— Мной только пачкать трон. Ну да… — Ренельд хмыкнул.
— Не говори так! — вскипела мать. — Ты достоин быть наследником Ивена больше других. И я всегда его в этом поддерживала! Потому и вспомнила о тех письмах, о той девушке. Я вернулась к поискам ещё хоть каких-то документов в кабинете Селиана. И нашла те, что были связаны с исследованиями твоей ауры. И там — среди них — заметки по заклинаниям. Одно из них должно было связать ту девушку-источник с тобой. Наверное, это было как-то связано с взаимодействием аур — на уровне эмоций. Мне пришлось многое обдумать и вспомнить. Тогда я и предположила, что та, кого хотел скрыть Эдгар д’Амран, и есть его молодая жена.
— Порой прятать лучше на виду. Это хочешь сказать?
Всё это складывалось с весьма неприглядную картину. Нет ничего хуже нечестной возни за спиной того, кому хотят оказать такую вот сомнительную услугу. Преподнести на блюдечке девушку-источник.
— Думаю, он хотел её защитить. Раз уж она в некотором роде исключительна, — мать повела плечом. — На тот момент Селиан уже был мёртв. Ни ты, ни я ничего не знали об их договоренностях. Но я видела, как мало ты хочешь связывать себя хоть с какой-то женщиной после той адептки… Проклятье, я даже до сих пор не знаю её имя! Рени! Ты такой же, как отец! Скрываешь от меня так много...
“Лучше не знать, ваша светлость, — хмыкнул Лабьет. — Думаю, тогда жизнь Оли оборвалась бы очень быстро и трагично. Похоже, твоя матушка не стесняется в методах достижения желаемого”.
— И ты решила навязать мне ту, кто мне подходит? — Ренельд повысил голос, чувствуя, что начинает закипать.
Да, он предполагал, что мать могла приложить к этому руку. Но стоило столкнуться с подтверждением собственных догадок — и принять правду оказалось не так-то просто.
— Для начала! Чтобы у вас была возможность быть вместе. Но я не была уверена насчёт графини. Да и вообще безопасности всего этого дела. И я показала формулы гаспару Конассьянсу.
“Гаспар, сукин сын! — шинакорн даже рыкнул вслух. — А как умело прикидывался невинностью. Обглодать бы ему лицо!”
— Думаю, он нам всё же пригодится. Так что не стоит. По крайней мере, не сразу, — мрачно ответил Ренельд. — И что же Гаспар?
— Он помог доработать формулу. Но для её активации нам была нужна тёмная аура. Пришлось позаимствовать твою.
Мать настороженно посмотрела на него, словно бы в каждый миг ожидая вердикта.
— И как же ты получила часть моей энергии? Пока я спал?
— Пока ты спал. Пришлось использовать кратковременное заклинание. И выманить Лабьета из комнаты. Мы активировали заклятие на Мариэтте. И оно само привело её в твою комнату. Но я до сих пор не понимаю, почему между вами так ничего и не случилось в тот день! — похоже это и правдо немало удивляло мать. Возможно, даже приводило в негодование. — Я даже засомневалась, что всё удалось. Особенно когда Мариэтта начала роман с Ксавье.
“А мадам Конфетка, сама того не ведая, своим зельем нарушила планы твоей матушки, — расхохотался шинакорн. — Если бы ты не выпил его, тебя так не срубило бы. И ты точно не отказался бы от сладкого в своей постели”.
Сейчас Ренельд не мог с уверенностью сказать, что сделал бы, обнаружь Мариэтту в своей спальне. Возможно, и правда взял бы то, что ему предлагают. Тем более заклятие, что было замешано на его собственной ауре, он так и не распознал. А пленительная аура Мариэтты легко лишила бы его разума. Просто потрясающе! И как прикажете теперь к этому относиться?
— Почему ты не рассказала мне о Мари?
— Я не была уверена в том, что не ошиблась! — резко ответила мать, словно это было настолько очевидно, что даже смешно говорить. — Мариэтта была настроена к тебе скорее негативно, чем с симпатией. Ксавье крутился вокруг неё. Но когда появился Собиратель, всё начало вставать на свои места. Потому я не стала снимать с Мари привязку. На всякий случай.
— Ты хоть понимаешь, что Собиратель мог подчинить её себе? Похитить, использовать! — Ренельд встал и наклонился к герцогине, уперевшись ладонями в стол. — Его аура тоже тёмная, заклятие прекрасно замкнулось бы и на нём! Откуда всё это стало известно ему? Кто знал, кроме тебя и Гаспара?
— Никто! — почти крикнула мать. — Леонора… Она только написала записку. По моей просьбе. Но там даже не было указано имя графини! Она не знала про заклятие. Если бы я могла предположить, что всё так обернётся…
“Вот и Леонора пала жертвой замыслов твоей матушки…”
— То не поступила бы так? — Ренельд хмыкнул, качнувшись назад. — Что-то сомневаюсь… Отец не женился бы на тебе, если бы ты не была в чём-то на него похожа. Ты прожила с ним достаточно, чтобы перенять его уверенность в том, что он поступает правильно. И что чувства других людей мало стоят, когда встают на пути у его стремлений. Так что… Даже знание, что Собиратель может узнать о заклятии и обернуть его себе на пользу, тебя не остановило бы.
“Рен! Рен! — вдруг переполошился Лабьет. — Конфета”.
Тот моргнул, ещё не понимая, к чему это всё сказано. И только затем осознал, что мать напряжённо молчит, словно ей в спину упирается оружие. Шинакорн уж вскочил на лапы. А Мариэтта стоит в дверях — и её устремлённый в спину герцогини взгляд наполнен таким гневом, что им можно убить, словно камнем.
Интересно, и давно она слушает?
Лабьет, явно намереваясь сгладить ситуацию, подбежал к графине и уставился на неё снизу вверх, жалостливо поскуливая. Его попытки напроситься на ласку не сразу дошли до разума Мриэтты — но, похоже, хотя бы шинакорна она ни в чём не винила, потому потрепала его по макушке.
— Я только хотела сказать, что собираюсь возвращаться в Эйл.
— Возможно, тебе всё же стоит задержаться, дорогая… — осторожно предложила мать, медленно поворачиваясь к ней.
Зря она это сделала. Потому что с трудом хранящая самообладание вдовушка тут же взорвалась, словно переполненный опасным зельем флакон.
— Оставаться в вашем доме у меня нет никакого желания, ваша светлость, — процедила она, едва не скрипя зубами. — А вдруг вы попытаетесь наложить на меня ещё какое-то выгодное вам заклятие? Ну, чтобы я сплясала вам на рояле. Или постояла на голове. А может, завалилась в постель со всеми мужчинами, на которых вы мне укажете?
Её глаза разгорелись едва не самым настоящим огнём. И Ренельду не хотелось её останавливать. Потому что сейчас она имела полное право говорить в таком тоне.
— Ты многое поняла превратно, — ещё попыталась оправдаться герцогиня.
Но Мариэтта, похоже, вовсе не хотела слушать её объяснения. Она лишь вздёрнула подбородок и попятилась к двери.
— Нет, вы ошибаетесь, мне всё понятно очень хорошо. Кроме одного: чем я вам насолила, что вы решили поступить со мной так? Кто я вам? Игрушка? Думаете, раз не уродилась со столь же громким именем, как вы, значит, мной можно помыкать?
— Мари... — наконец решил вмешаться Ренельд.
Однако вдовушка тут же повернулась и вышла прочь. Лабьет ринулся было за ней, но та едва не прижала его дверью.
“Проклятье! Рен! — пёс поскрёб створку лапой. — Твоя матушка никуда не денется. А вот Конфетка может!”
— На это ты рассчитывала? — Ренельд опустил взгляд на мать, проходя мимо неё. — Имей в виду, наш разговор ещё не окончен!
Он поспешил за графиней и успел перехватить её до того, ещё до поворота к лестнице.
— Постойте!
— Я не хочу разговаривать с вами! — отмахнулась та и прибавила шаг. Лабьет догнал её, но она и от него отдёрнула руку.
“Да я-то тут при чём! Мы вообще ни при чём, Конфеточка!”
Он схватил Мариэтту за юбку и потянул назад — но только разозлил сильнее. И пока она пыталась выдрать ткань из зубов шинакорна, Ренельд поймал её за плечи. Остановил, едва сдерживаясь от того, чтобы просто прижать к себе и не отпускать, пока она не успокоится и не готова будет выслушать.
— Вы подозревали! — вдовушка дёрнулась из его рук. — И молчали. Не хотели, чтобы мои отношения с вашей матерью испортились? Ну да! Вы же думаете об интересах королевства! Вы же преемник его величества. Почти утверждённый. Вы только сегодня утром целовали меня. А раньше вовсе предлагали замкнуть привязку. Пустите!
Она вывернулась из хватки и, поддёрнулв подол дорожного платья, вновь поспешила вперёд. Что ж, устраивать подобные разговоры в коридоре при полном доме гостей — весьма опрометчиво. Потому Ренельд просто проводил вдовушку до её комнаты.
Она попыталась закрыть дверь перед его носом — и он еле успел отклониться, чтобы не получить по лбу.
Зато Лабьет успел протиснуться внутрь и придержал створку, не давая Мари закрыться на ключ. Та попыхтела, силясь вытолкать пса и отгородиться от Ренельда, но всё же сдалась — и он вошёл в комнату ещё более разгневанный, чем раньше.
“Смотри-ка, маленькая, а какая сильная!” — выдохнул шинакорн, встряхиваясь.
Оказывается, из спальни Мариэтты уже убрали обломки дверей, а служанки навели там порядок. Вокруг ещё ощущался призрачный флёр тёмной ауры, напоминая о том, что случилось ночью.
Неприятный холод пробежал по спине от очередной мысли, что всё это могло окончиться весьма скверно. И во многом — из-за непрошенной инициативности матери.
Всем, кто сейчас был в покоях графини, Ренельд рявкнул:
— Вон! — уже не способный хотя бы на малейшую вежливость.
И женщины удалились стайкой, словно вспугнутые синицы.
Мариэтта наконец остановилась посреди гостиной и бездумно уставилась на свои собранные к отъезду вещи.
— Прежде чем вы уедете, — продолжил Ренельд, — всё же выслушайте меня.
Графиня повернулась к нему, с трудом заставляя себя смотреть ему в лицо. Как будто ей вдруг стало противно.
— Будете оправдывать её светлость?
— Не буду. Даже для себя. Я точно так же, как и вы, не знал о её замыслах. Мне вообще приятнее было бы не верить в то, что она всё это устроила.
— Но она ваша мать. И вы всё равно войдёте в её положение. Так?
“Ох уж это положение. Довольно сложное, — вздохнул Лабьет. — Рен, я бы не отпускал Мари. Но нужно отпустить”.
— Я обдумаю всё ещё раз, — не стал спорить Ренельд. — Когда остыну. И вам советую сделать то же. В этом есть положительная сторона. Сейчас мы можем снять привязку. Просто избавиться от неё. Гаспар Конассьянс мог сделать это и раньше.
— Всё же надо было позволить моей охране дать ему в лицо пару раз, — мрачно хмыкнула Мари.
— Во всём этом вряд ли была его добрая воля. С королём трудно спорить.
— Значит, и его величество был в курсе? — графиня приподняла брови.
“Ну не зря же были все его намёки. Если бы Ивен не был королём, ему нашлось бы хорошее применение в бродячем театре. Вообще талантливая получилась бы труппа из него, твоей матушки и ещё пары весьма неприятных мне лиц”.
Лабьет встал в строгую стойку рядом с вещами Мари. Словно не собирался никого к ним подпускать.
— Наверняка, — Ренельд кивнул. — Мать не стала бы всё это проворачивать без ведома короля. Это было в его интересах.
Он медленно подошёл, чувствуя, что графиня слегка успокоилась.
— Не приближайтесь! — сразу взбрыкнула она. — Не успеешь и глазом моргнуть, как вы распускаете руки.
— Если вы о том, что было утром… — он усмехнулся, — просто хочу, чтобы вы знали. Мне нравится вас целовать. Потому мое положение чем-то похоже на ваше. Может, оно даже хуже.
Мари, кажется, слегка растерялась от его слов, но вновь нахмурилась.
— Из этого всего мог бы быть один совершенно замечательный выход. Если бы не другие обстоятельства, — проговорила нарочито холодно. — Я расторгаю помолвку и уезжаю. И мы не встречаемся очень и очень долго. Вы находите себе другую дурочку, готовую влить свою ауру в ваши семейные амбиции. А там…
— А как же Собиратель? — напомнил Ренельд.
И Мариэтта вдруг рассмеялась.
— Да-да! Именно ему можете сказать спасибо за то, что всё это не закончится именно этим. Какой, однако, парадокс, не находите? Их вообще целая куча! Я знаю, что вы можете помочь мне. Но сейчас думаю, что Эдгар не зря пытался оградить меня от посягательств де Ламьеров. Он знал гораздо больше, чем я или вы. Чем кто-либо. Может, вы сделаете мне только хуже… Уже сделали. Пусть и не своими руками.
— Что-то мы можем исправить уже очень скоро.
“А вот потом я хорошенько пройдусь по плоскому заду заклятийника зубами, — кровожадно добавил Лабьет. — Чтобы запомнил. То же мне, друг!”
— Но Гаспара здесь нет, — сразу возразила Мари. — Потому я уезжаю. Немедленно. И не нужно вызывать меня в Марбр. Извещения тоже не помогут. Я буду ждать месье Конассьянса у себя в имении. Он приедет и снимет заклятие, которое сам наложил. И до того, как это будет сделано, вы больше ко мне не приблизитесь. Только так.
— Мари... — Ренельд улыбнулся, качая головой.
Она ведь не серьёзно?
— Не приблизитесь, я сказала! — графиня отступила, едва он качнулся в её сторону.
— Хорошо. Но при одном условии. Всё это время Лабьет будет с вами.
Графиня опустила на заискивающе вихляющего задом шинакорна полный сомнения взгляд. Вздохнула, заметно поддаваясь его обаянию, а затем проговорила с неудовольствием на хорошеньком личике:
— Ладно. Просыпаться с ним рядом гораздо приятнее, чем с вами. Он хотя бы не лезет мне в лицо своей мордой.
“Вот это прямо удар под дых”, — с лёгким злорадством заключил пёс.
— Спасибо за поддержку, — мысленно буркнул Ренельд.
Глава 12
— Лабьет! — громыхнул разъярённый рык со стороны кухни. — А ну, неси обратно свой мохнатый зад и вырезку!
Я, услышав его, лишь на миг подняла взгляд от газеты, а затем опустила его обратно.
Обычное дело: Шинакорн попытался стащить вкусненькое с кухни. Но такую тушу, тем более нагруженную, к примеру, окороком, не так-то просто заставить передвигаться быстро и незаметно. Потому при подобных вывертах пёс почти неизменно попадался на глаза повара Жака или кого-то из его помощниц. И ладно помощниц — тогда он рисковал получить лишь полотенцем по загривку. А вот довольно крепкий Жак мог и супницей в него запустить.
— Всегда поражаюсь, — флегматично отозвалась Ивлина, которая рано утром вернулась в Эйл от родителей и как раз застала меня за завтраком. — Лабьета растили при дворе или хотя бы в доме аристократов, а никакого воспитание ему так и не привили. Обычно псы в таких семьях…
И в тот же миг это ужасно невоспитанное существо, радостно облизываясь, ввалилось в столовую. Жак влетел было за ним, но остановился в дверях и поклонился:
— Ваше сиятельство. Мадемуазель… Прошу прощения! Приятного аппетита. Надеюсь, крепы не пересушены? — деликатно осведомился он, будто пару мгновений назад не орал басом едва не на всё имение.
— Всё чудесно, Жак, — я улыбнулась.
Лабьет забрался под стол, ощутимо сотрясая его ударами головы снизу, и замер, опустив морду мне на колени.
Повар бросил последний уничтожающий взгляд на хвост шинакорна, что предательски торчал из-под края скатерти, и ушёл. Похоже, вырезку спасти не удалось. Лабьет проглотил её по дороге.
— Этого пса воспитывал королевский дознаватель, который и сам живёт почти как дикарь в своём кабинете в Марбре. Так что ему простительно, — чуть запоздало ответила я Иви.
И вдруг задумалась о том, как там теперь Ренельд. Помню, в прошлый раз, когда мы долго не виделись, он приехал полумёртвый от усталости, не слишком хорошо выбритый и чуть шальной от недосыпа. Сейчас прошёл всего день с нашей весьма и весьма скандальной помолвки. В газетах будут вспоминать о ней ещё неделю. Ладно хоть о Собирателе нигде не упоминалось. Похоже, кто-то об этом позаботился.
Но теперь я опасалась, что стоит только месье увлечённому дознавателю взяться за все нераскрытые вопросы — он снова позабудет о том, что ему ещё и жить положено. Стоило вспомнить о нём — и тут же мысли потянулись к Виолене. Ловко она попыталась взять меня в оборот! И всё равно, что я, вообще-то, уже давно не шестнадцатилетняя девочка, жизнь которой можно разменять в угоду государственным и семейным интересам.
Сейчас гнев от её выходки чуть сошёл. Однако хотя бы до свадьбы короля видеться с герцогиней не стоит. Неровен час, снова решу высказаться в весьма резком тоне. Уж лучше просто не пересекаться с ней.