, что он со всеми такая скотина, всех использует. А оказалось, только меня.
Чертов Мерз! Ненавижу!
***
Итак, у Захара действительно есть постоянная пассия. Причем появилась она явно не сегодня и не неделю назад, потому что никто в группе, кроме меня, не удивился ни ее появлению, ни тому, что она села с ним рядом.
Вот это поворот.
У меня просто в голове не укладывалось. То есть он поспорил на меня, будучи несвободным? Вот мерзавец! И его придурки-друзья об этом знали?! И остальные тоже! А значит, и эта блондинка в курсе того, что произошло.
Вот только разборок с обиженной зазнобой Мерза мне не хватало.
Хотелось стонать и биться головой о парту. Какая же я дура! Как же меня угораздило так вляпаться? Это похлеще, чем наступить в дерьмо, бережно выложенное одногруппницей на коврике перед дверью.
Я ругала себя на чем свет стоит. Называла всеми нехорошими словами, которые только приходили в голову. И Меранова ругала, и группу. В общем, делала все, чтобы отвлечь себя от главной проблемы. А она заключалась в том, что мне было хреново. И не просто хреново, а больно. Потому что сегодня с утра у меня произошло временное размягчение мозгов, и на какую-то долю секунды я позволила себе представить, что у нас с Захаром может быть что-то общее.
Это было глупо, а теперь за эту глупость приходится расплачиваться болью в груди и привкусом крови на губах, а я ведь обещала себе, что больше никогда и ни за что…
Я держалась изо всех сил, но ближе к концу пары все-таки сломалась и, чуть повернув голову, покосилась в сторону сладкой парочки.
Меранов даже не пытался сделать вид, что слушает преподавателя, и бессовестно ковырялся в телефоне, а его белокурая принцесса перешептывалась с сидевшей неподалеку Мариной Рябовой — той самой, что вечно смотрела на меня так, будто на костре хотела сжечь. До нее мне не было дела, а вот новой девицей я не могла не заинтересоваться.
Ухоженная. Из тех, кто скорее опоздает, чем выйдет из дома с не накрашенными ногтями. На голове — волос к волосу. Кожа сияет. Каждая деталь в одежде подобрана так, чтобы подчеркивать ее достоинства. Красивая кукла, иначе и не скажешь. И в этот момент я очень живописно представила, что делает с ней Мерз, когда они остаются наедине.
Твою мать…
Сердце подскочило, ударилось о затылок и тут же ухнуло вниз, до самых пяток, а в груди пышными ядовитыми соцветиями распускалась она — ревность. Такая жгучая, что легкие горели, а руки самопроизвольно сжимались в кулаки.
Вот это я попала. Ревновать Мерза. Хуже не придумаешь.
Хотя нет. Еще как придумаешь.
Это я поняла, когда белобрысая внезапно повернулась ко мне, и мы с ней столкнулись взглядами. Контакт глаза в глаза, и ни одна из нас не собиралась отворачиваться. Она точно все знала. И вместо того чтобы вынести мозг своему благоверному, а еще лучше послать его далеко и надолго, решила отыграться на мне.
Невыносимо хотелось уйти, переключиться, остыть, справиться с ненужными эмоциями, которые с каждым мигом захлестывали все сильнее.
Появление чертовой блондинки стало катализатором, запустило цепную реакцию, грозившую сжечь меня изнутри. Я внезапно поняла, что Мерз для меня не пустое место. Эта скотина умудрилась пробиться внутрь, под тот защитный панцирь, который я с таким рвением наращивала.
Мне кто-нибудь может объяснить, как это вообще получилось? Почему все началось, как одноразовый секс, для снятия напряжения, а закончилось тем, что я сижу и давлюсь собственной ревностью? Он же ничего хорошего не сделал для меня! Только использовал!
Уму непостижимо!
Не знаю, как мне хватило силы воли досидеть до конца пары.
Я раздраженно заталкивала свои пожитки в сумку, а сама не могла оторваться, и краем глаза косилась на Захара и его подружку. Они прошли мимо меня, держась за руки, а у самого выхода он бесцеремонно ущипнул ее за задницу. Девица с притворным возмущением ахнула, шутливо толкнула его в плечо, а потом рассмеялась, громко, довольно. Специально для меня.
Зашибись день начался.
Впереди еще две пары, и я не представляю, как их выдержу, если эти двое и дальше будут маячить перед глазами. Мне срочно надо остыть, разобраться в себе и с корнем выдрать эти ненужные эмоции.
— Что, Оса, облом? — весело поинтересовался Волшин, поравнявшись рядом со мной, когда я поднималась по лестнице.
— Ты о чем, убогий?
— Ирка вернулась, так что хана твоей спокойной жизни.
— Беда, — прошипела сквозь зубы, — ты не оставишь меня одну? Мне срочно нужно поплакать по этому поводу.
Марк ухмыльнулся:
—Ты непробиваемая, да?
— Да, — раздраженно согласилась с этим приставучим гадом.
— Она тебя сожрет.
А вот это навряд ли. Зубов не хватит, чтобы сожрать. Меня, если честно, вообще мало волновала эта Ира, и все что она могла сделать или сказать. Не из-за нее я так завелась и расстроилась, а из-за своей собственной реакции на всю эту гребаную ситуацию.
Ничего, справлюсь. Мне просто надо пережить этот день, дальше станет легче.
— Я могу стать твоим защитником, — глубокомысленно изрек он и, по-хозяйски обняв за плечи, притянул к себе, — ты только скажи.
— Так, стоп, — я уперлась ему в грудь ладонью и оттолкнула от себя, — Марк, скажи, я похожа на хрупкую лань, которой нужна защита?
— Не особо, — рассмеялся он, — но я просто обязан был предложить. Вдруг бы прокатило…
Скотина.
— Расслабься, Оса! К тебе ведь не подступишься. Ты такая колючая. Такая кусачая.
Правда? С чего бы это?
— …Я могу сделать тебе массаж, — он снова потянул ко мне свои лапы.
— Знаешь, что! — я отступила на шаг.
— Что? — самодовольно улыбнулся этот придурок.
— Шел бы ты отсюда, пока я не начала кусаться по-настоящему.
— Звучит многообещающе…
— Волшин, твою мать! — раздался раздраженный оклик. — Тебя долго ждать?
На самой верхней ступени стоял Захар и сверлил приятеля раздраженным взглядом, а меня попросту не замечал. Будто я пустое место.
— Да иду я, — Марк пошло подмигнул мне и начал подниматься, перескакивая за раз через две ступени.
Я проводила его взглядом, выдохнула, собрала всю свою выдержку в кулак и пошла следом. Как мне все надоело. Рада бы отвернуться и забыть, но взгляд намертво прилип к широкой спине Меранова. Я, как маньячка, следила за каждым его движением, ждала, что он почувствует, посмотрит на меня. Но Захар так и не обернулся. И я не знала, что хуже: его циничная ухмылка или вот это полнейшее безразличие.
***
После второй пары я почувствовала себя не только несчастной, но и голодной. Утром кусок в горло не лез, а сейчас, после всех потрясений, весьма некстати проснулся волчий аппетит, поэтому, едва дождавшись очередного перерыва, я спустилась вниз.
В буфете было не протолкнуться. Как будто все отродясь не ели и только сейчас имели возможность закинуть в себя хоть что-то. Хорошо, что стойки было две, и буфетчицы тоже, иначе была бы толпа до дверей.