— Давай, попробую! — сказал Том, вложив мне в руку монету. И тут же, присмотревшись, выбрал одну из пироженок, которую сразу надкусил. — О-о-о-о! Какая вкуснотища! — воскликнул он, даже не дожевав до конца. — Сколько там у тебя этих вкусняшек всего?
— Осталось семнадцать штук.
— Отлично, тогда все семнадцать и заберу! — заявил он, отсчитывая мне звонких монет. — Сегодня моя очередь приносить что-нибудь к чаю в отделение, как раз шел присматривать какую выпечку, а тут ты со своими маффинами. Кстати! — всполошился он, расцветя в улыбке. — Это получается, у тебя можно и тортик заказать?
— Ну, в общем, почему бы и нет? — немного растерялась я.
— Замечательно! У моей дочки День рождения послезавтра. Гостей будет много, так что торт нужен большой, можно даже трёхъярусный — помню, твоя мама такие делала часто. Полагаюсь на твою фантазию! Вот тебе аванс, а остальное посчитаешь, сколько там, и доплачу, как буду забирать.
— Сделаю в лучшем виде, — заверила я, передавая Тому коробку с маффинами. И проводив его взглядом, вприпрыжку отправилась домой, выбирать рецепт для грядущего торта.
Задачка эта оказалась, мягко говоря, не из легких. Потому что во многих рецептах, в том числе и тортиков, были указаны ингредиенты, с которыми было просто трудно понять, что это вообще такое. Приходилось внимательно вчитываться и мозговать. Довольно часто это оказывались просто другие названия некоторых продуктов. Хотя о кое-каких указанных в рецептах компонентах я в самом деле никогда не слышала. Однако верила, что со временем со всем разберусь.
Сейчас же отыскала рецепт, с которым все было предельно понятно. И составив список покупок, побежала за продуктами на рынок.
Основным в этом рецепте были яйца. Много яиц. А еще — желатиновый порошок, мука, лимонный сок, масло, уже имеющийся у меня ванильный порошок, сахар и ягодный сироп для окраса суфле. Именно этим я и запаслась, потратив почти весь аванс. Зато в результате у меня на руках были отличные ингредиенты, которые я отнесла в погреб, и весь завтрашний день собиралась потратить на работу.
Ну а сейчас — помыться и сладко спать до утра!
После однозначных успехов сегодняшнего дня я немного расслабилась, даже подзабыв ненадолго обо всем плохом…
Как оказалось, зря.
Потому что выйдя из ванной в одном мягком халатике, увидела в дверном проеме незнакомого мужчину, стоявшего посреди моей гостиной! Тихий, словно тень, передвигаясь по комнате, он даже скрипов половиц не издавал. Но когда незнакомец в черном посмотрел на меня, и я увидела его лицо, то сразу узнала.
Это было он. Тот самый мужчина, который вчера следил за мной возле калитки, пока я возилась с тестом!
Ох, мамочки!
Вскрикнув, я развернулась и побежала по коридору в противоположную от него сторону. Вот только не успела сделать даже нескольких шагов, как он нагнал меня, и схватив, повалил на пол.
— Ни звука! — прошипел незнакомец, приставив к моему горлу нож.
Перед глазами в этот момент просто все потемнело. Я ощущала себя на грани обморока. При этом понимала, что если сейчас потеряю сознание, то вполне вероятно, уже просто никогда в него больше не приду. Ведь ему ничего не будет стоить вот так взять и прикончить меня, а потом закончить то, зачем пришел! Причем я не была уверена, хочу ли оставаться в сознании, если он… захочет позабавиться со мной, прежде чем перерезать глотку.
— Пожалуйста. у меня нечего красть, — всхлипнула я севшим от страха голосом.
— Дурочку изображаем? Не рекомендую, — выпалил мужчина, схватившись за мое плечо и больно прижав его к полу. — Говори, где ключи!
— Какие ключи? — расплакалась я. — От кладовки? В спальне, в верхнем ящике стола. Но в той кладовке ничего ценного.
— Кажется, тебя уже предупредили, чтоб не изображала дурочку. Отвечай, где ключи?
— О каких именно ключах вы говорите? От чего?..
— Повторяю в последний раз: не изображай тут мне дурочку! — рявкнул он, немного сильнее надавив лезвием ножа на мое горло. Кажется, еще немного, и прорежет кожу до крови! — Или может. мне следует использовать другие методы, чтобы ты стала посговорчивее? — коварно ухмыльнулся он, развязывая пояс моего халата и отворачивая в стороны его края.
Как вдруг незнакомец отлетел в сторону, ударившись о стену. Ровно после того, как в его лицо с размаху врезался чей-то кулак!
Я не сразу поняла, что приставленный к моему горлу острый нож, все же, оставил маленький, неглубокий порез на моей коже. Потому что выкатив глаза, смотрела на высокого, крепко сложенного мужчину с коротко стриженными, взъерошенными пепельными волосами. Его жилистое тело было покрыто множеством татуировок, которые очевидно продолжались и на тех его частях, что были скрыты под потрепанной, свободно сидевшей на нем одеждой.
Еще до того, как напавший на меня успел приземлиться на пол, этот внезапно появившийся тип подскочил к нему, схватил, и отшвырнул в сторону — подальше от меня.
— Спрячься! — не оборачиваясь ко мне, скомандовал он.
Не став спорить, я тут же подскочила и забежала в ближайший дверной проем. Из которого, все же не выдержав, немного высунулась, подглядывая за происходящим.
Несмотря на то, что нападавший продолжал сжимать в руке нож, мой внезапный защитник даже не думал ему уступать. Двигаясь быстро и ловко, он уклонялся от каждой попытки нанести удар так, будто видел движения соперника наперед. При этом сам успешно атаковал. И вероятно, тот понял, что с этим противником ему не совладать. Потому что сначала начал, отбивая атаки, медленно продвигаться к выходу, а затем, запустив руку в карман, швырнул что-то на пол!
Тут же послышался хлопок, и коридор заполнил едкий дым, от которого мой защитник моментально закашлялся. И даже с такого расстояния я увидела, что белки его серых глаз покраснели.
Схватив из ближайшего шкафа первую попавшуюся тряпку, я прижала ее к лицу и побежала к мужчине (предварительно, конечно, снова покрепче завязав халат). Но уже подходя к нему поняла, что дым хоть и имел такой резкий запах, однако почему-то действовал на меня не так сильно, как на него. Да и быстро развеялся.
— Ты в порядке? — спросил незнакомец, обернувшись ко мне.
— Кажется, да, — пробормотала я в ответ, опустив тряпицу и коснувшись пореза на щеке. Кровь уже почти перестала идти, но догадываюсь, как я выглядела со стороны. Поэтому не странно, что мужчина, не совсем мне поверив, подступил почти вплотную, и приблизив лицо к моей шее, осторожно провел по порезу подушечками пальцев.
Шероховатые. Теплые. При этом очень мягкие.
Только и сумев, что набрать полные легкие воздуха, я неподвижно стояла на месте, глядя на его сосредоточенное лицо с легкой щетиной. А затем — прямо в серые глаза с покрасневшими от едкого дыма белками, которые встретились с моими.
И в этот момент сердце пропустило удар.
— Да, похоже, ты в самом деле в порядке, — наконец проговорил мужчина, убрав руку от моей шеи. — Будь осторожна. А я побегу за ним, попробую поймать, — заявил он, и резко развернувшись, выбежал из дома, оставляя меня одну.
Прислонившись к стене, я начала глубоко дышать, пытаясь просто прийти в себя. Запереться.
Лишь простояв так несколько минут, я осознала, что нужно запереть дверь… Хотя, а имеет ли это смысл? Если тот тип просто взял и пролез в мой дом, когда я уже и заперлась, и ставни позакрывала?
Дрожа от нервов, я сильнее запахнула халат и наново перевязала узел пояска. Так, чтоб понадежнее. Заскочила в спальню, чтоб быстро переодеться в ночную сорочку (все же, после только что случившегося ходить в одном только халатике, под которым ничего нет, было слишком неуютно). И лишь затем, выйдя к входной двери.
Увидела какую-то женщину в домашней одежде, осторожно подошедшую к моей калитке и заглядывающую во двор.
— Ох, милочка… у тебя все в порядке? — окликнула она, заметив меня. — Я живу в соседнем доме, услышала какую-то шумиху. Что-нибудь случилось?
— Да. На меня. напали. В дом вломились, — наконец проговорила я, слыша в собственном голосе испуганные всхлипы.
— Вломились?! Ничего себе! — закричала женщина, и похоже тут же забыв обо всем на свете, подскочила ко мне, приобнимая за плечи. — Так, побежали быстро, посидишь у меня, а я мужа за стражей отправлю! — затараторила соседка, и буквально выволокла меня со двора к соседнему дому. Где в двух словах объяснив своему мужу ситуацию, послала его в районное отделение стражи. А сама, усадив меня на кухне, всучила в руки чашку травяного чая.
Видимо, кровь из пореза на моем горле в самом деле привлекала немало внимания и вызывала беспокойство. Потому что первое, что сделала соседка, усадив меня за стол с чаем
— схватила перевязочные средства и принялась промывать ранку, затем наложила на шею легкую повязку, чтоб остановить все еще немного выступающую кровь.
А потом, пока ждали стражу, мы с ней и раззнакомились. Как оказалось, ее звали Дороти, ее муж работал на местном сахарном заводе, а она — на швейной фабрике. Женщина даже вспомнила мою маму. Особенно — ее сладости, которые обожала с детства. И сразу же заявила, что если я теперь тоже буду печь вкусности — становится в очередь на заказ.
Когда прибыла стража, я рассказала ночному дежурному, что произошло, и он, составив отчет, сказал, что передаст завтра это дело Тому. В то же время его люди осмотрели мой дом и прошлись по окрестностям с ищейкой, вот только безрезультатно. Словно побаиваясь чего-то, собака лишь немного поморочила всем голову, отказавшись в итоге идти по следу.
На всякий случай возле моего дома оставили дежурить до утра одного стражника. И хоть помня боевые навыки нападавшего, я сомневалась, что этот пузатик средних лет сможет ему противостоять, но все равно почувствовала себя немного лучше, чем если бы оставалась одна. Так что поблагодарив дядюшку за защиту, направилась в дом.
Как вдруг заметила, что на почтовом ящике поднят сигнальный флажок, указывающий, что в нем что-то лежит.
Странно. Вроде ведь до этого он был опущен? Неужели не заметила? Да и кто вообще мог бы мне что-нибудь прислать? Я даже местных газет не выписывала, потому что пока не могла себе этого позволить.
Нахмурившись, я запустила руку в ящик и достала из него запечатанный конверт, с которым и прошла в дом.
Тоненький. Причем, что показательно, без марки — то есть, принес его не почтальон.
Одолеваемая нехорошими предчувствиями, я распаковала конверт и достала из него единственный клочок бумаги. На котором было написано всего одно предложение:
«Не доверяй никому в этом городе!»
ГЛАВА 6. Визитеры
— Элла! — воскликнул мужчина, и в один шаг оказавшись рядом, схватил ее за руку. А она, замерев, лишь медленно выдохнула, позволяя ему переплести с ней пальцы.
— Это в самом деле лучше прекратить, — наконец проговорила девушка. — Лучше для нас обоих.
— Я знаю, — выдохнул он, не сводя с нее глаз. — И знаю, что с моей стороны эгоистично сейчас держать тебя за руку вместо того, чтобы дать уйти. Но я слишком сильно тебя люблю, и уже ничего не могу с собой поделать. А еще понимаю, что ты тоже любишь меня. И если… если мы в самом деле сейчас навсегда расстанемся… Я в таком случае окажусь не единственным, кто будет страдать. Возможно, всю оставшуюся жизнь.
— Что с того? — всхлипнула девушка, прикрыв глаза дрожащими веками. — Мы оба понимаем, что у этих отношений просто нет будущего.
— И это тоже правда, — напряженно проговорил мужчина, дрожа всем телом. — Даже… даже если бы я не был уже давно женат на женщине, которую мне подобрал отец как выгодную партию, и соглашение на помолвку с которой было подписано, еще когда я был ребенком. даже если бы у меня не было от этой женщины дочери, которая, вероятно, так и останется моей единственной законной наследницей… Я бы никогда не смог жениться на тебе. Двор тщательно следит за браками аристократии. И каждый договор на помолвку должен получить королевскую подпись, без которой вступление в брак невозможно. Ну а его величество, конечно же, никогда и ни за что не позволит брак аристократа с простолюдинкой. Да что там, мой брак с тобой не позволили бы, даже будь ты бастардом аристократа первого эшелона, или мелкой аристократкой — мой титул просто не позволяет мне жениться на ком-либо, кроме узкого круга девушек высокого происхождения. И если… если у нас с тобой будут дети, то пусть даже я признаю их — это все равно будут бастарды. Без прав наследования, без передачи моего титула, с ограничениями на появление в свете и возможностью вступить в брак максимум с мелкой либо вконец обнищавшей аристократией, а то и вовсе с простолюдинами. Ты же… я просто не могу дать тебе больше, чем роль любовницы, живущей в городе в нескольких километрах от моего замка. Тем не менее, я все равно люблю тебя. И понимаю, что если потеряю, если больше никогда не увижу, не смогу прикоснуться, это будет для меня равнозначно смерти.
— Вот видишь, мне даже добавить нечего, — всхлипнула девушка, явно ощущая ком в горле.
— Я просто… не могу быть чьей-то «второй женщиной для забавы».
— Ты никогда не была для меня забавой, — выдохнул мужчина, резко подавшись вперед и отчаянно прижав ее к себе. — Так же, как и второй. И поэтому я уверен, что Матильда останется моей единственной наследницей. После того, как мы встретились, я просто не могу заставить себя прикоснуться к законной жене, хоть по долгу и обязан сделать все, чтобы зачать больше детей в надежде, что одним из них будет мальчик, который сохранит мои земли в своих руках вместо того, чтоб передавать их будущему мужу дочери. Только вот не получается, понимаешь? Меня тошнит от одной мысли о том, чтобы лечь с ней в постель. И боюсь, это не изменится, даже если после этой ночи я больше никогда тебя не увижу. Ты — единственная в целом мире, кто мне нужна.
— Вот только это будет не честно. По отношению ко мне, к тебе, и к твоей жене.
— Я знаю. И не стану этого отрицать. Поэтому… просто скажи, что не чувствуешь ко мне того же, что я к тебе, и я уйду. Навсегда.
Она вздрогнула. И медленно вдохнув сладкий ночной воздух, прошептала:
— Не могу. Потому что я все равно тебя люблю. И тоже… не смогу без тебя. Если уйду. Даже если так будет правильно.
— Тогда… наверное, придется быть эгоистами и просто не поступать правильно, — горячо выдохнул мужчина, захватывая ее губы жарким поцелуем.
Распахнув глаза, я неподвижно лежала в кровати и смотрела в темноту. Как-то странно это — видеть подобные сны про собственных родителей.
Интересно, а сколько в этом сне связи с реальностью?
И если все это действительно правда, то почему я вдруг стала видеть сны про мамино прошлое после того, как сбежала из отцовского замка от навязываемой помолвки? А главное, возможно ли вообще найти ответы на эти вопросы?
К сожалению, единственные люди, которые могли бы прояснить ситуацию, лежали в земле. В могилах на кладбищах, находящихся в нескольких километрах друг от друга.
От воспоминаний о маминой могиле я вздрогнула. После ее смерти отец (вот это-то я знала наверняка) заплатил смотрителям кладбища, чтобы они ухаживали за могилой. С тех пор я возвращалась туда с ним ежегодно, в день ее смерти. Вот только отец в те минуты не говорил со мной, даже не смотрел на меня. А после возложения цветов отправлял со слугами в замок отдельной каретой, сам же оставался еще на некоторое время, и возвращался домой поздно ночью. Сразу же проходя прямиком в свои покои и ни с кем не разговаривая.
Я же каждый раз боялась этой даты. Потому что в нее особенно остро ощущала терзавшую меня боль, которая просто сводила с ума при виде надгробного камня, под которым, глубоко под землей, лежало то, что осталось от моей мамы. Наверное, именно поэтому, вернувшись в город, я до сих пор не ходила проведывать ее могилу. Просто не могла пересилить это чувство. Особенно сама, без папы… да хоть без кого-нибудь даже немного близкого рядом.
И больнее всего в те минуты было из-за того, что мерзавца-оборотня, зверски лишившего ее жизни, оставившего меня без нее, в итоге так и не нашли, не поймали, не выследили! Он все еще продолжал ходить по этой земле. Причем хорошо, если где-то далеко. Но что, если в действительности этот ублюдок, вместе со своей стаей, совсем рядом? Что, если именно он причастен ко всему, что происходило со мной за эти дни?..