Рассказала, в общем. И, конечно же, пожалела об этом, стоило рот закрыть. Потому как знала прекрасно, что сейчас Нелдер скажет: мол, прав дядюшка, многомудрый профессор Лангер, нечего тебе в медицине делать, Бараш.
— Знаю я эту Кассел, — заявил Кайрен совсем не то, что ожидалось.
— Ну да, она раньше в «экстренной» работала. В смысле, не у нас, а в больнице.
— Да нет, учились вместе. Я курса на три, кажется, старше, но Диру помню. Мы с ее братом дружили. С Речером, — невесть зачем уточнил «корсар».
— А у нее брат есть?
— Был, — усмехнулся врач. — Даже двое. Впрочем, они оба были.
— Она не говорила, — от удивления и — чего уж там! — совершенно неприличного любопытства Ани даже про собственные беды забыла.
— Могу рассказать, — великодушно предложил Кайрен.
— Ну, не знаю, — промямлила Сатор.
— Хорошая вещь деликатность, — снова усмехнулся Нелдер, глядя на Анет как-то странно, вроде бы говоря и в тоже время о чем-то своем думая. Или даже просчитывая? — Тогда могу про себя. Надо?
— Давайте, — не слишком уверенно кивнула Ани.
— Тогда слушай, — «Пират» закурил очередную папиросу, затянулся, откинулся на спинку диванчика, выпустив струйку дыма в потолок. — Давным-давно, жили-были… Короче, на третьем курсе пристроился я в больницу. Да ни какую-нибудь, а в имперский военный госпиталь. Была, понимаешь, мечта вроде твоей, хотел пластикой заниматься. Но не дамочкам лоб на… попу натягивать, а чтоб всерьез: скелет, черепно-лицевая хирургия… Ну, ты поняла. Вот и подумал, что в госпитале практики хоть ложкой хлебай. Кстати, прав оказался.
— Вы оперировали? — робко, заранее от восторга обмирая, спросила Сатор.
— Нет, конечно. Какой дурак сопляка к столу пустит? — фыркнул Нелдер. — Санитаром припахивал. Но не о том речь. В общем, там, в госпитале, я с Речером и познакомился. Он после ранения восстанавливался. При Ханбаре его гоблины всерьез оттрепали, на спине вот такого кусочка целого не осталось. — Кайрен поднял коробок спичек, продемонстрировав его Анет. — Сам-то Реч пиротехником был, военмагом и вроде не из последних, даже медаль какую-то ему дали. Или орден, что ли?
— А сколько ему лет было?
— Да мы с одного года, получается лет двадцать. Но казалось, что всерьез старше, — Нелдер хмыкнул, крутанул головой, будто собственным словам не слишком веря. — Он туда меня и привел.
— Куда? — тихо-тихо уточнила Ани.
— Я не сказал? «Сыны отчизны» это называлось. Ну, вроде кружка, общества, не знаю. Сами себя они партией называли, но какая там партия! В общем, собирались тайно и языками трепали за жизнь. Больше всего общественное благо волновало. Вроде: нищета кругом, народ голодает, а прав не имеет. На фабриках по двенадцать часов пашут. Дети без образования растут, младенцы без лекарей помирают.
— А разве не так?
Кайрен глянул на Сатор исподлобья, опять усмехнулся, постучал коробком, который в пальцах крутил, по столу.
— Ну да, — ответил не слишком понятно, — меня тогда это тоже цапануло. Только, понимаешь, трепотня эта к одному сводилась: все беды от того, что император задницей трон протирает. Не станет его — и пойдет, как по маслу.
— Вспомнила! Я читала! Или в школе рассказывали? Офицер Ван’Кассель, при его задержании еще полицейские погибли и прохожие, — Анет ойкнула. Ну да, до некоторых личностей действительно доходит не сразу. — У доктора фамилия Кассел. Ван’Кассель — Кассел, получается?
— Получается, — серьезно согласился врач. — Раз читала или там рассказывали, должна помнить: попали-таки они бомбочкой в государя императора. На месте к Леди отправился вместе со своим секретарем и охраной. Только вот Реч никого не жег. Понимаешь, он был такой… идеальный офицер. Там же и взяли, впрочем, он и не убегал никуда. Это в его духе: сделал — отвечай. Вот они и ответили, сам старший Ван’Кассель, отец твоей Диры, и оба его сына. Повесили их на площади Благословения.
— А вы? — после хорошей паузы спросила Ани у кофейной гущи.
— А что я? Где-то за полгода до этого мы перестали с Речем общаться. Скучно стало. Студенческая жизнь, сама понимаешь, интереснее.
— Вы видели, как их… Ну, что их…
— Казнь? — уточнил Кайрен. — Нет, не видел. К тому времени я уже месяц как академию закончил, во фронтовом лазарете трубил.
— Вас все-таки тоже наказали? –
Анет исподлобья посмотрела на Нелдера — тот был тих и безмятежен, как летний полдень. И дымил, будто паровоз.
— Да кому я нужен, наказывать еще. Сам смылся, побоялся под раздачу попасть.
— Смылись? — пораженно брякнула Сатор.
— Ну да, а что?
— Нет, ничего, — помотала головой Ани.
— Ну и ладушки, — Кайрен легонько прихлопнул по столу ребром коробка. — Ты как, на подстанцию будешь возвращаться? А то мне тоже заскочить надо.
— Не знаю, я еще подумаю, — протянула девушка, не сразу переключаясь на реальность.
— Думай, — разрешил Нелдер, — свисти, если что.
— Свистну, — пообещала Анет.
Понятно, в пустоту пообещала, потому что «корсар» ни ответа, ни ее саму дожидаться не стал.
Конечно, подглядывать-подслушивать не хорошо и не только потому, что приличные люди не подсматривают. Иногда от зрелища, для чужих глаз не предназначенного, просто неуютно становится, хоть беги. И совсем плохо, когда бежать некуда. Вот куда деваться из коротенького, но совершенно прямого коридорчика, всего-то два выхода и имеющего? Возвращаться назад, подниматься по лестнице? Так тут же на диспетчера, которая послала Кайрена срочно найти, нарвешься, заработав вполне закономерный вопрос: «Ну и где Нелдер?». И что отвечать? «Да он с рыжей внизу обнимается»? Вот веселье-то будет! Ну и вперед никак, все из-за той же парочки, очень не ко времени решившей…
Ну, в общем, что-то там решившей.
Вот Ани и замерла столбом, забыв с последней ступеньки спуститься, вцепившись в перелила — облупившиеся, колющие ладонь сколами отслоившийся краски. И пытаясь сообразить, что ей, Хаос всех побери, делать?
А тут как раз Нелдеру надоело, видимо, нежничать. «Корсар» отлип от красотки, даже чуть назад подался, но вот рук с ее талии не убрал. Честно-то говоря, ладони его находились несколько ниже, чем у нормальных женщин талия бывает. С другой стороны, анатомия дело такое, индивидуальное.
И, главное, рыжая, стоявшая лицом к Сатор, Ани явно заметила, но ничего не сказала, вообще никак не отреагировала, будто никого лишнего тут и не было. Наоборот, снова прильнула к Кайрену, эдак нежненько наглаживая его затылок.
— Поехали утром ко мне, — проворковала голубицей, — Сколько можно пахать мерином? Не перемрут без тебя. А меня бутылочка настоящего «Имперского» есть, благодарные пациенты презентовали.
— Взятки берешь? — хмыкнул Нелдер.
— А то как же? Поехали, я мяса пожарю.
— Это получается, вместо подработки будет хорошая отбивная, коньяк и чистая постель?
— Угум-с, — мурлыкнула красотка, кошкой потершись о его подбородок.
Анет до зуда в ладонях захотелось треснуть Кайрена по затылку чем-нибудь тяжелым — руки вполне реально, а вовсе не фигурально зачесались. Сатор даже поскребла ладонью о перила.
— Заманчиво, — протянул врач, — но, наверное, нет. Я уже обещал ночью выйти.
— Ну нет, так нет, — тут же отступила рыжая, кулаки в карманы сунув. — Кстати, мне переслали то лекарство. Помнишь, я говорила, эльфийское. Может, тебе его занести? Все равно во вторник мимо поеду. Спина-то, наверное, разваливается.
Рыжая быстро и очень многозначительно, словно намекая на что-то, глянула поверх его плеча на девушку, так и торчащую на лестнице.
— Я ее бинтиком перетянул, — сообщил Нелдер, а Ани почему-то показалось: замечание про спину ему не слишком понравилось, — авось совсем не развалится.
И Кайрен начал поворачиваться — как показалось Ани, очень-очень медленно — поворачиваться, поворачиваться…
— Третья, седьмая, десятая, одиннадцатая, шестнадцатая!.. — порывом ветра пронесся под потолком призрачно-хрипловатый голос старшего эвакуатора. — Внимание! Бригады!..
Сатор когда-то слышала, будто ничего страшнее степного пожара на свете и не существует. Ей этого зрелища, собственно, как и самих степей, видеть не доводилось. Но вот когда Плюха, недовольно взревев и рванув карету так, что она едва боком в чугунную решетку не врезалась, притормозил у проходной, Ани подумалось: тот, кто про степной пожар говорил, никогда не видел, как горит фабрика фейерверков.
Честно говоря, когда она из кареты вылезала, то даже заулыбалась, потому как ничего страшного не углядела. Пожалуй, во всем происходящем было что-то от Нового года или дня рождения Регентши: на фоне яркого, слоистого заката, за темными, почти черными силуэтами заводских построек, взрывались фонтаны праздничных огней, пухлыми облаками вскипали разноцветные дымы, со злым визгом взлетали шутихи, рассыпались искрами. Где-то уж совсем далеко, над плоскими крышами ангаров, вдруг вырос переливающийся ало-золотым дракон, вытянул тонкую шею, вскинул голову, взревел и лопнул, засыпав весь горизонт россыпью звезд. А на его месте развернулся полупрозрачный флаг: «Ребята, мы с вами! «Золотые драконы» победят!» — и тоже распался на фейерверк.
Ани хихикнула, правда, тут же и примолкла, потому что Кайрен, висящий на подножке кареты, глянул на нее не то чтобы строго или зло, но как-то дико, махнул рукой, приказывая обратно в экипаж убираться.
— Проезжайте, проезжайте! — заорал городовой от не распахнутых настежь, а вовсе снятых с петель ворот. — Туда, левее берите!
Тут-то Анет, поначалу ошалевшая от грохота салютов, услышала и другое: тоненькие, беспомощные крики и вроде бы вой. Увидела крохотных, показавшихся игрушечными, артачащихся ящеров, а рядом совсем уж маленькие мечущиеся фигурки. И брезентовые куртки пожарных, волочащих с телеги помпу. И сломанными куклами лежащие на обочине… что-то. А еще вдарил запах: тяжелой, жирной, безнадежной гари.
Плюха, беспрестанно, на одной ноте ревя, будто оплакивая кого-то, прошлепал лапищами по разлитым с хлопьями сажами лужам, свернул у неуместно нежных кустов цветущего жасмина и какой-то статуи, и настоящее — горячее, удушливое, выжимающее пот, до краев переполненное ором и вонью — накрыло, как крышка кастрюлю.
Кажется, из кареты Ани все-таки вылезла и даже укладку вроде бы вытащила, поплелась за Кайреном — он бежал, но Сатор почему-то все равно болталась в шаге за его спиной. Собственно, только эту спину девушка и видела, а все остальное кусками, вырванными, но тут же забывающимися. Это она уже потом вспомнила шлем пожарника, почему то валяющийся в луже — их, луж, вообще вокруг было, словно недавно ливень прошел, хотя дождь три дня назад прошел. А еще толстые, рубчатые, смахивающие на муляж трахеи шланги кругом — Анет об них то и дело спотыкалась. И паренька в алой СЭПовской куртке, скрючившегося возле чьей-то чужой кареты. Водителя, наверное, уж слишком засаленной эта куртка была. А еще, в сторонке, на травке, человека, согнувшегося в позе эмбриона, прикрывающего виски кулаками. Хотя нет, не человека, конечно. Ведь человек не может… обуглиться. Ведь не может, правда?
Нелдер, оказавшийся очень близко и почему-то не спиной, а лицом, вцепился Ани в плечи, тряхнул, как бабушкин терьер Масик пойманную крысу, заорал. Сатор отчетливо видела — орет, даже слышала его. Вот только понять, что именно, не могла. Вместо чужого голоса в ушах был лишь тоненький, тошнотворный писк. Кайрен скривился, махнул на что-то сзади находящееся, отпустил, снова спиной повернулся. Анет по-прежнему его не слышала, но последнюю фразу поняла: «Хоть под ногами не болтайся!». Она даже обернулась, посмотрела, на что «корсар» указывал — родная карета стояла неподалеку кривовато, боком. Даже не до конца стертую надпись: «Обгоняй рес… Кому-то нужны твои…» — удалось рассмотреть. А, главное, дверца ее была распахнута, а за ней, за дверцей, темнело уютное тихое нутро.
— Посторонись, дочка, — добродушно прогудел седоусый пожарный, чувствительно пихнув Сатор в бок. — Шла бы ты отсюда. — И пошел, почти побежал куда-то, больше никакого внимания на Анет не обращая.
Ани отыскал взглядом Нелдера — он стоял на коленях рядом с лежащим, прямо в луже стоял. Побрела к нему на странно негнущихся ногах. Кайрен будто почувствовал ее, глянул через плечо. Мотнул головой на раззявленную пасть укладки, рявкнул: «Мешок!». Странно, но на сей раз Сатор все прекрасно поняла, тоже на колени брякнулась, да с таким энтузиазмом, что зубы клацнули, но боли почему-то не почувствовала. Потянула из сумки дыхательный мешок[1], а следом маску. Вот только руки слушаться не желали, пальцы одеревенели, словно она долго ледышку держала. Поэтому, наверное, коротенький шланг, на котором маска висела, за что-то зацепился и никак не желал распутываться, угрожая еще и из мешка вылететь.
Кайрен перехватил оба ее запястья, с силой сжал — Ани еще подумала отстраненно и будто издалека, что непременно синяки останутся.
— Ты все умеешь и знаешь, — очень отчетливо, разделяя слова, выговорил Нелдер. — Мы все сделаем. Ты мне веришь?
Ничего связного Ани ответить так и не сумела, потому просто кивнула.
Не сказать, что ей моментально стало легче, ничего подобного. Она всего лишь вспомнила: действительно же все знает, пусть и не умеет, но ведь Нелдор-то…
И вспомнила, что обгорелое до пузырей мясо — это не просто отвратная туша, а человек. Человеку же нужно помочь — работа у нее такая. Мясо… Ну что мясо? Его состояние еще не повод выплевывать собственный желудок под куст. Вот Нелдер…
На самом деле надо сделать, просто взять и сделать. Сама бы она, может, и не справилась, а вот чтобы у них не получилось… Эдакое просто невозможно.
Конечно, ни о чем таком, да еще складно не думалось. Доктор Сатор просто за работу взялась.
— Умру! — простонала Ани, плюхаясь в не слишком удобное, чересчур жесткое, да еще ничем и не прикрытое кресло. Подумала, сдув с носа мокрую после ванны прядь волос, и уточнила: — Вот сейчас возьму и умру.
Ей все казалось, будто от кожи и собственной шевелюры, даже от халата, явно недавно и не очень-то умело постиранного, а оттого царапучего, до сих пор тянет гарью. Конечно, такого быть никак не могло: ведь она на подстанции вымылась, едва мочалкой себя не освежевав, а потом тут, у Кайрена, еще раз, а все равно мерещилось. И голова кружилась, будто пару бокалов чего-нибудь особо крепкого выхлебала.
И, наверное, ощущение «уже было» сейчас самое время случиться — принимать душ в гостях у Нелдера начало входить в привычку, но ничего подобного Анет не чувствовала. Почему?
— Не умрешь, — хмыкнул «корсар», садясь на кровать, подогнув под себя ногу.
— Откачаешь? — поинтересовалась Ани и, понятное дело, моментально покраснела — уж больно кокетливым вопрос вышел.
Собственно, он таким и задумывался, но вот ляпнула — и стыдно стало до жути.
— Угу, — кивнул «корсар», которого тонкие чувства не одолевали.
Впрочем, приличия его не одолевали тоже. Он и одеться-то не удосужился, оставил лишь длинное полотенце. Получилось что-то вроде гоблинской юбки: тело прикрыто чуть пониже пупка и до лодыжек, а остальным любуйся, сколько хочешь.
Честно говоря, полюбоваться тянуло, хотя на спортсмена — а Ани всерьез считала, что ей именно такие мужчины ей нравятся — Кайрен совершенно не походил. Слишком худощавый и длинный, а вместо валунков мышц под кожей будто сухие веревки ходят. А сама кожа смуглая, гладкая, почти никаких волос. По крайней мере, на груди их точно не было, ну а ниже посмотреть у Сатор окаянства не хватало. Да и чего она там, ниже, на самом деле не видела? Вот разглядывать его лицо, осунувшееся, с темными кругами под глазами и слишком резкими скулами, оказалось гораздо интереснее.
— Будем считать, что я тебе дорога, — буркнула Ани.
И опять же, хотела, чтобы получилось с эдаким заигрыванием, а вышло ворчливо.
— Просто труп прятать хлопотно, — отозвался Нелдер. Потянулся за бутылкой, на столе стоящей, плеснул в два пузатых бокала — на самое донышко. Один в сторону Сатор сунул. — Устал я.