Джеймс на переднем сиденье читает мои мысли.
- Какого нахрен членорога?
- Это такое выражение, - объясняет Томми. Джеймс поворачивается, чтобы посмотреть на Томми, его голубые глаза прищурены.
- Выражение для чего?
- Это, когда изо лба торчит что-то большое, похожее на член.
- А разве это не единорог? - удивляется Джеймс.
- Ради Бога, - вмешивается Логан. - Ты можешь забыть о гребаном единороге, или членороге, или о чем там еще, черт возьми...
- В этом нет никакого смысла! - спорит Джеймс.
- ...и позволить Томми закончить свой рассказ? Такими темпами мы никогда не услышим конца.
Джеймс вскидывает руки, ворча.
- Ладно. Но это все равно не имеет никакого смысла.
К сведению, мой семантический голос идет в пользу рогочлена.
Томми продолжает:
- Итак, Джейни идет домой из школы с Брэндоном, парнем с нашей улицы, в которого она была влюблена. А мой отец, рано вернувшись с работы, сидя на крыльце, возьми, да и крикни: «Эй, Джейни, хочешь, я возьму в аптеке крем, чтобы убить монстра у тебя на лбу?» И Джейни сходит с ума - визжит, как баньши, на моего папу, говорит, что больше никогда с ним не заговорит. Бедный па... Я имею в виду, он просто пытался быть полезным. Но я подумал, что ни одна девушка не хочет, чтобы ее проблемы были выставлены на всеобщее обозрение - Джейни знала, что она членорог, ей не нужно было говорить об этом вслух. Но особенно ей не хотелось, чтобы это было сказано в присутствии парня, который ей нравится. - Он встречается со мной взглядом в зеркале. - Гордость, понимаете? Дело не в том, что мисс Хэммонд не нуждалась в вашей помощи; возможно, ей было стыдно, что она в ней нуждалась.
На следующее утро я посещаю детский дом для мальчиков в Бронксе, одного из многих учреждений, финансируемых принцем и принцессой Пембрук.
Это частное учреждение, которое принимает детей-сирот - альтернатива переполненной системе опеки.
Встречаюсь с директором, энергичным мужчиной средних лет с усталыми глазами. Он устраивает мне экскурсию по общежитию, гимнастическому залу и кафетерию. Они делают все возможное, чтобы приободрить место с помощью ярких красок и произведений искусства на стенах, но это все еще напоминает тюрьму в детском саду. Дети, которые живут здесь, любопытными взглядами на пустых лицах следят за каждым моим движением.
Мы выходим во двор, который состоит из огороженной бетонной площади с одной баскетбольной сеткой. Я прошу директора связаться с моим личным секретарем, потому что каждый ребенок заслуживает качелей.
Мой отец говорил, что когда дело доходит до благотворительности, помогать людям легко, в вот выбор, кому помочь в первую очередь, как распределить ресурсы - не дает ему спать по ночам.
С одной его стороны несколько подростков чертят мелом на асфальте, в то время как с другой группка ребят играет в баскетбол. Но мои глаза привлекают одинокий маленький мальчик, которому на вид около семи лет, в красной футболке, сидящий на бордюре.
Этот вид мне знаком. Когда я был подростком, у меня было больше «друзей», чем мне было нужно - все хотели кусочек меня. Но до этого времени я был чудаковатым. А дети, как и Мать-Природа, могут быть потрясающе жестокими.
Когда я иду к мальчику, Логан напоминает группе сотрудников позади меня:
- Сегодня никаких фото.
Большие карие глаза, которые говорят, что видели больше, чем им следовало бы, смотреть на меня с интересом, когда я сажусь рядом с ним.
- Привет.
- Привет.
Я протягиваю руку.
- Я Николас. - Он трясет ее.
- Фредди.
- Хорошее имя. Мое второе имя Фредди. Оно означает «мирный правитель».
Он пинает бетон носком поношенной кроссовки.
- Ты правда принц?
- Да, правда.
- Ты не похож на принца.
Похлопываю себя по лацканам серого пиджака.
- Должно быть, оставил корону в другом костюме. Вечно теряю проклятую штуковину. - Меня вознаграждают вспышкой белых зубов и хихиканьем. - Не хочешь поиграть, Фредди? - он пожимает плечами. - Тебе нравится здесь жить?
- Я жил с тетей - она была милой. Но она умерла. Учителя здесь хорошие, они много улыбаются. Но моя тетя пекла печенье. Здесь нам не дают печенья.
И тут мне в голову приходит мысль. Впечатляющая мысль.
- Фредди, ты любишь пироги?- он выглядит шокированным моим вопросом.
- Ну да, все любят пироги.
К нам подходит директор.
- Как у нас дела? Вам что-нибудь нужно, принц Николас?
- Да, - отвечаю я, оглядывая игровую площадку. - Можете достать мне автобус.
Час спустя я вхожу в «У Амелии», как Крысолов из Гамельна, волоча за собой пятьдесят детей. Глаза Оливии за прилавком округляются - она удивлена, увидев меня и стайку малышей, кишащих в ее кафе, словно очаровательная саранча.
- Эй, что происходит?
Я указываю на молодого человека рядом с собой.
- Оливия, это Фредди - Фредди, познакомься с Оливией.
- Как дела?
Она так мило улыбается.
- Рада познакомиться, Фредди.
Уголком губ он говорит приглушенным голосом:
- Ты был прав - она действительно хорошенькая.
- Я же говорил, - шепчу я в ответ. Затем я обращаюсь к ней напрямую. - Оливия, у нас проблема, требующая немедленного решения.
- Звучит серьезно, - поддразнивает она.
- О да, - подхватывает Фредди.
- Мой друг Фредди уже несколько месяцев не ел приличного десерта.
- Месяцев! - подчеркивает Фредди. Мои глаза встречаются с глазами Оливии.
- У тебя случайно не найдется лишних тридцати пирогов?
Тепло разливается по ее лицу. И благодарность.
- Вообще-то, найдется.
Несколько часов спустя, когда запасы Оливии полностью уничтожены, а каждый пирог оплачен королевской благотворительностью, мы с Оливией стоим бок о бок, когда восхищенные, набитые пирогами дети вразвалку выходят за дверь. Фредди на ходу дает мне пять.
- Увидимся позже, Ник.
Я подмигиваю. Когда последний ребенок загружается и автобус отъезжает, мы с Оливией остаемся одни.
- Ты сделал это, чтобы произвести на меня впечатление?
Я засовываю руки в карманы, покачиваясь на каблуках.
- Зависит от того, впечатлена ли ты?
- Да.
Я не могу сдержать улыбку.
- Хорошо. Но, честно говоря, я сделал это не только ради тебя. Единственное преимущество этой работы - возможность сделать счастливыми таких детей, как Фредди. Даже если это только на один день.
Она поворачивается ко мне.
- Ты с ними хорошо ладишь. С детьми.
- Я люблю детей. У них еще не выработались скрытые мотивы.- Воздух между нами меняется, становится густым от желания и еще не высказанных слов.
- Прости, что вчера на тебя набросилась, - тихо говорит Оливия.
- Все в порядке.
- Нет. - Она качает головой, и прядь волос падает с ее пучка на гладкую щеку. - Я слишком остро отреагировала. Извини.
Ловлю локон, потирая его между пальцами.
- Я постараюсь не совать нос в твои дела.- И я просто не могу устоять. - Я сосредоточусь на том, чтобы засунуть его тебе в трусики.
Оливия закатывает глаза, но смеется. Потому что раздражение - часть моего очарования. Через мгновение ее улыбка исчезает, и она делает глубокий вдох - словно за мгновение до первого прыжка с тарзанки.
- Спроси меня еще раз, Николас. - Меня немного пугает, как сильно мне нравится звучание моего имени на ее губах. Оно легко может стать моим любимым словом. Что чертовски высокомерно, даже для меня.
- Я хочу пригласить тебя на свидание, Оливия. Сегодня вечером. Что скажешь? - тогда она произносит слово, которое мне нравится слышать от нее еще больше.
- Да.
ГЛАВА 7
Оливия
У меня свидание. Чёрт возьми! Свидание с прекрасными, зеленоглазым, разгуливающим-тут-как-Бог-секса мужчиной, способным заставить меня испытать оргазм одним звуком своего голоса. О, и он принц. Настоящий живой принц, который целует руку леди и заставляет сирот улыбаться... и который хочет залезть мне в трусики. Господи! Однако он не излучает стопроцентную ауру «хорошего парня», разъезжающего верхом на белом коне. В нем определенно есть кое-что от засранца. Но это ничего. Мне нравится немного мудачества в моих мужчинах. Подайте на меня в суд. Это делает вещи интересными. Захватывающими. Есть только одна проблема.
- Как насчет этого? - держу вешалку с черным брючным костюмом.
- Отлично, если планируешь пойти на вечеринку в честь Хэллоуина, одетая как Хиллари Клинтон в 2008 году.
Мне нечего надеть. Обычно, когда женщины говорят, что нам нечего надеть, мы имеем в виду, что нам нечего надеть. Ничего из того, что заставляет нас чувствовать себя красивыми или скрывает несколько лишних килограммов, которые мы набрали, потому что в последнее время слишком сильно налегали на мороженое с соленой карамелью. Оно - мой криптонит.
- Господи Иисусе, Лив, ты вообще покупала новую одежду с 2005 года? – спрашивает Элли, роясь у меня в шкафу
- На прошлой неделе я купила новое белье. - В стиле бикини, хлопчатобумажное, ярко-розовое и цвета электрик. Оно было по распродаже, но я бы купила его в любом случае. Потому что, если меня собьет водитель Uber или свалится на голову что-нибудь странное, типа строительных лесов, я ни за что не появлюсь в отделении неотложной помощи в изношенных, дырявых трусах. Это единственное дно, до которого я отказываюсь скатываться.
- Может, тебе стоит надеть нижнее белье и плащ? - Элли многозначительно шевелит бровями. - У меня такое чувство, что Его Великолепию это понравится.
У меня такое чувство, что она права.
- Интересная мысль... но у меня нет плаща. - На работу я ношу черную юбку и белую блузку, а работаю я все время. Кроме этого, у меня есть несколько пар джинсов, старые спортивные штаны, старые футболки, платье, которое я одевала в церковь, когда мне было тринадцать, и брючный костюм, в котором я закончила среднюю школу. Резко падаю на кровать. Как если бы кто-то упал в бассейн... или с карниза здания.
- Ты могла бы одолжить что-нибудь у меня, - начинает Элли, - но... мой рост метр шестьдесят пять… у меня есть сиськи - приличные, на самом деле - и хотя я и не Ким Кардашьян, у меня также есть задница.
Элли ростом метр в прыжке и по-прежнему покупает джинсы в детском отделе. Просматриваю контакты в своем телефоне, ища номер отеля, который Николас сохранил там сегодня днем. Я заметила, что он не записал номер своего сотового, но он, вероятно, должен держать его в секрете из соображений национальной безопасности или что-то в этом роде.
- Я просто позвоню ему и скажу правду. Скажу: «Не знаю, что ты задумал на сегодняшний вечер, но нам нужно, чтобы это было в джинсах и футболке».
Элли бросается на меня, как на гранату, которая вот-вот взорвется.
- Ты спятила? - она вырывает телефон у меня из рук и вскакивает с кровати. - Если тебе нужны джинсы и футболка, можешь пойти с Донни Домико с нашей улицы - он бы отдал свое яичко, чтобы встречаться с тобой. Принц Николас не носит обычную одежду.
Я - воплощение неофициальности. Во мне нет ничего от девушки из верхов, но Николас определенно во мне заинтересован.
- Ты этого не знаешь.
Элли открывает ноутбук и несколькими нажатиями клавиш прокручивает фото Николаса - изображение за изображением - в костюмах, смокингах и еще костюмах. На некоторых фотографиях он один, но каждый раз, когда рядом с ним женщина, на ней платье - потрясающее, мерцающее и божественное.
Она права. И у меня есть два часа до того, как Николас заберет меня - не так много времени, чтобы выбежать и купить что-нибудь. Скатываюсь с кровати и бегу по коридору, через гостиную, к двери, ведущей на кухню.
- Марти! Иди сюда! - пять минут спустя Марти стоит в моей спальне, уставившись на кучу одежды, которую я только что бросила ему в руки.
- Что, черт возьми, мне с этим делать? Отправить в Армию Спасения?
- Мне нужно, чтобы ты помог мне понять, как превратить это, - я поворачиваюсь и указываю на фотографию Николаса на ноутбуке с высокой блондинкой в смелом платье цвета фуксии, - в это.
Я видела Марти вне работы, и он потрясающе одевается. Он смотрит на одежду, затем бросает ее на кровать.
- Позволь мне кое-что объяснить, куколка. Ты прекрасна внутри и снаружи... но в двенадцати лет я узнал, что люблю члены. Дайте мне высокого темноволосого ламберсексуала, и я одену его так хорошо, что тебе не захочется срывать с него упаковку, даже если это будет первая ночь Хануки. - Он обводит руками мой силуэт. - Но твое нежное тело… я не знаю, что с ним делать.
Закрываю глаза рукой. О чем, черт возьми, я думала? Зачем согласилась встретиться с Николасом? Это будет полный бардак. Последнее мое свидание было в прачечной. Я не шучу. Наша стиральная машина сломалась, и я провела четыре ночи, кокетливо глядя в глаза и болтая через складной стол с супер-симпатичным парнем. На пятую ночь он купил мне кусок пиццы, а потом мы целовались на стиралке во время отжима. Только после того, как я заметила цветастое одеяло, лифчики и трусики в его белье, он признался, что у него есть подруга. Ублюдок.
Марти нежно отводит мою руку от глаз. Постукивает меня по носу и улыбается.
- Я знаю кое-кого, кто может помочь.
Этим кое-кем оказывается, Биббиди, старшая сестра Марти, получившая новую работу в приемной «City Couture» - высококлассного модного журнала. Это означает, что у нее есть ключи от королевства, также известного как гардероб с образцами: мифическая, волшебная комната размером со склад, заполненная платьями и нарядами всех оттенков, размеров и стилей, а также обувью и аксессуарами в тон к каждому, которые только были известны человеку.
Все это Биббиди может использовать во время своей смены - и после - до тех пор, пока ее «босс-леди-дракон, рядом с которой Круэлла Де Виль выглядит нормальной», не узнает об этом.
Она соглашается рискнуть ради меня - и я не уверена, что я с этим согласна. Но Марти уверяет, что она многим ему обязана - что-то вроде компенсации за то, что в средней школе она разбила его любимый-но-дерьмовый «Chevy Nova».
Вот почему Биббиди Гинзберг появляется в нашей квартире сорок минут спустя, нагруженная платьями и сумками. И вот таким образом, спустя час, я в конечном итоге одета в светло-голубое платье без рукавов от Alexander McQueen с вырезом сзади, заканчивающееся на несколько дюймов выше колен. Оно заставляет меня чувствовать себя красивой. Это по-прежнему я – уютная, но элегантная, отполированная версия меня.
Элли укладывает мои волосы так, что они длинным черным блестящим занавесом покрывают мне спину, пока я делаю макияж - немного пудры, немного румян, три слоя туши и приглушенная красная помада, которая подчеркивает форму моего рта, кажется, Николасу, он нравится.
- Эти будут идеальны! - восклицает Биббиди, как волшебной палочкой размахивая обсидиановыми сапогами на высоких каблуках.
- Ммм. - одобряет Марти. – Сапоги, которые говорят «Трахни меня».
- Я не могу их одеть, - пытаюсь возразить я. - Я сломаю себе шею. На земле еще лежит снег.
- Ты пойдешь от кафе к машине, - возражает моя сестра. - А не по тропе гор Аппалачи, Лив.
Биббиди указывает на мой ноутбук, все еще открытый на восхитительной фотографии Николаса.
- Мой брат не подшутил надо мной - это с ним ты встречаешься?
Мне приходиться бороться, чтобы не вздохнуть, как мечтательная школьница.
- С ним.
Она бросает еще один взгляд.
- О, дорогая, ты определенно надеваешь эти «трахни-меня» сапоги.
И это все решает.
Двадцать минут спустя в одиночестве стою в кафе, чтобы платье не помялось. Комната тусклая, освещается только приглушенной лампой над стойкой и несколькими мерцающими свечами на столиках у окна. Закрываю глаза. И клянусь себе, что буду помнить этот момент. Эту ночь. Потому что стою на самом краю этой волнующей, чудесной пропасти, где все идеально. Где мечты, мелькающие в моей голове о том, как пройдет сегодняшний вечер, безупречны - мое остроумное, неотразимое подкалывание, сексуальное рыцарство Николаса, наш забавный флирт. Мы будем смеяться, танцевать, поцелуемся, пожелав друг другу доброй ночи. А может, и больше.