— Ты прав, — кивнула я. — И я с ног падаю от усталости. Наверное, мне нужно поспать.
Но стоило мне вспомнить про сон, как я вспомнила и про фотографии, что ждут меня на экране компьютера. И тут же стало ясно, что из-за них мне опять будет не до сна.
— Есть вероятность, что ты поспишь? — Как и Райна, Бен умел читать мои мысли. Я улыбнулась.
— Я соскучилась по тебе, Бен!
— Я тоже по тебе соскучился. Добро пожаловать домой!
Мы инстинктивно потянулись, чтобы обняться, и в ту же секунду я отскочила, не желая быть прижатой к мокрому насквозь свитеру.
— Бен!
— Ох, моя ошибка! — воскликнул он и стянул с себя мокрый свитер. Под свитером на нем была надета простая белая майка. Она немного промокла от кофе, и тонкий трикотаж слегка прилип к его груди. От этого зрелища у меня внезапно пересохло во рту.
Хотя, конечно, это было смешно и нелепо. Мы с Беном были очень близкими друзьями и никогда не стеснялись, попадая в такие вот ситуации прежде. Я могла бы подшутить над его скоропостижным кофейным «загаром», а он в ответ либо посмеялся бы над этим, либо парировал колкостью по поводу очередной статьи обо мне в желтой прессе…
Но сейчас у меня не было слов. И я не могла оторвать взгляд от его торса. Совершенно очевидно, сказывались последствия долгого недосыпа.
— Может, ты все же попробуешь кофе? — предложил он. — Тут в свитере его еще полно осталось. Хочешь, я выжму прямо в кружку?
Я наконец стряхнула с себя наваждение.
— Звучит заманчиво, но лучше не надо. А тебе давно пора отказаться от своих попыток соблазнить меня кофе. Я никогда не изменю чаю.
— Посмотрим, — заявил Бен. Он прикрыл мокрую футболку полотенцем и снова распахнул объятья. — Так лучше?
— Намного, — я приблизилась, и он прижал меня к своей груди.
— Пр-и-иве-е-ет! Ну скажи-и-ите мне, что я помешала! — это была Райна, и, услышав ее голос, мы с Беном по-глупому отскочили друг от друга. Просто смешно. Мы и раньше обнимались. Правда, как правило, при этом Бен не щеголял в нижнем белье…
— Ну почему я никогда не слышу, как кто-то входит в мой дом? — посетовала я.
— Он большой, — сообщила Райна. — Пойдемте лучше к нам — мама устроила праздник в честь нашего возвращения.
— Прямо сейчас? — удивилась я.
— Прямо сию минуту. Ну разве что я могла бы ей сказать, что вам помешали… некоторые отягчающие обстоятельства.
Последние слова она пропела, не сводя глаз с мокрой груди Бена, отчего тот сильно покраснел. Вот уже два года все семейство Райны только и мечтает о том, как бы я сблизилась с Беном. Не иначе как они исходят из ложного убеждения в том, что папа нанял Бена в качестве бойфренда, а не консультанта по иностранным делам.
Мне и самой с трудом верилось в то, что мы с Беном знакомы всего два года, и тем более в то, что поначалу я вообще не хотела с ним иметь никаких дел. Мама с папой наняли Бена без моего ведома, как только я стала получать заказы на фоторепортажи во всех концах света, включая и такие места, которые нельзя считать безопасными. Я была в ярости, живо представив себе безмозглую гору мышц, тупого телохранителя, который повиснет у меня на шее, как дохлый альбатрос. (Имеется в виду «Сказание о Старом Мореходе» Сэмюэля Тэйлора Кольриджа. Проклятый за убийство альбатроса, Старый Мореход обречен был носить на шее мертвую птицу. — Перев.)
Но мне стоило больше доверять своим родителям. Их тревожило не только мое физическое благополучие. Слава Богу, об этом мы имели не одну продолжительную и откровенную беседу, и они знали, что я сумею избежать самых очевидных угроз моей персоне. Кроме того, за ними все еще оставалось право вето на предложения, которые они считали слишком опасными, пока мне не исполнится восемнадцать. Так что мои родители наняли Бена не ради его мышц, а ради его мозгов. В свои двадцать лет он уже успел защитить докторскую диссертацию, выучил больше иностранных языков, чем вообще возможно, и знал практически все и обо всем, хотя главной его специальностью являлись мировая история и мифология. Его знания защищали меня в путешествиях лучше, чем кулаки какого-нибудь накачанного бойца.
Но, на взгляд Райны и Ванды (и, конечно, Джорджа, который всегда старался угодить своим дамам), Бен был моей душой-близнецом, моей половинкой.
— Никаких отягчающих обстоятельств, — заверил Бен, — только промокший свитер. Пошли на вечеринку.
Не прошло и четверти часа, как мы уже были у Райны дома, где Ванда накрыла стол по всем правилам американского гостеприимства. Обеденный стол ломился под блюдами красного, белого и синего фарфора, нагруженными хот-догами, сосисками в тесте, гамбургерами, жареными цыплятами, сладким картофелем, бисквитами и, конечно, яблочным пирогом на сладкое. На нас пятерых это было безумное количество еды, и мы ели, пока едва не лопнули. После чего Бен продемонстрировал свое виртуозное умение играть в шарады. Я просидела у них до полуночи: шести утра по парижскому времени. Выходило, что я не спала уже целые сутки. Перед глазами все плыло, и каждый мускул в теле молил об отдыхе.
И я почти уступила этим мольбам. Умылась и уже разобрала постель… но тут мой взгляд упал на компьютер. Скрин-сейвер крутил слайд-шоу из моих любимых фотографий, но я могла думать лишь о том странном парне на пожаре и остальных девятнадцати снимках, отобранных несколькими часами раньше.
Я села в кресло и щелкнула мышью, освобождая экран. Несколько мгновений я не спускала глаз с человека у пожарной машины, столь погруженного в свое горе. Мне хотелось бы напечатать снимок, чтобы добавить его портрет в свой портфолио, но для этого пришлось бы еще сильнее разогнать изображение, и оно наверняка утратило бы необходимую четкость.
Я переместила картинку в нижний угол экрана и стала просматривать остальные снимки, гадая, какой из них привлечет мое внимание следующим. Мой выбор пал на портрет Райны на фоне Афинского Парфенона. Она стояла с поднятыми руками, в позе богини, свободное белое платье и рыжие волосы развевались на ветру. Низкое солнце просвечивало сквозь тонкую ткань и подчеркивало точеные формы ее тела. Снимок был абсолютно завораживающим, но мне не удалось убрать из кадра группу туристов.
Что ж, пора за работу.
Я попыталась откадрировать снимок нужным образом, и тут обратила внимание на одного из туристов в толпе. Знакомый овал лица и жесткая линия скул.
Нет. Это невозможно.
И вместо того, чтобы убрать туристов, я увеличила их изображение вдвое, втрое… Шестеро в этой группе были самыми обычными туристами в одинаковых голубых футболках с красной надписью «Лучшие туры по Греции». И все как один не сводили глаз с какого-то памятника, показывая на него руками или делая фотографии.
Но там был и седьмой человек, и он смотрел прямо в камеру. Трое туристов в голубых футболках заслоняли его, и видна была лишь половина его лица: буйные темные волосы, высокая скула, один пронзительный карий глаз… Но никаких сомнений, это снова был он.
С бешено бьющимся сердцем я переместила фото с Парфеноном к краю экрана и вывела рядом парижскую фотографию — обе увеличенные и сфокусированные на этом незнакомце. Это был один итог же человек: человек, который, как я теперь понимала, оказался со мной и Райной не только в Париже в самом конце нашей поездки, но и в Греции, на три недели раньше.
Меня накрыла волна паники. Как я могла его не заметить? С того самого случая с «фотосессией» в летнем лагере я с гордостью могла заявить, что никогда не теряла бдительности. Я всегда зорко и внимательно отслеживала все попытки подобного рода следить за мной. И вот не заметила человека, который преследовал нас по всей Европе! А ведь он наверняка преследовал нас. Как иначе можно объяснить его присутствие на обоих снимках? Совпадение абсолютно исключается. Таких совпадений не бывает… или бывает?
Я снова уставилась на оба снимка. Гражданский, затесавшийся в команду пожарных… Аутсайдер в туристической группе… Этот парень никак не вписывался ни в одну из ситуаций. Взятый сам по себе, каждый из снимков мог получить самое простое объяснение, но вместе они уже становились уликой.
Мой взгляд обратился на остальные эскизы страниц в папке, дожидающиеся своей очереди, и от испуга по телу пробежал неприятный холодок. Если сталкер следил за нами в начале и в конце поездки… не говорит ли это, что был поблизости все время? От одной такой мысли душа уходила в пятки, но разве это не закономерный вывод? А что, если я интуитивно отобрала эти снимки не за их художественные качества, а под влиянием смутной тревоги, чувства, будто я упустила что-то в реальной жизни?
От усталости не осталось и следа. От страха по всему телу бегали мурашки. Я снова переместила снимки в угол и открыла следующую фотографию. Это была базилика Сакре-Кёр на Монмартре. Увеличив изображение, я принялась высматривать это лицо. Пока я не видела его, но ведь и на других фотографиях оно проявилось далеко не сразу. Я еще увеличила снимок и продолжала искать, вцепившись в мышку так, что побелели костяшки пальцев.
Вот.
Темный силуэт на одним из самых верхних парапетов.
Я увеличила этот кусок снимка еще раз, и на лбу у меня выступила испарина.
Он был там. Повернулся спиной, но я видела темные волосы, кожаную куртку, джинсы, мускулистое толо… Это был он, и стоял в таком месте, куда совершенно точно не было доступа ни одному туристу.
Как он туда попал? И зачем?
Моим первым предположением было самое утешительное. Это мог быть телохранитель, нанятый правительством без моего ведома для нас с Райной. Такое уже случалось прежде: мама вызывала недовольство у определенных лиц, готовых расправиться со всей нашей семьей, и пускала за мной хвост, но не говорила мне об этом, не желая пугать попусту. Если это был действительно один из ее людей, это объясняет и доступ на парапет. Странно, конечно, что я его не заметила — прежде мне удавалось засечь всех «тайных» агентов, но, может, он просто был лучшим в своем деле.
А может быть, он проявил большую осторожность, чем другие, потому что не собирался меня охранять. Может быть, вместо того чтобы защищать меня от опасности, он, наоборот, сам являлся этой опасностью.
Быстро я стала увеличивать все по очереди фотографии. Теперь я уже знала, где искать, и в первую очередь осматривала углы, задний план — словом, все самые неприметные участки снимка, увеличивая их раз за разом, раз за разом… Пока не находила его. Он был на каждом снимке. Хотя я делала их в разное время, в разных уголках Европы, он был на каждом. Всегда неприметный, где-то на заднем плане, такой мелкий, что никогда бы не привлек внимания, если не высматривать нарочно, но всегда там!
Я уже не в состоянии была сдержать нервную дрожь, совершенно уверенная в том, что этот человек охотился на меня, а заодно и на Райну (хотел нас похитить? убить?), все время нашей поездки и только случайно не получил возможности осуществить свои замыслы.
Я уже собиралась звонить маме, когда открыла последнее фото: горгулья на крыше собора Святого Витуса в Праге. Для этого снимка понадобился телеобъектив, позволяющий снять объект с большого расстояния. Он сильно сокращал площадь кадра и позволил поместить на снимке только саму горгулью, свесившуюся с балкона, окно за ним и верхнюю часть фасада.
Я первым делом увеличила окно, подумав, что мой объект, скорее всего, окажется там. Однако из окна никто не выглядывал, и это означало, что его вообще не может быть на этом снимке. Ему просто некуда больше было спрятаться.
И все же я не могла на этом успокоиться и продолжала рассматривать увеличенную фотографию сантиметр за сантиметром.
Наконец я увидела силуэт в верхнем углу снимка, и руки мои покрылись гусиной кожей.
Я не хотела увеличивать изображение. Не хотела этого видеть… Но должна была.
Увеличив изображение еще раз, я впилась глазами в смутную тень.
Это был он.
Он стоял, руки в карманах кожаной куртки. Свободно облокотившись на выступ на стене собора, он уставился куда-то в пространство, погруженный в свои думы, безо всякого напряжения. Как будто прохожий на остановке в ожидании автобуса.
Прохожий на остановке в трех сотнях метров над землей, и под ногами у него не было ничего.
Ничего!
У меня так затряслись руки, что мышка задребезжала, и я отпустила ее, но мои глаза не отрывались от фотографии. Кем был этот человек? Чем он был? В моем мозгу копошились десятки идей, но ни одна из них не объясняла того, что я видела.
Того, что он стоял просто в воздухе.
Вспышка безумного озарения заставила меня схватить камеру и сделать десяток снимков, не сходя с места, только поворачиваясь в кресле: книжные полки, распахнутая дверь в ванную, кровать… все части моей комнаты. Затем я скинула их на компьютер и принялась просматривать одну задругой, последовательно увеличивая каждую часть в поисках знакомого силуэта.
Ничего не было.
По мере того как я просматривала снимок за снимком, приступ дикой паники постепенно сходил на нет. Несмотря на сумасшедшие идеи, этот тип все-таки оказался обычным сталкером из плоти и крови. Это было большим облегчением.
Пока я не открыла последний снимок и не завизжала во весь голос.
Это был мой шкаф с распахнутой дверью… И в дверном проеме стоял все тот же человек.
ГЛАВА 3
Застыв от ужаса, я не в силах была оторвать взгляд от экрана.
Последним усилием воли я попыталась привести себя в чувство. Ведь я ждала, что увижу его, не так ли? Случилось именно то, о чем я думала. Именно поэтому я начала фотографировать собственную комнату.
Однако одно дело представить себе что-то, и совсем другое — увидеть это. Теоретически это могло объясниться моей усталостью от недостатка сна, но на самом деле…
Я все еще смотрела на экран компьютера, не переводя взгляд на дверь шкафа. Не смела. Я была Уверена, что в реальности его там нет, и все же не могла отделаться от чувства, что он там был. И я понимала, что если я повернусь и увижу его там, то окончательно потеряю разум.
Я услышала звук шагов и почувствовала движение воздуха, как будто чья-то рука тянулась к моему горлу… С диким визгом я развернулась вправо. Там никого не было.
Зато теперь я могла видеть шкаф. Он находился прямо передо мной, и дверь была распахнута — точно так же, как пару минут назад, когда я сделала снимок.
И все же я должна была знать наверняка. Удары сердца отдавались смутным гулом где-то в ушах, когда я подошла к шкафу, потянула за ручку и распахнула дверцу настежь, почти уверенная в том, что этот парень выпрыгнет прямо на меня.
Но, конечно, никто на меня не прыгнул. В шкафу было пусто.
Что снова приводило меня к безумному выводу: парень с упрямо выпяченным подбородком не был ни в одном из мест, где побывали мы с Райной… И все же он появлялся на всех моих снимках.
Но как?
Я отсоединила камеру от компьютера и погасила экран. Мне нужно было поспать. Когда я высплюсь, все встанет на свои места. Я поплелась к кровати, предварительно постаравшись сделать вид, что это для меня совершенно нормально: сначала зажечь все до единой лампы. Но стоило мне улечься в постель под ярким сиянием каждой лампы в комнате и закутаться в любимое стеганое одеяло, сон как рукой сняло. Как только глаза мои закрывались, передо мной возникал образ темноволосого незнакомца, и я снова рассматривала потолок.
Понимая, что мне предстоит еще одна бессонная ночь, я выпростала из-под одеяла руку и потянулась к пульту телевизора в надежде включить какую-нибудь усыпляющую чепуху.
Сеть пищевых товаров. Превосходно.
Я уменьшила звук до минимума, неспособного проникнуть в мои мысли, обложилась подушками и попыталась хотя бы частично забыться.
Каким-то чудом мне действительно удалось заснуть, и в первый раз за целую вечность мои сны не превратились в кошмары. Совсем наоборот.
Я стояла, опираясь на фортепьяно, в шумном и полном публики зале. Мой пышный наряд и ожерелье переливались в свете свечей, когда я напряглась всем телом, взяв заключительную, невероятно высокую ноту. В ответ публика разразилась одобрительным свистом и аплодисментами, и я упивалась этим восторгом.