- Короче, док, - рыкнул на него Дин. Кастиэль мельком посмотрел на него, но тут же снова отвел взгляд. В больничной рубашке он снова выглядел беззащитным и бессильным. Это был не тот Кастиэль. Неужели Дин единственный из всех людей, кто слышал его голос?
- Попробуйте накормить его мясом. Может быть, причина в питании. Но я ничего не могу сделать, чтобы помочь вам, без обследований! Если вы ляжете к нам на обследование, мистер Винчестер, - Дин решил назвать Кастиэля своим родственником, не особенно думая о последствиях. Но неожиданно доктор замолчал. Его пейджер яро засигналил, и доктор натянул очки, чтобы прочесть сообщение. Что-то в его реакции показалось Дину тревожным – глаза доктора нехорошо забегали. Он посмотрел испуганно на Дина, потом на Кастиэля, а потом извинился и протиснулся мимо Дина к выходу.
- Подождите, быть может, я приглашу гематолога с шестого этажа, он скажет вам больше, - дрожащий голос доктора был Дину уже знаком. Как только закрылась дверь, он бросил Кастиэлю обратно одежду. Однако Кастиэль был настолько безучастен ко всему, что Дин, недолго думая, снова потянул его на себя, надеясь отвести к машине. Кастиэль как будто отключился. Он действительно ничего не весил. Было ли Дину страшно? Черт, он не знал, что его теперь пугало. Он просто поднял Кастиэля и вылетел в коридор, сбивая на пути зазевавшихся интернов. Его пытались задержать охранники, но они были толстыми и неповоротливыми, так что Дин даже с Кастиэлем на руках сумел опередить их. Вскоре Импала резко стартанула с места, унося их прочь от больницы и этого городка.
- Кастиэль, скажи мне хоть что-нибудь, - напряженно смотря на дорогу, попросил его Дин. Кастиэль как будто проснулся, смущенно посмотрев на Дина сподлобья. – Что случилось?
- Я думал, ты меня оставишь там. Ты мог меня там оставить, - пробормотал Кастиэль. И Дин понял – действительно мог, только не захотел. Не подумал. Решил, что Кастиэль – это полностью его ответственность. Неужели он так тяжело переживал потерю Сэма, о котором привык заботиться? Он не знал. Теперь вся полиция ищет их в округе. А он должен остановиться… накормить… - Не оставляй меня, пожалуйста, - и Дин снова вспомнил, о чем он думал. Заботы о будущем так быстро накрывали его, что он как будто за секунду забыл о проблеме Кастиэля. Он не может обманывать Кастиэля. Он не должен подумать, будто бы Дин что-то к нему испытывает. Как человек, которому не все равно. Ведь Дин не собирался его забирать, а спас просто потому, что это глупо. Но было поздно, и привязанность Кастиэля читалась в его глазах.
========== Часть IV. Кастиэль верит Дину. ==========
День клонился к вечеру. Совет врача помог, хоть и ненадолго – если до того Кастиэль не хотел есть, то при первом же взгляде на мясо он как будто бы оживился. Они сидели в кафе, когда Дин внимательно наблюдал за процессом поглощения еды – румянца на щеках не появилось, но Кастиэль стал как будто бы добрее. Дин не смог заставить себя сказать ему правду. Что-то мешало. Казалось бы, так просто сказать, что Кастиэль будет обязан вернуться в клинику. Не сейчас, так тогда, когда Дин будет в безопасности, когда отец исправит все проблемы Дина. На этот раз пора было признать, что несмотря на свою якобы самостоятельность, Дину с самого начала нужно было попросту пойти вслед за отцом и Сэмом. Тогда он никогда не оказался бы в такой ситуации.
По правде говоря, он уже не знал, плохо это или хорошо. Потому что, кажется, Кастиэль действительно радовался тому, что находился с ним, Дином. И если первый день это было похоже скорее на радость от свободы, то теперь его взгляд был направлен только на Дина и ни на кого больше. Так же как и его первая улыбка от какой-то вскользь произнесенной шутки была предназначена Дину. Это трудно объяснить тому, кто никогда не бывал изгоем. Дин отлично знал, что это такое. И порой он не подпускал к себе никого вообще, помня о том, кем считают его Сэм и отец. И если когда-то давно он был не согласен с этим, то со временем смирился. Ему казалось, что они правы – теперь он будет навсегда один, потому что приносит одни неприятности. Это милый комплекс у подростка и смущение для взрослого мужчины, который никогда не обременит этим хорошую девушку, которая жаждет семью и будущего.
Но Кастиэля он как будто бы уже не смог бы потянуть за собой. Он скорее хотел бы выбраться и забрать Кастиэля с собой. Кастиэль был похож на отличный мотив.
И уж Кастиэлю как будто бы нечего было терять.
После больницы что-то изменилось. Неуловимо. Неощутимо. Оно прокралось между и поставило их в равные условия, хотя Кастиэль по-прежнему оглядывался по сторонам слишком увлеченно, подобно ребенку. Он словно бы восстановил силы и даже шел самостоятельно, отпустив руку Дина – именно отпустив, хотя Дину казалось, что это он поддерживает Кастиэля. И Дин пропустил его вперед.
Только потом он заметил, что Кастиэль идет по тротуару босиком, в его, Диновых, вещах, которые велики ему размера на два, даже если рубашка утянута, а джинсы висят на честном слове. Он привлекал внимание и осуждение, но люди наталкивались на его добрый взгляд и как будто бы стеснялись того, что о нем подумают. Дин пропустил его вперед и шел чуть позади, внимательно наблюдая за Кастиэлем. А ведь он по-прежнему проверяет свою тетрадь, как будто там есть что-то сокровенное. Он прячет в вещах что-то, что не показал даже Дину. И он идет прямо посреди города босиком, улыбаясь каждому встречному. Кастиэль был особенным.
Но когда он обернулся и улыбнулся Дину, как будто говорил, что вот та улица, о которой он мечтал, Дину показалось, что как прежде уже не будет и потому, что он не хочет отпускать Кастиэля из своей жизни. Это как факт, который следовало бы принять. Что ждет Дина? Это неважно, его ждет прежде всего семья. А что ждет Кастиэля? Только больница и таблетки. Для него это неприемлемо, ведь он совершенно нормален.
Он просто другой.
Кастиэль вернулся к нему легким шагом, разворачиваясь и беря его за руку. Он, конечно, не знал о том, что подумали бы люди. И Дин хотел бы забыть о том, что они подумают. Но он не смог вырвать руку, даже если бы и захотел – он не смог бы объяснить Кастиэлю, что люди по большей части слишком жестоки и к себе, и к окружающим. Особенно про то, как выглядят два парня, идущие рука об руку. Но несмотря ни на что, улыбка Кастиэля стоила общественного мнения. Тем более, если она совершенно точно принадлежала только Дину.
Это было решение Дина, снять номер в гостинице на одну ночь. Их будут искать, но, скорее всего, по трассам, ведь они думают что Дин пытается уехать. А спать здесь, на кровати, прямо перед носом полиции – это ли не настоящий отдых? Пожалуй, решение было настолько иррационально, насколько правильно. Не было времени для сомнений, тем более что с каждым часом патруль все чаще проезжал по улицам. Импала осталась на одной из платных стоянок, где никто не догадался бы ее искать, тем более что Дин снял номера и спрятал их в багажнике, решив, что стереотипный поступок бандита из фильмов поможет.
Да и Кастиэль как будто бы не выдержал еще одной ночи на сидении автомобиля. За один день Дин научился думать за двоих. Он не умел делать этого два десятка лет, что Сэм требовал от него этого вместе с отцом. И всего лишь один парень оказался способен изменить Дина Винчестера за два дня. Было ли все это случайно?
Он не стал ничего объяснять молчаливой девушке-администраторше в дешевом мотеле. Она даже едва посмотрела на них, что выдавало ее профессионализм в том, чтобы молчать и не запоминать. А Дин редко когда мог сказать, что на него не обратили внимания. Значит, мотель он выбрал правильно. Он хотел взять два номера, но Кастиэль едва заметно потянул его за рукав, даже скорее неосознанно – и выбор был сделан. Один с двумя кроватями.
Номер оказался даже вполне приличным. Аккуратные, хотя и старые кровати, чистое белье, тоже не раз стиранное, скрипящий пол и потемневшие обои, но создавалось впечатление скорее хорошего мотеля, чем плохого. Сюда приходили не убивать и грабить. Сюда приходили для сохранения тайны, и это не всегда был секс. Но об этом думать не хотелось. Дину как будто бы больше всего хотелось спать. Поэтому он стянул порядком надоевшую грязную футболку, оставив прежде куртку на вешалке. Он порылся в сумке в поисках бритвы, когда заметил, что Кастиэль тоже стянул футболку. Он сделал это смущенно – и тут Дин мысленно едва не послал сам себя на все буквы. Ведь он не сказал Кастиэлю, что так нужно делать не всегда!
- Если хочешь, иди первым, - пробормотал он невнятно, и Кастиэль посмотрел на него тем самым взглядом. Он задержался на щеках Дина, на его губах и как будто задумчиво кивнул. Он попросту пошел в сторону ванной. Дин же проводил его взглядом, не представляя, что происходит. Он вообще был не лучшим в том, как удержать контроль над ситуацией. Он смотрел, как Кастиэль пытается стать незаметным под взглядом Дина, как поникают плечи и как он теряет мгновенно все, что делает его особенным. Он закрывается. Мог ли он всю свою жизнь молчать? Мог. В таком состоянии он был меньше всего похож на нормального человека, это правда.
И Дин не мог видеть этого. Он многое в своей жизни сделал неправильно, но сейчас это было не так важно, как помочь кому-то понять, где это самое «правильно». Он сделал шаг вперед прежде, чем даже понял, что он собирается сделать. По сути – ничего. Просто быть рядом, особенно если для Кастиэля это почему-то так важно. Он бесшумно подошел к замершему в дверях Кастиэлю, парню, который действительно никогда не имел шанса жить нормальной жизнью. Рядом с ним Дину хотелось быть лучше в основном потому, что у него этот шанс был. И он его так бездарно просрал.
Кастиэль даже не вздрогнул, когда Дин положил ладонь меж его лопаток. Не было таких слов, чтобы объяснить происходящее. Не было таких слов, чтобы исправить то, что они уже сделали неправильно. Кастиэль был не тем, кем его видел поначалу Дин. Дин был не тем человеком, кто ушел из психбольницы с острым ощущением снова отпустить себя и перестать решать и отвечать за свои поступки. Иногда нужно совсем немногое, чтобы понять, где была та самая важная черта, за которой уже нельзя вернуться назад. Черта Дина минула много лет назад. У Кастиэля черты никогда и не было.
Его ладонь едва поместилась меж его лопаток, занимая одну треть спины. Кастиэль чуть повернулся, но остановился в последний момент. Темные волосы были растрепаны, и Дин пригладил их одним движением. Кастиэль не был виноват в том, что Дину так отчаянно кто-то нужен был именно в тот момент. И он точно не имел права спрашивать у Кастиэля его ответ. Потому что Кастиэль ничего об этом не знал. Так что нужно было сделать что-то правильное согласно морали и неправильное для себя – отступить.
Секунды тянулись слишком долго. Наконец Дин отступил. Кастиэль неслышно вздохнул и сделал шаг в ванную. Дверь за ним неслышно закрылась, но звука щеколды не было. При желании Дин мог войти. Но это была война с самим собой: и Дин не вошел. Он переоделся, включил телевизор и заказал кое-какую еду, которую тут готовили, как оказалось, ведь мотель другой стороной выходил на дорогу, где была обустроена очередная забегаловка. Через минут десять в номер принесли пакеты с едой и не проявили никакого любопытства вообще. Это был идеальный мотель для того, чтобы спрятаться.
И Дин решил выключить свет, доверив освещение телевизору. Не за чем раздражать чужие взгляды лишним светом. Он лежал на кровати и бесстыдно ел картошку, решив не ждать, когда Кастиэль выйдет из душа – он в обед почти ничего не ел, впервые настолько переволновавшись, хотя ни секунды на его лице не отразилось этого волнения, он был уверен. В какой-то момент Дин понял, что пропустил выход Кастиэля из душа. Он моргнул, но зрение перестраивалось слишком медленно. Сперва он увидел бледный отпечаток лица, очень медленно различал взгляд, опущенный в пол, потом руку, придерживающую небольшое полотенце почему-то у груди, просто смятым, без попытки себя прикрыть. Он стоял в двери ванной, все еще отчасти мокрый, отчасти вытеревшийся, как будто какая-то идея застала его на середине ванной процедуры, и теперь он замер, размышляя над ней.
- Кас? – Кастиэль поднял взгляд на Дина. Он улыбнулся как-то совсем неуверенно и сделал шаг вперед. Не стоит упоминать, что он был полностью обнажен, а Дин мгновенно решил смотреть только на его лицо. Это был явно не момент для комедии «фу, закройся», чего он там, в конце концов, не видел. Но что бы это не занимало Кастиэля, оно было для него важным. И Дин выключил телевизор. Теперь в номере было темно, и лишь едва заметный свет фонаря с улицы позволял различать какие-то общие черты.
Дин протянул руку и включил торшер. Запахло нагревающейся пылью лампочки, которую никто давно не включал. Кастиэль неуверенно подошел к кровати Дина и осторожно сел на самый край. Дину были видны тонкие ключицы, проступающие под кожей, и цепочку позвонков на спине ровно до того момента, пока Кастиэль не повернулся к нему лицом.
- Кас? – повторил Дин еще тише. Он подавил желание пощелкать перед его лицом. Это был какой-то очень важный момент, и ему нельзя было его портить.
- Я тебе верю, - наконец произнес он. Полотенце упало на его колени, а руками он закрыл лицо, не выдержав взгляда Дина. Вполне возможно, что он хотел сказать другое. Вполне возможно, что Дин мог неправильно его понять. Но в темноте номера, когда вся жизнь уже и так никогда не будет прежней, кажется, что можно все. И что это правильно. Ночью границы правильности стираются.
- Это очень зря, - ответил правду Дин, в первый раз за все это время. Кастиэль пожал плечами, а потом Дину показалось, что он плачет. Но стоило отнять руки от лица, как Дин увидел его улыбку. Кастиэль пытался подавить смех.
- Я такое в кино видел, - пояснил он тихо, все еще улыбаясь. Он смотрел на Дина не как парень, который чего-то не понимает. Он понимал, каким-то образом, но наверстывал все, что было упущено. Он ощущал, что между ними что-то есть еще раньше, чем это понял Дин. Оно не было случайным притяжением и случайной симпатией. Так совпало время. Так совпала потребность.
Не было ничего сложного в том, чтобы потянуть Кастиэля за руку к себе. Он понял. Может потому, что верил. А может… Дину надоело может.
Кастиэль был слишком легким, но он как будто бы заранее знал, как устроиться. Не было ни одного момента неловкости, он просто сел меж разведенных бедер Дина и позволил обнять себя. В прохладном воздухе номера он как будто бы сам подался к груди Дина, утыкаясь лбом в его руку. Это было неудобно, не на десятки минут, но нужно в данный момент. Объятие, которое никто не видит и о котором никто не знает. Удобное объятие в сумраке, в котором уже нет вопросов. Все должно быть так.
- В больнице никогда никого похожего не было, - Кастиэль не стал добавлять «на тебя». – А потом ты меня спас. Как будто тебе не все равно. И сегодня снова. Я ведь ничего не почувствовал бы. Просто умер без сознания.
- Не преувеличивай, - пробормотал Дин прямо ему на ухо, утыкаясь носом в темные волосы. Это уютно. Это просто. Это легко. Почему после долгой погони зачем-то эфемерным вроде отношений все в конечном итоге оказывается так просто? Да и кто сказал, что это отношения? Это ошибка, которую пока еще можно допустить.
- Я чувствую, что я умру, - и Дин не знал, почему он так сделал. Почему он вообще счел это лучшим выходом. Он хотел бы, чтобы эти слова никогда не произносились. Не тем, ради кого он решил вернуться к нормальным людям. Ради того, кто остановил его в последний момент от окончательного падения. Он просто повернул голову Кастиэля к себе и накрыл его губы своими, заставляя замолчать. Кастиэль мгновение был погружен в эту простую мысль о своей смерти, но его глаза удивленно раскрывались. Он не шевелился, а Дин не знал, как извиниться. Если он отстраниться, ему нужно будет извиниться, а он не умеет этого делать. Все было просто еще секунду назад. Где он прокололся?
Кастиэль закрыл глаза. Он неумело ткнулся губами в ответ, улыбаясь, руша последние барьеры Дина. Ведь он мог бы послушать мораль, да только его инстинкт говорил ему, что Кастиэлю это нужно так же, как и ему. Он никогда и ни с кем не был. Это будет его долгом за то, что он заставил Дина увидеть. Он никогда не думал, что будет должен парню, который ходит по мостовой босиком.
Он приоткрыл губы и почти ласково поцеловал его верхнюю губу, надеясь, что Кастиэль поймет. Тот едва заметно выдохнул и попробовал повторить, но губы соскользнули, а прикосновение чужого языка заставило Дина забыть обо всех обещаниях не торопиться. Он мгновенно оказался сверху, толкнув Кастиэля на подушки и целуя по-настоящему, то ли специально наталкиваясь на неумелый ответ, то ли не думая об этом. Кастиэль удивленно посмотрел на Дина теми же широко открытыми глазами, когда Дин коснулся ладонью его живота. Никакого пресса, никакой маски, никакой попытки быть кем-то другим. Кастиэль был тем, кем он и являлся. Он был уникальным.