Марк сделал шаг назад и начал издевательски медленно расстегивать рубашку. Он сверлил ее взглядом, в котором было столько самоуверенности и поддразнивания, что захотело его ударить.
— Так лучше? — спросил он и вернулся, позволив ей завершить дело.
Когда он скинул рубашку с плеч, она впилась пальцами в налитое крепкое тело, и поймала себя на мысли, что никогда не насытится им. Он слишком прекрасен.
— Отнеси меня в спальню.
Марк рассмеялся.
— Не думал, что ты такая банальная, — вернул он долг с наглой улыбкой.
И все-таки заработал шлепок по прессу. После чего, довольный и улыбающийся, подсадил ее. Марк поднял девушку на руки и шагнул в сторону спальни, продолжая целовать и растирать и так разгоряченную кожу руками. Рухнув на кровать, он поднялся над ней и уперся коленом между ног. Она дала ему пару мгновений, чтобы полюбоваться собой, но недолго, она сама потянулась к нему и начала расстегивать брюки. Ухмылка, опять эта его дьявольская ухмылка...
— Ты всегда так улыбаешься? - не удержалась Анна.
— Нет, только когда схожу с ума.
— Тебя так легко свести…
— Тебе да, малыш.
Он стянул с нее бюстье и замолчал, придумав лучшее занятие для своего языка. Анна же нервно выгнулась и крепко обняла Марка руками, она не хотела больше произносить ни слова. И Марк как будто угадал случившуюся перемену, его взгляд смягчился и он откликнулся. Сейчас ей нужна была нежность, и Марк стал двигаться медленнее и мягче. Он лег на нее, удерживая вес на локте, и начал тягуче и плавно гладить ее тело, спускаясь ниже. Наконец, он сжал кружевную ткань и стянул белье. Дотронулся до нее рукой, вырвав сдавленный стон.
— Марк…
— Да, малыш, да.
Он глубоко поцеловал и продолжил двигаться, медленно и осторожно. Анна забыла обо всем, она чувствовала только его, его горячую кожу, его дыхание и его толчки, которые рождали сладкую судорогу в теле. Почудилось, что больше ничего нет и не могло существовать, только они вдвоем, только их близость и наслаждение. Такое яркое и нескончаемое, и накатывающее с новой силой, снова и снова.
Когда Марк лег рядом, Анна обняла его и провела ладонью по рельефной спине. Она гладила его кожу и лениво целовала шею, чувствуя приятную усталость и наполненность во всем теле.
— Я дал все, что ты просила, — подшутил он и притянул ближе к себе.
— Ничего подобного.
— Да?
— Мне нужно еще кое-что.
— И что же?
Анна не стала разрушать момент, хотя точно знала ответ. Сегодня она впервые почувствовала свою власть над ним. Марк мог сколько угодно играть словами и прятаться, но его тело говорило ей правду. Признавалось во всем.
Он искренне тянулся к ней, она словно залезла ему под кожу. Быть может, в тот вечер, когда сама шагнула к тому страшному мужчине, чтобы уберечь. Или раньше? И это было взаимно, она не врала и угадывала искренний отклик в душе, только Анна нуждалась в большем. Оставалось лишь найти правильные слова и ласки, чтобы направить и уговорить его. Но Анна отомстит тому мужчине за брата.
Вот, что ей нужно, чтобы жить дальше.
Глава 10
Анна проснулась от звука льющейся воды. Открыв глаза, она огляделась по сторонам и не нашла Марка рядом. Значит он в душе, вот откуда шум.
Смятая постель и валявшиеся в ногах мужские брюки будили воспоминания, и от них даже по утру перехватывало дыхание. Она закуталась в простыню и поднялась с кровати. Накинув длинную майку, Анна направилась на кухню, где умылась холодной водой, чтобы хоть как-то остудить мысли. Тело чередовало блаженный умиротворенный настрой с откровенным и громогласным призывом закрепить прекрасный опыт.
— И даже завтрак будет?
Анна оглянулась и угадала его силуэт у большого обеденного стола. Марк издевался, он крутил в руках рубашку, которую поднял с пола, и определенно не торопился надевать.
— Она твоя, Марк, — не удержалась она.
Он ухмыльнулся. Черт, он раздобыл где-то черные узкие джинсы, наверное, в гостевой гардеробной, и теперь с оголенным и влажным торсом испытывал ее силу воли.
— А вот на тебе чужая майка, — бросил он.
Анна нахмурилась, потому что эта была ложь.
— Она не идет тебе, — Марк приблизился к ней и потянул за мягкую ткань.
— Чего это?
— Она все прячет.
Он определенно собрался стянуть ее. Анна попробовала помешать, но он ухватился за ее талию и поднял, усадив на столешницу. Его сильные пальцы вновь скользнули ниже и нырнули под одежду. Он поменял тактику, больше не стаскивал саму майку, а нежно гладил ее кожу и заодно как бы невзначай задирал край. И при этом жадно и насмешливо смотрел, буквально прожигая насквозь.
— Я отдам тебе свою рубашку, — торговался он.
— А рубашка ничего не прячет? — скривилась Анна.
— Ее можно не застегивать.
Ох, находчивый сукин сын. Так вот он какой, подпущенный к телу. Чего и стоило ожидать, нагловато-нахальный и самоуверенный до скрипа на зубах.
— Не застегивать? — переспросила она, заражаясь его беззаботным весельем.
— Да, я покажу.
Все-таки он раздел ее. Марк отбросил майку и провел широкими ладонями по ее плечам, одновременно ласково и настойчиво.
— Хотя можно и без рубашки, — шепнул он.
Она коснулась его губ и дразняще поцеловала. Марк забылся, и она с легкостью вырвала из его ладони рубашку, после чего отстранилась и накинула ее на плечи. Он рассмеялся и помог просунуть руки в рукава.
— Я не всегда такой, — сказал он. — Не привыкай.
Анна машинально потянулась к пуговицам, но вспомнила о игривом предложении и оставила волнующий разрез, который обнажал ее грудь. Не так уж и неприлично, все-таки его рубашка была слишком велика.
— И не думала, — ответила она. — Никогда не страдала глупостью.
— Мало ли. Моя обаяние снесёт голову...
— Ты сегодня в ударе. Одна острота за другой.
Она спустилась на пол, толкнула его бедром и вернулась к чайнику. В какой-то момент Марк расслабился и перестал самодовольно скалиться. И поддевать каждое произнесенное ею слово.
После нехитрого завтрака они устроились в гостиной. У Марка неожиданно нашлось время, и он остался с ней, отвлекая пустой беседой. Хотя время от времени он косился на сотовый и набирал сообщения, но все же слушал и делился четко по теме. Оказалось, она соскучилась по разговорам и по чужому голосу, последние дни она говорила только с собой и то больше кричала.
— Если тебе пора, то просто скажи.
Анна не хотела навязываться.
— Когда мне будет пора, я встану и уйду, — кивнул он.
— А, если мне надоешь ты, я тоже могу прямо заявить об этом и выпроводить? — с улыбкой поинтересовалась она.
— Я еще никому не надоедал.
— Ты о женщинах?
— Мужики меня точно не выпроваживали.
— Ты так и не ответил кстати.
— О женщинах?
— Нет.
Он внимательно посмотрел на нее, перестраиваясь на более серьезный лад. Черт, как он быстро уловил ее перемену. Ей самой казалось, что она всего лишь шутит и дурачится, но нет, она хотела знать.
Ей нужны ориентиры.
— Если человек спрашивает может ли он, значит не может, — ответил он прямо.
Хорошо, так и запишем. Равноправие тут не работает. Пока или вообще еще предстоит выяснить.
— Пойдем дальше по списку? — продолжил Марк.
— Я не подготовилась.
— Тогда импровизируй.
Анна взглянула на него, пытаясь пробиться через старательно изображаемое благодушие. Кто его знает, где там оголенный нерв и как легко на него набрести неосторожной поступью. И не рано ли для таких разговоров? Хотя Марк, судя по всему, любил пикировки. Или даже больше, они заводили его.
— Ты будешь изменять мне? — спросила она, решившись.
— Это завуалированный вопрос о серьезности наших отношений?
— А у нас отношения?
— Молодец, — он довольно рассмеялся и погладил ее по голове.
— В эту игру играют двое.
— Определенно, малыш. Так, подожди, я должен ответить об изменах...
И он умолк. Он определенно любил пикировки. Он, черт возьми, мастер.
— Непозволительная пауза, Марк.
— Я думаю.
Анна пнула его локтем в живот, и он, перекатившись на бок, поймал ее лицо и заглянул в него. Сложно думать и соревноваться, когда он так близко и когда он так непозволительно горяч. И он же знает, череда глупых женщин зачем-то сообщила ему о его неотразимости и сминающей мужской силе.
— Я буду стараться, — он потянулся к ее губам.
Она поцеловала его, хотя он придумал паршивый ответ. Очень паршивый. Он будет стараться не изменять ей. Кажется, за такое полагается пощечина. Только вот его язык... и его настырные пальцы, которые неизвестно когда успели изучить ее тело и теперь дарили нестерпимую сладость.
— И тебе придется помочь мне, — продолжил он вкрадчивым шепотом, — один я не справлюсь.
Еще лучше. Значит быть ласковой и шелковой. Отзывчивой. Готовой.
— То есть, — Анна попыталась успокоить дыхание, чтобы не звучать уж совсем жалко, — если ты оступишься, виновата буду я?
— Тише, тише. В себя надо верить.
Разговор разрешился очевидным способом. Он смял и взял ее. И в такие моменты она прекрасно понимала всех глупых женщин, что знали его до нее.
Марк оставил ее, чтобы найти новую рубашку. Он вернулся в грязно-серой с кожаными вставками на локтях.
— Я поехал, — бросил он, застегивая манжеты.
— Хорошо.
— И еще, Анна. Сегодня последний день заточения, тебе придется выйти из дома.
Вот это ее резануло по-настоящему. Даже дыхание перехватило.
— То есть мое мнение не учитывается?
— Оно учитывалось.
— Две недели, да?
— Именно, — кивнул он.
Марк подошел и сгреб в объятия, не реагируя на ее активное недовольство. Его губы коснулись виска.
— Завтра я заеду за тобой, и мы куда-нибудь съездим.
Обнимал он мягко, но говорил твердо и уверенно. Будто не существовало и намека на право возражения.
— Я не хочу, Марк.
— Но тебе это нужно. Завтра в двенадцать.
— Тогда сделай шаг мне навстречу.
— О чем ты?
— Машина брата. У меня есть права, я хочу водить ее.
Настала его очередь недовольно хмуриться. Идея пришлась ему не по душе, но и забивать себе голову он оказался не намерен.
— Мы еще поговорим об этом.
И он ушел, не дав ей зайти на второй круг.
И кто кем тут управляет?
Глава 11
Ей не нравилась погода, пасмурно и зябко, и лучше бы оказаться дома под несколькими одеялами с чашкой чая в руках. Но брат был неумолим, он тащил ее вглубь леса и то и дело довольно улыбался. Типа, смотри какая красота!
— По Дискавери все тоже самое, только без мозолей, — сказала Анна.
Виктор скривил сестру и протянул ее рюкзак обратно.
— А вообще очень славно, — она расплылась в приторной улыбке.
Тащить еще и рюкзак совершенно не хотелось. Брат вновь закинул его на плечо и немного обогнал ее, указывая путь.
— Я хочу показать тебе одно место.
Оно, к счастью, оказалось недалеко. Брат немного покружил по равнине, выглядывая оставшиеся позади сосны, а потом нашел большой камень, вросший в землю, и отсчитал от него несколько шагов. Когда Виктор остановился, он крутанулся на месте и пару раз подпрыгнул, будто попробовал поверхность на прочность.
— Что еще за обряд? — не выдержала Анна.
Он поднял на нее взгляд, и его лицо совсем переменилось. Виктор стал предельно серьезен и собран, обычно он приходил такой домой, когда задерживался до самого утра. Тогда брат возвращался задумчивым и тихим, словно никак не мог сбросить произошедшее за день.
— Подойди.
Он протянул руку. Анна подошла и послушно ухватилась за его ладонь. Виктор же снова начал раскачиваться, толкаясь кроссовками о землю.
— Чувствуешь?
Да, определенно. Под ними было что-то шаткое.
— Если подцепить вон с той стороны, то можно найти ручку, и тогда открыть очень легко. Даже женскими руками.
Она бросила на брата непонимающий взгляд.
— Я покажу.
Он потянул ее за руку, заставляя отступить. А потом опустился на колено и расковырял землю в углу, на который указывал. Вскоре показалось металлическое кольцо.
— Вот и ручка, — кивнул брат. — А теперь легким движением руки...
И он резко потянул на себя. Посыпалась земля и мелкие камни, а в его руках оказалась крышка от люка квадратной формы. Он отбросил ее в сторону и заглянул вниз.
— Иди, посмотри.
Анна заглянул через его плечо. Лаз оказался неглубоким и узким, и с одной стороны виднелись ряды полок.
— Что это?
Он сел на землю, вытянув ноги вглубь ямы, а потом соскочил в нее.
— Тайник, Анна, — он молча начал оглядывать полки, совершенно забыв о сестре.
— И что он таит?
Виктор выдвинул с нижней полки большой деревянный ящик и показал ей.
— Тут деньги, оружие, документы, пару компра..., — он осёкся. — В общем много полезного.
— Прекрасно, — кивнула Анна, хотя еще с трудом осмысливала все это. — Наверное, на всякий случай.
— На черный день.
Он открыл другой ящик и достал оттуда пистолет.
— А ведь оставалась надежда, что ты шутишь, — протянула она.
Виктор вылез из ямы и закрыл лаз, засыпав его землей.
— Запомни это место. Мы шли по тропе на юго-восток двадцать минут, потом вышли на эту равнину. Здесь надо найти камень...
— И одиннадцать твоих гигантских шагов в обратную сторону. Я считала.
— Молодец.
— Нет. Я явно плохой человек, ведь меня наказали таким братом.
Ее неосторожная шутка заставила его задуматься. Анна заметила, как сосредоточился его взгляд, а лицо заволокла хмурая туча.
— Я хотел бы быть другим, — вдруг сказал он.
И от его сдавленного голоса стало совсем невыносимо.
— Нет, я всего лишь...
— Я знаю тебя, Анна. И я знаю, что ты права. Только это ничего не меняет. Я не могу ничего изменить, уже слишком поздно.
Она качнула головой.
— Да, сестренка. Быть может, верни все назад, я бы и сделал другой выбор. Но сейчас карта только такая, и ничего не поделать.
— Это может плохо кончиться.
К нему вернулась его глупая улыбка. И он ткнул в схрон.
— Я догадываюсь, — усмехнулся брат. — И я обещаю уворачиваться.
Она крепко обняла Виктора, уткнувшись лицом в его грудь. От того, что он все понимал и соглашался с ней, не становилось легче. С каждым годом она видела его все реже, пару раз он вообще исчезал на месяц и даже не звонил. Она боялась таких отлучек, потому что не могла ничего с собой поделать и начинала думать о самом плохом. Сама ругала себя, вспоминала ненавистные ей приметы и то, что плохие мысли имеют обыкновение сбываться, но это нисколько не помогало, она вновь и вновь возвращалась к своим страхам. Вдруг в этот раз не образуется, не получится... не увернется, как он говорит. Что она будет делать? Как жить?
Ее вдруг как ударило.
— Подожди, — она отпихнула брата и вонзилась в него недобрым взглядом. — Что это?
Он мог не отвечать. Анна сама собрала картинку. «На черный день». Он решил так позаботиться о ней, подготовить к тому самому дню, чтобы она знала, что делать. Иначе бы он не стал показывать это место...
— Что это?! — она с силой толкнула его. — Черт возьми, Виктор!
Главное не заплакать. Только не плакать.
Он попытался отвернуться, чтобы спрятать взгляд, но она впилась в него руками и повернула его лицо к себе. Виктор был растерян и... и сломлен, да, сломлен. Он боялся этих вопросов, боялся ее слез и переживаний и, наверное, не знал, как утешить. В такие минуты ей казалось, что она старшая в их семье, а он несмышленый мальчишка, которому приходится строить из себя взрослого и заботиться о ней.
— Тебе угрожают? — спросила она уже спокойно.
— Нет, все нормально. Ты не так поняла.
— Я перестаю тебя понимать. Ты правда думаешь, что мне пригодится все это?