Зернышко разрастается, и я потираю грудь, как бы согревая ее. — Ты привлек ее к секретной работе, когда она была подростком? — требую я. Мне противно.
— Все не так, — говорит он. — Она осталась с моей матерью, в службе безопасности агентства. Закончив колледж, она захотела работать, и я пригласил ее помочь мне. Стать дежурной было... ну, ее решением. И ты должен согласиться, что у нее это блестяще получается.
Я киваю, и что-то теплое разбивает лед внутри меня. — Ага, согласен. И она была счастлива с твоей мамой? В безопасности?
Хантер пожимает плечами. — Насколько может быть счастлив травмированный подросток, но моя мама любила ее как внучку. До сих пор любит. А работа давала Анне повод вставать каждое утро. Цель.
Я делаю глубокий вдох. — Я... я понимаю. Необходимость в цели. — Вспоминаю свои самые мрачные дни на задании, в местах, где у меня не было ни друзей, ни безопасной гавани, и единственной причиной, по которой продолжал жить, стал голос во тьме и вера в ценность работы.
Я резко поднимаюсь на ноги. — Мне нужно идти, — говорю я. — Нужно кое-что сделать.
Хантер бросает на меня подозрительный взгляд. — Ты в порядке?
Я нервно провожу рукой по колючим, коротко подстриженным темным волосам. — Да. Мне нужно поговорить с моей девушкой. Думаю, мне нужно услышать от нее все остальное.
— Будь с ней терпелив, — осторожно говорит Хантер. —Такая боль... Просто я не думаю, что большинство из нас когда-либо испытывало что-то подобное. И она выжила, а потом нашла другую цель. Для нее нужен особенный человек.
«Я могу быть терпеливым», — думаю, проходя по просторным коридорам штаб-квартиры агентства. Я могу быть всем, чем нужно Анне.
Я думал, что мне повезло найти Анну, поскольку она достаточно сильная, чтобы видеть мою правду. Но... возможно, Анне нужен кто-то еще более сильный, чтобы увидеть и принять ее.
Она всегда была в моем сердце — я знаю это до мозга костей. Во всяком случае, без Анны у меня нет жизни. И я не хочу ждать еще один день, не сказав ей.
Тем вечером я нервно стою на пороге Анны и вежливо стучу. Три замка отпираются, и она открывает дверь, склонив голову набок, и на ее лице читается замешательство.
—С каких это пор ты стучишься? — фыркает она и хватает меня за руку. — Заходи.
Я не могу сопротивляться желанию быть с ней рядом и обняв ее, целую долго и жадно. Она стонет, когда наши языки сплетаются вместе, и на секунду я практически забываю свое имя, поскольку моя непреодолимая потребность берет верх над моими мыслями. Но перед тем, как затащить ее в постель и погрузиться в ее прелесть, я отстраняюсь.
— Посиди со мной минутку, — мягко говорю я. Веду ее к дивану и сажаю к себе на колени, наслаждаясь ее легким весом на своем большом, твердом теле.
— Ты ведешь себя странно, — говорит она. Анна кладет руку мне на грудь, царапая мягкую хлопковую футболку. — Что происходит?
Я прижимаюсь лбом к ее лбу. — Я сегодня разговаривал с Хантером, — начинаю я. — Он мне кое-что рассказал. О тебе.
Она напрягается. — И что же?
Язык ее тела предупреждает меня, но все равно продолжаю: — Он рассказал мне, как ты пришла в агентство и что случилось с твоей семьей.
Анна оттолкнула меня и вскочила на ноги. Ее поза застыла от гнева, а на лице отчетливо отразилась боль.
— А тебе не приходило в голову, что это не гребаное дело Хантера — рассказывать о моей травме другим людям? — выпаливает она.
Я понимаю ее точку зрения. — Я не просил его рассказывать об этом, но принцесса...
— Хватит, называть меня принцессой, — говорит она. — Я не была еще готова к тому, чтобы ты узнал.
Ее слова падают, как бомба, и внезапно я понимаю, что сильно нарушил ее границы. — Анна, я ничего не знал. И мне следовало бы прекратить тот разговор, но Хантер заботится о тебе, поэтому он решил, что я должен знать. И я не хотел скрывать от тебя, что все узнал.
— Не надо, — говорит она, рассекая рукой воздух. — Можешь не стараться. Я понимаю, что ты не знал, но теперь ты приходишь сюда и обращаешься со мной так, будто я сломана. Как будто не знаю, как мне дальше жить. Я не сломлена! — Она глубоко вздыхает и смотрит на меня, огонь горит в ее темных глазах. — Я, чертова дежурная, и хочу, чтобы ты убрался из моего дома.
Сейчас невозможно все исправить. Я здорово облажался — и Анна достойна лучшего от меня.
— Поговорим позже, — говорю я, поднимаясь на ноги. — Мы все уладим.
Я замолкаю и кладу руку на ее нежную щеку. — Анна, это правда. Ничто — буквально, ни черта — не изменит моих чувств к тебе. Просто помни об этом.
Но она не отвечает и не останавливает меня, когда я, не оглядываясь, выхожу за дверь.
Моя итальянская принцесса должна лучше знать меня, чем предполагать, что я просто войду в свой дом и забуду об этом до завтра. Она по-своему такая же сумасшедшая, как и я, даже несмотря на то, что она выгнала меня, я все время наблюдаю за ее домом.
Обиду и предательство можно исправить. Все будет исправлено. Потому что Анна Моретти — любовь всей моей чертовой жизни. Моя принцесса. И так или иначе, я сделаю ее своей королевой.
Глава 7
Анна
Есть две очень важные вещи, о которых Колтон, вероятно, не знает.
Во-первых, мне не обязательно работать в Агентстве. Я двадцатидвухлетний гений-технарь с дипломом колледжа и опытом работы в спецоперациях. В любой точке мира я могу выбрать себе работу и зарплату. Могу уехать куда-нибудь подальше от людей, которые знают мои секреты и выдают их, как гребаные подарки для вечеринок.
Подальше от красивых глаз Колтона, которые могут нарушить душевный покой, и от того, как он смотрел на меня после того, как узнал о моей темной истории. Раньше я чувствовала себя сильной и дикой в его объятиях, но после того, как Хантер рассказал ему все, он посмотрел на меня так, будто я была хрупкой или уже полностью сломленной.
Во-вторых, если я захочу, мне вообще не нужно работать. Я чертова Анна Моретти, последняя из моей семьи, наследница огромного состояния Сальваторе Моретти. У меня достаточно денег, чтобы купить виллу на озере Комо и всю оставшуюся жизнь ничего не делать. Я работаю, потому что мне нравится, потому что это мне подходит. Потому что я чувствовала себя нужной и востребованной.
Впрочем, однажды я нашла цель и смысл. Я могу сделать это снова где-нибудь в другом месте. Мне пора уезжать из Фэрвью, подыскать новое место, где я смогу заняться чем-нибудь другим. Быть кем-то другим.
Я пережила больше, чем может себе представить большинство людей. Это ерунда. Во всяком случае, так я себе говорю. Стараюсь не думать о страстных поцелуях Колтона или о взрывном пламени, вспыхивающем между нами каждый раз, когда я его вижу. Даже при мысли о нем по телу разливается словно электрический ток, и какая-то часть меня жаждет догнать его и что-то исправить.
Но для этого уже слишком поздно, решаю я. Утром я уйду.
Захлопнув дверь перед носом Колтона, я хватаю ноутбук и заказываю билет первого класса до Парижа на самолет, вылетающий всего через несколько часов. Как только авиакомпания подтверждает мое бронирование, убираю ноутбук и осматриваю дом, решая, что взять с собой, а что оставить.
Четыре года в маленьком коттедже — я могла бы купить дом, даже построить себе что-нибудь роскошное, но в этом коттедже я чувствовала себя в безопасности, когда хотела побыть одна. До Колтона здесь вообще никто не бывал. А теперь все разрушилось из-за воспоминаний о нем.
Я достаю несколько нот с пианино и бросаю их в кожаный чемодан. Несколько смен одежды — я могу купить себе новую, когда приеду в Париж. Обручальное кольцо моей матери. Четки моего отца. Документы, необходимые для доступа к моим банковским счетам.
Все не так уж много, и небольшое утешение, что агентство не выбросит мои вещи. Хантер позаботится о том, чтобы все благополучно отправилось на склад, дожидаясь моего возвращения или отправит их мне.
Бросив сумку на переднее сиденье машины, я с ревом несусь в ночь, к воротам комплекса. Наверное, в последний раз. Но не успеваю я протянуть руку и нажать кнопку, чтобы открыть большие стальные ворота, как перед моей машиной появляется фигура. Знакомая фигура.
И он выглядит разъяренным.
Сглотнув, я проверяю, заперты ли дверные замки.
Колтон идет вперед, отходя от света фар, и направляется к пассажирскому сиденью. Дверные замки открываются, когда он приближается.
— Какого хрена... — Меня переполняет ярость, когда отчаянно пытаюсь снова их запереть. Но он распахивает дверь раньше, чем успеваю закрыть — какое бы устройство ни использовал Колтон, чтобы отключить компьютер машины, оно должно быть чертовски невероятным, что я не могу не восхититься тем, как хорошо оно сработало.
— Вылезай из моей машины, — рявкаю я, когда он усаживается на кожаное сиденье рядом со мной. Он игнорирует меня и пристегивает ремень безопасности. — Я сказала, выметайся из моей машины.
Он поворачивается ко мне, и я замираю на месте, когда вижу ярость, пылающую в его голубых глазах. Я никогда не видела эту сторону лично, и, честно говоря, это ужасно.
— Сейчас я дам тебе указания, и ты, мать твою, будешь им следовать, — говорит он обманчиво мягким тоном. — Если ты не сделаешь в точности то, что я скажу, то вытащу тебя из машины, отшлепаю по заднице, а затем отрахаю до потери сознания, посажу обратно в машину и сам повезу.
— И что потом? — спрашиваю я, стараюсь не обращать внимания на крошечный трепет от его откровенной угрозы.
— Если ты все еще захочешь бросить меня, когда мы закончим, тогда ты можешь уехать в Париж, и я никогда больше не побеспокою тебя, — говорит он, его голос немного смягчается. — Выбирай, принцесса.
Я вздыхаю. — Ладно.
Дальше мы ехали молча временами «налево» или «направо», пока Колтон вел меня к месту нашего назначения, недалеко от комплекса.
— Поверни здесь, — говорит он, указывая на гравийную дорожку. Та исчезает в густом лесу, и я не вижу, куда она ведет. Я медленно и осторожно пробираюсь по извилистой дороге следующую милю, пока не замечаю, куда подъезжаю.
К дому.
В доме горит свет, и теплый свет освещает передний двор, где пышно цветут полевые цветы. Я останавливаю машину, а когда выхожу, то слышу нежный шепот волн, плещущихся где-то рядом.
— Здесь недалеко озеро, — резко говорит Колтон, словно читая мои мысли.
— Колтон, где мы? — спрашиваю я. Мой голос мягок — мягче, чем хотела, возможно, из-за моего замешательства или, возможно, из-за легкого чувства удивления от этого прекрасного места. Но он не отвечает, просто хватает меня за руку и тянет к двери. Прижимает мой указательный палец к сенсору, и замок с тихим щелчком отключается.
В доме тихо и тепло, так много окон, что кажется, будто лес совсем рядом, так близко, что можно дотронуться.
— Это наш дом, — наконец говорит Колтон. — Я начал строить его год назад.
— Наш дом? — осторожно спрашиваю я. — Для нас обоих?
Лицо у него смягчается, и он, наконец, одаривает меня своей привычной улыбкой, дергая за руку. — Давай я тебе покажу.
— Как-то давно ты сказала мне, что тебе нравится искусство и архитектура прерийской школы, — говорит он, когда мы входим в гостиную. Тут удобные диваны, развешанные картины, а в углу — красивый небольшой рояль. — Я построил тебе домик в стиле прерийской школы, потому что уже знал, что хочу, чтобы ты была со мной всегда.
Я подхожу к пианино и провожу пальцами по закрытой крышке, наслаждаясь атласным теплом полированного дерева и думая о музыке, которую еще предстоит создать. — Что насчет него?
Он делает глубокий, прерывистый вдох. — Я купил его несколько дней назад. Когда переехал в соседний коттедж и слушал, как ты играешь, пока не заснул.
Он подходит ближе и берет мои руки в свои, нежно целуя костяшки пальцев. — Ты так долго была моим светом во тьме, Анна Моретти, — говорит он хриплым голосом, в котором слышится тоска. — Мы с Хантером совершили ошибку, когда говорили о твоем прошлом. Позволь мне стать частью твоего будущего.
Из уголка моего глаза скатывается слеза. — Не хочу, чтобы ты думал, что я сломлена, — шепчу я. — С тобой я чувствую себя сильной.
Колтон смахивает слезу поцелуем. — Принцесса, ты самая сильная из всех, кого я когда-либо встречал. А сломанные вещи становятся еще крепче, когда их чинят.
Он нежно целует меня в соленые губы, и я понимаю, что он тоже плачет.
— Я люблю тебя, Анна Моретти, — шепчет он. — Ничего не могу поделать.
Я засмеялась. — Я пыталась оттолкнуть тебя, но ты не принял отказа.
Он обнимает меня, и мы крепко прижимаемся друг к другу.
— Я тоже тебя люблю, — наконец шепчу я. — Я буду жить здесь, с тобой?
Он отстраняется и улыбается — широкой, дерзкой улыбкой, которую, как заметила, он приберегает только для меня. — Я никогда не отпущу тебя, — признается он. — Но какая-то часть меня надеялась, что ты попытаешься сбежать, и тогда я мог бы наказать тебя.
Я улыбнулась в ответ.
И побежала.
Глава 8
Колтон
Моя принцесса не знает планировку дома, но это не останавливает ее, когда она срывается с места, ее пышная попка подпрыгивает с каждым шагом. Я восхищаюсь всего секунду и бегу за ней. Я так чертовски тверд, что могу кончить в штаны, но в восторге от того, что она дала мне шанс.
Я преследую свою добычу, как волк в лесу, направляя её именно туда, куда хочу. Позволив ей бежать по коридору, решаю, что устал от охоты, и быстро ловлю ее, перекидываю через плечо, а она возмущенно визжит.
Я слегка шлепаю ее по заднице, быстрым шлепком, который вызывает стон, вырывающийся из ее великолепных губ, из-за чего мой член становится невероятно твердым. Несу вниз по лестнице, через гостинную, мимо наших общих кабинетов и дохожу до одинокой двери в самом дальнем углу, где с помощью сенсора отпечатков пальцев нажимаю на замок и открываю дверь.
— Что это... о! — кричит она, когда я опускаю ее на мягкую s-образную подушку. Анна с трудом садится и оглядывает комнату: скамью для порки, стол, множество флоггеров и шкаф, заполненный игрушками. — Колтон, это... секс-темница?
— Это наша игровая комната, — говорю я, подходя к ней и опускаясь на колени. — Бывала когда-нибудь в такой?
Она нервно облизывает губы, и я опускаю голову, чтобы лизнуть ее шею, когда она извивается рядом со мной. — Я... нет. Что это?
Я похлопываю по подушке под ней. — Это всего лишь подушка. Её используют для удобства в самых различных позах, пока мы играем.
Она бросает взгляд на флоггеры и паддлы, аккуратно висящие на стене рядом с ремнями. — Мы будем пользоваться всеми этими вещами?
Я приподнимаюсь всем телом, пока не оказываюсь полностью на ней, прижимая ее своим весом. — Мы никогда не будем делать того, чего ты не хочешь, принцесса. Если хочешь, я превращу эту комнату в кладовку. Но мы можем очень весело провести время, если тебя это заинтересует.
Ее бедра поддерживает s-образная подушка, когда я трусь обтянутым джинсами членом об нее, и что-то вспыхивает в ее глазах, она, прикусив губу, издает негромкий стон. Она действительно возбуждена... мной, этой комнатой, видимо, предвкушая все то, что мы могли бы сделать здесь вместе.
Я нежно целую ее, расстегивая джинсы и стягивая их с бедер, затем возвращаюсь, чтобы помочь ей снять футболку и лифчик. Ее груди, полные и золотистые, с темно-коричневыми сосками, которые так и просятся, чтобы их сосали и щипали. Я подчиняюсь, лаская твердую вершинку горячим языком, пока любимая ахает. Пальцами скольжу по ее мягкому животу, а затем в ее влажные складочки, легонько обводя набухший клитор, пока она беспокойно двигается на твердой подушке.
— Запомни, на чем мы остановились, детка, — говорю я, в последний раз облизывая затвердевший сосок, а затем быстро целуя ее в губы. Я встаю, быстро сбрасываю одежду и иду через комнату к шкафу. Твердый член подпрыгивает при каждом шаге, когда достаю нужные предметы и возвращаюсь к своей девушке.