— Ага, — говорю я, — добавляй моё имя. Мне нужно здесь кое-что сделать.
Приятно сказать это вслух — что я готов уйти от своей полевой жизни, построить для себя что-то новое. Я нахожусь на гребаном седьмом небе от счастья, когда выхожу от Хантера и направляюсь в кабинет физиотерапии, и моему терапевту приходится предостерегать меня, чтобы я не слишком напрягался, пока делаю тяжелые выпады под ее тщательным наблюдением.
Вот как хорошо я себя чувствую.
Практически насвистывая, я быстро принимаю душ в раздевалке и надеваю гражданскую одежду. Мне не хочется приглашать свою девушку на ужин в образе секретного агента, и надеюсь, что в джинсах, ботинках и в рубашке, я ей понравлюсь.
Ровно в пять выхожу из раздевалки и иду к ее столу, готовый вытащить ее, нравится ей это или нет. Я повешу ее чертов телефон, если придется.
Но когда я подхожу к столу, ее там нет.
Кровь прильнула к члену, а на лице расплылась улыбка.
Именно на это я и надеялся.
Надеюсь, моя принцесса готова принять меня — потому что я иду за ней, ни замок, ни система безопасности, ни расстояние не могут удержать меня.
Глава 5
Анна
Никто — я имею в виду, никто — не может указывать мне, куда идти и что делать, включая Колтона Майклса.
Я вернулась домой, выбивая яростную мелодию на пианино после того, как успешно бросила Колтона в штаб-квартире. Моя дверь заперта, но это его не остановит, если он захочет войти. Нет, я просто надеюсь, что он получит сообщение и перестанет гоняться за мной, как собака за костью.
Именно этого я и хочу, верно?
«Исключено, принцесса», — говорит мое либидо, и тоненький голосок в моей голове звучит громко и отчетливо, даже сквозь громкие звуки армянского танца Хачатуряна.
«О, думаю, и ты туда же. Успокойся, девочка».
«Он тебе очень нравится, — самодовольно отвечает мое либидо. — Говори себе все, что хочешь, но мы обе знаем правду».
— Ты чертовски сексуальна, когда играешь, — раздается голос у меня над ухом. Я продолжаю играть на клавишах, когда поворачиваюсь, и вижу Колтона, всего в нескольких дюймах от меня с ухмылкой на лице.
— Закрытая дверь на замок должна была тебе что-то сказать, Колтон, — горячо говорю я. Он выглядит очень сексуально — так красиво, что его трудно игнорировать, в рубашке, которая обтягивает большие мышцы, идеально сидящие джинсы и старые ботинки на шнуровке.
Колтон громко засмеялся, и от этого смеха у меня по спине пробежали мурашки. — Не для меня, если за ними скрывается то, чего я действительно хочу.
Упираясь руками в скамью у пианино, он наклоняется ближе, пока губами почти не касается моих. — А больше всего я хочу тебя, принцесса.
Я резко встаю и отхожу от пианино. — Я могу нажать на тревожную кнопку.
Колтон улыбается мне. Даже я знаю, что на самом деле не сделаю этого. Он хватает меня за руку и притягивает к себе, обнимая, утыкаясь носом в мои густые волосы. — Ты не сделаешь этого, принцесса. Только не со мной. -
И если бы ты это сделала, — продолжает он, покрывая поцелуями мою шею, — это стало бы только прелюдией.
Его губы встречаются с моими в долгом, жадном поцелуе, и я так поглощена им — его требовательным языком, который кружится во рту, его большим телом, доминирующим надо мной, его запахом, его низким одобрительным рыком — что едва замечаю, как он прижимает меня к дивану, пока не упираюсь в него и не опускаюсь в сидячее положение.
Колтон прерывает наш поцелуй, покусывая мою нижнюю губу, и плавно опускается на колени между моих раздвинутых бедер. Затем расстегивает пуговицу и молнию со злой ухмылкой, и я едва могу дышать, когда он зацепляет пальцами пояс и стягивает мои джинсы вместе с трусиками вниз, ниже, ниже, пока полностью их не снял.
Я всхлипываю, когда он наклоняется ближе, и его дыхание ерошит мои аккуратно подстриженные завитки. Одним пальцем он проводит по половым губкам, проскальзывая внутрь, проверяя влагу, которая сочится из меня.
— Очень мило, — говорит он. Убирает палец и облизывает его дочиста. — Ты восхитительна на вкус, принцесса.
Я ничего не могу с собой поделать — еще немного раздвигаю бедра, чтобы он меня увидел. Увидел, что он делает со мной своим присутствием, своими дразнящими прикосновениями и дразнящими обещаниями.
Его взгляд прикован к моему лону. Медленно, так медленно, что мне хочется закричать, он опускает голову и осторожно облизывает щель, кончиком языка касаясь пульсирующего пучка нервов. Из меня вырывается стон, и я еще больше раздвигаю бедра.
— Тебе понравилось, принцесса? — бормочет Колтон. Он скользит толстым пальцем внутрь меня — только кончиком, только до первого сустава, и лениво крутит им вокруг моего входа. — Хочешь еще?
— Да, — выдыхаю я.
—Тебе придется попросить, — говорит он. — Скажи: «Колтон, пожалуйста, оближи меня, пока я не закричу».
Мое лицо пылает. — Колтон, пожалуйста... оближи меня, пока я не закричу, — Грязные словечки вылетают в спешке, и мое влагалище пульсирует похотью от его ответной улыбки.
Он проскальзывает пальцем до костяшки, и я ахаю.
— Думал, ты никогда не попросишь, — отвечает он и прячет лицо между моих бедер.
Я вскрикиваю от внезапного движения его пальцев внутри пульсирующего лона и от скольжения его теплого, шероховатого языка по моим самым чувствительным точкам. Он пожирает меня так, как будто умирает с голоду, и я его любимая еда, языком исследуя все мои складочки, постанывая в своем удовольствии. Когда он поднимает голову, его губы блестят мной, я с трудом могу дышать. Я так возбуждена. Его взгляд светится хищными намерениями, когда он дарит мне волчью улыбку и, обхватив меня за талию, утаскивает на мягкий ковер в гостиной. Я не сопротивляюсь — позволяю ему уложить меня, словно на пиршество, и мне хочется застонать от возбуждения, когда он рассматривает мое полуобнаженное тело, распростертое и уязвимое для него.
— Такая красивая, — воркует он, устраиваясь между моих раздвинутых ног. — Я бы очень хотел как-нибудь увидеть тебя прикованной к моей скамье.
Что... прикованной наручниками к скамье? Но мысль улетучивается, когда он снова прикасается языком к пульсирующему клитору, облизывает и сосет, и я практически взлетаю от удовольствия.
Я хватаю его за волосы, покачивая бедрами у его лица. Он хихикает и быстро шлепает меня по бедру — крошечное, жгучее наказание, которое поднимается по позвоночнику и вырывается с долгим, удовлетворенным стоном.
Как бы я ни сопротивлялась Колтону и избегала его ухаживаний, мне нравится, как он нажимает на мои кнопки и борется за меня. Он не сдаётся перед моей защитой — он преодолевает ее, требуя всего, что я могу дать. Его тьма, его одиночество, грубая сила, так долго присутствовавшая в его жизни, — все это взывало к осколкам моего сердца, и я начинала думать, что, если будем вместе, мы можем стать единым целым.
Мои соски болезненно напряжены, когда приближается оргазм, подстегиваемый неистовыми облизываниями Колтона, решительными толчками и грязным шепотом похвалы.
— Эта маленькая киска моя, не так ли, принцесса, — говорит он между облизываниями. — Такая розовая и красивая, как я и представлял.
Я не просто кончаю, разлетаюсь вдребезги вокруг его мощных пальцев, и если бы он не держал меня за дрожащие бедра, могла бы пролететь сквозь потолок, крича от удовольствия. Когда сегодня утром терлась о твердое тело Колтона, тот оргазм был сладким ударом молнии. Сейчас все по-другому, как приливная волна, которая обрушилась на меня и оставила мокрой и дрожащей.
Он нежно возвращает меня на землю нежными облизываниями, стонет от удовольствия, когда впитывает аромат моего освобождения. Наконец Колтон садится, его глаза горят, он вытирает рот и облизывает пальцы. Огромную выпуклость, которая натягивает его джинсы, не возможно не заметить, и я немедленно потянулась к его поясу, чтобы взять его в руки. Я хочу — нет, он нужен мне внутри, но Колтон со смехом отмахивается от моих рук и небрежно поправляет твердый член большой ладонью, хватая мои трусики. Он помогает мне надеть их, подавляя мои протесты, что я могу одеться сама.
— Я хотела это сделать, — ворчу я, застегивая джинсы и надевая туфли.
Колтон смеется и притягивает меня к себе, чтобы поцеловать в губы.
— Мы продолжим позже, принцесса, — говорит он со своей широкой, зловещей улыбкой. — А теперь садись в чертову машину. Мы идем ужинать.
* * * * *
— А потом я сказал: «Отдай бриллианты, или я засуну тебе в задницу мой ботинок четырнадцатого размера», — заканчивает Колтон.
Сидя рядом с ним на переднем сиденье, я сотрясаюсь от смеха, слезы текут по моему лицу. — О черт, Колтон, мой живот слишком полон для этого, ты должен дать мне передышку, — задыхаюсь я. И не шучу — сегодня вечером Колтон повел меня в шикарный ресторан «Гринлиф Плаза», где подали запеченную утку с хрустящей корочкой и черный рис с маринованными перепелиными яйцами.
Мы ели, разговаривали и смеялись, и я провела лучшее время... ну, за многие годы. Между нами есть нечто большее, чем шутки и долгие разговоры в темноте. Что-то настоящее.
Он смотрит на меня с усмешкой, а потом снова поворачивается к темной проселочной дороге. — Ну, во всяком случае, он отдал бриллианты. И это хорошо, потому что мне очень нравились эти ботинки. Я до сих пор иногда их ношу.
— Кажется, я помню эту миссию, — говорю я, вытирая слезы. — Одна из первых, с которыми я помогала, когда пришла в агентство.
Колтон нажимает кнопку на приборной панели, и перед нами бесшумно открываются ворота комплекса агентства.
— Ты так молода, — задумчиво произносит он. — Сколько тебе было лет, когда ты начала работать с нами?
— Восемнадцать, — отвечаю я. — Только закончила колледж.
Он присвистнул. — Черт, ты действительно молоденькая. К тому же маленький гений, если закончила колледж так рано. Я пришел в агентство в двадцать семь.
— Ты был военным?
— Ага, — говорит он. — Спецназ, но агентство переманило меня. Это было... пятнадцать лет назад.
— Мне всего двадцать два, — подчеркиваю я. —Ты уверен, что сможешь за мной угнаться?
«Мазерати» останавливается перед моим маленьким коттеджем, а затем он поворачивается ко мне с ухмылкой.
— Раньше тебя не заботило, когда ты использовала мое лицо как игрушку для траха, — мягко говорит он. — И если хочешь знать, меня это тоже не беспокоило.
Это заставляет меня замолчать.
Он вылезает из своей машины и спешит открыть мне дверцу.
— Я действительно хорошо провела время сегодня, — тихо говорю я, и на дюйм приближаюсь к его теплой, широкой груди.
— Я тоже, принцесса, — бормочет он, заправляя густой локон мне за ухо и приподнимая мое лицо. — Лучшая ночь в моей жизни.
Я хочу спросить его, серьезно ли он, но прежде чем успеваю что-то сказать, он прижимается губами к моим. Не в дразнящем, не в жгучем желании, как в других наших поцелуях, а в сладком и нежном, как обещание, что он будет относиться к моему сердцу с такой же заботой и почтением.
— Сладких снов, принцесса, — мягко говорит он. — Увидимся завтра.
К моему невероятному удивлению, он просто уходит в темноту — в свой собственный коттедж, я полагаю, — вместо того, чтобы последовать за мной внутрь. Наверное, я ожидала еще одного необузданного соблазнения, но эта сладость так же неотразима.
Проделав свои привычные манипуляции перед сном, я заснула, едва голова коснулась подушки. Мне снятся дикие поцелуи, ночной шепот и сильные руки, которые обнимают меня.
Я просыпаюсь рано утром, отдохнувшей и с чувством покоя, которого никогда раньше не знала. Перекатываюсь на другую сторону кровати, чтобы стукнуть по будильнику, но что-то заставляет меня остановиться.
Простыни и подушки прохладные, но от них исходит знакомый запах.
Колтон.
Во мне вспыхивает смех, чистый и радостный.
Колтон Майклз не мог остаться в стороне, даже если бы захотел, и кажется, что он определенно не хочет. И, возможно, это касается нас двоих.
Глава 6
Колтон
— Колтон, ты со мной? — Голос Акилы проник в мою мечту со своим музыкальным акцентом, возвращая меня в реальный мир. Я нахожусь в физиотерапевтическом кабинете, сидя после сеанса терапии, в то время как Акила в синем халате присаживается на корточки рядом со мной и осторожно ощупывает мое колено.
— Извини, — говорю я с улыбкой и пожимаю плечами. — Задумался о многом.
— Ты влюбился, — говорит она с понимающей ухмылкой.
— Виновен. — Нет смысла отрицать это, и это больше, чем влюбленность. Мне кажется, я чертовски влюблен. И сегодня утром чувствую себя опьяненным от всего, что делал вчера: ласкал сладкое тело Анны, ужин, пробрался в ее дом и держал всю ночь ее в своих объятиях, пока она спала, — все это крутится в моей голове непрерывным циклом, и все утро у меня с лица не сходила идиотская ухмылка. — Откуда ты знаешь?
— Ну, — говорит она, грациозно выпрямляясь во весь свой рост. — Для начала, ты не слышал и половины того, что я тебе сегодня говорила. У меня три младших брата, и я знаю этот взгляд. А во-вторых, сейчас по всему комплексу ходят горячие сплетни: И.О. годами не давала никому, ни мужчине, ни женщине, и вдруг ты — самый жуткий агент, не обижайся, — отпугиваешь новобранца, который пытается с ней заговорить.
— Горячие сплетни? — Я не могу удержаться от смеха. — Так вот в чем дело?
Акила кивает. — Ага, так что если у тебя есть какая-то новая информация, которой ты хочешь поделиться, приходи сначала ко мне, хорошо? Всем до смерти хочется узнать побольше. — Она с надеждой улыбается мне. — Я твой любимый физиотерапевт, помнишь?
Я притягиваю Акилу к себе за плечи и быстро обнимаю. — Всегда и во веки веков, моя дорогая.
Двадцать минут спустя я вхожу в кабинет Хантера, мои взъерошенные волосы мокрые после душа, а колено пульсирует от терапии. Я с удовольствием опускаюсь в одно из его удобных кресел и расслабляюсь.
— Итак, — говорит Хантер, поворачиваясь ко мне с хитрой усмешкой. — Ты и Анна, да?
Я закатываю глаза. — Акила уже сказала мне, что мы самая горячая сплетня в кампусе.
Хантер пожимает плечами. — Я слышал это от нее. — Он делает паузу и пристально смотрит на меня. — И я хочу, чтобы ты знал, что все в порядке — нет никакой политики, запрещающей тебе встречаться с коллегами, но мы с Мэгги очень заботимся об Анне, и поэтому я прошу тебя... будь ней поосторожнее.
Я поднимаю голову. — Что ты имеешь в виду?
Он вздыхает. — Она через многое прошла. Больше, чем многие агенты. Есть причина, по которой она держит людей на расстоянии и любит уединение.
Я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в бедра. — Хантер, просто скажи мне. Можешь быть уверен, я не вынесу это за пределы комнаты. Я... — Я на секунду замираю, пытаясь подобрать нужные слова. — Она мне очень дорога. Больше, чем кто-либо другой в моей жизни.
Хантер вздыхает и расслабленно откидывается на спинку стула. — Дедушкой Анны был Сальваторе Моретти.
Я отрицательно качаю головой. — Мне это ни о чем не говорит.
— Сальваторе Моретти был главой преступной семьи Давино, — объясняет Хантер. — Очень влиятельным калабрийским гангстером, но он не афишировал это, как некоторые другие, так что не все о нем слышали.
— Был, — осторожно говорю я. —Так какое это имеет отношение к моей Анне?
— Старика убили, когда он отбывал восьмидесятилетний срок в федеральной тюрьме за рэкет и убийство, так что отец Анны, Паоло, занял его место, — продолжает он. — В течение многих лет все было хорошо, но когда Анна была подростком, у Паоло все пошло наперекосяк, и он решил стать свидетелем обвинения, в попытках защитить свою семью.
Холодное зернышко пустило корни в моей душе... наверное, страх. Я боялся услышать, что случилось с моей девочкой, но твердо решил узнать все. — Продолжай.
Хантер покачал головой. — Анна находилась у подруги, когда один из бандитов ворвался в их квартиру в Бруклине и убил обоих ее родителей. ФБР привлекло нас, чтобы мы позаботились о ее защите... ей было восемнадцать, и некуда было идти. И нет семьи, которой она могла бы доверять. Поэтому мы привезли ее сюда.