– Я бы сказал, что в эти слова я вложил немного больше, чем ты могла подумать.
– Не представляю, о чём ты.
– Представляешь.
– Скучаешь?
– Да.
Катя опустила глаза, услышав уверенный ответ на свой робкий вопрос. Опять захотелось сорваться и сказать, что тоже скучала. Обнять его крепко-крепко. И забыть всю грязь.
В которой тонули они оба без возможности выплыть.
– Егор, всё изменилось, знаешь? – он хмурился. Он не ожидал от неё этих слов. – Я ведь не обижаюсь на тебя, и не строю из себя независимую. Просто прошу принять то, что я не хочу наступать на старые грабли уже в который раз.
– А что, если я не хочу этого принимать? Я не бесчувственное животное, коим ты меня считаешь. Я привязался к тебе и не хочу отпускать, это так сложно понять?
– Привязаться можно и к щеночку, подобранному с улицы. Кормить его, холить и лелеять. И он будет любить тебя за это и благодарить за всё, что ты для него сделал. Ведь ты показал ему настоящую жизнь, без страха и боли, которые преследовали его на улице. И ему плевать, что в твоём доме ещё десять таких же щеночков, которых ты пригрел, – Катя боялась, что он не поймёт то, что она пыталась до него донести, но судя по серьёзности взгляда Белова, он всё понимал. – Я не щеночек, Егор. Я не хочу быть одной из твоих пассий. Даже в роли любимицы. Я хочу быть уверенной в том, что мой любимый человек сейчас дома, на учёбе, на работе или на природе с друзьями, а не в постели с другой девчонкой. А ты мне вряд ли когда-нибудь дашь эту уверенность.
Только сейчас Белов заметил, что по её нежным щекам текут тёплые дорожки слёз.
– Кать, проблема всех девушек в том, что они слишком много думают. Какая тебе разница, где я буду через два часа, если сейчас я целую именно тебя? – он понимал, что говорит чушь. Понимал чувства Кати, ведь сам ни за что бы не стал делить её с кем-то ещё. Но у него не было в запасе стоящих аргументов. Не было, чем крыть. И он знал, что отпустить её было бы самым правильным решением. Самым логичным, если быть точнее. Ничего не обещал, попользовался, бросил. Конец. Таких историй тысячи, но в этой что-то пошло не так. Стадия «попользовался» дала трещину, потому что девчонка стала занимать слишком много места в его мыслях и в его жизни. И Егор совсем не виноват в том, что ему слишком мало Котовой. Верно? – Я понимаю, что тебе больно, но ведь ты сильная девочка, правда? Зачем юлить, если тебе всё ещё хочется быть со мной?
Как цинично.
Егор и сам чувствовал, что его мысли перестают совпадать со словами. Зато тело среагировало быстрее языка: Катя в мгновение была вжата в парту пятой точкой, а после подхвачена под ягодицы и усажена сверху столешницы.
Белов почувствовал, что ему стало легче: куда-то делось жжение в глотке, и сердце перестало стучать так быстро. Спокойствие накрывало его лишь от одного прикосновения к маленькой блондинке и это заставляло думать, что он живой.
Что он может чувствовать что-то трепетное и нежное к девушке. Только к одной девушке.
Его руки медленно переместились на тонкую талию Катюши, руки которой безвольно висели вдоль тела. Егор не поднимал глаз, следя за движениями собственных рук, которые уже переместились на небольшую округлую грудь, а затем на хрупкие плечики. Парень словно вспоминал изгибы её нежного тела, реакцию Котовой на его прикосновения.
Теплые ладони Белова провели по чувствительной шее девушки и зарылись в её блондинистые волосы на затылке. Парень тяжело дышал, всё же решившись заглянуть в заполненные слезами глаза Катюши.
– Не плачь, слышишь? Я ведь не хочу тебя обидеть, Кать, – ему хотелось закричать, что она нужна ему. Вытрясти из неё всё, что она надумала на его счёт. Хотелось успокоить её. И поцеловать. Вот прямо сейчас. Всего на секунду прижаться к губам.
И сдохнуть.
Егор осознавал абсолютно чётко – Катя не сопротивляется. Она в отчаянии, внутри неё борются два мира, но она не может протестовать против прикосновений желанных рук. И Белов понял, что он конченный эгоист, потому что без зазрения совести решил воспользоваться смятением девушки.
Какого чёрта он должен жалеть, если им обоим будет хорошо?
Вкус её блеска в этот раз был вишнёвым. Егор очень любил вишню, это пришло ещё из детства, когда он проводил лето у бабушки в деревне. Она собирала ему сочные ягоды в маленькую корзинку, а он смотрел мультики по телевизору со старым кассетным видеопроигрывателем и уплетал их за обе щёки. Он помнил то ощущение уюта. С Катюшей тоже было уютно. И её губы, Егор мог поклясться, он любил больше, чем вишню.
Белов втянул в рот её нижнюю губу, слизывая с неё сладость любимой ягоды. Котова не отвечала ему, но позволяла себя целовать, и парню, кажется, этого было достаточно.
Просто позволь мне касаться тебя так, как мне хочется. И целовать тебя так, как не хватало.
Чуть надавив на Катюшин подбородок, вынуждая малышку распахнуть губы, Егор проник в её ротик языком, чувствуя приятную долгожданную влажность. Он понимал, что ему срывает крышу, и что вскоре он уже не сможет сдерживать себя, потому что лихорадочные движения его губ уже не поддавались контролю, потому что Белов вжимался уже напряжённым пахом в парту, потому что следующее движение Катиных губ позволило сделать поцелуй ещё глубже. И заставило застонать прямо ей в горло.
Потому что, чёрт возьми, она ему ответила.
И зарылась прохладными пальчиками в коротко стриженные волосы на его затылке, вызывая мурашки по спине. Ему было так хорошо сейчас, что в какой-то момент ему захотелось пообещать ей всё, что угодно, лишь бы она разрешила целовать её так каждый день.
Что имеем не храним, а потерявши, плачем, да, Белов?
Парень тут же себя одёрнул.
Нет, он не будет обещать того, в чём не уверен.
Конечно, это ведь просто наваждение, не так ли?
Просто потому, что он не трахался уже неделю, с того самого случая в подъезде, потому что не хотел.
Потому что эти бесчувственные трахи с пустыми куклами стали такими скучными. Хотелось чувств, впившихся пальчиков в простыни, беззвучных стонов и всхлипов. Хотелось нежности и страсти одновременно.
Как с Катюшей.
Только позволь мне.
Сильный удар прохладной ладони обжёг щёку, и это действительно помогло парню очнуться. Егор зажмурился на мгновенье и тут же перевёл осуждающий взгляд на испуганную малышку, сидящую напротив, всё ещё находящуюся в плену его рук, расположенных на парте по сторонам от её бёдер.
– Прости, Егор, я не хотела тебя ударить. Но я не знала, как ещё тебя можно остановить, – Белов был удивлён искреннему испугу Катюши, потому тут же отступил на шаг назад. И снова судорожно сглотнул.
– Зачем остановила? – шёпот отчаяния, он пытался скрыть, но не вышло.
– Потому что мне пора идти, Егор. Я прошу прощения.
Катюша утёрла слёзы тыльной стороной ладони и выбежала из кабинета, а Егор продолжал всматриваться в пустоту перед собой.
***
Раздевалка как-то неожиданно опустела, пока Аня смотрела в окно на заснеженный школьный двор. Калинина любила тишину, а ещё больше она любила запах Дениса, который тут же уловила практически рядом с собой. Она слышала, как парень медленно приближается к ней сзади, потому немного поёжилась. Коротин, несмотря на всю свою обаятельность и улыбчивость, всё равно оставался диким хищником, способным бросать девчонок в дрожь.
– И что это мы так долго собираемся, а? – приблизившись к Калининой вплотную со спины, прошептал Денис ей в ухо. Чтобы немного подразнить свою девушку, он осторожно прикусил зубами мочку её уха, снова заставив девчонку вздрогнуть. Аня закрыла глаза от удовольствия, когда парень прошёлся короткими поцелуями вдоль её шеи, срывая с её губ стон наслаждения. – Или ты домой совсем не торопишься?
Калинина лукаво улыбнулась и чуть прогнулась в спине, пошло оттопыривая задницу: дразнить Дениса было её любимым занятием, ведь наблюдать его сумасшедшую реакцию на это было восхитительно. Вот и сейчас, не удержавшись, Коротин схватил Аню за бедро, вжимая её ягодицы в свой пах: это чертовски заводило обоих.
– Ты знаешь, я как раз собиралась идти одеваться, – словно кошка, дорвавшаяся до лакомства, девушка чуть покрутила попкой, прогибаясь в спине ещё сильнее, под давлением крепкой руки Коротина. – Может, не будешь мне мешать?
– Нет уж, детка, пока моя мать находится на этой чёртовой конференции, ты будешь ночевать у меня. Я надеюсь, это ясно? – нагло сказал Денис, подхватив девчонку под животик, вынуждая прижаться спиной к его груди. – Я не слышу ответа.
– Денис, я не могу постоянно отпрашиваться к Котовой, понимаешь? Скоро родители заподозрят неладное.
– Плевать. Последний раз, хорошо? Пожалуйста.
Он испробовал все методы уговоров, которые знал. Лучше бы он знал, что Калинину на это вообще не надо уговаривать.
– С какой стати, я снова должна к тебе идти? Ты решил меня забрать в сексуальное рабство? – насмешливо произнесла Аня, поворачиваясь лицом к своему парню. – Это преследуется по закону.
– Жаль, что по закону не преследуется похабное поведение.
– Не понимаю, о чём ты, – что-что, а наивно хлопать глазками Аня умела.
– Весь день меня изводила сегодня: то рубашку на три пуговицы расстегнёт, то с ребятами в коридоре кокетничает, то, чёрт возьми, случайно руку на бедро положит во время урока. Малышка любит издеваться?
– Обожает, – получив от Дениса короткий поцелуй в губы, девушка улыбнулась. – За окном темнеет уже, Катюшу только дождёмся и пойдём, хорошо?
Если бы они знали, что недалеко от школьных окон, скрытый тенью от дерева, стоит Никита, то были бы сдержаннее. Губы парня мгновенно изогнулись в насмешливой улыбке.
Комментарий к 16. В пустоте школьных кабинетов
В следующей главе Дениса и Ани будет больше, не ругайтесь :3
========== 17. Пополам ==========
***
Аня прислонилась спиной к стене и сложила руки на груди, устало выдохнув. Девушка стояла в школьном коридоре уже пятнадцать минут, ожидая Дениса, который ушёл с одноклассниками в курилку и попросил подождать. Но, как всегда, обещанные Коротиным пять минут переросли во все пятнадцать, и до звонка оставалось уже меньше трёх минут, поэтому Аня быстро засеменила в сторону кабинета.
Это был последний урок, потому коридоры были практически пусты. Калинина поднялась по лестнице и уже собиралась повернуть в сторону нужного кабинета, но внезапно остановилась, услышав интересную реплику.
– Да ладно? Об этом уже вся школа знает или ты пока держишь в секрете?
Аня не узнала голос молодого человека, который произнёс эти слова, но голос его собеседника заставил неприятно сжаться что-то внутри. Это был Никита Кузнецов – самый мерзкий и отвратительный человек из всех ныне живущих, по мнению Ани, конечно.
– Я не держу это в секрете, просто до сих пор не верю, что в этот раз всё случилось настолько быстро, – девушка не видела ребят, но могла с лёгкостью представить, как смазливое лицо Кузнецова расплывается в гадкой улыбке.
– Слушай, может они просто развлекаются пока, и ничего особенного между ними не было? – неизвестный Ане молодой человек стал говорить на тон тише, но девушка всё равно всё прекрасно слышала. – Ну, видел ты пару раз, как они целуются, это вовсе не значит, что Денис выполнил условия спора.
Мерзкий смешок Никиты заставил Аню стиснуть зубы и закрыть глаза. Предчувствие её не обманывало: разговор действительно был о Коротине, вот только что это за чертовщина со спором?
– Выполнил, можешь не сомневаться, – спокойно ответил собеседник. – Я бы не стал говорить то, в чём не был бы уверен, правильно?
– Тебе Денис сам сказал?
– Именно, – после ответа Никиты Аня зажала рот рукой, чтобы случайный вздох ужаса или всхлип не привлёк к себе внимание. – Ты вообще не слышал о споре, Дим? Ты серьёзно? Я думал наши все знают.
Теперь Аня поняла, с кем разговаривал Никита – Дима, одноклассник Белова и Кузнецова, простой парнишка, которого практически никто не замечал, однако он неплохо играл в баскетбол в команде, потому попал в компанию «элиты» лицея.
– Правда. Я помню, в начале года, в столовой, когда Аня вернулась в школу, ты подстрекал Коротина снова поспорить, но он отказался. Денис, кажется, сказал, что ему плевать на Аню и даже разрешил тебе с ней переспать…
Анины глаза расширились в изумлении, но ядовитый смех Никиты заставлял держать себя в руках, хотя уже хотелось позорно разрыдаться и сбежать из школы, наплевав на то, что на этом уроке они должны были писать промежуточную контрольную работу. А ещё совсем не хотелось верить в то, что Денис действительно мог такое сказать.
– Да больно нужна мне эта заносчивая шлюшка: гораздо интереснее смотреть, как других людей ломают чувства, и знать, что ты сам являешься зачинщиком этого спектакля, – слова Кузнецова звучали в ушах брюнетки, которая старалась практически не дышать. – В тот же день мы гуляли с ним вечером и решили снова поспорить, сможет ли Коротин в нынешней ситуации завоевать сердце маленькой брюнеточки. И он согласился, представляешь?
Всё слишком хорошо складывалось в единую цепочку, потому просто не могло быть неправдой. В тот день, что Аня вернулась в школу, он пришёл к ней домой и просил прощения, но Калинина сказала, что прощает его, но не хочет продолжать с ним общаться. Похоже, что из-за задетого мужского самолюбия, он всё же решил возобновить спор. Чтобы быть ближе к ней, подговорил классную руководительницу и предложил свою кандидатуру репетитора.
Из глаз девчонки брызнули слёзы разочарования, нижняя губа задрожала, как у маленькой девочки.
Но если спор был исключительно на секс, почему парень не переспал с ней при первом удобном случае, а продолжал ломать комедию и строить из себя виноватого, прикрываясь тем, что он её не достоин?
– И где гарантии, что они переспали? – голос Димы так и сквозил неподдельным любопытством.
– Тебе недостаточно моих слов и признания Дениса? Я и сам видел, как наша брюнеточка выбегает по утрам из подъезда Коротина, я же живу в соседнем доме. Могу сказать, Денис даже не сразу признался! Трахнул он её гораздо раньше, – Никита загоготал, но продолжил. – Впрочем, знаешь. Спор на секс – это уровень девятого класса. А мы уже почти взрослые, потому условия были немного другими.
В пустоте коридора повисла напряжённая тишина, потому Калинина затаила дыхание, сдерживая рвущиеся наружу всхлипы.
– Какие? – тихий шёпот Димы, и Калинина напряглась ещё сильнее.
– Он должен был заставить её снова в него влюбиться. А потом выебать. Здорово, правда? – было слышно, что Кузнецов действительно наслаждался тем, о чём говорил. Ему нравилось, когда страдают люди. Он получал от этого настоящий экстаз. – Представляешь, что случится с малышкой Аней, когда она узнает, что её принц оказался чудовищем? Что она облажалась снова и доверилась не тому?
– Жестоко.
Да, жестоко, чёрт возьми.
Вот зачем нужен был тот спектакль, вот зачем он говорил, что он её не достоин. Чтобы Аня поверила и снова потерялась в нём без остатка.
Брюнетка не могла больше сдерживаться. Рюкзак соскользнул с её плеча, но девушке было плевать: она неслась вниз по лестнице, уже не сдерживая истеричных рыданий.
Было больно. Выжирало изнутри настолько, что хотелось упасть на колени прямо здесь, и плакать, плакать, плакать. Чтобы все видели, как ей плохо. Чтобы у каждого встал ком в горле. Чтобы все спрашивал, что случилось, а она бы кричала в ответ:
Он меня растоптал! Снова. Размазал по стене! Вытер ноги! Убил. Убил!
Ненароком она врезалась именно в грудь Дениса, который входил в холл с мороза, объятый запахом табака. Он даже не успел понять, что происходит, потому что брюнетка моментально проскочила мимо него и выбежала из школы.
В высоких сапожках, капроновых колготочках, юбке и шёлковой блузке. При ней не было сумки, да и куртку она, похоже, оставила в раздевалке.
Денис кричал ей вслед, но Калинина уже скрылась за оградой школы. Парню ничего не оставалось, как найти её рюкзак недалеко от кабинета, в котором их одноклассники уже писали контрольную работу, забрать её парку из раздевалки и побежать за ней.