Она посмотрела на Маркуса, он кивнул, явно соглашаясь.
— Я согласна, — сказала она с легким сожалением. — Вы можете забрать его. Надеюсь, он доберется до Королевы живым. — Она взглянула на Кеша, который скривил губы и усмехнулся ей. — Я слышала, что проход по воде может быть опасным, поэтому не удивлюсь, если у него появятся еще синяки.
Все еще не обращая внимания на сына, Гуртеирн жестом приказал своим стражникам подойти и взять под стражу Кеша, которого утащили прочь, в то время как он громко ругался и с большим воображением, чем Бека могла бы себе представить. Она подозревала, что видит его в последний раз. Королева Иноземья не была известна своей всепрощающей натурой.
— Ты заслужила награду, которую мы тебе обещали, Баба Яга, — сказала Боудикка. — Разве ты ничего не хочешь? Может быть, сундук с драгоценными камнями или древние монеты, извлеченные из разбитых кораблей, лежащих на дне моря?
Бека покачала головой.
— Ни то, ни другое, спасибо, хотя я ценю ваше предложение. — Она сделала глубокий вдох. — На самом деле мне бы хотелось, чтобы вы позаботились о том, чтобы рыба вернулась на свое место, чтобы Люди, подобные отцу Маркуса, могли честно зарабатывать на жизнь, занимаясь любимым делом.
Боудикка серьезно кивнула.
— Сделать это достаточно легко, а просить слишком мало после всего, что ты сделала для нашего народа. Уверена, что ничего не хочешь для себя?
Бека покачала головой. У нее было почти все, что она могла пожелать — но единственное, чего она хотела, они не имели силы дать ей.
— Я вполне удовлетворена, Ваше Величество. В конце концов, я просто выполняла свой долг Бабы Яги. Я ничего не жду взамен.
Она ожидала, что члены королевской семьи уйдут, но Гуртеирн, очевидно, хотел сказать еще кое-что. Он низко поклонился Маркусу, гораздо ниже, чем она могла ожидать от короля Шелки, столкнувшегося с простолюдином-Человеком. Боудикка снова встала рядом с ним и тоже сделала небольшой реверанс.
— Чудо-Юдо Бабы Яги сказал нам, что мы в долгу и перед тобой, рыбак, — серьезно сказал Король. — Он сказал, что вы оказали неоценимую помощь Бабе в поисках ответов на наши вопросы. — Он посмотрел на порезы от ножа на одежде Маркуса и на исчезающие остатки синяков на костяшках пальцев. — И совершенно очевидно, что вы пришли ей на помощь, чтобы задержать Кеша.
Его голос лишь слегка дрогнул, когда он произнес имя сына, но все присутствующие старательно проигнорировали это.
Маркус поклонился в ответ, только немного неловко.
— Я делал это с удовольствием, сэр. Нет необходимости в благодарности.
Гуртеирн поджал губы.
— Возможно, и нет, но, тем не менее, она у тебя есть. Мы обещали Бабе три дара за ее служение нашему народу; один из этих даров должен быть дан тому, кого она выберет. Ясно, что вы заслужили эту милость, и, возможно, есть способ, которым мы могли бы отплатить Вам, если Вы пожелаете.
Маркус озадаченно посмотрел на Беку, но она лишь подняла брови. Она не больше его понимала, что происходит.
Боудикка откашлялась.
— Чудо-Юдо рассказал нам обо всем, что ты сделал. Он также рассказал нам о болезни вашего отца. Ту, которую Люди называют раком.
Бека почувствовала, как Маркус напрягся рядом с ней.
— Да, мой отец болен. Но Баба Яга уже сказала, что не может дать ему Живую и Мертвую воду.
— Вы не поняли, — сказал Король. — У нас есть предложение другого рода. Видите ли, у нас, водяных людей, нет такой болезни; она не может поражать таких как мы.
— Очень здорово, — сказал Маркус. — Но какое это имеет отношение к моему отцу?
— Все благодаря магии Шелки, — объяснил Гуртеирн, глядя на Маркуса с выражением менее строгим, чем обычно. — Она может превратить человека в одного из нас. Я посоветовался со своими мудрейшими и старейшими целителями, и они считают, что такая перемена вполне может искоренить рак, терзающий вашего отца.
У Маркуса отвисла челюсть. Бека не могла понять, о чем он думает, кроме очевидного шока, вызванного этим предложением.
Король предостерегающе поднял руку.
— Вы должны понять, что нет никакой гарантии, что это сработает. Это всего лишь наше лучшее предположение. И это изменение необратимо. Если ваш отец решит стать одним из нас, пути назад уже не будет. И у него не будет возможности превратиться из тюленя в Человека. Став Шелки, он больше никогда не сможет ходить по земле. Но он мог бы прожить долгую и здоровую жизнь, и наш народ приветствовал бы его.
— Я… я не знаю, что сказать, — сдавленным голосом произнес Маркус.
— Понимаю, что это не такая уж мелочь, — сказал Король. — Это нелегкое решение, и ваш отец должен сам принять его. Но мы с радостью дадим ему этот дар, если он решит, что желает этого.
Бека сочувственно поморщилась, увидев потрясенное выражение лица Маркуса, и вежливо поклонилась Гуртеирну и Боудикке.
— Это великодушное предложение, Ваше Величество, и очень любезное. Мы благодарим Вас за это.
С опозданием Маркус добавил: — Да, спасибо.
— Это самое малое, что мы можем сделать после той помощи, что вы оказали нам, а ведь мы даже не являемся ни вашим народом, ни даже вашей расой, — сказал Король.
Он повернулся к Беке.
— Мы вернемся сюда завтра вечером, чтобы услышать историю о твоей попытке очистить наши воды. Мы горячо надеемся, что результаты будут успешными, но в любом случае мы очень благодарны тебе за усилия за исцеление наших больных. — Он серьезно посмотрел на нее. — Мы всегда верили в тебя, Баба Яга, даже когда ты сомневалась в себе. До сих пор ты не раз доказывала, что достойна этого звания.
Бека вспыхнула, вне всякой меры довольная его словами, и в то же время, стараясь не паниковать из-за возможности провала в следующей части ее задания.
— Я старалась изо всех сил, — сказала она. — И мне доставляет удовольствие служить вам.
Они поклонились еще раз, и Король с Королевой и их стражники повернулись, чтобы уйти обратно в море.
— Завтра мы будем здесь, на закате солнца, — бросил Гуртеирн через свое массивное плечо. — Если ваш отец захочет присоединиться к нам, рыбак, он должен пойти с нами. Если Баба Яга сможет исцелить воды, как она исцелила мой народ, подозреваю, что пройдет еще много времени, прежде чем мы снова окажемся в этих местах.
Глава 28
Оставшись на пляже наедине с Бекой, Маркус присел на большой камень. Это был долгий день, но он еще не был готов идти домой. Как бы то ни было, он должен был придумать, как объяснить предложение Короля Шелки своему отцу. Очевидно, ему придется начать с чего-то вроде: «Да, кстати, папа, Шелки существуют», и рассказывать дальше. Он не ждал этого с нетерпением. Он даже не был уверен, что хочет рассказать отцу об этом предложении.
— Ты как? — Тихо спросила Бека, садясь рядом с ним. Ее голос, казалось, гармонировал с шумом волн, бьющихся о берег, и криками ночных птиц, летящих к своим гнездам. Теперь, когда она снова была здорова, к ней вернулось ее обычное сияние, светлые волосы, которые он так любил, выбились из косы и падали мерцающей волной на спину.
Маркус покачал головой.
— Честно говоря, не знаю. Это был самый странный день в моей жизни. А теперь еще и это. — Он пристально смотрел на нее в почти полной темноте, ее прекрасное лицо казалось сверхъестественным из-за восходящей почти полной луны и слабого света от проезжающих машин на дороге наверху. — С тех пор как я встретил тебя, Бека, все стало гораздо интереснее.
Она поморщилась.
— Интереснее — это хорошо? Или интереснее, как в древнекитайском проклятии: «И жить вам в интересные времена»? (это английское выражение, которое считается переводом традиционного китайского проклятия. Хотя это выражение и кажется благословением, оно обычно употребляется с иронией и ясным намеком на то, что «неинтересные времена» мира и спокойствия больше способствуют улучшению жизни, чем интересные, которые, с исторической точки зрения, обычно включают беспорядок и конфликт. Несмотря на то, что оно настолько распространено в английском языке, что известно как «китайское проклятие», это высказывание является апокрифическим, и никогда не появлялся ни в одном китайском источнике. Наиболее вероятная связь с китайской культурой может быть выведена из анализа речей Джозефа Чемберлена конца XIX века, вероятно, ошибочно переданных и переработанных через его сына Остина Чемберлена. — прим. перев.)
Он печально улыбнулся ей.
— Думаю, немного и того и другого. — С минуту они сидели молча, и мужчина надеялся, что не обидел ее, но он не собирался лгать ей и притворяться, что это было легко для него. Маркус подозревал, что она не поверит, если он скажет, что это так.
— Так что же тебя сейчас беспокоит? — наконец спросила она. — Очевидно, что-то есть. Я бы хотела помочь, если смогу. — Она положила ладонь на его обнаженную руку, и тепло ее кожи, коснувшейся его, тронуло его больше, чем он мог сказать. Казалось, вся забота, и страсть между ними были сведены в один простой жест. Но сейчас он был не в том настроении, чтобы это оценить.
— Было достаточно плохо обнаружить, что на самом деле существуют такие вещи, как магия, русалки и Шелки, — сказал он. — Не уверен, что смогу смириться с тем, что мой отец станет одним из них.
Бека пристально посмотрела ему в глаза. Даже в почти полной темноте эти синие радужки были яркими и ясными, как сапфиры, способные видеть сквозь его поверхностные страхи до самой глубины души.
— Чего ты боишься больше? — спросила она. В ее голосе не было никакого осуждения. — Что он решит воспользоваться предложением Короля прожить жизнь Шелки? Или что он этого не сделает?
— Я потеряю его в любом случае, — сказал Маркус, горечь жгла его язык, словно кислота. — Химиотерапия перестала действовать, и врачи говорят, что больше ничего не могут сделать.
Он был удивлен, обнаружив, как глубоко его это волнует. Каким-то образом за те дни, что он провел на корабле, разделяя тесную каюту с отцом, которого, как ему казалось, он будет ненавидеть вечно, он смирился со своим гневом и обидой на этого человека. Они никогда не будут близки, и в их привязанности друг к другу всегда будет присутствовать элемент напряжения, но привязанность все же была. А теперь… это. Выбор между дьяволом и глубоким синим морем.
— Я не могу сказать тебе, что выбрать, — сказала Бека, обняв его и положив голову ему на плечо, так что они оба сидели лицом к изменчивому морю. — Но тебе стоит подумать вот о чем: океан уже в крови твоего отца. Возможно, он предпочел бы жизнь в стихии, которую любит, перспективе медленной смерти на суше.
— Как бы ни была странна эта жизнь? — Маркус не мог даже представить себе такую возможность.
— Разве все вещи не кажутся нам странными, когда они новые? Уверена, что жизнь в морской пехоте вначале казалась странной.
Она была права. Он вспомнил, как поначалу все это было чуждо ему, все правила и предписания, и хорошо организованное обучение. И никакого океана, в то время это было единственное, что он знал всю свою жизнь. Затем военная жизнь стала обыденностью, пока он не покинул службу, чтобы вернуться домой, и ему снова пришлось приспосабливаться.
Теперь звуки, запахи и ритмы моря снова проникли ему под кожу. Как и женщина, сидящая рядом с ним.
Он повернулся к ней лицом, притянул ее ближе, вдыхая ее запах и этот странный, неуловимый аромат клубники. Одна рука поднялась, чтобы погладить бархат ее щеки, а другая запуталась в шелковистых волосах, когда он наклонился, чтобы прижаться губами к ее губам в поцелуе, который должен был быть нежным, но каким-то образом превратился в пламенную страсть, как только их губы соприкоснулись.
Ее руки потянулись вверх, чтобы обвиться вокруг его шеи, держась так, словно она никогда не отпустит его. Она ответила на его поцелуй с такой страстью, что он был поражен, удовлетворен и возбужден одновременно, и на мгновение он потерял себя в этом поцелуе и в этой женщине, думая про себя: вот сейчас это волшебство.
Когда она отстранилась, Маркусу показалось, что она забрала с собой весь кислород. Пространство в его руках, где она была, казалось странно пустым и холодным.
Улыбка Беки блеснула в темноте.
— А это еще зачем? — спросила она. — Не то, чтобы я жалуюсь.
Маркус с вздохом встал, протягивая ей коробку с Живой и Мертвой водой, а затем потянул ее за собой и повернул их обоих обратно к джипу и сложностям реальности.
— У меня такое чувство, что это будет долгая ночь, — сказал он. — И мне хотелось подумать о чем-нибудь приятном посреди всего этого безумия.
— Я могла бы дать тебе еще больше поводов для размышлений, если хочешь, — сказала она хриплым голосом, и его брюки внезапно стали еще теснее, чем были. Он испытывал невероятное искушение убежать от всех своих бед и спрятаться в тепле ее рук. И ее постели. Перед его глазами мелькали образы Беки, обнаженной и прекрасной, улыбающейся своей яркой улыбкой, длинные ресницы наполовину скрывали эти замечательные глаза.
— О, поверь мне, — сказал он, с трудом выговаривая слова. — Ты только что это сделала. — Он снова вздохнул, порывисто протестуя против обязательств и ответственности. — Но мне действительно нужно вернуться домой и поговорить с отцом.
— Я знаю, — сказала Бека. Она быстро обняла его и подвела к водительскому месту.
Он скользнул на сиденье и повернул ключ зажигания.
— Полагаю, тебе придется потратить все утро на то, чтобы выяснить, как вывести радиацию из впадины. Ты действительно можешь это сделать?
— Думаю, да, — ответила Бека. — Думаю, мы с этим справимся. Ты действительно хочешь поговорить со своим отцом о Шелки, русалках и ведьмах?
— Думаю, да, — мрачно ответил Маркус. — Думаю, мы с этим справимся.
* * *
Бека немного постояла в темноте, глядя, как удаляются огни джипа. Это было как-то символично для того, что еще впереди. Так или иначе, отец Маркуса скоро перестанет в нем нуждаться. А потом Маркус уйдет, и она больше никогда его не увидит. От одной этой мысли ночь казалась холоднее, а звезды менее яркими.
— Это не конец, пока ничего не закончилось, — сказал Чуи, материализуясь из ниоткуда. Бека подскочила, почти забыв, что он здесь. Вот что делали с ней поцелуи с Маркусом.
— Что? — сказала она. — Ты имеешь в виду решение проблемы водяных людей? Я знаю, что впереди еще много работы.
— И это тоже, — сказал Чуи, — но я говорил не об этом. — Он покачал головой, закатывая большие карие глаза в ее сторону. — Ты должна больше доверять людям.
— Я должна сосредоточиться на своей работе, — сказала она, пытаясь сделать именно это. — Кстати говоря, мне нужно, чтобы ты сделал для меня еще кое-что.
Он по-драконьи фыркнул.
— Если это связано с преследованием некоего рыбака и сидением на нем, пока он не придет в себя, я полностью согласен.
Бека взъерошила его шерсть, не зная, смеяться ей или плакать.
— Нет, дурень. Не это. Я думала о тех канистрах, которые Кеш спрятал во впадине. Было бы намного легче очистить территорию, если бы мы вынули их оттуда. Но я не могу рисковать, перевозя их на лодке, потому что мы испортим все, к чему они прикоснутся. Не мог бы ты вытащить их все на поверхность, а я в это время поищу какое-нибудь место, чтобы спрятать их, пока не смогу сделать анонимный звонок властям?
Чуи с тоской посмотрел через дорогу и вверх по склону, туда, где ждал автобус.
— Я сделаю это, — сказал он, — но клянусь, что никогда больше не упущу из виду Живую и Мертвую воду. Вся эта история была слишком травматичной для меня.
«А то я не знаю», — подумала Бека.
— Ничего не имею против, — сказала она. — Но куда, черт возьми, мы положим эти радиоактивные отходы, чтобы они никому не причинила вреда?
Чуи задумчиво грыз свой хвост.
— Насколько я могу судить, ни одна канистра не протекает очень сильно. Это был только кумулятивный эффект с течением времени, который вызвал такие серьезные проблемы для подводной впадины. Нужно найти укромное место, желательно прямо на берегу океана, чтобы я мог все время оставаться в форме дракона.
Бека задумалась.
— Ну, мы могли бы воспользоваться маленькой бухточкой, где Маркус и я сражались с Кешем. Если он думал, что это достаточно изолированное место, чтобы рискнуть встретиться там со своими последователями, то вероятно, это было бы безопасным местом, чтобы оставить канистры на несколько часов, пока их не заберет команда очистки. — Она будет очень рада, когда контейнеры снова окажутся в руках тех, кто знают, как с ними обращаться. То есть без использования магии.