— Алек, мне нужно, чтобы ты ослабил паруса, — кричит Дюк сквозь ветер, и Алек повинуется.
Хадсон обнимает меня, когда яхта кренится. Мне бы хотелось наслаждаться ветром и запахом морского воздуха, но я могу думать лишь о том, как застать Алека одного до среды.
Мне нужна лишь минута его времени.
А затем остается только надеяться и молиться, чтобы он не сбежал и не рассказал все Хадсону, прежде чем я сама это сделаю.
Черт.
Глава 26
Хадсон
В понедельник вечером я сажусь на край кровати Мари, пока она готовится ко сну.
— Сегодня ты весь день интересовалась Алеком.
Она смотрит на мое отражение в зеркале и смеется.
— К чему ты ведешь?
— Казалось, будто ты восхищалась каждым его словом или действием. — Я откидываюсь назад, закинув руки за голову, и устремляю взгляд на окрашенные в ореховый цвет балки, контрастирующие со сводчатым потолком. — Он не так уж очарователен, поверь мне.
— Кажется, я слышу в твоем голосе нотки ревности.
Ага.
Весь день я чертовски ревновал ее, а мне это не свойственно.
— Я никогда не ревную, — говорю я. — Но сегодня… да… увидев, как ты увлечена Алеком… со мной что-то произошло.
Мари подходит к кровати, забирается на нее и ложится рядом со мной. Повернувшись на бок, она подпирает рукой подбородок и улыбается.
— Как мило, — говорит она. — Думаешь, я запала на Алека?
Она ищет мой взгляд, и я медлю.
— Запала? Как школьница?
— Мне кажется, ты так думаешь. — Мари кусает нижнюю губу.
— Что с того, что я так думаю?
Она закатывает глаза.
— Ну, конечно. Тебя это не должно волновать.
— Ты права. Не должно, — соглашаюсь я. — Но меня волнует.
— Тогда перестань об этом думать.
— Это не так просто. — Я отвожу взгляд и делаю глубокий вдох. — Мне нравится проводить с тобой время, Мари. Я думал, это будет похоже на работу, рутину. Но это не так. С тобой мне легко. У меня никогда ни с кем такого не было.
— Хадсон, прекрати. — Она хихикает, перекатываясь на спину и складывая руки на животе.
Мы лежим в тишине около минуты, уставившись в потолок и глубоко задумавшись.
— Это не по-настоящему, — говорит она мгновение спустя. — Возможно, время от времени это может казаться реальным, но только потому, что мы хорошие актеры. Легко поддаться чувству, но мы… просто не можем.
— Почему нет?
— Почему нет? — Она повторяет вопрос, будто он ее удивляет.
— Да, — говорю я. — Почему бы нам не поддаться ему? Если это кажется правильным, может быть, так оно и есть?
— Это неправильно. Хадсон, месяц назад я тебя на дух не выносила. Буквально всем сердцем ненавидела тебя, и однажды даже чуть было не плюнула в твой кофе. Тебе повезло, что Тиффин из отдела кадров вошла вовремя.
Я качаю головой, потирая глаза большим и указательным пальцем.
— Наверное, я это заслужил, — говорю я.
— Еще как. — Я чувствую, как она поворачивается в мою сторону. — Мне весело с тобой, Хадсон. Я даже не могла себе представить. Но мы не вместе, не в общепринятом смысле этого слова. Только на бумагах. И, чтобы ты знал, я не запала на Алека. Мне кажется, он хороший. Вот и все.
Я пытаюсь побороть довольную улыбку, которая завладевает моими губами, и тянусь к ней, притягивая к себе, пока она не усаживается на мои бедра.
— Что ты делаешь? — спрашивает она, когда наши пальцы переплетаются. — Ты, и правда, не принимаешь отказов.
— Так ты говоришь, что не хочешь быть со мной? — спрашиваю я. — Если бы не было контракта, а в нашем распоряжении было бы всего несколько недель…
— Давай не будем играть в игру «а что, если».
— Да или нет, Мари. Просто ответь на чертов вопрос.
Она закатывает глаза, кусая нижнюю губу и глядя на потолок.
— Я не знаю.
— Знаешь. Просто не хочешь говорить.
— Мне кажется, мы забавляемся, притворяясь и не задумываясь о реальности, — говорит Мари.
— О чем ты?
— Я не вписываюсь в твой мир, и, вероятно, никогда не впишусь, — начинает она и переводит взгляд на меня. — И меня это устраивает. Просто я не думаю, что между нами есть что-то общее, кроме того, что нам нравится проводить время в обществе друг друга.
— Разве это не единственное, что имеет значение? — спрашиваю я.
Я опускаю руки на ее бедра и скольжу вниз по внешней стороне. Тонкий шелковый топ прикрывает ее обнаженную грудь, и хоть я стараюсь быть примерным джентльменом и не пялиться на заостренные бутоны, пронизывающие бледную ткань, я все же знаю, что они там, и руки покалывает при мысли о том, чтобы к ним прикоснуться.
— Ты пытаешься найти любой предлог, чтобы не позволить себе влюбиться в меня, Марибель, — говорю я низким голосом, пока пальцами легонько касаюсь ее нежной кожи на животе. — Уверен, я бы сам мог составить целый список оправданий, если бы захотел, но я не хочу этого делать. Все, что мне нужно, Мари, — это ты.
Она перестает улыбаться, но по-прежнему внимательно смотрит на меня.
— Я влюбляюсь в тебя, — признаюсь я, как будто это и так не ясно.
— Ты совершаешь большую ошибку, — шепчет она дрожащим голосом.
Сев, я притягиваю Мари ближе и завожу ее ноги себе за спину, прежде чем обхватить ладонями ее хорошенькое личико.
— Ты хочешь быть со мной? — спрашиваю я. — Вопреки логике и здравому смыслу?
Я слышу, как она сглатывает, и, прежде чем кивнуть, проводит языком по нижней губе.
— Да, — выдыхает Мари.
Мое сердце усиленно колотится в груди, когда я завладеваю ее губами, а руками тяну за край ее топа, бесцеремонно срывая его.
Снова падая на постель, она ложится мне на грудь, скользя руками вдоль моего живота, все ниже и ниже, пока не добирается до пульсирующего члена. Спустившись вниз по моему телу, она расстегивает молнию на шортах, высвобождая меня и исследуя своим ртом всю длину моего члена, сантиметр за сантиметром.
Языком она скользит по кончику, а затем принимается ласкать его по всей длине снова и снова.
Я не могу лежать неподвижно, поэтому приподнимаю бедра. Все мое тело будто оживает, пока Мари доставляет мне удовольствие.
— Я знал, что у тебя дерзкий ротик, Мари, но, черт возьми. — Я едва могу выговаривать слова, член становится тверже с каждой секундой.
Она останавливается, глядя на меня с опьяненной от желания улыбкой, прежде чем возвратиться к своей мучительной пытке.
Мари ласкает меня языком и подводит к краю раз за разом до тех пор, пока у меня не кончается терпение. Насытившись пыткой, я тянусь к ней и усаживаю ее на себя. Она хихикает, стягивая мою футболку через голову, прежде чем прижаться ко мне своим телом.
Ее обнаженная грудь согревает мою кожу, и легкий аромат гардении парит в морском воздухе вокруг нас.
Я стягиваю шорты с ее бедер, пока она сама не встает и не откидывает их. Когда Мари садится обратно, оседлав меня, ее влажная киска начинает скользить по моему члену.
— Сегодня ты весь день собираешься мучить меня, верно? — дразню я.
— Это меньшее, чем я могу тебе отплатить за все те месяцы, что ты мучил меня, — отвечает она, покачивая бедрами.
— Что тут сказать? Мне нравится быть главным.
— Думаешь, ты и сейчас главный? — Она смеется, прижимаясь еще сильнее.
Потянувшись к шортам, я достаю бумажник и извлекаю запасной презерватив.
— Ты трахнешь меня, — говорю я низким голосом. — Кончишь на моем члене, а я буду смотреть.
Передав ей презерватив, я закидываю руки за голову и позволяю ей взять инициативу на себя.
— Тебя заводит это, верно? — спрашивает Мари, натягивая резинку на мой член невероятно медленными движениями.
— Да, меня заводит, когда красивая женщина по имени Марибель трахает меня, — признаюсь я.
Она встает на колени, держа мой член в своей маленькой ручке.
— А что, если я не стану этого делать? Что, если я передумаю?
— Ты действительно об этом думаешь?
Губы Мари расплываются в игривой улыбке, но она не отвечает.
— Трахни меня, — прошу я. — Пока не передумала.
Я сжимаю ее бедра, направляя на мой член, и она опускается, обволакивая теплом своего возбуждения.
Эта женщина словно «Новокаин».
С ней я цепенею, но в хорошем смысле этого слова.
Ничто не имеет значения, когда я с ней… Прошлое, будущее, все отходит на второй план. За этой дверью целый мир, полный обязательств, страданий и разногласий, но здесь только мы вдвоем. Ни больше, ни меньше.
Мари снова опускается, на этот раз глубже, затем приподнимается на коленях, вырабатывая последовательный ритм. Ее глаза закрыты, а голова запрокинута назад, пока руками она массирует набухшую грудь. Она больше, чем я помню, но, возможно, это всего лишь освещение или мои уставшие глаза меня подводят. Как бы там ни было, мне чертовски это нравится.
Подавшись вперед, я наполняю ее до предела, наблюдая за тем, как из ее рта вырывается тихий стон, а глаза сжимаются крепче.
Я мог бы заниматься этим с ней всю ночь. Каждую ночь.
Может, стоит начать сразу после этой?
Думаю, так я и поступлю.
Глава 27
Мари
В среду утром, вскоре после рассвета, я чувствую, как маленькая золотистая ракушка впивается в мою ладонь. Впереди вдоль берега бежит мужчина, и, когда он приближается, я замечаю, что это…
Алек.
Мое сердцебиение учащается, и я нервно сглатываю ком в горле.
На пляже только мы вдвоем, по крайней мере, сейчас.
Это мой шанс.
Сейчас или никогда.
Заметив еще несколько ракушек, я наклоняюсь, чтобы собрать их, выжидая, пока он приблизится. Морские волны смывают сырой песок с моих босых ног, но я ничего не чувствую.
— Мари, — говорит он, запыхавшись, когда останавливается напротив меня. Он прикладывает два пальца к своей шее, его оголенная грудь блестит от тонкого слоя пота и морского воздуха. — Что ты здесь делаешь в такую рань?
— Хотелось прогуляться, — отвечаю я, улыбаясь. Слова вертятся на языке, и я еле сдерживаюсь, чтобы не выпалить всё разом. Поток слов, который навсегда изменит жизнь этого мужчины.
А может, и нет.
Последние несколько дней я пыталась узнать Алека поближе, и мне по-прежнему кажется, что я едва коснулась поверхности.
Он создает впечатление хорошего человека. Это все, что мне удалось понять.
— Я пойду в дом, приму душ, — сообщает он после неловкой паузы. — Увидимся за завтраком?
Алек небрежно машет рукой, прежде чем побежать трусцой к дому, а я наблюдаю за тем, как мой шанс ускользает.
— Алек, подожди, — кричу я ему вслед, но мой голос уносит ветром.
Он не слышит меня, поэтому я бросаюсь за ним.
— Алек, — кричу я снова, на этот раз громче.
Он разворачивается, замедляясь, но не останавливается. Мы в пятнадцати, может, двадцати метрах от дома.
— Мне нужно кое-что тебе сказать, — говорю я, слегка запыхавшись.
— В чем дело?
Не останавливаясь, он продолжает идти вперед размашистыми шагами. Дом становится все ближе.
Не существует легких способов сообщить то, что я собираюсь, поэтому решаю просто сказать, как есть.
— Я беременна.
Я жду, что Алек остановится, но он продолжает идти. Даже не знаю, слышал ли он меня вообще.
— Я беременна, — повторяю я снова.
Мы подходим к задним ступенькам на крутом пороге, и он перепрыгивает сразу через две.
— Алек, скажи что-нибудь, — прошу я, почти умоляя.
Он останавливается и поворачивается ко мне.
— Поздравляю?
— Ты спрашиваешь или поздравляешь?
— Поэтому вы с Хадсоном так торопитесь пожениться? — Он смеется. — Боже, ребята, сейчас же не пятидесятые.
— Ребенок твой. — Я скрещиваю руки на груди и отвожу взгляд.
— Подожди… что?
Я делаю глубокий вдох.
— Помнишь то наше свидание на одну ночь? Когда ты воспользовался фальшивым именем, а после удалил свой профиль в «Тиндере»?
Моя рука опускается на живот, а его поднимается к вспотевшим растрепанным светлым волосам.
— Черт, — чертыхается он и переводит взгляд от моих глаз к животу, и обратно. — И какой срок?
— Почти девять недель, — отвечаю я.
Он подходит на шаг ближе ко мне.
— Что ты собираешься с этим делать?
— Что я собираюсь с этим делать? Что? То есть, это только моя проблема? — огрызаюсь я.
— Твое тело — твой выбор, — говорит он, и я слегка ослабляю свою защиту. — То есть, ты собираешься, ну, позаботиться о нем?
— Позаботиться, означает вырастить ребенка или?..
Алек вдыхает, глядя поверх моего плеча на воду. Проведя руками по лицу, он снова смотрит на меня.
— Я не хочу быть отцом, Мари, — признается он. — По крайней мере, не сейчас. Не таким образом. И, не обижайся, не с тобой. Черт побери, ты помолвлена с моим лучшим другом.
— Ну, я оставляю ребенка, — говорю я. — Если не хочешь принимать участие в жизни малыша, это твой выбор.
— Не говори так.
— Как так?
— Словно я какой-то кусок дерьма, нерадивый папаша.
— Ты, бесспорно, не отец года.
— Мы использовали презерватив, — говорит он. — И ты говорила, что принимаешь противозачаточные.
— Да, использовали. И я принимала. — Я пожимаю плечами. — Бывают в жизни неудачи.
— Откуда ты знаешь, что он мой?
Кровь начинает закипать у меня в жилах.
— Черт, Алек, ты серьезно?
— Я совсем не то имел в виду.
Мои глаза наполняются слезами. Будь они прокляты, эти гормоны.
— Ты говоришь все то, что, я так надеялась, не скажешь. — Я вытираю крупную слезу, прежде чем она успевает скатиться по моей розовой обветренной щеке.
Он опускает руки по бокам.
— А чего ты ожидала? Что я предложу воспитывать ребенка вместе, словно мы гребаная счастливая семья и будем жить долго и счастливо?
— Нет! — выпаливаю я. — Просто… не будь таким негодяем.
— Скажи, что ты хочешь от меня услышать, Мари.
— Просто скажи, что будешь рядом, когда мне понадобишься, и что будешь рад принять участие в жизни малыша, — прошу я. — Этот ребенок… наполовину твой. Я не хочу, чтобы он рос, думая, что нежеланный. Не хочу, чтобы он чувствовал постоянную пустоту в сердце, задаваясь вопросом, почему его отца никогда нет рядом.
— Это мальчик?
— Не знаю, — огрызаюсь я, отворачиваясь. — Срок еще слишком маленький.
— Понятия не имею ничего о детях или беременности, или о чем-либо из этого, — говорит он.
— Ты думаешь, я имею?
— Мари, я не представляю, как смогу быть с тобой рядом во время всего этого.
— Просто реши, хочешь ли ты этого, а все остальное мы решим позже, — фыркаю я. В данный момент он так сильно раздражает меня. — Я решаю проблемы по мере их поступления. Не представляю, что мне делать. И, кроме моей лучшей подруги, ты второй человек, который пока знает о ребенке.
— Черт побери, я знала. — Ледяная принцесса из Потомака появляется у лестницы с гордой ухмылкой на губах. — Я так и знала, что ты беременна. Но чтобы от моего брата? Такого поворота я даже представить себе не могла.
Она начинает спускаться по ступеням и подходит ближе.
— Блестяще, Мари. Правда. Сделать так, чтобы мой братец обрюхатил тебя, а Хадсон вырастил ребенка, как своего, — говорит она. — Теперь ты обеспеченная женщина до конца своих дней.
— Все совершенно не так, — пытаюсь оправдаться я, изогнув губы в гримасе. Хватаюсь за перила, сдерживаясь от порыва вырвать все ее наращенные волосы.
— Не говори ничего Хадсону, — говорит Алек, поворачиваясь к сестре. — Мы еще ничего не решили.
Уголки ее губ приподнимаются, и она прикрывает рот рукой.
— Подожди, что? Хадсон не знает об этом?
Черт, черт, черт.
Проталкиваясь мимо них, я направляюсь в дом, чтобы отыскать Хадсона.
Я должна рассказать ему первой.
Я должна рассказать ему, прежде чем это сделает Одрина.
Глава 28
Хадсон