— Какого хрена вы тогда молчите!?
— А что нам говорить? Петарды пускать из-за твоего возвращения?
— Смойте это дерьмо, — бурчит он, — нихрена не смешно, Картер, ты могла остаться вдовой.
— Ты хотя бы под ноги смотри, в дверях чемоданы, — хихикает Лизи.
— И что? Вы могли отрубиться по комнатам. Нахрена это делать в пять утра? Я чуть не откинулся.
Джаред морщится, когда Лизи весело скачет к нему и повисает на шее, начав её целовать и попутно марать глиной.
— Мерзость, — гундит он, но улыбается, позволяя ей целовать себя.
— Знаешь, я никогда не думала, что буду это делать, — выдыхаю я, поднимаясь с дивана.
Джаред вскидывает брови, а Лизи, понимая меня, крепче сжимает его шею и хитро улыбается. Быстро миновав расстояние, я повисаю на его шее и трусь о футболку и вторую щёку, потому что первую уже измазала Лизи.
— Фу, — бурчит он и вырывается, но мы обоюдно виснем на нём и, смеясь, продолжаем мазать глиной, — что за дерьмо!?
— Я люблю тебя, — хихикает Лизи.
— Извини, я женат.
— Я знаю, — пищит Лизи, когда он начинает щекотать её и меня.
— Тогда верни мне мою жену, — морщится Джаред и ему удаётся выскользнуть из нашего кольца, — мне надо помыться и отъехать.
— Куда? К жене? — улыбается Лизи.
— Почти, — смеётся Джаред и сам притягивает её к себе.
Лизи переводит взгляд на меня, и вновь посылает хитрую улыбку, на что я делаю несколько шагов к журнальному столику, словно не планирую ничего дальше. Моя соучастница отвлекает мужа, а я беру оставшуюся в упаковке глину и возвращаюсь назад. Лизи поднимется на носочки и целует Джареда в губы. Пока наша жертва ничего не подозревает, она отводит назад руку, и я вкладываю в неё часть глины. После чего, мы с визгом: «Атака», мажем Джареда и хохочем, как безумные.
— Предательница, — ворчит Джаред, но смеётся вместе с нами.
Лизи повисает на его шее, и я спешу сделать это следом, запрыгнув со спины. Картина что ни на есть прекрасная, когда входная дверь открывается. Наша троица застывает. Джаред, в полусогнутом положении, на котором с обеих сторон виснем я и Лизи. В горле моментально пересыхает, когда я встречаюсь с взглядом серо-голубых глазах. Лизи искоса поглядывает на меня, и мы плавно отпускаем Джареда, а Том поднимает бровь.
— Сделаю вид, что меня не уделала парочка девчонок, — усмехается Джаред, — мне нужно в душ.
— Мне тоже, — соглашается Лизи, из-за чего я бросаю на друзей яростный взгляд.
— Я помоюсь наверху и нужно поспать.
— А работа? — хмурится Лизи.
— Фрэнк дал мне сегодня отгул.
— Как любезно с его стороны, — тихо бубнит Том, из-за чего Джаред едва сдерживает смешок, а Лизи закусывает нижнюю губу. Я же делаю вид, что ничего не слышала. Выходит глупо, ведь это похоже на то, что я уронила вазу, и теперь стою в одиночестве с осколками на полу, подняв голову к потолку и посвистывая, словно она упала сама.
На минуту, между нами повисает тишина. И я первая её нарушаю тем, что подхожу к журнальному столику. Подняв кружки, ставлю их в посудомоечную машину и выкидываю упаковки в мусор. Всё это время, пристальный взгляд Тома сверлит мою спину. С одной стороны, радуюсь хоть чему-то, но с другой борюсь с этим чувством. Я совершенно не хочу обманывать себя. Джаред уходит в ванную комнату, следом за ним спешит Лизи, и когда дверь закрывается, я перевожу взгляд с деревяшки на Тома.
— Как слетала? — сухо спрашивает он, и с помощью подобранного тона, я откидываю всякие сомнения и надежды. Ему плевать.
— Хорошо, спасибо, — киваю я, направляясь к лестнице, чтобы поскорей скрыться.
Будь я дома, сейчас могла достать дневник, залезть под одеяло и заливать его слезами, но я не дома. И я больше не хочу плакать из-за него. Как только я равняюсь с ним в направлении лестницы, Том останавливает меня рукой, ладонь которой кладёт мне на живот. Не поворачивая лицо, я борюсь с самой собой, ведь эти касания одновременно воскрешают и вновь губят всё живое внутри.
— Убери руку, пожалуйста.
Тёплая ладонь покидает моё тело, из-за чего чувство одиночества моментально напоминает о себе.
— Спасибо. Больше так не делай, пожалуйста.
Шагая по лестнице, я едва сдерживаю слёзы, когда слышу в спину:
— Алекс….
Кусая внутреннюю сторону щеки, но с гордо поднятым подбородком, захожу в комнату и закрываю глаза, поддаваясь слезам, которые проскальзывают по щекам. Обещание самой себе нарушено, ведь я снова тут и снова плачу из-за него.
Смыв глину, я валюсь на кровать и закрываю глаза. Утро началось прекрасно, но всё резко поменялось с приходом одного человека. Тело всё ещё помнит его касания, которые разум желает забыть. В дверь тихо стучат, и я думаю, что это Лизи, но сердце обрывается, когда слышу голос Тома.
— Алекс, я могу зайти?
Смотря в одну точку в виде двери, я утыкаюсь лицом в подушку, чтобы сдержать всхлипывания и кручу головой в разные стороны, будто он может увидеть меня. От меня не исходит и звука, я застыла.
— Поговори со мной…
Но я не готова и особенно в доме друзей. До ушей доносится тяжёлый выдох Тома. Следом, его шаги удаляются, а я закрываю глаза и погружаюсь в сон. Так я не вымоталась даже в Китае.
Глава 12
Алекс
— Ты не должен этого делать.
— Может быть и не должен, но хочу, — улыбается Мартин, вышагивая за мной по тротуару, — почему я не могу помочь тебе, Алекс? Ты же не знаешь, где я живу, возможно, нам по пути.
— Что-то я не замечала тебя по утрам, помнится, ты всегда шёл с противоположной стороны.
— Там такси останавливается, — смеётся он.
— Интересно, почему я не верю? — щурюсь и бросаю в его сторону презренный взгляд.
— Мне тоже интересно, не думал, что могу вызывать подозрения.
Выдыхая, я останавливаюсь на перекрёстке и смотрю на своего спутника. Вишневая водолазка, закатанная до локтя, обволакивает отличные мышцы на руках; всё те же по-бунтарски оборванные на коленях чёрные джинсы подвернуты и открывают щиколотки; белые кроссовки в сочетании с такой же контрастирующей доброй улыбкой, которая должна вызывать у меня приступ асфиксии и дрожь в коленях, но ничего нет. Моё проклятие со мной, как же иначе. Удерживая папки под боком, он поправляет рукав, который начал сползать и снова улыбается мне.
— Я могла дойти сама.
— Знаю, ты всё можешь сама, я уже слышал. Но мне не сложно тебе помочь.
— Я могла поехать на такси.
— Но пошла пешком.
— Боже, — выдыхаю я, — ну что за детские перепалки?
— Я о том же. Дай мне возможность тебе помочь и всё, Алекс.
Внутри отпадает один механизм, помогающий сдерживаться и оставаться спокойной. В одну секунду скопленные эмоции вырываются наружу со словами:
— Почему все хотят мне помочь? Зачем? Я не хочу помощи, я хочу справиться сама! Почему мне не дают возможности!?
Мартин и глазом не повёл. Выгнув светлую бровь, он смотрит на меня и на его губах играет тень улыбки.
— Всё?
— Что? — фыркаю я.
— Вулкан взорвался, ураган стих, землетрясение прошло?
— Имей в виду: чай мы пить не будем, как и заходить ко мне.
— Я просто помогу тебе дойти до лифта.
Выдохнув, я уже закатываю глаза и устремляюсь вперёд. Это бесполезно. Сколько бы я не просила, никто не слушает меня. За пару дней я превратилась в раскалённую лаву, которая сжигает, стоит лишь до неё дотронуться. Всё это благодаря одному человеку. Ему вновь удалось сбить меня. Стоит только Тому появиться на горизонте, и я чувствую ту жгучую боль внутри так, как будто всё произошло вчера. Три гребаных месяца, и сейчас четвёртый — мой личный котёл напрямую из ада. Сколько ещё? Обычно говорят о семи кругах ада, и если верить, то мне осталось три с половиной. Если на том мои мучения закончатся, то я приклоню колено и сниму шляпу за эти бесконечные будни. Сейчас ощущение того, что время не лечит, а только калечит — как никогда актуально.
Останавливаясь на парковке, я, наконец, выдыхаю. Свежий воздух пошёл мне на пользу, потому что вся ярость словно развеялась вместе с ветром. Мартин протягивает мне папки и, подобрав их под второй бок, потому что под первым уже парочка, я благодарно улыбаюсь. Одна пешком я бы дошла только ближе к ночи.
— До завтра, мисс-я-сама, — улыбается он.
Подмигнув на прощанье, Мартин шагает в ту сторону, откуда мы пришли, а я смеюсь.
— А ты разве не живешь где-то рядом? Нам же по пути!?
— Я сказал, что возможно нам по пути, — смеётся он, шагая теперь уже лицом ко мне и спиной к нужному направлению.
— И ты просишь меня доверять тебе? Я оказалась права, Магнаггарт.
— Я — Мактаггарт, — улыбается он, — хватит коверкать мою фамилию.
— Мне так больше нравится.
Мартин качает головой и улыбается, после чего отворачивается.
— Спасибо за помощь, Малваггат, — кричу я, за что получаю смех и новое покачивание головой.
Хихикая, я рывком подтягиваю папки по обе стороны от себя и плетусь домой. Сегодняшний вечер обещает быть убойным. В моём шкафу — бардак, как и в душе, в папках полная неразбериха, как и в голове, а в холодильнике пусто равным счетом, как и на сердце. Проводить параллели — вот что я люблю.
Бросив папки на диван, я хлопаю дверцами шкафчиков и понимаю, что из еды у меня только бутылка красного вина. Оно и будет моим ужином. Это почти фрукты, только простоявшие несколько лет в темных подвальчиках. Ладно, возможно, я что-нибудь закажу. Оглядев свою одинокую обитель, первым делом я приступаю к шкафу и уборке по квартире. Странно, что при проживании одной, мне удаётся накопить мусор и вообще нахрюкать. Дома я только сплю и периодически ужинаю, а бардак такой, как будто ещё тут проживает пара тройка нелегалов.
Спустя час, квартира сияет в отличие от моего внутреннего состояния. Да, я снова прибегаю к самобичеванию, поэтому залезаю под душ, чтобы выбить всякие мысли из головы. Знаю, это очередной будущий провал, но я снова пытаюсь.
Папки покорно ждут меня, и я оттягиваю этот момент до последнего, но всё же занимаю место на полу и приступаю к тому, что вываливаю работы рядом для распределения каждого листочка. Это занятие не на час и не на два, я определенно проторчу на одном месте до ночи. Это навивает дежавю воспоминаний.
— Может, ты лучше для начала разберёшься с фотографом, а потом займёшься флористом? — закусив нижнюю губу в знак раздумий, обращается Лизи к Бекке.
— Не думаю, хорошего фотографа оторвут с руками и ногами, а цветы мы найдём хоть где, — в ответ жмёт плечами Бекка.
— Давайте распределим? — предлагаю я.
— Что? — обращается ко мне взгляд зелёных глаз.
— Ты возьмёшься за фотографа, я за флориста, а Лизи решит кондитерские вопросы.
— И ты так просто позволишь мне пробовать торты? — хихикает Лизи, — не будешь ворчать ещё неделю?
— Да, это же для благого дела, мы должны помочь подруге в её малом бизнесе.
— Боже, вы вообще понимаете, как я вас люблю? — хнычет Бекка, стискивая наши шеи крепкими объятиями, — дома я успевала всё, но с проклятыми лекциями и работами совсем забылась. Это мой первый заказ после затянутого перерыва.
— Когда войдёшь в калию, устрой нам женский вечер, — улыбаюсь я, обнимая её в ответ.
— Если всё пройдёт хорошо, и я не умру от счастья, то я устрою нам лучший вечер, — энергично кивает она.
— Тогда, пора устроить милой Виктории лучший шестнадцатый день рождения.
Смягчив хватку, Бекка подставляет пару ладоней.
— Дадите пять?
С улыбкой, я и Лизи делаем согласный кивок головой и салютуем своими ладонями пять по протянутым рукам подруги.
— Я люблю вас, правда люблю, — выдыхает Бекка, — спасибо.
— Обращайся, — пожимая плечами, улыбается Лизи.
Наша тройка приступает к куче бумаг и папок на полу, так называемыми «опытом», который уже прошла Бекка, организовывая праздники в Стамфорде.
С улыбкой, я приступаю к работе. Как бы хотелось вернуться назад и вновь заниматься подобным занятием с ними. Это объединяло, и было весело. С тех пор многое изменилось. Теперь Бекка владеет несколькими агентствами по разным городам, примерно таких насчитывается шесть, и в основном они разбросаны по крупным мегаполисам, сама же она оседает в любимом Лос Анджелесе, из которого её тяжело вытянуть. Настоящая бизнес леди, которая вылетает только по определённым обстоятельствам. Обычно такими являемся мы. Я никогда не думала, что в дружбе между мной и Лизи будет присутствовать третий, но ей легко удалось ворваться в нашу компанию, как и Камилле. Конечно, связь с Лизи тесней, но не отменяет дружбы с Беккой и Камиллой.
Я не замечаю, как солнце скрывается с горизонта, плавно погружая комнату во тьму, которую начинает разбавлять светильник, склоняющийся над бумагами. Где-то с боку тихо разговаривает телевизор, на экране которого мелькают картинки и игры цветами, отражающиеся на глянцевом покрытии журнального столика. Парочка готовых папок ложится на краюшек дивана, а я улыбаюсь двум другим, которые тоже скоро присоединятся к ним. Время давно перевалило за десять вечера, кружка с чаем остыла и опустела, а глаза начинают слипаться, но я отчаянно желаю доделать работу именно сегодня, борясь с привычкой оставлять на потом. Когда-нибудь я смогу перестроить себя, после чего сама же поблагодарю себя за подобную черту характера. Я не сразу осознаю, что в дверь стучат, но хмурюсь, когда обращаю взгляд к часам на запястье. Это моя новая привычка: носить часы, потому что теперь я ценю каждую секунду. Возле одиннадцати часов, кто-то решил забежать в гости и это довольно странно. Думая в первую очередь о Лизи, которая обычно сообщает заранее о своём приезде, я подскакиваю с пола и несусь к двери. Мало ли что случилось, в их отношениях всегда царит ураган и тишина в одном флаконе.
Внутренности в один счёт взрываются и убивают меня изнутри, когда на пороге я застаю Тома. Сунув руки в карманы джинс, он смотрит под ноги и что-то напоминающее камушек, катает носком кроссовка по полу. Наши взгляды встречаются, и я не могу ничего сказать, смотря на него ошарашенным взглядом.
— Алекс… — едва слышно выдыхает он.
Я не знаю, где найти силы для вопроса и, кажется, не тороплюсь с поисками. Я лишь молчу, смотря на парня перед собой, из-за взгляда на которого — дрожит сердце, а в горле встаёт ком.
— Мы должны поговорить, — первым нарушает молчание Том, на что я хмурюсь. У меня есть, что ему сказать? Вряд ли, это больше напоминает пулю, состоящую не из стали, а из обид, скопленных внутри.
Продолжая смотреть на него, я застыла или вовсе умерла на месте, но я слышу и вижу, а это гарантирует моё живое присутствие, а может и не гарантирует, я же не знаю, что происходит после смерти. Вдруг мы попадаем в темноту или другой мир? Рай? Ад? Чистилище? Кажется, мне пора завязывать с подобными сериалами.
— Нам нужно поговорить, — повторяет Том.
Ноги автоматически делают шаг в сторону, чтобы он прошёл, хотя я не совсем понимаю, желает ли того сознание. Тело и здравый рассудок живут врозь друг другу, но это становится привычным. Закрываю дверь, а Том рассматривает моё увлечение сегодняшнего вечера, которое я не тороплюсь убирать с пола, ведь некоторые листы уже распределены по нужным сторонкам.
— Я не хотел приходить…
— Зачем тогда пришёл? — сухо перебиваю я, не успевая увернуться от ещё одного ножа в спину в виде слов.
— Ты не поняла… Ты была не одна.
— Со мной ходит человек-невидимка.
— Не такая уж и невидимка.
Бросаю на Тома непонимающий взгляд и усаживаюсь на пол, чтобы хоть чем-то себя занять и создать вид абсолютного безразличия. Не знаю, получается ли, ведь касаясь листов, я вижу, как дрожат руки и поэтому, положив парочку листов по нужным стопкам, я останавливаюсь и поднимаю глаза на Тома, который продолжает стоять в пороге. Откашливаясь, я стараюсь сохранить ровный тон.
— Не думаю, что должна оправдываться или объясняться.
— Не должна, — кивает Том, продолжая смотреть на меня, из-за чего я стараюсь не ерзать задницей по полу.
Выдыхаю и поднимаюсь с пола вместе с кружкой. Я снова пытаюсь чем-то занять и успокоить свою нервозность. Глупая привычка начинать убирать всё по местам при подобной ситуации, но так было всегда и этим я выдаю своё волнение. Знаю, Том всё прекрасно понимает, но я всё равно держу маску спокойствия. Упираюсь ладонями в столешницу кухонного острова и вновь смотрю на парня в пороге квартиры. С минуту мы молчим, и секундная стрелка отбивает ритмы не на циферблате, а в моей голове. Лишь разговоры, шедшие от телевизора, скрашивают тишину.