— Ты чертовски хороший адвокат, Дерек. — Отец хлопает кулаком по столу, и его ручки синхронно подпрыгивают. — Черт возьми.
— Но что?
— Ты понимаешь, как плохо это будет выглядеть? — Он хмурит темные брови. — Тебя наняли, чтобы присматривать за ее деньгами, а теперь ты суешь свой нос туда, куда тебя не просили, убеждая ее в том, что есть дело, за которое будет выставлен счет, и еще предстоит сделать дополнительную работу. Ты не сделаешь это бесплатно, Дерек.
— Конечно, нет. — Не дай Бог, чтоб хоть один час не был оплачен — И я профессионал. Это не будет выглядеть плохо. Серена хороший человек. Она заслужила свое имя. Заслужила свою репутацию. И свое наследство.
— Какая она, эта Серена? — Его тон меняется. Он дразнит меня.
— Почему это имеет значение?
— Как бы ты ее описал?
Я смеюсь про себя, сохраняя серьезное лицо.
— Ты хочешь, чтобы я сказал тебе, что она красивая. Ты хочешь, чтобы я сказал, что она прекрасна и умна, и воплощение благородства, а затем ты обвинишь меня в том, что у меня есть на нее планы, а затем ты заявишь, что мой взгляд предвзятый, и меня следует отстранить с должности ее финансового опекуна.
Отец стискивает зубы и скрещивает руки на груди.
— Ты думаешь, как твой старик. На один шаг вперед.
— Она мой клиент. Это все, кем она может быть. Никакие границы не будут пересекаться. Ни одно доброе имя не будет запятнано. Я профессионал.
Он изучает меня, один глаз прищурен.
— Даю слово, — говорю я.
Телефон отца звонит — своевременное прерывание — и он нажимает кнопку громкоговорителя мясистым пальцем.
— Дерек у вас? — голос Глэдис пронизывает мои барабанные перепонки.
— Да, Глэдис. Я здесь.
— Кайла на второй линии. — Она вешает трубку.
— Какого черта Кайла хочет в среду? — Отец вопросительно смотрит на меня, и я закатываю глаза, прежде чем вернуться в свой кабинет, потому что я не обладаю чертовой магией, чтобы знать это.
Я со стоном говорю в трубку, когда через мгновение сажусь за свой стол:
— Что тебе нужно?
Бывшая жена шипит:
— Ты всегда так рад поговорить со мной.
— Хейвен в порядке?
Ее пауза посылает электрический разряд в мою грудь.
— Конечно, она в порядке, Дерек. — Она буквально выплевывает слова.
— Тогда почему ты беспокоишь меня в офисе в середине недели? Разве ты не должна быть на пилатесе? Или среда для барре? Нет, подожди. Горячая йога. Виноват.
Кайла вздыхает.
— Ты просто злишься, что мое тело теперь выглядит лучше, чем когда-либо, и в первую очередь тебе не нравится именно это.
— Да, да, — говорю я. — Я хорошо знаю, что твоя скульптурная задница — для нового мужчины в твоей жизни. Или я должен сказать, старика? Разве он не в два раза старше тебя?
Она не отвечает, и я широко усмехаюсь, воображая ее кипящей от злости на залитой солнцем кухне, белой кухне в каком-то скучном пригородном районе, расположенном в двух часах езды. Держу пари, что у нее самая большая кухня во всем районе, но ирония в том, что Кайла не готовит. Не может даже воду вскипятить.
— И что ты хочешь этим сказать? — отвечает она сквозь зубы тоном, который хуже, чем тупой нож для масла.
— Я думаю... ничего? — Я задыхаюсь от смеха. Боже, как я люблю ругаться с Кайлой. В некоторые дни лучше всего иметь ее в качестве бывшей жены. — Полагаю... наверное, я просто хотел напомнить тебе, что ты замужем за парнем с морщинистыми яйцами.
Я слышу, как она хлопает телефоном по столу. А потом замолкает. Но она все еще там. Я слышу, как она шумно дышит.
— Мы закончили? — Спрашивает она спустя мгновение. — Пожалуйста, побольше уважения к отчиму твоей дочери.
— Ты имеешь в виду, к приемному дедушке? — Я отодвигаю телефон, чтобы она не слышала, как я смеюсь. Когда возвращаюсь, она накидывается на меня. — В свою защиту спешу сказать, что это придумала Хейвен.
— Конечно. Я очень сомневаюсь, что Хейвен придумала все это сама.
— Ладно, возможно, мы придумали это вместе.
— Повзрослей, мать твою, Дерек. Серьезно. Повзрослей.
Большую часть времени я являюсь воплощением взрослого. Но иногда жизнь может быть настолько чертовски жестокой, что единственный способ справиться с ней, это иметь чувство юмора. Кто женится на любви всей своей жизни, и у них рождается великолепная девочка, кто творит эту красивую жизнь вместе, а потом рано приходит домой в пятницу перед Днем святого Валентина, чтобы найти шестидесятилетнего пластического хирурга, который поставил твоей возлюбленной грудные импланты, и который вколачивается в нее сзади, когда она наклонилась над спинкой дивана?
Чертовски весело.
К тому моменту импланты стояли у нее уже год. Я вспомнил, что в тот день, когда прекратила кормить грудью Хейвен, она сказала, что они стали ужасны, и потребовала, чтобы я заплатил за операцию, чтобы исправить и сделать их прежними. Все, что я знал, что их влечение зародилось в тот день, когда он положил свои руки на ее сиськи в смотровой комнате номер четыре.
Пять штук на новые импланты. Десятки тысяч, потерянных при разводе. А треть моего ежемесячного дохода направляется прямо в ее фонд поддержки ребенка, пока она играет в домохозяйку для доктора Герберта Ходжа Четвертого.
И благодаря замечательному судье по семейным делам, которая, очевидно, застряла в прошлом веке, Хейвен навещает меня каждые выходные, некоторые праздники и две недели каждое лето. Никакое количество адвокатов или затягивание дела не заставили бы старую бабу сдвинуться с места.
К концу процесса мы все были измотаны, и, в конце концов, пострадала Хейвен. Моя милая, невинная дочь попала в игру по перетягиванию каната между двумя людьми, которые с самого начала никогда не должны были быть вместе.
Я никогда не забуду первый год нашего брака и разочарование на лице Кайлы, когда она поняла, что юрист из маленького городка, за которого она вышла замуж, в конце концов, не собирался приносить домой полмиллиона в год.
Думаю, ей следовало провести исследование.
И я также никогда не забуду, каково это — смотреть, как Кайла переживает свой опыт материнства, когда, возвращаясь домой в шесть часов вечера, находишь полупустую бутылку вина на столе, а ребенок сидит в мокрой, пропитанной мочой пеленке.
Полагаю, можно сказать, что наши мечты были разрушены в эти первые несколько лет.
— Ты закончил? — спрашивает она. — Я слышу, как ты смеёшься.
— Хорошо, хорошо. Какого черта тебе нужно, Кайла?
— Герб берет меня в неожиданную поездку, и мы уезжаем кататься на лыжах в четверг и возвращаемся в воскресенье. Завтра тебе нужно забрать Хейвен.
— Это не мои выходные. Означает ли это, что я получаю два уик-энда подряд? — Я молюсь, чтобы она сказала «да». Выходные с дочерью — это то, ради чего я живу.
— Очевидно.
— Герб на лыжах? Что, если он сломает бедро?
— Дерек.
— Ладно, я могу забрать ее, но разве у нее нет дошкольных занятий в пятницу?
— Она может пропустить.
— Шикарно расставляешь приоритеты, Кайла. Потрясающе. Просто мать года.
— Я могу себе позволить отправиться в поездку на лыжный курорт с моим мужем. В отличие от некоторых мужей, Герб на самом деле балует меня. Он любит меня. Он живет, чтобы сделать меня счастливой.
— Потому что все должно вращаться вокруг тебя. Естественно.
— Разве мы не можем хоть раз поговорить так, чтобы это не чувствовалось, будто мы делаем десять шагов назад? Я устала бороться с тобой.
— Мы не воюем. Это не бой.
— Ты ведешь себя враждебно.
— Плохой выбор слов. Откровенность, вот что подошло бы лучше. Я говорю откровенно.
— Ты грубишь. Я чувствую, что ты просто хочешь наказать меня за победу в праве опеки над Хейвен. Вот и все. Ты по-прежнему обижен.
— Она должна быть со мной, и ты знаешь это. Ты несколько раз говорила, что не хочешь быть матерью. Ты осталась дома, с постоянной няней для Хейвен. Что, черт возьми, это говорит о тебе? — Мои слова безжалостные, нервы натянуты до предела. — Судья должен был тебе присудить посещения в выходные дни, и ничего больше.
— Матери никогда не должны быть отделены от своих детей.
— Матери, которые, прежде всего, ставят своих детей в приоритет. — Я исправляю ее. — А ты не попадаешь в эту категорию.
— Ты хочешь сказать, что я не люблю нашу дочь? — Уровень недоверия в ее тоне вызывает беспокойство. Опять же, я всегда знал, что Кайла была сукой, которая верила только в собственные бредовые иллюзии.
— Именно это я и говорю.
— Дерек, мне действительно нужно, чтобы ты придерживался со мной единой родительской позиции, как учил нас доктор Сарра.
О да. Как я мог забыть сорок шесть чертовски дорогих часов, проведенных с нашим семейным психотерапевтом по решению суда в те славные недели после развода?
— Наши ссоры ничем не помогают, — говорит она. — Нам нужно достичь мирного разрешения и говорить друг с другом с уважением и любовью.
Я съеживаюсь. Я никогда не смогу уважать Кайлу, и уверен, что не люблю ее даже как мать моего ребенка. Уже нет.
— Пусть она будет готова к семи в четверг, — говорю я. — Я верну ее в воскресенье вечером. В обычное время.
Закончив звонок, я потихоньку вдыхаю и тянусь к фото на моем рабочем столе. На нем улыбающаяся светловолосая Хейвен держит воздушного змея с изображением Минни-Мауса на нем. Фото снято прошлым летом. Единственное, что можно исправить, это провести с ней больше времени.
Скрип двери привлекает мое внимание, и я вижу Глэдис, которая стоит, прижимая к груди ежедневник.
— Спутниковый интернет для мисс Рэндалл заказан. — Она бросает взгляд на свой блокнот. — Я умоляла менеджера сделать работу раньше, но установка будет в четверг — это единственный вариант. Они будут там с восьми до десяти утра.
— Отлично. Можешь позвонить в поместье Белькур и рассказать Серене?
— Сделаю.
Я хватаю свою куртку, ключи и направляюсь к выходу.
— Куда ты идешь?
— Мне нужно купить компьютер для мисс Рэндалл, и я планирую лично доставить его. Вернусь позже. Ты знаешь, как связаться со мной, если что-то понадобится.
Глава 8
Серена
— Мисс Рэндалл, вы кого-нибудь ждете?
В среду утром Эудора маячит в дверном проеме моей спальни, когда я, лежа на кровати, читаю ужасно скучный журнал «Вог».
— Нет. — Я поднимаюсь с кровати. — Кто там?
Эудора колеблется.
— Это... Мистер Роузвуд.
Я смотрю в окно и вижу его черный внедорожник на подъездной дорожке.
— Вы хоть представляете, что ему нужно? — спрашивает она. — Он был здесь только в субботу.
— Мы не до конца согласовали бюджет, — говорю я, вспоминая, что у меня осталась его ручка и блокнот. А потом я лгу: — Он упомянул, что вернется на этой неделе.
Эудора вздыхает.
— Он ждет вас в гостиной.
— Скажи ему, что я скоро приду. Пожалуйста, предложи ему напитки, пока он ждет.
Она уходит, закрывая за собой дверь, а я переодеваюсь и молюсь, чтобы от меня не пахло так, будто я весь день лежала в постели. А потом спрашиваю себя: почему это важно? Я здесь не для того, чтобы производить впечатление на Дерека Роузвуда.
— Привет, — я прячу волосы за уши, когда вижу его, и не позволяю себе улыбаться.
Прижимаю ручку и блокнот к груди.
Кожаный портфель Дерека покоится у его ног, выглядя сегодня полнее, чем обычно.
— Можем ли мы поговорить наедине?
Я вскидываю голову и с любопытством поглядываю на него.
— Это не о... — Он шепчет.
— Да, — говорю я, и веду его к кабинету в противоположном конце дома. — Следуй за мной.
Через несколько минут мы сидим в кабинете у древнего письменного стола из красного дерева, окруженного полками с книгами — сплошь первые издания классики. Библиотека собиралась и курировалась моей бабушкой на протяжении многих лет.
Дерек кладет портфель на стол, расстегивает пряжки и вытаскивает тонкий золотистый компьютер.
— Спутниковый интернет будет установлен завтра утром, между восемью и десятью, — говорит он.
— Да, твой ассистент позвонила сегодня утром и сказала мне.
— Я хочу, чтобы ты использовала этот компьютер. — Он толкает его по столу ко мне. — Я настроил приватное безопасное окно, которым тебе стоит пользоваться. И мы настроим биометрический сканер отпечатков пальцев, который даст тебе доступ к этому компьютеру и всему остальному на нем. Ни у кого, кроме тебя, доступа не будет.
— Роскошно, — ухмыляюсь я.
Он вытаскивает небольшой сканер, присоединяет USB-кабель к ноутбуку и вводит пароль.
Пять минут спустя мой отпечаток сканируется и записывается, и Дерек показывает мне, как получить доступ к моей электронной почте.
— Это уже слишком, Джеймс Бонд, — говорю я.
— Это необходимо.
Я несколько раз проверяю сканирование и выхожу из системы.
— Как я скрою это от Эудоры? — спрашиваю я.
— Нет необходимости. — Он на спинку шаткого кресла. — Она узнает, что у тебя есть интернет. Для тебя нормально иметь компьютер. Она не должна знать, для чего ты его используешь. Подпишись на «Нетфликс». Смотри «Карточный домик», мне все равно. Развлекайся. Нехорошо, когда молодая девушка изолируется от общества таким способом, как ты. Если она спросит, скажи ей, что я выделил бюджет на развлечения, и это была твоя первая покупка. Нам выставят счет за подписку. Они ничего не поймут.
— Этот адрес электронной почты...
— Это только для тебя и меня. Никому не давай его. Это безопасно, но нам не нужно, чтобы кто-то попытался его взломать. Это — конфиденциальный способ общения между адвокатом и клиентом. Стационарный телефон легко прослушать, мобильный здесь не ловит связь. А так ты сможешь общаться со мной. Твои письма будут приходить прямо на мой телефон. Ко мне придет уведомление, когда ты что-то пришлешь.
— Я ценю это. Но что мы будем делать с... — Я не могу это произнести. Мы договорились не обсуждать ее под этой крышей.
— Нам нужно куда-то пойти и поговорить. Опять. — Он закрывает лицо ладонями. — Но мы уже уезжали в прошлый мой приезд. Это может натолкнуть на подозрения твоих... стражников.
Я закатываю глаза. Стражники.
Дерек был прав в прошлую субботу, когда сказал, что мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно уехать куда-нибудь, подальше от Белькура и его поваров, домохозяек и садовников. Все они следят за каждым моим шагом. Даже Эудора.
Особенно Эудора.
— Как насчет этого уик-энда? — предлагаю я. — Тогда мы можем встретиться. Это не будет выглядеть подозрительным, если прошло уже больше недели с нашей последней встречи. Может быть, мы сможем сделать это ритуалом — в субботу днем кататься по окрестностям?
— Эти выходные дочь проводит у меня.
Мое сердце буквально тонет в отчаянии, несмотря на то, что я этого не говорю.
— У тебя... у тебя есть дочь? — улыбаюсь, прикасаясь к кулону и начиная играть с ним. — Я не знала этого. Просто ты так молод. Но это в хорошем смысле.
— Хейвен была сюрпризом, — говорит он. — Мы не планировали детей. Не тогда. Я был на последнем курсе юридического факультета. Так или иначе, мы не очень долго были женаты.
— Ну, я уверена, что ты прекрасный отец, и уверена, что миссис Роузвуд очень счастливая женщина.
— Миссис Роузвуд, — говорит он, будто у него во рту горький вкус. — Теперь миссис Ходж.
Наши взгляды встречаются, и я чувствую его боль всем сердцем. Теперь понятно. Он сказал, что к нему на выходные приедет дочь.
— Мне очень жаль. Я не знала.
— Тебе не о чем сожалеть. — Дерек поправляет галстук. — Теперь вернемся к делу.
— Да. Хорошо. — Я наклоняюсь вперед, понижая голос. — Они приходили во вторник. Вероника и мой отец. У нее теперь единоличная медицинская доверенность на отца.
— Чёрт! — Он ударяет кулаком по столу. — Она знает, что делает.
— Как она могла это сделать? Мой отец явно находится на ранней стадии слабоумия, и мое положение временное.
— Если твой отец, выражая свои пожелания адвокату, был в невменяемом состоянии, это неслыханно. Скорее всего, у нее есть какое-то видео или аудиозапись, как доказательство его душевного состояния. Есть... способы обхода некоторых протоколов. Или она могла заплатить своему врачу огромную сумму, чтобы заставить его написать заявление о том, что в то время твой отец был в здравом уме.