— Это что? — Анет указала подбородком на протянутый бокал, брать его не спеша.
— Отрава, — честно признался Кайрен. Правда, не понятно, что он имел в виду: действительно яд или качество коньяка. — Если есть хочешь, я могу что-нибудь по быстрому…
«Корсар» устало растер лицо, одним махом влил в себя коньяк. Впрочем, чего там вливать было?
— Нет уж, спасибо, — фыркнула Сатор.
Не то чтобы ей «пирата» жалко стало, просто от одной мысли о еде мутить начинало. Хотя и жалко тоже.
— Тебя твои не хватятся? Про пожар-то все утренние газеты наверняка трубят.
— Я им записку отослала, — не слишком уверенно ответила Ани. — Сказала, нас до вечера задержат. Сейчас их квохтанье слушать сил нет.
Нелдер кивнул, но отстраненно. Он опять на Анет смотрел, словно о чем-то своем раздумывая.
Получалось, что надо встать, вежливо отблагодарить за помощь и убираться восвояси. Ну, можно для начала коньяка махнуть, чтобы стыд так уж не жег, а потом уже убираться.
— Иди сюда, — не слишком громко и совсем не настойчиво попросил Кайрен.
И Ани конечно же встала.
А потом случилось… Ну, чудо случилось, по другому такое не назовешь. Даже «благословение Леди» для этого несерьезно и маловато.
Вернее, произошло чудо совсем не сразу. Поначалу все было вполне мило, а дальше не только мило, но и необычно, потом уж совсем как-то так, чему и слов-то не придумали. После же оно и случилось.
Ани лежала тихонько, прислушиваясь к ровному, спокойному дыханию Нелдера — он, понятно, моментально уснул. Но никакой обиды не было и в помине. Во-первых, Сатор саму всерьез в сон тянуло, для того чтобы глаза не закрыть, требовалось прилагать немало усилий. А, во-вторых, ее так и распирало от чего-то непонятного, но теплого, ласково-мехового и воздушного — какие уж тут обиды?
Вот только Анет считала себя женщиной опытной и неглупой, потому и понимала: уходить надо, притом прямо сейчас, пока он не проснулся. Потому и полезла из-под простыни, прикусив губу от усилий не задеть неловко, не разбудить.
А Нелдер просто перехватил ее, притянул, прижав к себе спиной, ткнулся носом в макушку.
— Останься, — выговорил сонно и не слишком внятно.
И снова тихонько засопел.
Вот это и было чудо.
___________
[1] Имеется в виду ручной аппарат для искусственной вентиляции легких. Современный аналог — мешок Анбу.
Глава 7
День вроде бы только собирался начинаться и воробьи, устроившие за ящериными стойлами драку, разорались совершенно по-утреннему, а солнце, будто обалдев от собственной наглости, уже палило вовсю. В комнатушке, гордо именуемой конференц-залом, решительно нечем было дышать, воздух словно выжгло. Да вдобавок настойчиво пахло, как бабушка говорила, «людиной»: потом, несвежими носками и нагретыми тряпками. Свежие, еще не успевшие выгореть под зноем запахи духов, туалетной воды, мыла и кофе, словно стеснительно прятались от этого амбре, забивались по углам, вместе с призраками-эвакуаторами прячась от слишком горячих солнечных лучей.
— … комиссия, понятно, еще работает, — вещал нач. смены, значительно поблескивая лысиной. Он и сам выглядел весьма значительно: огромный, внушительно руки скрестивший, по своему обыкновению не сидящий, а стоящий, опершись бедром о стол, залитый светом здоровяк больше на ожившую статую походил. — Но работу нашей службы при ликвидации чрезвычайной ситуации на фабрике фейерверков уже признали удовлетворительной. — Люди в зале тихонько загудели в ответ: не одобрительно, а скорее с легкой насмешкой. — Но не без оговорок, не без оговорок. — Гул стал сильнее, словно где-то под потолком вдруг осиный рой ожил. — В первую голову, как обычно, нам поставили на вид вопрос со страховыми полисами. В карте вызова надо указывать номер страховки. Так? Нет? А где они, номера-то? Нету номеров.
— Так мне мозги больного с брусчатки соскребать надо или его полисом интересоваться? — недовольно осведомился пожилой врач с козлиной бородкой, которого Кайрен Дундуком звал.
— Мозги мозгами, а полис нужен, — набычившись, пробасил старший врач. — Я вам говорю…
— А я триста раз уже говорила, — без всякого пиетета, даже с некоторой ленцой перебила доктор Вернер — та самая брюнетка с поразившей воображение Анет зажигалкой, которая Сатор поначалу жизни учила. Учила, понятно, врач, не зажигалка. — Взять, хотя бы, кочевников, табором вставшие на Сером пустыре. У них никаких страховок в помине нет. И что нам делать? Разворачиваться и обратно катить?
— А нам что делать? — встряла почти невидимая эвакуатор. — Мы не имеем право вызовы не принимать хоть в табор, хоть куда!
— Ша, доктора! — прикрикнул лысый.
— Вот и я говорю: ша, — подал голос Нелдер. — Мозги-то нам для чего дадены? Чтобы ими думать, о как!
— Может, у меня мозгов и нету… — почему-то обиделся Дундук.
— А ты еще по мостовой поскреби, — ласково посоветовал Кайрен.
— … только я, как некоторые, приписками не занимаюсь, — упрямо талдычил козлинобородый. — есть полис — пишу. Нет — ну извините.
— Да никогда, ни за что не извиним! — во всю веселился «корсар». — Ты своим крючкотворством и очковтирательством позоришь гордо звание СЕПовца и весь коллектив, состоящий из людей сознательных, должен подвергнуть тебя порицанию и остракизму, потому как благодаря твоей неуместной позиции нас лишают стимулирующих[1]. И…
Анет вздохнула, вытянула скрещенные в щиколотках ноги, пристроив их под кресло, которое впереди стояло, а руки в карман сунула. Вот ей было совсем не до веселья, как раз наоборот: на душе царило уныние и какое-то щекочущее недовольство. Причем недовольство это ни к чему конкретному не относилось, а было таким, отвлеченным.
Просто когда Ани сегодня домой заскочила, чтобы переодеться и на работу собраться, ее бабушка застукала. И в лепет, что внучка у приболевшей подруги ночевала, верить отказалась. Правда, здесь эта самая внучка и впрямь дала маху: у ложа больной она бдела и в прошлый четверг, и на прошлой неделе и на позапрошлой, кажется, тоже. Ну а что еще можно придумать, возвращаясь в родные пенаты под утро?
Вот бабуля и поджала губы презрительно, процедила: «Все по собачьим свадьбам шляешься?», оправданий слушать не пожелала, а от дальнейшего общения отказалась вовсе. Да и папа в последнее время поглядывал на дочь эдак искоса, тревожно. Хотя, конечно, никаких «собачьих свадеб» и в помине нет, а есть…
Вот как раз что есть и не понятно.
— Доктор Нелдер, к вам у меня отдельный разговор, — грозно громыхал лысый. — На вашу бригаду в последнее время вообще сплошные жалобы. Вот на прошлой неделе сразу аж две поступило. Отказали в осмотре пациентке? Так? Нет? Почему?
— Каюсь, грешен! — Кайрен поднялся, прижав руки к груди, покаянно голову повесил. — Но вот сами судите, други. Дело, значит, случилось в четыре утра или около того. Приезжаем мы с доктором Сатор на боли в животе. А там, понимаешь, дамочка. Хорошая дамочка, ничего не скажу.
— Молоденькая? — спросил кто-то заинтересованно.
— Бывают и моложе, — отмахнулся Нелдер. — И вот она нам рассказывает жуткую историю: забыла, понимаешь, вынимала она тампон или нет. И боится, теперь, что он, провалившись, ей нутря попортит.
— Какой тампон? — совершенно серьезно, на смешки ни малейшего внимания не обращая, поинтересовался Дундук. — Если, к примеру, в ухе или ротовой полости, то следовало…
— Так чего ты ее не осмотрел-то? — странно скривившись, то ли едва сдерживаясь, чтобы не заржать, то ли потому, что у него зуб прихватило, поинтересовался бугай.
— Да не сообразил, где бы мне посередь ночи гинекологическое кресло надыбать, — виновато развел руками Нелдер. — Так, неосмотреную, в больницу и свезли.
— А ее из этой больницы выперли. Между прочим, в пять утра, в домашних тапочках. Что она и отразила в своей жалобе.
— Что ж ты пациентку-то не обул, Нелдер? — спросил все тот же заинтересованный.
— Да уж действительно странно, — процедил Дундук, поправляя пенсне. — Нашему доктору только дай кого-нибудь обуть.
— Нет, а если чисто теоретически, пальпацией…
— Тебе бы все пальпировать! Помнишь ту бабку с Зеленой?..
— Ну а что делать, если…
— Да не щупал я ее, а!..
— Ну вот у меня на прошлой смене тоже случилось…
Кайрен улыбался довольным котом, явно наслаждаясь устроенным балаганом. Ани еще разок тяжко вздохнула и отвернулась к окну. За ним ничего хорошего не обнаружилось: все те же пыльные кусты, унылые крыши ящериных стойл и много-много солнца.
— Ша, говорю! — грохнул кулачищем по столу старший врач. — Вам бы все хиханьки! Вот от этого как отписываться будешь, Нелдер? Ты рожу-то не вороти, смотри, смотри. Реанимационные мероприятия оказаны не в полной мере. Ты их когда прекратил? А родственница все по часам сверила. Ну и что?
Анет опять вздохнула. Этого пациента она хорошо помнила: дедушка, которому леди Ночь, наверное, уже прогулы ставила, потому что все сроки отжил, еще и с запущенной онкологией. Тут реанимируй — не реанимируй, а толку все равно никакого, да и по стандартам[2] не полагается. Только вот внучка — других родственников при дедушке не было — очень уж убивалась, вот одиннадцатая бригада что-то такое и изобразила, чтобы ее хоть немного успокоить, вроде сделала для дедушки все, что могла.
Да какие из них, к Хаосу, «спасители»? Даже просто на спасателей не всегда тянут. Это в операционной просто: есть проблема, есть ее решение — вперед, как говорится, и с песней. А тут… Хотя Нелдеру, кажется, нравится. Только вот непонятно, что и почему. Впрочем, в нем вообще понятного мало.
С рыжей Анет столкнулась, когда меньше всего этого ожидала. Вообще, выходя из туалета, не думаешь, что под дверьми кто-то оказаться может, тем более тот, с которым встречи всеми силами стараешься избежать. Вернее, Сатор не то чтобы сознательно от красотки бегала. Просто, спасибо Лорду, с того дня, когда их с Кайреном обнимающимися застала, Ани ее больше не видела. И всех вроде бы такое положение вещей полностью устраивало. А тут на тебе!
— Ты все еще здесь? — удивилась рыжая, аккуратно приподняв ровные брови. Анет зачем-то оглянулась, то ли действительно убеждаясь, что она здесь, то ли пытаясь сообразить, «здесь» — это где? В туалете? — А я думала, тебя давно посадили.
— Куда? — брякнула Сатор.
— В тюрьму, куда же еще, — нежно улыбнулась красотка. — Куда у нас воров сажают? Кажется, в Мокрые камни или на Лягушачий остров? А-а, наверное папочка все-таки помог откупиться! Ты уж больше колечки не кради, а то у старика и денег не хватит доченькины грехи замазывать.
— Дайте пройти, — процедила Ани.
Но красавица не только не посторонилась, а наоборот ногу выставила, окончательно перегораживая выход.
— Ладно, прости, — пропела лисицей, — это я со зла, признаю. Но и ты меня пойми: молоденькая, хорошенькая, Кайрен с тобой никак не наиграется. Ревность, знаешь, штука такая, крышу сносит.
— Чего вам теперь-то от меня нужно?
— То же, что и раньше. Поговорить, просто поговорить, — кажется, памятник императору Навирру смутить было легче, чем эту врачиху. Да и подвинуть, наверное, тоже. Но не драться же с ней! Вот Ани только и оставалось, что торчать столбом на пороге сортира, отчего вся ситуация казалась особенно неприятной, унизительной даже. — Детка, ты на самом деле не понимаешь, что происходит или это просто стиль такой: я у мамы дурочка?
— А что, собственно, происходит?
— Ну, на ваш р-роман, — это слово красотка выговорила со вкусом, будто смакуя, — всем давно наплевать стало, про вас и в диспетчерской-то уже не сплетничают. Подумаешь, подцепил Нелдер очередную малышку! Кстати, ты знаешь, что он нас всех малышками зовет? Наверное, чтобы не перепутать.
— Меня не зовет, — буркнула Ани из чистого упрямства.
— Ах да, ты на особом положении, Бараш, — подмигнула рыжая заговорщицки, ну а до Сатор дошло, что давно бы пора маской обзавестись или там лицо платком закрывать, как гоблинки. Лучше уж выглядеть идиоткой, чем краснеть по поводу и без. — Но я о другом, в общем-то. Ты серьезно хочешь, чтобы Кайрена уволили? Не думаю, что твой папочка охотно возьмет его под крылышко.
— С чего вы взяли, что я хочу…
— Да с того, — отмахнулась красотка. — Он у нас, конечно, благородный, твои косяки на себя охотно берет, но сколько это продолжаться может? Раз простили, второй, но не бесконечно же. Думаешь, никто не понимает, с чего это на него в последнее время жалобы сыплются? Да все в курсе, детка. Я-то понимаю, тебе просто захотелось в доктора поиграть. Но о нем подумай. Сломаешь же Нелдеру жизнь, его и на «экстренную» со скрипом взяли, не будь меня со старшим, ничего бы Кайрену не светило. Ну ты в доктора поиграла, с шикарным мужиком похороводила и пошагала дальше. А куда он денется, когда и отсюда вышибут? Чего молчишь?
Ничего умнее, кроме: «Потому что вы не даете мне слова вставить» — на ум Ани не пришло, поэтому она ничего и не сказала.
— Ну, молчи, молчи. Кстати, если на него не щенячьими глазками смотреть, то не такой уж он и шикарный, так, обыкновенный, — пожала плечами рыжая. — Побитый, поистаскавшийся, эгоист законченный, циничный. Между прочим, практически нищий.
— Вы же сами говорили, будто он аристократ, — не очень понимая для чего, напомнила Ани.
Честно говоря, сейчас ей не было никакого дела до красоткиных слов. «Побитый, поистаскавшийся, эгоист законченный, циничный». А что, если в этом «он» поменять на «она». Да еще добавить «не нужная» и «надеющаяся»? Нехороший итог выходит, не красивый, да и не очень-то порядочный. С другой стороны, даже если Ани из чистого благородства души в сторону отойдет, что изменится? Скорее всего, ничего. Ведь на самом-то деле Сатор никому дорогу не перебегала, у Кайрена с этой красавицей и без Анет, видимо, не слишком ладилось.
— Чего ты так смотришь? — ни с того ни с сего спросила рыжая. — Жалеешь, что ли?
— Жалею, — согласилась Ани. — И знаете что? Вы меня простите. То есть, знаю, не простите, но все-таки. Я уверена, у вас еще все будет.
— Ну-ну, — неопределенно хмыкнула красавица. — Да-а, детка, — протянула непонятно. — Ну ничего, с возрастом это проходит, наивность тоже. На вот, ты забыла, а штучка явно недешевая.
— Это что? — промямлила Анет, уставившись на собственную заколку, которую ей рыжая протягивала.
«Штучка» и впрямь была недешевая, но и не слишком дорогая — подарок дедушки на какой-то из дней рождений. Вообще-то, ювелир сделал четыре одинаковых заколки: золотых, с незабудками, а посерединке маленький сапфирчик. Только с саторовской шевелюрой никакие шпильки не в силах справится, вот она три и потеряла. Думала, что и последнюю посеяла где-то. Но не на подстанции и не на вызовах — это точно, не носила Ани на работу драгоценности, даже такие.
— Да у Кайрена под кроватью валялась, — пояснила женщина без всякой улыбки, вроде даже и сочувственно. — Сначала хотела выкинуть, ну а потом… Красивая же вещица, жалко. Не твоя?
— Моя, — призналась Ани, но заколку почему-то так и не забрала.
Просто совсем не вежливо потеснила плечом женщину и вышла-таки в коридор. Куда она направляется, Анет не очень-то понимала. Разумнее всего, наверное, было собрать свои вещички да тащиться с повинной домой, в очередной раз соглашаясь с бабулиной правотой. Или все-таки умнее остаться, сделав вид, будто ничего не произошло, то есть совершенно ничего?
Думать получалось плохо, то есть не получалось совсем. Мысли путались, спотыкаясь, цепляясь за фразу: «Я такой, какой есть и не надо меня переделывать», которая, конечно, не набатом гремела, но засела под черепом крепко.
И как раз, когда Сатор замешкалась у лестницы, соображая, вверх ей идти или вниз, раздался спасительный глас с небес. Вернее, с потолка, но все равно спасительный:
— Одиннадцатая бригада на выезд. А-адиннадцатая…