Его кровать была лучшей частью комнаты. Его кровать была с открытой, с круглой формы изножьем и высоким, округлой формы изголовьем, застелена простынями винного цвета, пухлым одеялом в полоску, в виде гриба с широкими линиями цвета вина, полуночно-синими, лесными зелеными, черными и тепло-коричневыми.
Вся кровать была потрясающей (хотя, он действительно нуждался в «Сприн Делюкс», но его матрасы были не хуже, но не «Сприн Делюкс»). На самом деле, вся квартира была потрясающей.
Если бы я не знала Митча, то подумала бы, что он, во-первых, был продажным полицейским, а во-вторых, геем.
Но не думаю, что геи так способны целоваться с женщинами, и даже представить себе не могла, что Митч клюнул бы брать взятки.
И пока посреди ночи я лежала в его постели, то напряглась, потому что почувствовала что-то было не так
Я тихо присела на кровати и прислушалась. А потом моя спина стала твердой, как только открылась дверь в спальню Митча.
Вот дерьмо!
— Мара? — Это был Митч.
Я пошевелилась, подталкивая под себя одеяло, и повернулась к тумбочке у кровати. Включила свет, Митч стоял в дверях, Билле прижималась к его груди, ее маленькие ручки крепко обнимали его за шею, а маленькие ножки крепко обхватывали его за талию, и она дрожала всем телом.
Я перевела взгляд на Митча.
— Что? Она заболела?
В комнату вошел Митч.
— Нет. Ей страшно, — ответил он, подошел к кровати и сел на край, устраивая Билле на коленях, но я с беспокойством заметила, что она не собиралась отпускать его, не разрывая рук от шеи Митча, она успокоилась только тогда, когда он оставил ее руки в покое. Затем его взгляд поймал мой.
— Не чуть-чуть, Мара. А очень сильно страшно, — тихо сказал он.
Ему не нужно было мне это сообщать. Я видела и меня состояние Билле пугало.
— Детка, — прошептала я Билле, ползя к ним по кровати. Как только я приблизилась, то села рядом с Митчем и Билле, поглаживая ее по спине. Я наклонила к ней голову. — Что случилось, милая?
— Мне стлашно, — прошептала она, не выговаривая «р» также, когда была маленькой, то не выговаривала эту букву, но недавно стала говорить.
— Чего ты боишься, милая? — Тихо спросил Митч.
Билли не ответила, она просто еще сильнее ухватилась за него, и я заметила, как его руки тоже сильнее сжали ее.
— Билле, дорогая, я, твоя тетя Мара здесь, мы здесь. Ты в безопасности. Чего же ты боишься? — Прошептал Митч.
— Злой человек придет за папой, придет за Билли, придет за мной, — ответила Билле дрожащим голосом.
Я откинула голову назад и посмотрела на Митча, но увидела, что он смотрит на меня.
— Какой злой человек, Билле? — Спросила я свою кузину, не сводя глаз с Митча.
— Злой человек, который охотится за папочкой, — ответила она тихим и все еще дрожащим голосом.
Вот черт.
Я одними губами произнесла: «Русская мафия?» Митчу, он покачал головой, но не отрицательно, а как бы говоря: «Не знаю».
Митч подтянул ее повыше, и ее руки напряглись вокруг его шеи. Я прикусила губу, она была так напугана, я видела это своими глазами.
— Ни один злой человек не придет за тобой и Билли. Здесь ты в безопасности, Билле. Мы с твоей тетей Марой присмотрим за тобой. Да?
— А почему мы не у тети Мары дома? — спросила она, и я снова посмотрела на нее.
— Потому что тебе выпала возможность поспать у меня, — почти солгал Митч.
— Не потому, что там злой человек? — спросила она.
— Там нет никакого злого человека, Билле, — прошептал Митч. — Ты, твой брат и тетя просто поживете у меня какое-то время.
— Но я оставила там своего плюшевого мишку. Я не могу спать без плюшевого мишки, — заявила она.
— Завтра мы заберем твоего плюшевого мишку. Он будет ждать тебя здесь, когда ты вернешься из школы, — заверил ее Митч, я понадеялась, что в «Таргете» полно розовых плюшевых мишек.
— Хорошо, — прошептала она и придвинулась ближе к нему.
Митч прижал ее к себе, и я некоторое время гладила ее по спине. Когда она, казалось, начала расслабляться, я нежно спросила:
— Хорошо, детка, давай вернемся в постель, и я с тобой посижу, пока ты не заснешь.
— А можно мне поспать здесь, с тобой и Митчем? — Спросила Билле тихим, жалобным голосом.
Со мной и Митчем?
Я снова посмотрела на него, но он наклонился к Билле, говоря:
— Может ты поспишь здесь со своей тетей? — спросил он, что вызвало мгновенный ответ Билле, ее руки напряглись, спина выгнулась, прижавшись к нему всем телом, она повышенным голосом произнесла:
— Ты больше!
— Милая, — пробормотал Митч.
— Я хочу спать здесь, с тобой и тетей Марой! — заплакала она, уткнувшись ему в грудь.
— Билле, детка, ты здесь в безопасности со своей тетей, а я сейчас выйду… — начал Митч успокаивающим тоном, но Билле ничего не сказала.
— Ты больше! Злой человек испугается тебя!
Вот дерьмо. И что я с этим должна делать? Она не могла спать с Митчем, и я не могла спать с Митчем.
Митч поднял голову и посмотрел на меня.
Я придвинулась поближе к Билле.
— Ладно, милая, послушай. Ты можешь остаться здесь со мной, а Митч будет за стенкой в гостиной…
Внезапно, она дернулась.
Схватила меня за волосы, сильно дернув, мне стало больно, ее лицо покраснело и покрылось пятнами, когда она плача закричала:
— Злой мужчина придет за мной! За мной и Билли! Злому человеку будет стлашно! Ему будет ужасно стлашно! Он испугается Митча!
О, Господи.
И видя ужас на ее лице, я мгновенно сдалась.
— Хорошо, детка, хорошо, мы все будем спать здесь. Никто никуда не уйдет. Мы все останемся здесь.
Она пристально посмотрела на меня, а потом, казалось, успокоилась, потому что ее рука выпустила мои волосы, голова упала на плечо Митча, рука вяло скользнула вниз по его боку.
— Спасибо, — пробормотала она.
Я подняла руку, чтобы взять ее за лицо, она с облегчением закрыла глаза. Я перевела взгляд на Митча, не зная, что сказать или сделать. Не зная, смогу ли заснуть рядом с Митчем, но была совершенно уверена, что не смогу. Но я точно знала, что поведение Билле напугало меня до чертиков.
— Ты не возражаешь? — Прошептала я Митчу, он просто пялился на меня.
Через некоторое время ответил «нет».
— Спасибо. — Я все еще говорила шепотом.
Митч встал с кровати, и я откинула одеяло. Он положил Билле посередине, перекатился с другого бока рядом, потом потянулся, чтобы выключить прикроватный свет. Поскольку было темно, я слышала, как они устраиваются поудобнее, протянула руку, чтобы подбодрить Билле, которая уткнулась в Митча, обхватив его руками. Какое-то время я гладила ей спину, потом услышала, как она расслабилась и дыхание Билле стало более размеренным, отстранилась, перевернулась на спину и уставилась в темный потолок.
Именно тогда прошептала:
— Митч, ты не спишь?
— Угу, — ответил Митч.
— Прости меня за это.
Повисло молчание.
— Правда, гм... извини, — тихо произнесла я.
— Не беспокойся об этом.
— Она была так чертовски напугана, я... не знала, что делать.
— Мара, не беспокойся об этом, — повторил он.
— Прости, — тихо сказала я ему. — Ты такой милый и...
Я почувствовала, как кровать прогнулась, тень Митча нависла над спящей Билле, пальцы Митча оказались на моем лице, большой палец на губах.
— Есть вещи похуже, чем спать в одной постели с тобой и перепуганной до полусмерти шестилетней девочкой. Как я уже сказал, дорогая, не беспокойся об этом, а?
— Хорошо, — прошептала я, прижавшись губами к его большому пальцу.
— Давай спать.
— Ладно.
Его большой палец коснулся моих губ, а затем его тень исчезла, он снова лег. Билле зашевелилась, прижимаясь к нему, все еще тяжело дыша, я понадеялась, что она не проснется.
Я лежала в темноте и смотрела в потолок.
Некоторое время так и лежала.
Затем позвала:
— Митч?
Он глухо и сонно ответил мне.
— Ууу…
— Извини, ты не спишь?
— Не совсем.
Я прикусила губу.
— Что ты хочешь? — спросил он.
— Хм…
— Мара, дорогая, нам обоим завтра рано вставать на работу…
Я прервала его шепотом:
— Она была чертовски напугана.
— Ага.
— Ужасно напугана, — продолжала я.
— Ага.
— Что ты...
— Мы поговорим об этом завтра.
Я снова прикусила губу, потом ответила:
— Хорошо.
— Давай спать, милая. Сейчас все хорошо. Это все, о чем ты должна думать.
— Ладно.
— Спокойной ночи, детка.
— Спокойной ночи, Митч.
* * *
Митч
Мара заерзала на кровати, прижимаясь к Билле и одновременно прижимаясь к Митчу. Он проснулся, почувствовав, как она прижимается к нему.
Он лежал на спине, и красивая девочка и красивая женщина прижимались к его боку, обе их руки лежали у него на животе, голова Билле была у ребер, а голова Мары лежала у него на плече.
Уже не в первый раз он заметил, что волосы Мары пахнут чертовски невероятно.
Он уставился в темный потолок, думая о Маре и ее теле.
Затем усмехнулся, глядя в темный потолок.
Потом он подумал о длинных стройных голых ногах Мары, которые летом он часто видел в шортах. Он также неоднократно видел ее в бикини, когда был у бара в клубе или, когда шел в спортзал, или выходил из него, а она отдыхала у бассейна. И он видел их накануне утром, когда она была в коротком халате и той милой ночнушке. Ночнушке, которая была надета на нее сейчас. Ночнушка, которая показывала множество действительно оху*нно замечательных ее мест и открывала большую часть ее столь же оху*нно замечательных ног, которые были такими длинными, будто продолжались вечно.
Приближалось лето.
Его ухмылка превратилась в улыбку.
А потом он заснул.
14
Я буду помягче
Как только мои глаза медленно открылись, я почувствовала огромное смущение.
Перед моими глазами была чрезвычайно привлекательная, нет, преступно привлекательная гладкая кожа, четко очерченная, мускулистая грудь, а также макушка Билле, прижимающаяся к скульптурно выступающим ребрам. Моя рука лежала под рукой Билле на плоском вылепленном животе Митча.
Я моргнула, но грудь не исчезла, Билли тоже не шевелилась, и наши руки все еще лежали на плоском вылепленном животе.
Я моргнула медленнее, все было тоже, как и тогда, когда открыла глаза.
Я осторожно отодвинула голову назад и увидела знакомое, напряженное горло, потом знакомую, волевую, квадратную, заросшую темной щетиной челюсть, а потом уставилась на профиль детектива Митча Лоусона — Десять Целых и Пять Десятых. Ему на лоб упали пряди волос, его глаза были закрыты, густые длинные ресницы отбрасывали тени на скулы, и он выглядел таким невыносимо сексуальным. Таким очень сексуальным. Он был неизмеримо сексуальным.
Он казался таким красивым, что у меня перехватило дыхание.
Я так волновалась за Билле прошлой ночью, так переживала из-за всего, что даже не заметила, что он был голый по пояс. Кроме того, я не позволяла себе даже задумывать об этом, оказавшись в его постели с ним и с его обнаженной грудью.
Мне это нравилось. Все в нем.
О боже!
Я бросила взгляд на будильник, обычно я уже как десять минут должна была встать, чтобы привести себя в порядок, потом начать приводить детей в порядок. Мне не нужно было сегодня отвозить их в школу, этим обещал заняться Митч. Тем не менее, пора было начать готовиться к предстоящему дню, несмотря на то, что Митч вызвался отвезти их в школу, но кто-то должен был разбудить их, отправить в душ, проследить, как они оделись, собрать их рюкзаки с учебниками для школы (где бы они ни были) и накормить.
И этим кем-то была я.
Я осторожно подняла голову с плеча Митча, наклонившись к нему. Убрав назад темные волосы Билле с лица, подавшись к ней, чтобы поцеловать ее в висок. Моя бедная девочка так испугалась прошлой ночью, реально ужасно испугалась.
Это был еще один пункт утренней повестки дня. Найти какой-нибудь способ, который не напугал бы детей до чертиков, и поговорить с Билли и Билле о том, что она имела в виду вчера, говоря «злой человек».
— Дорогая, — громко послышался голос Митча.
Я повернула голову к нему, увидев его сексуально-сонное лицо, глаза, смотревшие на меня с нежностью, пряди волос на лбу и что-то произошло со мной, чего не случалось с тех пор, как мне было четыре года, когда я узнала о мире, в котором жила, и который был тем местом в Лиге, откуда я никогда не смогу выбраться.
Я перенеслась в мир фантазий.
— Привет, — прошептала я.
Он поднял руку и обхватил меня за щеку, шаря глазами по моему лицу.
Затем ответил:
— Привет.
— Ты хорошо спал? — Тихо спросила я.
— Ага, — также тихо ответил Митч.
— Хорошо, — прошептала я. — Мне нужно собрать детей в школу. Как нам это сделать, не нарушив твой утренний распорядок?
— Не беспокойся обо мне. Я помогу тебе.
Чёрт побери. Он был таким милым парнем.
— Ладно, — тихо произнесла я.
Его глаза опустились на мои губы, которые тут же стали горячими, грудь тоже стала горячей, а он мягко приказал:
— Иди сюда.
И я пошла, не думая, просто двигаясь к нему, его рука соскользнула с моей щеки в волосы. Как только я приблизилась, его глаза снова стали блуждать по моему лицу, по всему телу, остановившись на плечах и шее.
— Никогда не видел тебя с распущенными волосами, — пробормотал он, перебирая мои волосы пальцами. — Они гораздо мягче, чем я представлял.
Он представлял, какие у меня мягкие волосы?
Его рука обхватила меня за затылок, а глаза встретились с моими.
— И я представлял, что они будут такими красивыми и чертовски мягкими.
— Митч, — прошептала я и замолчала.
Его пальцы надавили на затылок, притягивая меня к нему, и его губы встретились с моими губами.
Господи. Мне нравился этот фантастический мир. Он был чертовски великолепным.
Билли протиснулась между нами, Митч убрал руку из моих волос. Я повернулась, посмотрела вниз, она задрала голову и ее сонные глаза маленькой девочки смотрели точно на нас.
— Митч теперь твой бойфренд, тетя Мара? — спросила она.
Услышав ее вопрос, я кубарем выкатилась из своего воображаемого мира.
Вот дерьмо!
И начала отстраняться от Митча, но он тут же обхватил меня за спину, его рука переместилась выше по моей спине к лопаткам, надавив и прижав меня к нему, так что у меня не было другого выбора, кроме как замереть в такой позе.
— Гм… — пробормотала я.
Вот дерьмо!
Я решила сменить тему и с нежностью спросила:
— Ты хорошо спала, милая?
— Скучала по своему медвежонку, — ответила Билле.
Лично я считала, что детектив Митч Лоусон намного превосходит крошечного розового плюшевого мишку, но мне было не шесть лет.
— Мы найдем его, — пообещала я.
Митч зашевелился, подхватив Билле под мышку, приподняв ее к себе на грудь так, чтобы она оказалась к нему нос к носу, кстати, и ко мне.
Он обнял ее за спину, спросив:
— Ты ешь овсянку, красавица?
Билле поморщилась, ответив:
— Пончики.
Я внимательно наблюдала, как Митч ухмыльнулся ей в лицо, чем вызвал шипение у меня в животе. И это шипение было гораздо серьезнее, потому что я лежала рядом с ним в постели, прижимаясь к нему (и к Билле) в то же время наблюдая, как он был таким милым с моей кузиной.
— Пончики — это воскресный завтрак, когда ты можешь остаться дома и посмотреть мультики. Овсянка — это завтрак перед школой, когда нужно, чтобы твои мозги включились, — объяснил Митч.
Билле наклонила набок голову и улыбнулась мини-смущенной, неуверенной улыбкой.
— Овсянка включает мои мозги? — спросила она и ухмылка Митча превратилась в улыбку.
— Да, она проникает к тебе в живот, давая энергию всему телу, пробуждает твое тело и твой мозг, поэтому ты можешь быть супер умной, — ответил Митч.