— Над чем ты работаешь? Это меховая отделка?
Кивнув головой, Клэр показывает его мне.
— Как, по-твоему, она не лишняя?
— Мы на Ледяной планете. Боюсь, такое понятие я уже позабыла, — подразниваю я. — Покажи, как ты обрабатываешь рукава? У меня с моими вечно проблемы.
Она пересаживается поближе ко мне, чтобы показать свое шитье, и мой поход уже забыт.
***
Сегодня я встречаюсь со всеми девушками, чтобы убедиться, что все они знают, что мы отправляемся в короткий «отпуск» и скоро вернемся. Никто не завидует нашему походу — все они вполне довольны оставаться в тепле и безопасности домашней пещеры. Единственная, с кем мне не получается поговорить, это Лиз, которая ушла со своей парой, но Кайра уверяет меня, что она введет Лиз в курс происходящего, когда те снова вернутся.
В этот вечер мы упаковываем мешки, Вэктал бросает в них дополнительные одеяла, меховые накидки и еду, потому что он хочет «позаботиться о своей паре». Я уже видела, с насколько легкой ношей он отправляется в путь, поэтому тащить с собой столько груза кажется немного глуповато, но специалист же в этом он. Если он считает, что я могу отморозить свою задницу, значит, так оно и есть. Мы рано ложимся спать, и перед рассветом Вэктал поцелуем будит меня, чтобы приступить к делам.
Когда мы направляемся в сторону входа в пещеру, мне кажется, что все слегка смахивает на то, что мы пытаемся улизнуть тайком, как только я оделась в густую шкуру и плащ. Едва ли кто-то уже встал, за исключением нескольких охотников, которые поднимают руку в приветствии, но нас не останавливают. Я не вижу ни одной человеческой девушки, и в глубине души мне хочется войти к ним в пещеру, разбудить их и проверить их в последний раз, прежде чем уйду, но это всего лишь из-за моего чрезмерного стремления опекать их. С ними все будет хорошо. Ну они же взрослые люди среди других взрослых, и никто не даст им умереть с голоду, замерзнуть насмерть и не допустит, чтобы с ними случилось что-нибудь плохое.
Почему я чувствую столь безоговорочную ответственность за всех этих женщин, я понятия не имею, но это так. Я не могу быть их матерью, поскольку мы же одного возраста, но я чувствую себя лидером группы, полностью покидающим свою группу.
Я уверена, что поступаю с группой вовсе не так.
Опять же… разве не в этом суть? Я делаю то, что должна ради своей группы, всех без исключения. Когда Вэктал протягивает мне руку, я сдерживаю всякие свои беспокойства и улыбаюсь ему.
— Пора отправляться в путь? — спрашиваю я, и он кивает головой.
Мы выходим в снег, и я сразу чувствую, что это будет еще один тяжелый поход. Я вспоминаю, что раньше, когда мы куда-то спешили, Вэктал нес меня на спине, потому что снег был настолько густым, что мне было трудно через него проходить. Он говорит, что не против, тем не менее я всегда переживаю, вдруг я слишком тяжелая, потому что там, откуда я родом, таскать другого взрослого человека на своей спине на самом деле не принято. Время от времени прокатиться на спине? Всегда пожалуйста. Часами напролет через скалистые холмы и долины этой незнакомой, заснеженной планеты? Не особо.
Когда мы покидаем пещеры, Вэктал поворачивается и смотрит на меня. Его рука неизменно сжимает мою, его хвост щелкает позади него, когда мы идем. В другой руке он несет копье, и сегодня он снова надел свой жилет с ножами. Мой мужчина полон решимости держать свою леди в безопасности, и это, должно быть, выглядит угрожающе. Однако мне кажется, что он выглядит настоящим красавчиком. Он смотрит на меня, ждет, а когда я сохраняю молчание, он наконец-то спрашивает:
— Так где ты хочешь устроить эти медовые луны?
— Ты разрешаешь мне выбрать? — по правде говоря, у меня была идея, куда я хочу отправиться, но я подумала, что у меня будет больше времени, чтобы постепенно рассказать ему об этой идее, может после маленького шаловливого секса, после того, как мы были бы уже в пути…
Но он продолжает выжидательно смотреть на меня.
Думаю, сейчас самое время задать этот вопрос. Собираясь с духом, я делаю глубокий вдох, а потом говорю ему все, как есть.
— Я хочу вернуться на тот корабль.
Его рот сжимается, как будто он старается это переварить.
— В пещеру старейшин?
— Нет, — признаюсь я. — Хотя это отличное предположение. Я хочу вернуться на корабль, на котором мы прибыли. На тот, откуда вы, ребята, всех нас спасли.
Ну, почти всех нас.
Услышав это, Вэктал хмурится.
— На вершине горы?
Я киваю головой.
— Мне не нравится то место. Оно опасно.
— Я знаю…
— Там вся гора изрыта норами мэтлаксов, и там холоднее. Снег более толстый. Тебе будет нелегко.
— Знаю, — снова говорю я. — И все же я должна вернуться, — я облизываю свои пересохшие губы. — Прошу тебя. Для меня это очень важно.
Повернувшись ко мне, он вонзает свое копье в снег, после чего берет мою другую руку в свою. Оба наших мешка на его большой, сильной спине, а я отвечаю только за себя, поскольку мои руки свободны.
— Джорджи, — говорит он. — Я не решаюсь, потому что считаю твою просьбу неразумной. Я беспокоюсь только о своей дорогой паре. Я не хочу подвергать ее ежедневным опасностям после того, как она попала в мой мир. Не тогда, когда она в своей утробе вынашивает мой комплект. Не тогда, когда она стала смыслом моей жизни, — глядя на меня, он качает головой. — Я хочу понять, почему ты хочешь вернуться. Уже в течение многих дней ты хранишь от меня секреты, и я должен узнать правду, в чем тут дело. Всю. Ты можешь во всем мне доверять. Думаешь, я буду осуждать тебя?
Я с трудом сглатываю. Он совершенно прав. Я вела себя неоправданно скрытно.
— Просто мне тяжело полагаться на других. Я привыкла делать все самостоятельно. Я привыкла быть той, кто пытается решать проблемы, — я убираю руку из его и рукой указываю на пещеру. — Даже здесь я стараюсь для всех делать все, что в моих силах.
— Я твоя пара, — говорит Вэктал своим глубоким и нежным голосом. — Если ты не можешь обратиться ко мне, к кому еще ты можешь обратиться?
Он прав. Даже если мне кажется, что моя просьба довольно сумасшедшая, я знаю, что он совершенно прав.
— Я хочу вернуться на старый корабль, потому что Крисси, Пег и Доминик погибли, а мы не похоронили их должным образом. Тогда творилось полное безумие, и у нас не было времени, чтобы устроить им достойные проводы, и у меня такое чувство, как будто я их подвела, — я с трудом сглатываю, пытаясь убрать ком, образовавшемуся у меня в горле. — Я должна конец-то устроить им настоящие проводы.
Он не смеется. Он не говорит, что я спятила. Он просто смотрит на меня этими своими всезнающими глазами.
— Для тебя это настолько важно?
— Очень, — они были на моей ответственности, а я их подвела. Самое меньшее, что я могу сделать — похоронить их.
— Тогда, давай сделаем это. Проведем отличные медовые луны. Похороним мертвых, а потом удалимся в пещеру и будем лихорадочно спариваться до тех пор, пока ты снова не улыбнешься.
Я заливаюсь смехом. Как ни странно, я уже чувствую, что мне на душе становится легче. Поделиться этим с ним было только на пользу. Он ведет себя не так, будто я сошла с ума из-за желания несколько дней подниматься в гору, проникая на опасную территорию, чтобы похоронить нескольких незнакомцев, которые давно умерли.
— Спасибо, что ты такой понимающий, Вэктал.
Он смотрит на меня напряженным взглядом. Мой большой инопланетянин продвигается вперед и обхватывает мою щеку ладонью. Пальцы у него теплые, несмотря на сильный снегопад и холодный ветер.
— Ты не должна благодарить меня, мой сладкий резонанс. Ты моя пара. На свете нет ничего, чего бы я не сделал ради тебя.
Он такой хороший. Я и правда самая счастливая из женщин. С тех пор, как я встретила его, я еще никогда не чувствовала себя в такой безопасности и такой защищенной. Такой понятой — даже тогда, когда нам мешал языковой барьер. Наши культуры так отличаются друг от друга, наши планеты такие разные, но где-то там во Вселенной кто-то решил, что мы должны быть вместе навсегда.
Я буду вечно благодарна за это. Я улыбаюсь своему красивому инопланетянину и сжимаю его руку.
— Ну что, пойдем?
Часть 4
ВЭКТАЛ
Несколько дней спустя
Я целую обнаженное плечо моей пары, чтобы разбудить ее.
— Джорджи, мой резонанс, — шепчу я. — Уже рассвело.
Она издает стон и переворачивается в шкурах, утыкаясь лицом мне в грудь.
— Еще пять минут.
Улыбнувшись, я прижимаю ее к себе. Она может поспать еще несколько минут, раз того желает. В конце концов, это наши медовые луны, особое путешествие лишь для нас двоих. Я глажу ее по спине, прослеживая изгиб ее позвоночника, когда она дремлет, прижавшись ко мне.
Это были тяжелые три дня для моей Джорджи. Будь я один, мне не заняло бы так много времени, чтобы вернуться к летающей пещере людей, но, когда со мной моя пара, не вижу причин для спешки, поэтому мы каждую ночь останавливаемся в пещере охотников и спим в пастели из шкур и едим свежую пищу. Это время замечательное, хотя она слишком сильно устает, чтобы еще и спариваться. Я не против, пока могу ее обнимать, но по человеческим стандартам, по-моему, это не самые удачные медовые луны. И все же это именно то, чего хочет моя пара, а я ни в чем не могу ей отказать.
Преисполненная твердой решимости, он идет пешком по снегу рядом со мной столько, сколько может. Временами она чересчур устает и начинает волочить ноги, тогда я несу ее на руках, словно комплект. Она бурчит на меня из-за этого, тем не менее держится за мою шею, отдыхает, а когда она прижимается поцелуями к моей коже? Это того стоит.
Джорджи зевает и трет глаза.
— Я проснулась.
— По-видимому, — подразниваю я, постукивая по кончику ее маленького человеческого носа. — Давай, подкрепимся чем-нибудь прежде, чем продолжим путь.
Мы одеваемся, а потом садимся у тлеющего костра, чтобы съесть свою утреннюю еду. Вкус кааха ей до сих пор не нравится, поскольку она морщит нос от его пряного аромата. В последнее время мы готовим их с более мягкий вкусом, не раздражающим человеческие языки, но я, просто не подумав, прихватил их в тот момент, когда стащил каах из хранилища. Я отвлекся, поскольку мои мысли были заняты моей парой.
— К вечеру я поймаю тебе что-нибудь на ужин, — обещаю я ей, как только она делает большой глоток воды.
— Все нормально. Я уже начинаю к нему привыкать. Потихоньку.
— Ты плохая лгунишка, — подшучиваю я.
— Самая худшая, — морща свой носик, она улыбается. — Он не так уж плох, честно. Просто я чересчур преувеличиваю. Я никогда не любила острую пищу, даже человеческую еду, — и в подтверждении того, что она в порядке, она откусывает еще один большой кусок и запивает его большим количеством воды. — Ну, нам, наверное, пора уже идти?
Я киваю головой, потом убираюсь в пещере, навожу порядок в припасах и упаковываю вещи для следующего охотника, который придет сюда. Джорджи закутывается в свои одежды, а когда она надевает рукавицы, я натягиваю на ее красивое лицо капюшон ее плаща, а затем целую.
— Сегодня днем мы будем уже в твоей летающей пещере.
Джорджи делает глубокий вдох.
— Отлично. А Доминик? Та рыжеволосая человеческая девушка?
— Она гораздо ближе.
Я до сих пор не могу забыть то душераздирающее зрелище, как она, насмерть замерзшая, лежала в снегу, и как на какой-то момент мне вдруг показалось, что это Джорджи. Как мое сердце заколотилось от паники. От одного только воспоминания об этом мне становится не по себе, и я притягиваю ее к себе. «Как же мне хочется, чтобы сегодняшний день прошел для нее легко», — думаю я, прижимая мою пару к своей груди. Я стараюсь не думать обо всех тех неприятностях, на которые мы можем нарваться, если мэтлаксы или другие хищники добрались до трупов первыми.
— Мы заберем ее с собой и похороним вместе с остальными, так ведь, дорогой? — Спрашивает Джорджи тихим, подавленным голосом.
— Ну конечно, — для нее это очень важно, и я не стану ни в чем ей отказывать. Но даже при этом я не хочу, чтобы она удивлялась, если то, что мы обнаружим, не будет… целым и невредимым. — Пара моя, я не хочу волновать тебя, но вполне возможно, что другие добрались до них раньше нас.
— Знаю, — говорит она, и я вздыхаю с облегчением. — Поверь мне, это постоянно приходило мне в голову. Но независимо от того, чтобы нам ни пришлось сделать, чтобы достойно их похоронить, этого будет достаточно, — она смотрит на меня из-под капюшона своими кхай-синими глазами. — Спасибо тебе еще раз.
— Нет никакой необходимости благодарить, — повторяю я.
— Да, ты прав, конечно, — Джорджи робко мне улыбается, глядя на меня снизу вверх. — В таком случае, полагаю, нам лучше заняться делами этого дня.
Но ее глаза переполнены страхом.
***
Мы идем, и она рассказывает мне о человеческом погребальном обряде. Он гораздо более роскошен, чем тот, что у ша-кхаев. Читаются стихи, возносятся молитвы, а для тех, кто умерли, оформляются каменные памятники. У нас ничего из этого нет, чтобы мы могли бы дать этим погибшим женщинам, но Джорджи говорит, что все в порядке. Все это представляет собой лишь оказание внимания и творческие усилия по его реализации.
Я рассказываю ей об обычаях ша-кхаев, тех немногих, которые у нас есть. Порою, если кто-то не возвращается с охоты, то тела найти невозможно. Порою его оставляют падальщикам, только ножи и личные вещи передаются семье. В рога скорбящих высекаются следы и порезы, чтобы показывать свою скорбь, и, ссыпая снег себе на голову они безутешно причитают об их утрате. Племя отдает дань жизни того, кто скончался, а потом… жизнь идет своим чередом. Когда умершие у нас, их доставляют в неиспользуемую пещеру, одетых в их лучшие одежды, после чего пещера заваливается, чтобы они могли спать вечным сном. Мой отец — и многие другие — лежат в подобной пещере из-за кхай-болезни.
Впрочем, то были плохие времена, и мне не хочется вдаваться в них больше, чем необходимо.
Недалеко от пещеры, которую я когда-то разделял с Джорджи, мы находим тело рыжеволосой женщины. Я запомнил это место, никогда не забывал, как покрывал ее снегом и обозначал близлежащим камнем, чтоб наверняка знал бы его местоположение и мог показать ей его позже. Я раскапываю снег, а Джорджи стоит рядом и смотрит. После того, как обнаруживаем рыжую гриву, не требуется много времени, чтобы откопать остальные бледные части ее тела. Она промерзла насквозь, и я заворачиваю ее в большую шкуру са-кохчка, которую прихватил с собой для такого дела. Взяв тело на руки, я смотрю на мою пару.
Ее руки скрещены на груди, а лицо бледнее обычного.
— Я могу идти сама, — говорит она мне, подходя ко мне поближе. Она выглядит очень маленькой, очень хрупкой.
— Держись рядом со мной, — говорю я ей, хотя в словах нет необходимости. — Это территория метлаков.
Джорджи кивает головой.
— Я хорошо помню, что произошло в прошлый раз, когда я упала в их пещеру, а ты меня спас. Я буду держаться рядом.
Ее рука в рукавице проникает за мой пояс, и она держится за меня.
Мы поднимаемся дальше в гору, и я намеренно замедляю свои шаги, чтобы Джорджи могла за мной поспевать. Это приводит к очень медленному темпу, но в конце концов, я вижу черный корпус летающей пещеры, которая доставила мою пару и других людей в этот мир. По ее словам, та спустились с небес. Сейчас она покрыта недавно выпавшим снегом, верхняя часть которой нетронута, за исключением дыры с зазубренными краями, через которую поступает свежий воздух.
Я поворачиваюсь к моей паре.
— Куда мне положить этого человека?
Я стараюсь произносить слова деликатно, потому что я знаю, что в данный момент она очень чувствительная. Когда она смотрит на пещеру, выражение ее лица отстраненное, а глаза на ее личике просто огромные, и я уверен, что она затерялась в своих недавних воспоминаниях. Относительно тех, кто ее похитил, они у нее совсем не добрые, и мне хочется поубивать их всех за то, что они посмели прикоснуться к моей Джорджи.