* * *
Маркус наблюдал, как Тито и его мама веселятся, сбрасывая друг друга с доски в воду. Он обернулся, чтобы помахать Беке, и увидел нечто очень грустное в том, как она сидела одна на одеяле, наблюдая за их возней, что он пошел к ней, даже не задумавшись, притягиваемый к ней, словно к магниту.
Ее глаза были скрыты за темными стеклами солнцезащитных очков, а мысли за обычным веселым выражением лица, но что-то в том, как она сидела, неподвижная и молчаливая, заставило его осознать, что ее мысли были далеко не приятными. Он не знал почему, но ведь и не спрашивал.
— Чего грустим? — спросил он, плюхаясь рядом с ней на широкое одеяло. Оно было в ярко-желтую и черную полоску, и глядя на нее казалось, что она сидит верхом на огромном шмеле. Учитывая странный эффект, который она производила на него, возможно, было бы более уместно представить ее верхом на метле. Видит бог, она наложила на него какое-то заклятие; он не переставал думать о ней с того самого дня, как они вытащили ее из сети, словно русалку, пойманную в объятиях моря.
— Да так, — сказала она в ответ, вытягивая свои длинные ноги перед собой и отвлекая его еще больше видом всей этой загорелой, гладкой кожи.
— Пенни за твои мысли, — сказал он, доставая из переносного охладителя бутылку холодного чая. Неуловимый аромат клубники на мгновение возобладал над запахом лосьона для загара, исходящим от запекающихся тел рядом с ними, а затем исчез, как мираж. Он заглянул поглубже в охладитель. Никакой клубники.
— Не уверена, что они настолько дорогие, — сострила Бека, и на губах даже появилось подобие ее обыкновенной ухмылки.
— Я серьезно, о чем ты думаешь?
Она наклонила голову в сторону пляжа, глядя на Тито и его маму.
— Только то, что они хорошие люди.
— Так и есть, — согласился Маркус. Его тянуло к мальчику с того самого дня, как они встретились. Военный психиатр, вероятно, сказал бы, что это как-то связано с потерей брата в возрасте не намного старше, чем сейчас Тито, и, возможно, это было правдой. Но он уважал то, как ребенок справлялся с трудной ситуацией; он не погряз в жалости к себе, старался сохранять позитивный настрой и беспокоился больше о своей матери, чем о себе. Неплохо для того, кто еще не достиг половой зрелости.
Бека стащила у Маркуса чай со льдом и прижала холодную бутылку к горлу, позволяя каплям конденсата стекать вниз, в ложбинку между грудями. Он заерзал, его джинсовые шорты вдруг стали ему тесноваты. К счастью, Бека все еще смотрела на воду и, казалось, не замечала, какое впечатление она на него производит. Конечно, она никогда этого не видела. Очевидно, сильное физическое влечение было лишь у него. Что к лучшему, учитывая обстоятельства, хотя трудно было не почувствовать укол разочарованного мужского самолюбия.
Он взял другую бутылку с чаем, и они некоторое время сидели молча.
— Ты тоже хороший человек, — произнесла Бека. — Думаю, то, что ты для них делаешь, действительно, потрясающе. Я знаю, что у тебя и так хватает забот с твоим больным отцом, лодкой и всем остальным. Здорово, что ты нашел время, чтобы провести с ними день на пляже. Бедняжка Кэндис выглядит так, словно не веселилась многие годы, и Тито явно очень доволен.
— Сборище хороших людей, да уж, — Маркус почувствовал, как уголки его рта изогнулись в улыбке, и заставил себя сдержаться, вместо этого, бросив на Беку преувеличенно хмурый взгляд. — Я думал, ты считаешь меня чокнутым и противным. Думаю, термин «задира» мог бы быть также использован.
Она фыркнула.
— Ты должен признать, что начало у нас было сложным. Но ты, вроде как, растешь в моих глазах.
Улыбка сползла с его лица, несмотря на самые лучшие намерения.
— Да, ты вроде тоже ничего.
Маркус увидел, что Тито и Кэндис готовы вернуться к одеялу, и ему вдруг захотелось продлить этот редкий момент разрядки напряжения.
— Ты планируешь завтра понырять? — спросил он. — Мы выходим из дока на рассвете. У моего отца есть ощущение, что улов будет рядом с тем местом, где ты обычно ныряешь, так что не проблема, если ты захочешь присоединиться.
Она пожала загорелыми плечами.
— Там где я ныряю, не нахожу того, что ищу. В следующий раз мне придется нырять немного глубже, а это означает более длительное погружение, так как мне придется возвращаться медленно, чтобы компенсировать это. Это будет проблемой? (Экономичные движения при всплытии крайне важны для сохранения кислорода и поддержания медленного сердцебиения. В поворотной точке необходимы терпение, спокойствие и экономия усилий. Во время всплытия не следует торопиться — двигайтесь размеренно, — прим. ред.).
«Только для его нервов, ведь все это время он ждет, когда она вернется из темных и коварных глубин океана».
— Нет, вовсе нет. Если я вернусь на борт вовремя, чтобы помочь им вытащить сети, когда они закончат, ребята и мой отец смогут справиться с остальным без меня.
Краем глаза он следил за продвижением Тито, пытаясь прикинуть, сколько времени у него осталось до того, как их уединение будет прервано.
— У тебя есть какие-нибудь планы на завтрашний вечер? — Он собрался с духом, чтобы услышать ее слова о том, что она снова встречается с этим парнем Кешем; казалось, он всегда был где-то поблизости в последние дни. Следил за своей территорией, в которую, по всей видимости, входила и Бека.
— Ничего конкретного, — ответила она. — А что?
— Ничего особенного, просто пара ребят, которых я знал по школе, попросили меня встретиться с ними завтра вечером в Санта-Кармелите. На пляже будет что-то вроде барбекю с фейерверками и прочим, а они просили меня собраться вместе с тех пор, как я вернулся, так что я не мог им отказать. — Он сделал глубокий вдох. — Дело в том, что сейчас я не очень хорошо справляюсь с толпами людей, а взрывы салютов… ну, они меня напрягают. И я подумал, что если ты поедешь со мной, это напомнит мне, что я больше не в Афганистане.
Она вопросительно подняла бровь, но он не знал, как объяснить ей, что когда она была рядом, казалось, это успокаивало его — даже когда она выводила его из себя. Как будто солнечный свет ее души освещал темные уголки его. Но он никак не мог выразить это словами, чтобы не показаться полным идиотом.
— Пожалуйста? — вместо этого сказал он. — Это может быть даже забавно. Нам не обязательно все время тусоваться с моими друзьями.
Бека кивнула в сторону Кэндис и ее сына, которые почти вернулись к тому месту, где они сидели.
— Почему бы тебе не пригласить их? Уверена, Тито понравятся фейерверки.
Маркус покачал головой.
— Мальчику пора спать, а Кэндис нужно на работу. Я хочу пойти с тобой. Мой приход с великолепной блондинкой произведет ошеломляющий эффект.
Бека закатила глаза, он едва заметил это за солнцезащитными очками, но широкая улыбка скользнула по ее лицу, и легкий румянец коснулся верхней части ее высоких скул.
— Полагаю, ты хочешь, чтобы я надела что-нибудь с низким вырезом и короткую юбку, — сказала она, подавляя смех.
— Ну, если ты настаиваешь, — усмехнулся Маркус. — Я бы не стал тебя отговаривать. — Он затаил дыхание, пытаясь убедить себя, что на самом деле ему было все равно, пойдет она или нет, что это было только для того, чтобы он не подпрыгивал каждый раз, когда будут запускаться салюты. — Так ты пойдешь?
Ее улыбка посрамила бы самый эффектный фейерверк.
— Звучит неплохо, — сказала она. — И у меня есть отличное платье. Оно просто сногсшибательно.
Маркус не был уверен: хорошо это или плохо, но ему не терпелось узнать.
Глава 14
Вернувшись в автобус, Бека почувствовала себя до смешного бодрой. В ее крови бурлили предвкушение и возбуждение, словно пузырьки в бокале шампанского; искрились и лопались по краям ее ауры. Розовое сияние, казалось, наполняло ее зрение, делая мир вокруг необычайно ярким. Хриплый крик чайки звучал словно прекрасная мелодия, когда она взбиралась по крутому обрыву с доской для серфинга на плече, и неприметные сорняки, которые росли по обе стороны дорожки, вдруг стали красивее самых красивых оранжерейных орхидей.
«Клянусь бородой морского бога, ты должна взять себя в руки», — строго сказала она себе. — «Это не свидание. Маркус просто нуждается в ком-то, чтобы его могли подстраховать в сложной ситуации, и ты была самой подходящей для этого персоной». Но ведь это неважно. Глупая ухмылка все равно не сходила с ее лица.
Она убрала доску на полку под автобусом и, поддавшись порыву, закружилась в импровизированном танце на поляне, остановившись только тогда, когда у нее закружилась голова.
— Что, черт возьми, на тебя нашло? — Чуи сидел в открытом дверном проеме автобуса, разинув рот, демонстрируя впечатляющий набор очень острых, очень белых зубов и высунутый черный язык. — Ты что, пьяная? Или, я там не знаю… одержимая?
Беку даже не волновало, что ее дракон смеется над ней, вот в каком она была хорошем настроении.
— Со мной все нормально, — ответила она, отталкивая его с дороги, чтобы войти внутрь. — Я просто хорошо провела день, вот и все. Было очень весело наблюдать, как Маркус учит Тито основам серфинга. Он великолепен. — Она плюхнулась на диван, мимоходом заметив, что Чуи действительно убрал все ее магические принадлежности. Сегодня точно счастливый день.
— А кто великолепен? — медленно спросил Чуи. — Маркус или Тито?
Бека резко выпрямилась.
— Тито. Конечно, я говорила о Тито.
— Ну, конечно.
— Хотя оказывается, Маркус, возможно, не такая уж и большая заноза в заднице, как я думала. — Бека теребила сине-зеленую подушку, расшитую ярко-оранжевыми рыбками. — Он был очень терпелив с Тито сегодня.
— Угу.
— И он вроде как попросил меня поехать с ним в Санта-Кармелиту завтра вечером на барбекю, которое устраивают его друзья на пляже, — добавила Бека, как она надеялась, убедительно небрежным тоном. — Они пригласили его прийти, и он, очевидно, не слишком доволен перспективой любоваться фейерверками, которые они устраивают позже вечером, и поэтому решил, что ему будет лучше, если кто-то будет держать его за руку. Образно говоря.
— Ага, — сухо ответил Чуи. — Метафорическое рукопожатие. Ты хороша в этом. До тех пор, пока дело не доходит до фактического рукопожатия. — Он фыркнул, отчего вспыхнули крошечные язычки пламени, опалив край дивана. Бека погасила пламя и восстановила повреждения, даже не задумываясь об этом, поскольку такие вещи были обычным делом для того, кто жил с собакой, которая на самом деле была драконом.
— Я думаю, что у него посттравматическое стрессовое расстройство, хотя он никогда бы в этом не признался, — объяснила Бека. — Мистер крутой парень. Но, очевидно, он чувствует мою Бабью натуру и подсознательно понимает, что я могу помочь ему сохранить контроль над собой. — Она чувствовала, что эта глупая улыбка все еще мелькает на ее лице, как солнечные пятна во время вспышки; пытаться скрыть ее было так же невозможно, как поймать радугу. Возможно, Чуи этого не заметит.
Но не тут то было.
— Ага, а еще он не обошел вниманием твои большие сиськи и потрясающие ноги, — сказал Чуи, глядя на нее с усмешкой.
— О, заткнись, — фыркнула Бека. Но не тут-то было.
Чуи окинул ее долгим оценивающим взглядом.
— Ох, ох, — сказал он.
— Что? — Бека оглянулась через плечо, гадая, не пробралось ли что-нибудь сквозь защиту хижины-автобуса. В последнее время она пренебрегала своей защитной магией, как впрочем, и всем остальным, что происходило вокруг.
— Я в это не верю, — отчеканил Чуи. — Ты влюбилась в него.
Это стерло усмешку с ее лица.
— Я что? Не говори глупостей.
— Так и есть, — настаивал дракон. — Ты наконец-то влюбилась. Сейчас самое подходящее время.
— Ты опять съел мой шалфей? — спросила Бека. — Потому что у тебя явно галлюцинации.
— Думай, что хочешь, — сказал Чуи. — Я видел тебя — ты танцевала. Это классический симптом. Ты влюблена.
— Быть этого не может, — пробормотала Бека. — Он Человек. Смертный, которому не нравится все, за что я борюсь и отстаиваю.
Чуи пожал плечами, опрокинув при этом стул.
— Уж лучше он, чем этот проклятый принц Шелки. И к тому же, откуда ты знаешь наверняка. С Барбарой же сработало. Она и ее шериф поселились вместе, и она вполне счастлива. Теперь она обучает молодых Баб, чтобы те в будущем стали полноценными Бабами Ягами. Если это может случиться с ней, то почему с тобой не может?
«Потому что я не Барбара», — подумала Бека. И Лиам, возможно, научился справляться с тем фактом, что женщина, которую он любит, была могущественной ведьмой, вышедшей прямо из русских сказок, но почему-то она не могла себе представить, что Маркус сможет принять ее способности так же хорошо.
— Все это неважно, — твердо заявила она. — Ты ошибаешься. Я не влюблена в Маркуса. И вообще ни в кого не влюблена. У меня просто было хорошее настроение. Которое ты только что испортил, спасибо большое.
Она подошла к холодильнику и смотрела на него до тех пор, пока он не предложил ей приятно охлажденную бутылку Совиньон Блан. Затем она сняла со стены пару своих любимых ножей и принялась точить их, пока они практически не засветились.
Чуи очень благоразумно постарался скрыться.
* * *
Маркус был поражен. Ему пришлось побороть желание встать еще прямее и отдать честь.
Бека выглядела потрясающе.
В медленно сгущающихся сумерках летнего вечера было что-то прекрасное и волшебное в ее платье. Как и было обещано, декольте было довольно-таки низким, подчеркивая ее великолепные женские изгибы. Укороченные рукава заканчивались широкими шелковыми лентами, которые были одного цвета со вставками на юбке внизу и, казалось, струились вокруг нее, как будто платье было живым существом. Длина юбки создавала иллюзию скромности, пока она не сделала шаг вперед, и ткань раздвинулась и закружилась, открывая взору длинные стройные ноги.
Сама ткань представляла собой акварельный водоворот желтого, золотого и янтарного цветов, которым он даже не знал названия, словно восход солнца в туманный день. Цвета прекрасно оттеняли великолепный блестящий водопад ее светлых волос, которые свободно струились по плечам и спускались по спине. Единственным украшением на ней было простое золотое ожерелье в форме дракона и такие же серьги, которые он заметил в первый день, когда увидел ее. Тогда он думал, что она была каким-то чудесным морским созданием. Теперь он считал ее богиней. Слишком хороша для такого простого смертного, как он, — но, черт возьми, неужели не круто будет хвалиться ею?
— Ты пялишься, — произнесла Бека, между бровей залегла хмурая складка. — Не слишком? Я могу переодеться.
— Даже не думай, — выдохнул Маркус. — Ты выглядишь умопомрачительно. Я просто пытался понять, не стоит ли брать с людей плату за то, что они просто находятся рядом с тобой на пляже.
— Оу. Спасибо, наверное.
Впервые, с тех пор, как он встретил ее, Бека не нашла, что ответить. Если бы он не знал ее лучше, то сказал бы, что она беспокоилась о том, что он думает. Но это была Бека, и было ясно, что это не так.
— Ну что, пойдем? — спросил он, указывая на свой джип. — Мне жаль, что у меня нет кареты, которая соответствовала бы этому платью, но я не ожидал увидеть Золушку.
Бека рассмеялась и погладила Чуи по голове, прежде чем направиться к машине.
— Я больше похожа на фею-крестную, чем на Золушку, но все в порядке — я все равно сегодня не в настроении для прекрасного принца.
«Выкуси, симпатичный ирландский серфер». Маркус почувствовал, как непривычная струйка счастья закружилась вокруг его сердца, словно платье Беки закружилось и потекло по земле. Ее рука была теплой, когда он помог ей сесть на пассажирское сиденье.
— Это хорошо, — сказал он. — Потому что я не прекрасный принц. Но я сделаю все возможное, чтобы быть менее раздражительным, чем обычно.
— Именно на это я и надеялась, — рассмеявшись, сказала она, — Принц Чуть-чуть Не Угрюмый. Приятель, это будет отличная ночь.
* * *
Итак, понеслась. Маркус не ожидал ничего большего, чем просто пережить этот вечер. Показать себя, быть настолько общительным, насколько он мог, притвориться, что у него все еще есть что-то общее с парнями, которых он не видел с тех пор, как был подростком, попытаться не делать из себя осла перед Бекой, съесть немного еды, выпить пива или два и пойти домой.